***
После сообщения тяжелой для человеческого сознания информации о своей семье Аврора приходила в себя около двух недель. Конечно, полноценно реабилитироваться ей вряд ли удастся когда-нибудь, но, по крайней мере, она спокойно смогла смотреть в глаза приемной семье и не реветь при этом. Приёмная – значит, приёмная, спасибо на том, что не кинули и не отправили в детдом. Но такое положение вещей накладывало на Аврору груз обязательств, о которых родным лучше не знать. С момента заключения сделки с Николаем Михайловичем Аврора несколько раз пыталась уйти из бандитского общества, безуспешно. Ей нравилось возиться с компьютерами, люди, окружавшие её, симпатизировали, приходили на помощь, оказывали поддержку да ко всему прочему недурно платили. «На мороженое и колу точно хватит», - смеялся Босс, выдавая Авроре черную зарплату в белом конверте. «Скорее, на вагоны мороженого и колы», - пересчитывая денежную сумму, безэмоционально замечала девушка. Несмотря на то, как комфортно чувствовала себя Аврора среди этих людей, она отдавала себе отчет, что ничего хорошего из этого не выйдет, настанет день, когда придется платить по счетам. Неуловимых преступников нет, и если до этого они не совершали серьезных ошибок, то, наверное, это скоро произойдет. А смена направления в бандитской сфере этому поспособствует. Не надо так резко менять привычную работу, которую ты выполняешь на десять из десяти на что-то новое, в чём у тебя нет богатого опыта. Авроре безумно не хотелось бы, чтобы по этим позорным счетам платили её близкие: Даня, мама, папа и еще не появившийся на свет малыш. Аврора пыталась выйти из воды сухой, но, уйди она по собственной воле, означало смерть любимых, а ждать, когда тебя настигнет правосудие – мучительно, тем более хреновенько оно двигалось в сторону общества, которое столько лет занимается грязными делами - и хоть бы хны. Каждую ночь, перед сном, Аврора думала о том, как она ненавидит себя за то, что впуталась во всю эту дрянь, но каждое утро, с пробуждением солнца, она вставала и работала на Босса, безукоризненно выполняя свои обязанности. Но, помимо дел на базе, Авроре хотелось жить и обычной подростковой жизнью. Её любовь к Сереже росла, но отношения оказались не такими сказочными, как ей представлялось в голове и первые дни. Сережа был тяжелым молодым человеком, упертым, крикливым и задиристым. Зачастую он пренебрегал ею, иногда даже оскорблял Аврору, но она не акцентировала на этом внимания, оставляла это в себе, лишь где-то глубоко в душе было понятно, что ей это не нравилось. Она понимала, что отношения не должны быть такими, но её железный характер сдался и погрузился в омут любви, чувства заполонили её разум и она стала походить на куклу в руках Сережи, ей хватало того, что он просто рядом, обнимает, называет своей девушкой, и парень это просёк. Если еще в начале декабря Аврора всерьез думала о том, чтобы отучить Сережу от выпивания спиртных напитков, вписок, курения кальяна, то сейчас она сама втянулась в это. Её жизнь переживала не лучшие времена: удочерение, отношения с Даней стали напряженней, их многолетняя дружба трещала по швам, дела у Босса отнюдь не радовали и неожиданно она стала переживать за свое образование и будущее. И если сначала её мысли крутились над темой «надо всё исправить», но, не найдя поддержки окружающих в лице Дани, который был занят Аней и одним серьезным делом, от которого его строго-настрого было запрещено отвлекать под страхам избиения скрипкой и тыканием в глаза смычком, и родителей, которые, узнав о пополнении в семействе, так вообще пребывали в нирване, Аврора обратилась к Сереже. Но, как известно, дурной пример заразителен, и вместо поддержки в изменении собственной жизни и поднятия её из грязи, Аврора нашла человека, который помог ей опуститься еще ниже...***
