***
Первый раз я к Кате зашла лишь вечером двадцать седьмого декабря, потому что до этого времени она пролежала без сознания и приходила в себя на короткий срок, и её промежуток бодрствования выпадал на моменты, когда я была в школе. По словам Андрея, который находился на заводе практически двадцать четыре часа в сутки, и внимательно следил за Катей через камеры наблюдения, девушка вела себя смирно, ни разу не кричала о помощи и не требовала к себе внимания, но охотно ела скудную пищу, преподносившуюся во время её отключки. Чаще всего девушка занималась растяжкой, йогой, пыталась медитировать со скованными руками. Просматривая записи наблюдения, я не могла не отметить, что Катя наделена природной гибкостью. Похищение Юнг было замято в общественности, о нём не писали газеты, не говорили по телевизору, в Интернете не было ни малейшей информации о происшествии в консерватории, а как подобная появлялась, то немедленно удалялась спецслужбами. Следствие шло под прикрытием, но очень медленно. Подозреваемых в похищении было слишком много, к нашему счастью. Но мы знали, что рано или поздно истина всплывет, нужно скорее избавиться от этой занозы и получить деньги. Юнг сидела в моей голове, отравляла жизнь, я не могла ни с кем долго разговаривать, была дерганной, после уроков сразу уезжала в Люберцы, только там чувствовала себя надёжно, перестала видеться с Сережей, чем его очень раздражала. Даня и Аня для меня практически не существовали. Я была вся на нервах, мало спала, об уроках и речи не могло быть, выкуривала сигарету за сигаретой, пачку за пачкой, вздрагивала от каждого шороха. Родители начали что-то подозревать, но мне удавалось увиливать, а страх попасться возрастал с каждым часом. Когда меня повторно вызвал следователь, ведущий Катино дело, я чуть коньки не отбросила, дрожь и слабость окутали мою грешную душу, но оказалось ничего существенного для меня, пара подписей для документации. Я ненавидела Катю как никогда в жизни, приходилось бороться с желанием убить её. Такая возможность под рукой, хотя я бы этого и не сделала. Катя полностью беззащитная, ослабленная, изнуренная, её жизненные силы истощены, она на пределе, на грани жизни и смерти, похожа на труп. Сама подохнет, короче.***
Вечером двадцать седьмого на заводе было очень холодно, отключили отопление, потому что произошла какая-то авария. Всё общество сидело в куртках, попивая горячий кофе. Босс приказал мне проведать Юнг, поболтать с ней немного. «Не стоит бесить эту богатейку лишний раз, у малой и так стресс, вот и сорвется на мне, потому что мы практически ровесницы», - рассудила я, взяв с собой плотные черные лосины и белый шерстяной свитер из дома, чтобы Катя немного оттаяла. Если мы сидим в куртках, то каково ей в платье? Катя находилась в голой небольшой комнатке с забитыми окнами, где и днём и ночью горела тусклая лампочка. Спала девушка на старом матраце, кровати, подушки не было, было лишь тоненькое негреющее одеяло. - Привет, а я тебе тут теплых вещей принесла, а то ты замерзла… наверное. Юнг перевела взгляд на меня, он был пустым. Девушка встретила меня с охрипшим голосом и хлюпающим носом. - Наверное, - тихо сказала она в ответ. – Я хотела получить разумные объяснения моего похищения, и вариант, что вы меня ненавидите - не устраивает, потому что из-за вас моя жизнь идет под откос. - Да у тебя форс-мажоры – вещь обыденная, - отметила я, кидая Кате свитер и лосины. – Надень… Читала твоё личное дело, интересней книги ещё не находила, там и драма, и любовь, и неожиданные повороты сюжета, и героизм вперемешку с психическим расстройством… Колдовства только не хватает. Глаза Юнг сверкнули, она неприятно оскалила зубы: - Колдовства ей не хватает, - недовольно сказала девушка. – Ну, что ж, неплохо, что кто-то находит мою биографию интересной книгой, хотя я бы её сожгла, а с другой стороны… Это случайно не первая книга, прочитанная тобой за шестнадцать лет существования? – прыснула Юнг.