Hас окутает дым сигарет Ты уйдёшь, как настанет рассвет И следы на постели напомнят Про счастливую ночь
— В СМЫСЛЕ СТАР НА СВОБОДЕ? Для Осы утро началось с неприятной новости. Он так наслаждался своим грандиозным триумфом, считал себя таким молодцом. С возрастом (а ему шёл шестой десяток) Осу всё сильнее задевали такие начинающие бандиты. Зависимость цифры в паспорте от самооценки была обратной: чем больше лет проживал Оса, тем меньше он любил себя. Эго становилось хрупким, как фарфоровая старая ваза. Тот факт, что Оливия на свободе, становился тревожным звоночком для него. — Пусть только сунется в Питер, я ей покажу где раки зимуют. Она же девочка, можно будет найти на неё управу, — Оса любил иногда говорить сам с собой, в пустой тихой комнате. Он смотрел на фотографию, где была запечатлена Оливия во время празднования Нового Года и буквально прожигал взглядом девушку.***
Для Оливии ночь выдалась беспокойной. Сон никак не шёл: девушка ходила по маленькой комнате кругами, грызя ногти. Она размышляла над тем, какое же решение по итогу примет Ботан. Лив пыталась себя убедить в том, что его отказ не разобьёт ей сердце, но понимала то, что ей будет грустно, тоскливо. А ещё Лив думала о том, что же её ждёт по приезде в Санкт-Петербург. Вряд ли Оса встретит её с хлебом-солью. Оливия чувствовала: назревает что-то опасное, что-то серьёзное. Возможно, в воздухе существует угроза её жизни. Правда, она пока неощутима, недосягаема…***
Ботан собирался лечь спать: чистил зубы, поправлял постельное бельё. Мама пока готовила ему молоко с мёдом. Она считала, что оно помогает быстрее уснуть. Когда мать зашла в комнату, Ботан сделал глубокий вздох и произнёс неожиданно серьёзным для его хрупкой комплекции голосом: — Нам надо серьёзно поговорить. Мать уже догадывалась, какой будет тема их диалога, но надеялась, что ошибается. Она надела счастливую улыбку и сказала: — Конечно, о чём ты хочешь поговорить? Ботан не сразу начал рассказывать. Он бегал глазами по комнате, оттягивая разговор на секунды, которые для него растянулись в бесконечно долгие часы. — Мама, я хочу переехать жить в Петербург, — выпалил Ботан, смотря на мать в ожидании ответа. Та нисколько не удивилась и невозмутимо спросила: — Сынок, зачем это?.. У нас в деревне хорошо, спокойно, — последнее слово она произнесла с особой интонацией. — Там больше возможностей. Ботан для себя решил, что не будет раскрывать истинной причины переезда, которая заключалась в возможных отношениях с лидером криминальной группировки. Он скажет, что это связано с учёбой и будущими перспективами. Ехать до его консерватории — очень долго и тяжело. Приходилось вставать в пять-тридцать утра, потом топать до автобуса пару километров, потом от автобуса на трамвае… Да и у парня из Петербурга возможностей больше, чем у парня, живущего в глубинке России. — Нет, ты не поедешь в Петербург. Ты останешься здесь! — внезапно резко ответила мама. Ботан испугался. Он никогда не видел мать такой злой. — Но мама! Это правда нужно для моей будущей музыкальной карьеры! — пропищал Ботан, как щенок. — В Петербурге много бандитов! Тебя убьют! — запротестовала мать горячо. — Тебя обворуют, ты станешь жертвой насилия какого-нибудь! И вдруг её осенило. Она поняла, из-за чего пошла вся эта история с переездом в Питер. — Ага… Ты из-за той мерзкой девчонки решил уехать! Хочешь, я тебе расскажу, что будет с тобой, если ты начнёшь с ней отношения? Ботан уже молчал, не в силах продолжать этот разговор. Однако мать восприняла его молчание как согласие и начала на повышенном тоне говорить: — Вы начнёте встречаться, всё будет здорово поначалу, но потом она начнёт участвовать в перестрелках, ей будет плевать на то, что ты против её криминальной жизни, она будет делать то, что хочется ей, она не будет тебя слушаться, будет стремиться к лидерству, она не будет принимать во внимание тот факт, что ты мужчина, глава семьи, назовём это так, хотя ясно, что это жалкая пародия на семью. Потом она, как и все бандиты, начнёт изменять тебе, встречаться с несколькими мужчинами, заболеет, не сможет родить. А ты будешь ходить, как идиот, не