Для Дани декабрь выдался неимоверно тяжелым. Один удар, что Аврора встречается с Сережей, чего стоил, он даже всерьез подумывал о суициде, зачем жить? Но всё изменило одно обстоятельство, но о нём чуть позже. Проблемы лучшей подруги, которая почему-то не делилась ими с парнем и просила ничего не говорить ему, так вообще напоминали историю какого-то смазливого сериала на «Первом». Нет, ну, серьезно? Приёмная... Даня, конечно, всей душой переживал за Аврору, а как иначе? Это же его любимая Аврора. Но что-то казалось ему нечистым в этой истории... Сорвались со скалы, хоть практиковались не первый год? Само собой, такое не исключено, и человек, водящий машину сорок лет без единого ДТП, может угодить в аварию на сорок первый, так почему бы скалолазам не сорваться? Но Дане определенно не нравилась эта история, а тайны Авроры только все усугубляли, хоть он и не думал, что они связаны между собой. Приятным сюрпризом для Дани стала Аня, с которой ему сразу же удалось построить положительные отношения. Парню нравилась эта девушка, и в глубине души он надеялся, что она поможет ему забыть Аврору, с которой он намеренно начал постоянно спорить, ссориться, выводить своим поведением её из себя. Но забыть ту, с кем видишься изо дня в день, ту, с кем связаны твои самые светлые воспоминания, ту, которая никогда тебя не оставит в беде, несмотря на свой эгоизм и лицемерие. Аврору выкинуть из головы невозможно. И как бы Аня ни была хороша и обаятельна, в ней нет Аврориной харизмы. И видеть Аврору, целующуюся с братом, было по-прежнему больно, хотя, к счастью, любовная рана начала затягиваться новыми и, как казалось в декабре, более удачными отношениями. А решающим обстоятельством, которое сохранило жизнь Дани, стала музыка. К большой радости Даниила, он прошел заочный тур в музыкальном конкурсе (непонятно, как вообще проводимый), устраиваемый иностранным спонсором, который открывал перед юными дарованиями большие возможности. Музыкальный бизнес очень жесток, и, чтобы добиться в нем хоть чего-нибудь, нужно пахать как лошадь. Но и это не дает гарантии на успех, без спонсора дело дрянь. Играя на скрипке за три тысячи смычком за одну, путного не наиграешь при всех усилиях, а участие в конкурсах и различных фестивалях тоже не бесплатное удовольствие. Нужны деньги. Но родители не готовы финансировать «детские забавы», надеясь, что сын найдет скоро «нормальную» профессию. А работать самому... Тогда на занятия по скрипке времени не останется. Замкнутый круг. А тут прошел заочный тур! Теперь нет права на ошибку. Спонсор, говорят, сам играл девять лет на скрипке, причём очень серьезно, планка, которой он добился, может Дане только сниться. Сам человек очень солидный и надежный, чертовски богатый, средствами не обделит и не кинет, хотя... Все они так говорят, а потом наживаются на тебе. Но все равно нужно попробовать, вдруг повезет. Весь декабрь для Дани существовали только музыка и местами Аня, которая могла спокойно наведаться к нему и тихо делать уроки в его спальне несколько часов под классическую музыку в исполнении своего любимого, Даня же замечал Аню только когда ей нужно было уже уходить, забирать младшую сестру из садика. Юный музыкант занимался по семь-десять часов в день до полного изнеможения, часто забывая такие мелочи жизни, как сон и еда, про школу и говорить не стоит, он появлялся там не чаще двух раз в неделю, но даже в эти редкие дни на уроках он в своем воображении видел ноты и мысленно играл по ним. Желание победить стало его одержимостью...***