- А теперь скажи, мать Тереза, как мне свитер надеть с наручниками? - Обойдешься лосинами, - раздраженно сказала я. – Нефиг хамить! И вообще, тебе психотерапевт не помешает, - добавила я, садясь рядом с Юнг на матрац. - Если б ты читала моё дело внимательней, то знала бы, что у меня их три было. Первый, выслушав меня, разревелся, второй сбежал в середине сеанса, а вот третий мужественно выдержал два моих визита, но почему-то потом пытался покончить жизнь самоубийством. Но откачали, ибо нефиг. Я за целый месяц оплатила, пусть мучается. - Н-да, не везет тебе по жизни. Родственники ненавидят, козни строят, судятся, журналисты лезут. Ты в такой грязи валяешься. Каково это, осознавать, что от твоей смерти всем станет лучше? Беседа не получалась дружелюбной, я и Юнг были настроены агрессивно. Я торжествовала, а она дичилась. - Пфф, полегче. Мне нечего жаловаться и, кстати, другим людям тоже на мою жизнь. Я, черт подери, из аристократической семьи, неужели ты думаешь, что я валяюсь в грязи?! Я нанимаю для этого людей, а точнее мои родители, на мою семью работает достаточно народа, чтобы разыгрывать спектакли, поднимать авторитет родителей, мне получать связи, потому что никогда не знаешь, кто тебе понадобится. Киллер или чиновник? Представитель спецслужбы или лучший в мире онколог? Аврора, не всегда нужно верить тому, что видишь и слышишь. Журналисты все куплены, забава для друзей, чтобы внимания на меня меньше обращали и не совали носы в мои дела, правда, Миронов, зараза, всё равно лезет. А родственники, естественно, обозлились на меня, я, блин, около миллиарда долларов срубила, хотя шансы были равны у всех. Но этот вопрос был улажен еще три месяца назад, но не всем же об этом знать. Как говорится, все семьи нормальные, пока не узнаешь их лучше. Но мне нравится, когда общественность думает про мою наоборот. И если ты, пешка, думаешь, что от моей смерти мир вздохнёт с облегчением, то сильно ошибаешься. Мы с семьёй ведем свои игры, в которые никому лезть не надо, и вы совершаете большой промах, держа меня здесь. -Почему же? – усмехнулась я. Что она нам сделает-то? -Потому, что нужно внимательней смотреть, куда направлены мои авиарейсы, программистка-самоучка. - Слушай, хватит хамить, иначе ты у меня договоришься! – я схватила Катю за горло. - Да кто ты такая? – Юнг недовольно искривила лицо. – Отпусти. Отпускай, отпускай… Вот, умничка. А теперь давай разбираться по порядку, что я тебе плохого сделала? - Босс… - Я спросила про тебя, а не про вашу конторку. Думаешь, я не могу увидеть в глазах ненависти? Рассказывай, я не люблю, когда меня ненавидят просто так, если есть что-то нехорошее, что было сделано мной или моими людьми по отношению к тебе и твоим близким, я найду способы это исправить. - Ну, - я замялась. Появилось чувство неловкости, и ненависть показалась неоправданной, ведь та, к кому она обращена, даже не знает, почему так произошло, но хочет разобраться и исправить. – Почему Даня не победил? Он играл великолепно. Юнг вытаращила глаза: - И всего-то? Слушай, это тебе к психиатру надо, а не мне. Я тебе потом номерок кину в Viber’е. Я просто не сказала его имя, с моей онк… мигренью, да, мигренью, - Юнг словно убеждала сама себя в диагнозе, - это немудрено. Сначала я оговорилась, назвав на одного победителя меньше, но если бы на меня не навели этот чёртов прожектор, его имя было бы произнесено. Тем более, какая разница сказано было оно или нет? С ним наверняка уже связались, многих заинтересовал, парень талантливый, трудолюбивый, далеко пойдёт, вот увидишь. Вопрос в том, почему ты об этом не знаешь? Ты с ним не разговаривала? - Я тут как бы несовершеннолетнюю похитила, у которой страшные связи, мне нет дел до искусства. - Кто написал «Недоросль»? - Грибоедов. - Да тут не только до искусства дела нет, необразованная моя. Или вас так плохо учат в общеобразовательных школах? – усмехнулась Юнг. - Не у всех есть деньги на