зная, что твои рога с каждым днём растут всё выше! — Ты даже её не знаешь! Ты не знаешь, какая она, зато уже делаешь такие выводы! Она, между прочим, в свои двадцать ещё даже не целовалась! — Ботан уже не мог слышать то, как девушку, которая ему нравилась, обливают грязью. — А, это она тебе насвистела? — Мать улыбнулась мерзкой, ехидной ухмылкой. — А ты поверил. Какой ты наивный! — Даже если это всё будет, это моя судьба! Я хочу совершить эту ошибку! Я хочу начать жить! Я живу в этих четырёх стенах, взаперти, играю Бетховена и тому подобных, не вижу белого света! Я не знаю, как живут без учёбы! Я чувствую себя роботом! Не лезь в мою жизнь, мне уже восемнадцать, я совершеннолетний! — То есть ты так просто бросишь свою мать? Перестанешь ей помогать? — Она воспользовалась последним аргументом. У Ботана на этой фразе открылись глаза. Влад понял, почему она против его поездки, дело ведь вовсе не заключается в волнении за безопасность сына. Просто мать — манипулятор, хочет, чтобы рядом с ней двадцать четыре часа семь дней в неделю кто-то был, дарил внимание. — Я к тебе буду приезжать два раза в неделю. Я же не говорю, что брошу тебя! — крикнул Ботан в ответ. Мать это всё достало, она поняла, что больше ничем не сможет ответить сыну. Она сидела с каменным лицом, не выражавшим никаких эмоций, а потом со всей силы дала пощёчину Ботану. От удара Ботан упал с кровати, машинально положив руку на мгновенно ставшую красной щёку. К моральной боли от того, что им пользуются, как игрушкой, добавилась физическая от рукоприкладства. Мать сама была в шоке от своего поступка. Она широко раскрытыми глазами смотрела на сына, боясь пошевелиться. — Я всё понял, — низким голосом ответил Ботан. — Можешь не объяснять дальше. — С-сынок, прости, — в конце концов произнесла Наталья дрожащим голосом. — Я не знаю, как это вышло… — Как-как, головой об косяк, — безэмоционально сказал Ботан, уходя в свою комнату. Ботаник понял, что после произошедшего ни минуты не останется с матерью. Он начнёт строить свою жизнь. Ему будет легче, ведь рядом будет Оливия… Он посмотрел на часы. Уже одиннадцать вечера. Может, она уже спит? Но интуитивно Ботан понимал, что нет. Он нашёл парадную тонкую рубашку белого цвета, джинсы, которые ему запрещали надевать, ведь это не официально-деловой стиль одежды, и кроссовки. Хорошо, что весной тепло по ночам, и от такой лёгкой одежды он не простынет. Хотя, Ботану было уже плевать. Он прошёл пару метров до дома Оливии и постучался в дверь. Оливия, которая заканчивала обход комнаты в, кажется, тридцать девятый раз подорвалась к двери моментально. Она его ждала. Это очевидно. Но когда Лив увидела Ботаника на пороге своего дома, она решила сделать равнодушное лицо и сказать: — Ну что, решил зайти попрощаться? — Нет, — Ботан, даже не дожидаясь разрешения Стар, зашёл внутрь. — Я хотел сказать, что… — Погоди минуту, сядь, — Оливия села на кровать и жестом пригласила Ботана рядом с собой. — Ты какой-то замученный. Что случилось? У тебя на щеке синяк. Тебя били? — Да, меня ударила моя мать, но прошу тебя, Ливи, ради Бога, не об этом сейчас. Мне тошно говорить о произошедшем там, дома. Я просто хочу сказать, что… Я согласен. — Согласен с чем? — Оливия решила сыграть в дурочку, так как хотела, чтобы Ботан сам произнёс всё остальное. — Согласен встречаться с тобой. Я принимаю твою жизнь целиком и полностью. И даже нужно будет стать частью вашего сообщества, я стану. Я сделаю всё, что ты захочешь… — Ботан тихонько бормотал эти слова, отводя смущённый взгляд куда-то. Лив не стала его слушать дальше, притянув его лицо за подбородок и сведя свои губы с его. Ботан уже поставил руки на её грудь, готовясь протестовать, но понял, что это даже приятно и ответил на поцелуй робко, стеснительно, испытывая лёгкий стыд, но в то же время наслаждение, которое росло с каждой секундой. Ботан вдруг подумал, что сейчас упадёт в обморок от своих чувств, и чтобы этого не произошло, обвил руками шею Оливии. Они, казалось, целовались бы вечность, но заканчивающийся кислород в лёгких помешал им. — Я не знаю, чё это было. Просто захотела. Надеюсь, ты не сильно