Двадцать третьего декабря в пять часов вечера Аврора и Даня встретились у входа в Московскую консерваторию имени Чайковского и неохотно приветствовали друг друга. - Давно не виделись, - заметила Аврора, еле-еле выдавливая из себя улыбку. Обстоятельств для радости у неё не было, завтра предстоял тяжелый день, голова её была занята лишь тем, что Юнг улетает в Кельн, но не должна долететь, и она этому поспособствует. - Да, - ответил задумчиво Даня, трясясь от волнения перед предстоящим концертом, на кону стояло многое. Даниил заключил с родителями, которых за месяц достали концерты сына в комнате, уговор: если Даня победит, то, так уж и быть, они переведут его на домашнее образование и дадут волю его музыкальному таланту, но если нет, то кое-кому придется проститься с музыкальной мечтой и найти «нормальную» профессию. - А где Аня и Серый? – изумилась Аврора, смотря на одиноко стоящего парня с футляром для скрипки. - Аня придет к шести, прихорашивается. А Серый пытается наладить дела с Бакланом, Нью-Йорком и Кирпичом. Но блин, ты их тогда так шуганула ранним утром, что наши Григорий Радионович, Константин Александрович и Антон Львович напрочь не хотят возвращаться к гопотической жизни, а при виде пива и семечек убегают. И теперь это трио хочет замутить свой бизнес, - завершил Даня. Между друзьями повисло неловкое молчание, прервавшееся диким хохотом. - Вчера гопники, а сегодня уже бизнесмены, ёпрст! – смеялась Аврора, а про себя думая, что в отличии от этих идиотов, которые, хоть и благодаря пинку под зад, находят в себе силы измениться, она же все больше скатывается вниз, об этом даже свидетельствовала наполовину опустошенная пачка сигарет в кармане пальто. - Не трясись, - теребя Даню за волосы, сказала Аврора, которая была очень рада видеть друга, несмотря на свои проблемы. Она скучала по нему. Очень. И, как ей всё чаще казалось, не по-дружески.Она выбрала не того Елисеева, но слишком поздно что-то менять, или нет? – Ты просто обязан победить, это твоя мечта и ты её не упустишь. - А если спонсор не возьмется за меня? – волнуясь, спросил Даниил, который тоже, невзирая на свои попытки выкинуть Аврору из головы, понимал, что без неё ему нельзя, она неотъемлемая часть его жизни, он с чистой совестью может сказать, что эта девушка - его лучший друг. Наконец-то. Просто. Друг. - Я убью эту тварь, - шутливо ответила Щерина, не закладывая никакого глубокого смысла во фразу, которую так любят произносить подростки по отношению к тем, кого ненавидят. Но тогда она даже не подозревала, насколько эта фраза пророческая. Вопрос лишь в том, воспользуется ли она ситуацией или нет?..***
Двадцать юных музыкантов от тринадцати до семнадцати лет сидели и разыгрывались в просторном кабинете хора со своими группами поддержки в лице родителей, дедушек, бабушек и друзей. Среди пианистов и вокалистов выстроилась очередь на большой белый рояль, недавно настроенный по просьбе спонсора. Струнным и духовым музыкантам было куда проще прогонять программу перед выходом, их инструменты практически всегда с ними, они уже почти продолжение самих играющих. Поочередно один из преподавателей по классу фортепиано приглашал каждого участника сыграть на сцене, дабы привыкнуть к свету, акустике, огромному помещению и не растеряться на самом концерте. На время репетиции волнение Дани уменьшилось, прогоны произведения не помогли отвлечься, а вот внешний вид Авроры очень даже. Девушка великолепно оделась, на ней было красивое платье в пол насыщенного фиолетового цвета с одним оголенным плечом и серебряными диагональными полосками от груди до талии. Сережки и браслеты были в тон полоскам, а темные волосы заплетены в косу из пяти прядей. Не было боевого макияжа и черного маникюра. Аврора действительно была утренней звездой, изящной, как никогда. Играя на скрипке, Даня то и дело поощрял Аврору восхищенными взглядами в её сторону. - Привет, милый, - вбегая в кабинет и страстно целуя Данилу, проворковала Аня. - И ты здесь? – изумился, присаживаясь рядом с Авророй, Сережа. - И тебе добрый вечер, - сухо сказала девушка. – Странно было бы, не появись я здесь. - А, - протянул Сережа. – Идешь завтра на вписку с Толяну? - Нет. - Чё так? Всем очень понравился твой пьяный стриптиз в прошлый раз, - ехидно улыбнулся