ПЕРВАЯ

Nowadays. Пока я ждала, когда мне ответят на звонок, как-то бессознательно трогала подушечкой пальца шрам на губе, который остался после того злосчастного выпускного. Этот идиот не только рассек мне губу так, что ее пришлось зашивать, но еще и сломал мне зуб. И я почти месяц ходила в стоматологию, потому что поступать в институт с отсутствующим передним зубом не было верхом моих мечтаний. Когда я услышала родной голос, то непроизвольно выдохнула и убрала руку от лица: — Привет, мам. — Сашенька, наконец-то, — я услышала в голосе мамы облегчение и улыбнулась. Единственный человек, который рад слышать меня в любое время. – Как ты? Ты едешь уже? Во сколько прибывает поезд? Миша спрашивал, чтобы встретить тебя. — Мам, брось, я возьму такси, — отмахнулась я, внутренне ощущая удовлетворение от заботы. — Значит, сама ему позвони и скажи, что не хочешь его видеть, — деловито проговорила мама, а я только вздохнула. — Ладно, как скажешь, пусть встречает. Охота же мотаться в такую даль. — Ты же его знаешь, — усмехнулась она. — Да… — протянула я, вспоминая, как познакомилась с маминым новым мужем. Мы тогда уже жили в Москве, и он был начальником на ее новой работе. Сразу начал ухаживать, как в старых фильмах – носил цветы, приглашал на прогулки, водил в рестораны и кино. Поначалу я настороженно к нему относилась. Не потому что он метил на роль моего «папы» — я уже была взрослая, и это было бы глупо. А потому что не доверяла москвичам. Тогда казалось, что приезжие из каких-нибудь глубинок всегда честнее. Но Михаил Евгеньевич оказался хорошим человеком. Он был старше мамы на пять лет, в разводе, без детей. Он долго и красиво ухаживал, и даже когда мы с ним познакомились, мама не дала ему четкого ответа. В итоге это я ее еще и уговаривала дать ему шанс. Я прекрасно понимала, что сердце моей матери навсегда будет занято папой. Но… Это не значило, что она должна была всю жизнь оставаться одна. И когда Михаил Евгеньевич по секрету сказал мне, что прекрасно понимает, что она никогда не полюбит его, как моего отца, и готов принять это, я осознала, насколько это добрый и великодушный человек. И как он любит мою мать. В итоге мама согласилась ответить ему взаимностью. Это было почти пять лет назад, и с тех пор много воды утекло. Мама говорила, что полюбила его. Конечно, не так, как когда-то любила папу, по-другому, как-то более осознанно, но тем не менее. И они прекрасно жили вместе уже который год. Мои отношения с Михаилом Евгеньевичем – это вообще отдельная эпопея. Мы постоянно подшучиваем друг над другом, обсуждаем новости политики или последние тенденции в мире цифровых услуг. Он мне нравится. Но еще больше я люблю его за то, что он делает счастливой мою маму. И я очень рада, что у них все хорошо. — У тебя... все в порядке? – напряженно спросила мама, когда я замолчала. После этого вопроса в глазах сразу защипало. Но я собралась и, набрав в легкие воздуха, ответила: — Конечно. Все отлично. Просто устала. — Ладно. Приедешь – отоспишься. Миша, кстати, купил новый матрас в гостевую. — О, — рассмеялась я. – Тогда я переезжаю к вам. — Ты же знаешь, мы только рады, — рассмеялась мама в ответ, а у меня впервые за эти дни немного отлегло от сердца. — Ладно, мам, позвоню завтра. Дяде Мише привет. — Передам. Тебе тоже, — усмехнулась мама, — пришел вот, руками машет. Люблю тебя, милая. — И я тебя. Пока. Отключив телефон, я посмотрела на экран и заблокировала его. Прошло всего несколько часов, как я покинула этот проклятый город, а у меня ощущение, что это снова были целые годы. Годы без нее. Flashback. После выпускного мы больше не общались. Она словно исчезла, испарилась, будто никогда и не существовала. Все, что у меня осталось – это фото с выпускного вечера, сделанное фотографом, записка, которую я, конечно же, не смогла выбросить, и браслет, который я носила не снимая. Всего три вещи. И воспоминания. Много воспоминаний и эмоций, связанных с ней. Конечно, я могла бы позвонить. Не думаю, что она послала бы меня. И я даже пару раз брала в руки телефон, но… Всегда что-то останавливало. То я не знала, что сказать, то в голову приходила мысль, что она сейчас может быть с ним, то что-то еще. Дни шли, сменяя друг друга, а я так и не нашла в себе решимости набрать ее номер. Половина моих подруг разъехалась – Юлька умотала к бабушке в Новосибирск, Света уехала в столицу, поступать в художественное училище, а Женька отправилась в Краснодар – там у нее жили родственники. Только Машка осталась тут – собиралась поступать в мед вопреки желаниям родителей. Я подала документы в институт имени Плеханова и в КузГТУ на маркетинг. Давно решила, что буду поступать на этот факультет. Конечно, старалась попасть на бюджет. Честно говоря, КузГТУ нравился больше – маркетинг и бизнес-аналитика. Престижно, актуально и востребованно. Мама переживала больше меня, когда мы ждали результаты экзаменов. Но видимо, она продолжала молиться, потому что я поступила туда, куда хотела, да еще и на бюджет. В моей жизни вот-вот должна была начаться новая глава, и на этот раз в ней не будет ее. Потом я от кого-то слышала, что она провалила экзамены в свой юридический на бюджет, но ее приняли туда на платной основе. Говорили, что обучение там влетает в кругленькую сумму. Поначалу мы с некоторыми одноклассниками еще общались и поддерживали отношения. Но с каждым месяцем созвоны становились все реже, общение – более натянутым, а сообщения «ВКонтакте» все чаще оставались непрочитанными. Я поддерживала общение с Машкой, которая поступила-таки в медицинский. Но ее график обучения отличался от моего, и мы не могли видеться часто. И, как обычно это бывает, у меня появился новый круг общения среди одногруппников и новые друзья. К концу первого курса я могла смело сказать, что снова стала частью «стаи» — у нас появилась хорошая компания, собираясь которой, мы часто проводили вместе время. И эти люди, новые люди, появившиеся в моей жизни, помогали мне понемногу забывать, оставлять в прошлом все, что было связано с ней. Стирались из памяти большие голубые глаза с длинными ресницами. Полные губы. Приятный тембр голоса, который пробуждал во мне неведомые чувства. Все это постепенно отходило на задний план. Не исчезало совсем, нет. Но становилось не таким заметным и не таким ранящим.