против, — Оливия вдруг почувствовала себя виноватой. — Да нет, я не против, мне всё понравилось. Просто это было так неожиданно, и я боялся ошибиться, это всё-таки мой первый поцелуй. — Ты щас охренеешь, но я тоже впервые целовалась, — Лив глупо хихикнула. А потом её взгляд упал чуть ниже пояса Ботана… — Опана! — Оливия заулыбалась. — По утрам встаёт не только солнышко? Хотя стоп, щас же не утро. Ботан покраснел, положив ногу на ногу, чтобы хоть как-то прикрыть своё возбуждение и виновато произнёс: — Прости, я не знаю, как это вышло. Никогда такого не было, — Ботан сжал ладони в кулачках, пытаясь переключить свой мозг на что-то другое. Оливия умилило его смущение от казалось бы нормальных вещей. — Чего ты так стесняешься? — Она приблизилась к нему, проводя кончиками пальцев по воротнику его рубашки. — Если ты хочешь, то я согласна. Их взгляды, такие разные, встретились. В глазах Ботана отпечаталось стеснение и стыд, а вот Лив хитро́ смотрела на парня. Желание оживляло каждый её миллиметр. — Хочу чего? — Ботан правда не понимал, о чём идёт речь. — Какой ты глупенький, — Оливия решила, что если Влад будет против, то сам её остановит. — Ладно, так уж и быть, я начну сама. Лив рывком села на колени к Ботану, ещё раз поцеловала в губы. Её руки, пытавшиеся снять с Ботана такую бесполезную в тот момент рубашку, не слушались от накрывших разум девушки чувств. Она толкнула его на диван, чтобы он принял положение «лёжа» и села на нём верхом, поёрзав немного. — Что я должен делать сейчас?.. — спросил Ботан тихонько. Он злился на себя за то, что так не просвещён в темах для взрослых. — То, что хочется. Тебе всё можно, — Оливия улыбнулась, укусив парня за мочку уха. Ботан наконец-то начал соображать, включился в процесс, расстёгивая непослушные пуговицы. Ботан впервые заметил, что их так много. — Не бойся, — успокоила его Оливия. — Ты всё правильно делаешь. Поняв, что сейчас может быть заминка с расстёгиванием бюстгальтера, Оливия освободила Ботана от этой задачи, сделав это самостоятельно. — Ты такая красивая, — вырвалось у Ботана. Лив усмехнулась, закинув прядь волос назад: — Не как в журналах, конечно, но чё имеем. — Там ненастоящее, — ляпнул Ботан, приподнимаясь. Оливия уже хотела спросить, откуда он знает информацию об объёмах журнальных моделей, но не смогла. Ботаник вдруг начал проводить кончиком языка по груди девушки, особенно делая акцент на сосках. Лив хотела казаться грубой, неприступной, но в этот момент не выдержала и сказав: — Ты, придурок… Она сорвалась на глухой стон. Ботан приобрел немного смелости и начал целовать её ключицы. Лив начало раздражать то, что она теряет главную позицию, и она фыркнула: — Ляг и не рыпайся. Она сжала его плечи в кровать, чтобы Ботаник стал полностью обездвиженным, и начала быстро оттягивать зубами кожу на его шее. На каких-то местах выступила кровь. — Нихера, у тебя кожа тонкая… Как… В жопу, — Лив прошлась шершавым языком по особенно сильным укусам. Ботан запрокинул голову назад от удовольствия, прошептав: — Почему мне так приятно от этого… — Сочту за комплимент, — Лив улыбнулась, а затем, чтобы немного разбавить свои нежные действия, сняла с его джинсов ремень, обхватила им шею парня и немного придушила. Она внимательно наблюдала за его реакцией, которая оказалась громче и эмоциональней. Лив провела подушечками пальцев от шеи до живота. Она почувствовала, как повысилась температура его тела. У Ботана по телу пробежали мурашки, то ли от холода, то ли от наслаждения. Скорее всего второе. — Можно потрогать тебя?.. — невинно спросил Ботан, вновь поднимаясь. Лив кивнула. Ботан осторожно сжал её грудь пару раз, а потом стал делать это уже увереннее. Лив кусала губы до того момента, пока не почувствовала металлический привкус во рту. — Лив, стоп, а если ты забеременеешь? Мы как-то не подумали об этом, — Ботан поправил очки, и Оливия, будто вспомнив о них, сорвала их с парня, кидая на прикроватную тумбочку. — Не бойся, я об этом подумала, — Оливия быстро вскочила с парня и подошла к комоду, доставая оттуда ту самую коробочку. «Почти я, но это неважно». Она протянула средство защиты