Сережа. – Фигурка у тебя хорошая, - Сережа провел рукой по талии Авроры, спускаясь к ягодицам, но Аврора вскочила и хотела было идти прочь, но в дверь вошли пятеро молодых людей: две девушки и трое юношей. Компания сразу привлекла к себе внимание, она очень хорошо выглядела, гармонично, словно, подростки согласовали всё заранее, а главное – дорого. Юноши были обуты в черные лакированные туфли, одеты в белые рубашки, черные костюмы немного различающихся фасонов, с золотыми запонками, но у двоих были галстуки, а у третьего нет, но зато были часы фирмы Rolex. Первые двое держали себя строже, чем последний, который позволил себе расстегнуть пиджак и пару верхних пуговиц на рубашке. Одна из девушек, блондинка с короткой стрижкой, была одета в темно-синее платье до пола бренда Chanel, в руках её был черный клатч все того же бренда, а у одного из молодых людей галстук был в тон её платью. На другой девушке было черное платье уже знакомого нам бренда, но короче, чем у первой сантиметров на десять-пятнадцать. А клатч её был темно-синим, в тон первому платью. У второго юноши галстук был черного цвета. - Извините, а спонсор ваш тут не появлялся? - спросил в толпу юноша без галстука. Голос его показался Авроре очень знакомым, как и внешность, они точно встречались раньше, но вспомнить, кто это, девушка не могла. - Нет. - Ну и? – изумилась девушка в черном платье. – Где её черти носят? Организовала концерт, пригласила и с концами. Но это еще что! Я её сегодня вообще не видела, а между прочим у её молодого человека день рождения сегодня. И спрашивается, почему это её не было с нами в лимузине? - Инна, начнем с того, что, - недовольно начал безгалстучный, обращаясь к подруге, - а, в прочим на этом и закончим, - неохотно сказал парень и достал телефон, чтобы позвонить своей девушке. – Не берет трубку... - Типичная Юнг, - раздраженно заметила блондинка. Когда Аврора это услышала, её словно молнией ударило. Безгалстучный сразу вспомнился, это был Максим Миронов. – На вашем месте я бы даже не стала удивляться и ведь, наверняка, она припрется не в том платье, которое я ей подобрала! - Рита, успокойся ты со своими платьями, Катя скорее появится в кольчуге на черном единороге, чем в том, что ты ей подобрала. Я не знаю, о чем ты думала, но розовое платье для Кати и розовый галстук для меня – это, извини, я не могу комментировать это в столь публичном месте, - развел руками Макс. - Простите, вы сказали «Юнг»? Екатерина? – встрял в разговор Даня, подойдя к компании вместе с Аней, Авророй и Сережей. – Неужели это она спонсирует концерт? - Да, не обращайте на это особого внимания, - сухо сказал парень в синем галстуке. – Наша подруга очень любит музыку, иногда играет для себя, но вот профессионально заниматься больше не может, поэтому и тешит свою душеньку поисками юных дарований. Ну, еще скрипки покупает за несколько миллионов долларов, Сарватдири какого-то, штук пять, наверное, дома валяется. - Страдивари, - тихо поправил Даня, про себя завидуя Юнг, которая со своими финансами спокойно могла получать скрипки великого мастера. - А почему не может заниматься? – удивилась Аня. - Ну, знаете, не с её статусом и обязанностями бренчать палкой с резинкой на какой-то пустой коробке с четырьмя прутиками... – ухмыльнулся парень в черном галстуке, практически оскорбив всех присутствующих таким замечанием, особенно Даниила. - Я тебе по голове побренчу, Сережа! Да так побренчу, что смычки будут приходить тебе в страшных снах. Надо же так опошлить скрипку. Страдивари в гробу перевернулся, - наехала на парня в черном галстуке, входя в кабинет, молодая зеленоглазая особа. Девушка стояла подобно модели с обложки глянцевого журнала в красном, чуть выше колен, платье в шотландскую клетку с белым воротничком, подходившим почти к самой шее, и длинными рукавами. На шее её висел кулон на тонкой серебряной цепочке