частные. - Это-то да, но если сама учиться не будешь, то ни одна частная школа тебе не поможет. Но упустим раннее сказанное. Ты так переживаешь за своего друга, что готова убить меня, чем поинтересоваться о его жизни у него самого?.. Ответь себе… Ты меня никаким боком не волнуешь так-то. Но я же должна докопаться до истины, за что ещё ты меня не любишь? Что сделала не так вашему Боссу, кто заказал меня? Какую участь мне тут заготовили? - Слишком много вопросов для такой маленькой стервы. - Если меня ненавидят без причины, - Юнг перекинула руки с наручниками через мою голову, холодок железа быстро пробежал по шее прежде, чем Катя скрестила руки перед лицом, и я начала задыхаться, - то почему бы и мне не мстить без повода? - Юнг перетягивала руки накрест сильнее и сильнее, наручная цепь охватила всё горло, я пыталась произнести что-то, но выходили нечленораздельные звуки. Господи, кто-нибудь! Она меня сейчас убьёт! Юнг держала меня в таком состоянии не больше пяти секунд, но для меня они тянулись вечность. Умереть от удушья наручниками? Такое точно не входило в мой жизненный план. Но девушка резко ослабила хватку, соединила руки и сняла цепь так же быстро, как и накинула. Затем она властно встала надо мной. - По-моему ты тут задержалась, не пора ли свалить? Повалившись на матрац, я пыталась надышаться, никогда обычный вздох не приносил мне столько блаженства. Как приятно просто дышать. В комнату вбежали Кирилл и Марго с пистолетами. Ну, как говорится, лучше поздно, чем никогда. - Аврора, с тобой всё хорошо? Юнг разразилась диким хохотом, и со смеху упала рядом со мной. - Аж до слёз, - протирая глаза, сказала девушка. – Глупее вопроса я не слышала. Фу-у-ух. Ещё немного и мне у вас понравится. - Закрой рот! – Кирилл направил пистолет в лоб Юнг. - Стреляй, стреляй, а я с небес посмотрю, что с тобой за это Босс сделает! Может быть, встретимся там, – озлобленно произнесла, смотря в потолок, Катя. Кирилл безысходно опустил руку, а потом резко поднял и ударил Юнг по лицу со всей силы. Бросив взгляд на Юнг, я не увидела ничего, кроме крови на её лице. Марго с Кириллом поспешно увели меня из комнаты.***
Ночевать я осталась на заводе, вместе с доброй половиной общества, хотя признаться, правда, мне было очень страшно, потому что Юнг поблизости. Уснуть мне мешала бессонница, я всё думала о Кате. Кто она? Великий стратег или психически больная? А, может быть, и то, и то. Я читала, слышала о ней слишком много. Возможно, всё, что сегодня произошло – план, продуманный за несколько дней, может быть, она блефует, ведёт какую-то игру? Я досконально вспоминала весь наш диалог. Зачем ей подкупать прессу, отвлекать внимание? Она таит что-то, о чём не знает даже Максим. Почему внушала сама себе, что у неё мигрень? Она при этом оговорилась ещё, эх, вспомнить бы первые буквы, наверняка, диагноз какой-нибудь. Точно не мигрень. Зачем пыталась меня удушить? Екатерина все-таки тот человек, который семь раз подумает, а только потом накинет цепь на чужую шею и перетянет. Но беспокоило меня не только это. Я очень внимательно оглядела Катю, вела она себя властно и борзо, как человек, которому нечего терять в этой жизни, но при этом имеющий свои какие-то цели. В её глазах не было страха, переживаний, но не было и злости, ненависти, существовала лишь уверенность, уверенность в себе, в своих словах и действиях. Она глазом не моргнула, голос её не дрогнул, а только наоборот набрал больше мужества и ярости, когда Кирилл направил пистолет прямо в голову! А когда Кира зарядил ей по роже, даже всхлипывания или визга не последовало. Это же, блин, ненормально, хоть какие-то инстинкты сохранения у неё должны быть?! А этот дикий смех… Боже, почему в Кате столько противоречий? Скорей бы приехал заказчик, убил бы, что ль. Следующие два дня я не появлялась на базе, относительно спокойно готовилась к Новому году, вела себя примерно, ходила по магазинам в поисках подарков родным и друзьям, прибралась в квартире, даже в школе появилась на нескольких уроках. Тогда я еще не знала, что грядущий две тысячи четырнадцатый перевернёт всю мою жизнь, и никогда ничего не будет как прежде.***