Ботанику, который, то краснея, то бледнея, начал пытаться достать его из упаковки. С неизвестно какой попытки это получилось. Ботан потянул за край джинсов Лив, приспуская их. — Уже так быстро? — смущённо спросила Оливия. Она не могла поверить, что это уже так близко. — Что-то ещё? Ты говори, что мне делать, хорошо? Чтобы тебе приятно было. — Какой ты милый, я не могу, — Оливия сделала милые глазки и выпятила губу. — Хочешь, я сам сниму с себя всё? — Нет уж! Не лишай меня этого удовольствия, жопа ты эдакая, — Оливия ловким движением стянула с него джинсы вместе с нижним бельём. — Стой, — Ботан её остановил. — Я хочу кое-что сделать. Можешь чуть-чуть раздвинуть?.. Лив послушалась. Тогда Ботан посмотрел куда-то наверх, как вспоминая и вставил пальцы туда, начиная массировать круговыми движениями то медленно, то быстро, то останавливаясь иногда, чтобы позлить Оливию. Та выгибалась в пояснице, шипела. В один момент она полностью перестала контролировать своё тело, её ноги задрожали и пришла волна дикого удовольствия. Лив простонала и помотала головой, мол, хватит. Ботан вытащил пальцы. — Ты готова? Может, не стоит? — поинтересовался Ботан. — Не была бы уверена, не лезла бы на тебя, — Лив зажмурилась. — И не вздумай нежничать со мной! Ботан хихикнул над только что придуманным словом и резко вошёл в девушку, постепенно ускоряясь. Оливия громко вскрикнула, сжав простынь в руках и начиная извиваться под ним. Её дыхание сбилось, становилось всё более рваным. Она была на пике. Лив поняла, что только с ним она может расслабиться, быть собой, не быть начеку, не держать ухо востро. Она может ему доверять. Её не оттолкнула его смущенность в начале, даже наоборот. Она почувствовала себя могучей и храброй героиней. У Ботана же снесло крышу. Он не думал, что когда-то его полюбят, что он когда-то сможет сделать кому-то приятно. Он понял, что точно любит Оливку, не просто испытывает симпатию, а нечто большее. Они кончили практически одновременно и упали на кровать, тяжело дыша. Когда у Оливии получилось стабилизировать дыхание, она спросила у Ботана: — Ты жалеешь о том, что произошло? — Как я могу жалеть? — Выдох. — Это было классно! Я надеюсь, тебе понравилось, — Ботан поспешил надеть очки. — Просто я же неопытен. — Я тоже, так-то, — Оливия сделала вид, что обиделась. Она положила его голову на свою грудь. Ботан обратил внимание на то, как быстро стучит её сердце. — Переволновалась? «Конечно, придурок, я потеряла девст—» — Нет, просто от усталости… Да. Закурить хочется, — Оливия потянулась к лежавшей неподалёку пачке сигарет. Ботан поморщился, строго глядя на девушку. — Ой, не читай мне лекцию о вреде курения. Не получится меня вразумить, — Оливия затянулась. — Просто в постели это опасно делать… — объяснил Ботан. Лив цокнула. — Ой, я же не усну с сигаретой. Просто чтоб дух перевести. — Она натянула на себя нижнее бельё и подошла к окну. Кончик сигареты горел, как светлячок. — Не буду спрашивать тебя, хочешь ли ты, или нет, я знаю твой ответ, — Оливия пустила дым в воздух. — А это правда успокаивает? — вдруг спросил Ботан, — Просто мне паршиво сейчас. — А чё случилось? Ты ещё перед нашим совокуплением грустный был, — в конце концов поинтересовалась Лив, туша сигарету. — Я с матерью говорил о моём переезде в Питер. Она меня ударила, сказала, что я её бросаю, что ты меня предашь. Скажи, ты меня не бросишь? Не обманешь? — Ботан таким преданным взглядом смотрел на Оливию, будто пёс на своего хозяина. Оливия села к нему на кровать и начала гладить по голове: — Не брошу. Клянусь. Пауза. — А с мамкой я придумала чё делать. Поедешь с нами, на нашей машине. Сегодня ночью уже выедем. Только тебе нужно домой щас сходить, самое необходимое взять, подчёркиваю, самое необходимое! Остальное купим в Питере. — Мама как раз наверное ушла к тёте Зине говорить о том, какой я плохой сын, — вздохнул Ботан, накинув на себя рубашку. — Да, ты плохой, — Лив указала на свой засос, улыбаясь. — Но мне нравится это. А теперь давай полежим, — Оливия легла под одеяло, прислоняясь к ещё не остывшему телу Ботаника. — Я устала. — Давай, — кивнул Ботан, кладя руку на её талию.