в виде сердца, сделанный из настоящего рубина и который терялся на фоне платья, но Юнг, а это была именно она, никогда его не снимала без серьезной причины, а подходит он к образу или нет, её волновало в последнюю очередь. Волосы её уже не имели тот светло-русый цвет, который Аврора и Елисеевы застали в момент их первой встречи, теперь они огненно-рыжие с алым отливом, как выяснилось позже, это был её настоящий цвет, несмотря на его бросавшуюся в глаза ненатуральность. Не было тех детских колосков, как и не было того детского личика, которые в свое время впечатлили Аврору. Всего лишь один месяц заставил Катю отказаться от простых, но любимых кос, предпочитая им псевдо-каре или, как было на сегодняшнем концерте, высокие прически с замудренным плетением и ободками с заколками, сделанных из чистого золота и украшенные бриллиантами. Самым странным аксессуаром Кати стали темные очки, которые были совсем не уместны зимой в седьмом часу вечера в хорошо освещенном помещении. Сегодня Юнг показалась Авроре выше, чем в первую встречу, Щерина опустила взгляд с платья, черного клатча и черных колготок и заметила красные лакированные туфли на пятнадцатисантиметровой шпильке. Юнг словно кидала вызов своим внешним видом, и это действительно было так. Вызов был предназначен для её родственников, партнеров по бизнесу, надоедливым журналистам, то и дело копавшимся в её личной жизни и тыкающим своими фотоаппаратами в лицо, и прочих личностей, которые питали к ней ненависть из-за огромного состояния. Катя держала аристократическую осанку, слегка горделиво посматривая на окружающих её личностей, собравшихся здесь, грубо говоря, по её прихоти. Взгляд её был серьезным, сконцентрированном на чем-то известном только ей, но в то же время очень уставшим, благо никто этого не заметил из-за очков. Юнг слишком долго стеснялась своего положения, собственных денег, которые достались ей совершенно честным путем, проявляла ко всем, кому не нужно толерантность, боялась не угодить окружающим, пыталась держаться в тени, откуда её постоянно вытаскивали новыми скандалами, связанными с «Jung Gesellschaft» и наследством, родственники терроризировали её, постоянно судились, и защищать свои права она просто уже устала, а отстегивать деньги кучке адвокатов тоже надоело. Это стало невыносимо. Да ко всему прочему у Кати разыгралась жуткая мигрень, которая, несмотря на лечение, не проходила уже третий день, приступы не покидали её. Юнг была истощена до невозможности, голова трещала по швам, её то и дело подташнивало от боли, ни есть, ни спать она практически не могла, в лучшем случае дремала минут двадцать и перекусывала одним, а то и половинкой бутерброда, при попытке взяться за учебники или проявить еще какую-либо мозговую активность она валилась с ног, из-за мигрени развилась фотофобия, глаза болели и слезились на свету, поэтому пришлось надевать очки. Максим хорошо знал всё это и нисколько не сердился, что Катя не смогла прийти на празднование его дня рождения, тем более, невзирая на свое больное состояние, она поздравила его одной из первых, правда, самостоятельно она этого сделать не могла и пришлось отправлять курьера. Подарок полностью соответствовал её статусу - часы Rolex, которые сейчас были на Максиме, за двадцать тысяч евро. Скромненько. - Как ты себя чувствуешь? - обняв Катю за талию и помогая идти, спросил Максим. - Застрели меня, пожалуйста, - тихо ответила девушка. – Иначе я сама подохну сегодня или завтра. - Тебе не следовало появляться сегодня, лучше бы отлежалась дома. Ты, конечно, прекрасно выглядишь, чувствуется рука стилиста и парикмахеров, а дела контролировала бы через меня, Инну, Риту, Пашу и Сережу. Поверь, мы бы точно смогли выйти на сцену и объявить список победителей, - усмехнулся Максим, сажая Катю за свободную парту и знаками показывая, чтобы друзья не лезли к ней. - Катя очень