Утром тридцатого декабря, приехав в Люберцы, я не рискнула посетить Катю, хоть мне и сообщили, что после инцидента вечером двадцать седьмого она вела себя смирно, камеры наблюдения не нашли ничего подозрительного, за исключением того, что девушка постоянно делала физические упражнения. – Невооружёнными к ней не подходим, если горлышко дорого, - зловеще рассмеялся Николай Михайлович, у которого произошедшее не вызывало ничего, кроме веселья. Его забавляло, но одновременно и огорчало, что Юнг так быстро обезвредила меня, но ещё больше его веселило, что Кирилл ударил Катю. Почему? Да умом тронулся, видать, на старости лет. Вечером я сидела за большим столом вместе с Марго. Женщина проверяла оружие на боеготовность, пока я, посматривая на видео с камер наблюдения, чистила клавиатуру от Гошиного ноутбука, которая так и кишела крошками от печенья, липкими пятнами от газировки и огрызками ногтей. Босс был с семьей в своем кабинете, находившимся сразу за нашей импровизированной гостиной. Витя поехал к стоматологу, а остальные разбрелись по заводу, занимаясь каждый своим делом. - А ручонки-то у этой малышки сильные, - подивилась Марго, когда Юнг, сделав стойку на руках из положения сидя, продержалась на ней почти полторы минуты, (мы с Марго не поленились засечь), подняла одну руку, насколько это позволяла наручная цепь, показала чётко в камеру средний палец и встала на «мостик». - Словно знает, что мы следим, - ухмыльнулась женщина. - Не исключено, - разбито заметила я. – Кто же ты? – смотря на Катю, спрашивала я в пустоту: - Невинная жертва обстоятельств или съехавшая с катушек будущая убийца? Но роль убийцы впоследствии выпала не на её бремя. Дверь широко раскрылась, в комнату вошёл высокий молодой человек на вид двадцати-двадцати пяти лет в чёрном плаще. Глаза его были скрыты тёмными очками, несмотря на поздний час зимнего вечера. Неизвестный снял очки, от края левого глаза до подбородка у него тянулся здоровый шрам, который мгновенно бросался в глаза и не мог быть незамеченным. Вслед за неизвестным шёл мужчина лет сорока с серым кейсом в правой руке. - Где Николай? – нагло спросил парень, тщательно жуя жвачку. Сильный акцент проехался по моим ушам. - Не подавись, сынок, - усмехнулась Марго. - Тебя спросить забыл!.. Ста-ру-ха. Марго направила на парня ствол, который держала в руках. - Кого ты тут старухой назвал? - Тише, Марго, в этом нет необходимости, - сказал спокойно Босс, выходя из противоположной двери, которая вела в его кабинет. - Смотрю, вы уже познакомились с Артуром, нашим заказчиком. - Я хотел убедиться, что здесь находится та, в которой я нуждаюсь, - Артур говорил медленно, тщательно обдумывая каждую фразу. Сразу чувствовалось, что русский язык для него неродной, он взглянул на монитор, - смотрю, Ют не изменяет своим тренировкам. - Н-да, - недовольно заметила я, отведя взгляд в ноутбук, - вечно разминается, тянется, понтуется, - усмехнулась я, - минуточку, Ют? - Полоска на твоей шее тоже понты? – язвительно спросил Артур.- Ют - её второе имя. - С чего вы взяли, что это её рук дело? - Я ничего такого не сказал, - улыбнулся молодой человек. – Николай… - Артур задумался насчёт отчества, но в итоге обошёлся без него. - Я хотел бы обсудить с вами кое-какие нюансы, а затем проведать свою дорогую. - Прошу в мой кабинет. Артур с мужчиной с кейсом проследовали за дверь. Они провели около получаса за разговорами, в это время Юнг села в позу лотоса и пыталась раздвинуть руки настолько, насколько позволяли ее оковы, и не шевелилась, по крайней мере на камере движения не прослеживались. Я же дочистила клавиатуру и играла спокойно в телефон. Когда дверь открылась, Босс сказал, что Артур желает поговорить с Катей и просит, чтобы сопровождала к ней его именно я. - Так эта полоска на шее всё-таки её рук дело? – ухмыльнулся Артур, когда я открывала замок в Катину комнату. - Н-да, - недовольно ответила я. - Она бы тебя всё равно не убила. Катя считает любую жизнь бесценной и бла-бла, кроме моей. - Она считает вас дьяволом? – ухмыльнулась я. Артур лишь улыбнулся и тихонько усмехнулся. Когда мы вошли, Юнг спокойно сидела в позе лотоса. Девушка настороженно посмотрела на Артура, который ожидал удивления на её лице. - Райнхольд, - Юнг недовольно цыкнула, - что привело тебя сюда? В твоей голове опять стали появляться мысли, что я тебе что-то должна? - Реинхилд… - начал Артур. - Воздержись от этого имени, - посоветовала Юнг. – Будь лапочкой. Ты ж знаешь, я не люблю, когда пытаются выговорить моё имя. Всё-таки Ида была не в своём уме, когда назвала тебя Райнхольдом, а меня Реинхилд, - расстроено цыкнула девушка. Я посмеялась про себя. - Ну, не знаю, - улыбнулся… Райнхольд, ох уж эти немцы! - Мне очень нравится произносить твоё имя, Ката… - Катя Юнг, - перебила девушка. – просто и ничего лишнего. - Ты должна мне очень много, и сполна оплатить твои долги способна лишь душа твоя, - загадочно произнес парень. – Ты предала меня, сестра, и неоднократно. Мы росли с тобой вместе, воспитывались одинаково, и завещалось нам править с тобой вместе. В трудную минуту я надеялся на тебя, а ты зверски обошлась со мной, твой человек беспощадно избил меня и бросил умирать. Но теперь я окреп, и сердце моё жаждет мести. Юнг слушала в полуха, а потом спокойно возразила: - Во-первых, не называй меня сестрой, наше родство не доказано, слава Богу. Ну, а как утверждала прабабушка Ида, ты, в лучшем случае, мой пятнадцатиюродный брат, поэтому не надо тут претендовать на мои деньги. Да и вообще. Что ты забыл в моей семье? Но это другая история. Во-вторых, ты аморальный урод и маньяк-психопат, Миронов тебе тогда правильно двинул, когда ты перешёл рамки дозволенного и попытался сблизиться со мной уж точно не «по-братски», за что я ему по гроб жизни благодарна. И по логике-то я тебе ещё мстить должна, а не ты мне. Но это тоже другая история. - А кто сказал, что мстить я буду тебе? – ухмыльнулся Артур. Наконец-то, после этой фразы Катина мимика сдвинулась и выразила эмоции, отличные от равнодушия, глаза её вылупились и наполнились искренним удивлением. Она просчитала многое, но то, что она не является объектом мести, было выше её предположений. - Зачем мне мстить тебе? – рассмеялся Артур. – Кто ты такая? Ты ничего не значишь, тобой играют, манипулируют. Да и, тем более, простыми пытками тебя не возьмёшь, я тебя не первый год знаю, дух твой силён, непреклонен и слегка безумен. Но вот твоим родным не даровано такое самообладание - мне интересно посмотреть на то, как они будут сходить с ума в поисках тебя, переживать, гадать: на этом свете ты или уже на другом? Особенно Миронов, который любит тебя, но, как и ты, ни на что повлиять не может. А главное – я внимательно изучил твою медицинскую карту, что и позволяет мне чувствовать так уверенно рядом с тобой… Показатели неутешительные, от этого ещё забавней смотреть на то, как жизненные силы будут покидать тебя, а параллельно наблюдать за истериками твоих родителей, двух зайцев, даже трёх одним ударом: твои родные страдают морально, а ты и морально, и физически. Мечты сбываются! - ухмыльнулся парень. – Меня так радует, что твои головные боли не имеют конца, и ты не способна противостоять. Юнг пристально смотрела на Артура, я увидела, как скупая слеза одиноко скатилась по её щеке и упала на наручную цепь. Девушка собиралась с духом. - Не волнуйся, Артур, когда головная боль меня отпустит, неважно, на час или два, да хоть на пару минут, клянусь своей честью, - девушка говорила яростно, наполняя каждое слово ненавистью и злобой, - что я в долгу не останусь. Молодой человек только рассмеялся на её слова: - Увидимся завтра, радость моя. - До встречи в Аду, - сурово сказала девушка.