сильно изменилась, - заметил Елисеев-старший. – Совсем не миленькая, сейчас бы я не захотел с ней мутить. Но как она целуется... Ни с кем так хорошо не целовался, эх, повторить бы. Аврору аж перекосило, перед глазами предстала сцена его поцелуя с Катей, а последняя фраза взбесила, рука её сжалась в кулак и она бросила косой взгляд на Юнг, которая разговаривала со своим молодым человеком. - Это всё здорово, Макс, - улыбнулась Катя. – Но я до конца не определилась, кого буду спонсировать. Всё зависит от того, как они поведут себя на сцене. Я должна это видеть. Да к тому же неудобно. Я всё это организовала вместе с администрацией, как-никак. Я, а не ты! - Хорошо-хорошо, я просто переживаю за тебя. Нельзя? Юнг задумалась: - Мне как-то непривычно осознавать, что за меня переживают. - А ты для начала осознай, что меня не интересуют твои деньги. И никогда не интересовали, моя семья не из бедствующих. А потом вспомни, что мы знакомы с тобой пятнадцать лет. А если припомнишь, что мы встречались еще до смерти Иды и свалившегося на тебя бабла, то вообще будет прекрасно. Но это так, тема для рассуждений тебе по дороге домой. А сейчас, раз ты здесь, было бы неплохо представиться перед участниками твоего конкурса, скрываться столько времени – это неплохой результат, но всё-таки это невежливо. - Сам Миронов учит меня вежливости! Дожили, - буркнула Катя. В кабинет вошел директор музыкальной школы, несколько преподавателей и попросили всех участников подойти к ним. Юнг встала и присоединилась к учителям. - Друзья, - ласково начал директор школы, который был в хорошем расположении духа. – Представляю вашему вниманию нашу бывшую ученицу и по совместительству нашего нынешнего спонсора, - директор указал рукой на Катю. Все зааплодировали с неким недоверием, особенно родители своих чад: «Такая юная, а уже спонсирует?» Юнг почувствовала недоверие к своей персоне, но не растерялась: - Добрый вечер, - легко начала она с улыбкой, - меня зовут Екатерина Юнг, мне пятнадцать лет, и то, что я собираюсь спонсировать лучших учеников музыкальной школы, не должно вас смущать, естественно, это не только моя заслуга, но с другими моими представителями суждено будет познакомиться только победителям... Я очень люблю эту школу и сильно расстроена, что не могу продолжать в ней обучение по личным причинам, но расстаться окончательно с ней не могу, рука не поднимается, именно поэтому я нашла решение в спонсировании школы и её учеников. Начнем с того, что многим интересно узнать, а как же прошел тот таинственный, заочный этап? Всё просто, в начале ноября я пришла к Иннокентию Ивановичу со своим предложением, в течение недели учителя самостоятельно отобрали лучших учеников в своих классах по вокалу и совершенно разным инструментам, их вышло около сорока в общей сложности. Весь ноябрь я изучала личные дела, так сказать, конкурсантов, с некоторыми познакомилась лично, за чьими-то занятиями косвенно следила, приходя настраивать свои многострадальные скрипки, наводила справки, хотите или нет, но я имею представление о вашей игре не понаслышке и могу предположить, на что вы способны, в итоге была отсеяна ровно половина. Я не могу сказать, сколько будет победителей. У меня есть ориентировочный список, скрывать не буду, но ничто не мешает мне его выкинуть в процессе концерта и завести новый. Главное - это умение держать себя на сцене. Я должна быть уверена, что если я вдруг ни с того ни с сего начну носиться по залу, крича благим матом всякую ересь, вы не растеряетесь и продолжите игру. Победителей может быть как один, так и все двадцать. Ваша задача – понять, что вы соревнуетесь не с другими музыкантами, а сами с собой, переплюньте свои возможности, играйте как в последний раз, докажите, что вы достойны этого шанса. Ну, и,конечно, удивите меня, второго шанса не будет,- завершила Юнг и грациозно покинула кабинет.