***

Наша компания состояла из семи человек. Четыре девчонки, включая меня, и трое парней. Особенно я общалась с Настей – она была дочерью ректора и, ко всеобщему удивлению, отчаянно это скрывала. Нам и то, она рассказала об этом уже после окончания первого курса, когда мы сидели и отмечали закрытие сессии на съемной квартире Олега с Ваней – они дружили с детства и вместе приехали из Прокопьевска. Меня мало волновал социальный статус Насти – она была интересной, общительной и веселой. Занималась параллельно танцами и удивительно точно пародировала смех дятла Вуди из мультфильма. А еще у нее была коса. Настоящая длинная коса, которая доходила ей почти до поясницы. Она много лет не стригла волосы, и это была ее гордость. Помню, как я таращилась на девушку, когда впервые увидела ее не с привычной косой, а с распущенными волосами. И она была очень симпатичной. Темноглазая, темноволосая, с редкими веснушками, которые появлялись исключительно в летнее время. Она была на передовых в нашем институте. Мероприятия, которые требовали творческих выступлений, все были на ней. Она не раз представляла наш факультет на конкурсах, студвеснах и других творческих сборищах. Иногда она и меня тащила с собой. Так, на втором курсе, я умудрилась поучаствовать в световом шоу. На главной сцене было двое парней – они с помощью светящихся сосудов, прицепленных к веревкам, создавали красивую иллюзию в полной темноте. А я и еще с десяток других студентов стояли позади, в аналогично черной одежде, и с помощью фонариков на зажигалках «делали фон». Из зрительного зала это смотрелось отлично. Пока мы крутили руками по кругу или в форме восьмерки, зритель видел полноценные фигуры позади светового шоу, которое создавали парни. Конечно, моя роль была не главная, но нам платили за участие – как добавку к стипендии. А это было очень кстати. Плюс я получала компенсацию по потере кормильца – так как училась на очке, да еще и на бюджете. Таким образом, у меня появились свои собственные карманные средства. И однажды после концерта мы снова собрались всей нашей компанией у Вани с Олегом. Парни уже «накрыли стол» — поставили несколько десятков пивных бутылок и разбросали чипсы и сухари. Мы весело болтали, вспоминая всякие нелепые случаи, что происходили на репетициях, смеялись и, конечно, пили. Когда я поняла, что уже нахожусь на грани стадии, когда могу наутро пожалеть о прошедшем вечере, я решила выйти покурить. Из всей нашей компании курили только я и Настя, и ребята постоянно пытались уговорить нас бросить. Особенно ее – она же спортсменка. Но Насте было плевать на мнение других. Она вообще всегда делала, что хотела. И мы, хохоча как безумные, вывалились на заваленный всяким барахлом балкон. — Надо сказать Олеже, чтобы убрались тут, — поморщилась Настя, потирая бок, которым ударилась о старую гладильную доску. — Это вещи бабки, которая сдает квартиру. Она ни за что от них не избавится, — усмехнулась я, доставая сигарету. — Кстати, — Настя остановила мою руку и заглянула в балконное окно, проверить, не идет ли кто. – У меня есть кое-что. — Что? – нахмурилась я, так и не вытащив из пачки сигарету. — Смотри, — она достала из заднего кармана какой-то пакетик, в котором лежало что-то, похожее на самокрутку. Только тоньше. — И что это? – я перевела взгляд с Настиных почти черных глаз на эту папиросу. – Ты чая туда натолкала? — Ага, — хихикнула она. – Почти. Это травка, — шепотом произнесла она, доставая самокрутку из пакетика. — Травка?! – воскликнула я, вытаращившись на девушку. — Тш-ш-ш! – зашипела на меня подруга. – Ты еще рупор возьми! — Извини, — уже тише проговорила я. – Но… какого хера? — Да мне парень с танцев подогнал. Помогает расслабиться. И даже давление нормализует, — уверенно проговорила она, проведя сигареткой под носом, втягивая запах. — Ты… уже пробовала это, верно? – прищурившись, спросила я. — Пару раз, — пожала она плечами. – Когда нервы на пределе… Помогает. И… тебе тоже может помочь. — О чем ты? – на мое лицо словно забрало рухнуло. Я тут же стала отстраненной, и Настя это заметила. — Ты знаешь, о чем. Ты ведь так и не позвонила той женщине? Психологу? — Какой психолог, Насть?! – с раздражением проговорила я, достав наконец, из пачки сигарету. – Я что, на сумасшедшую похожа? — А психологи общаются только с сумасшедшими, по-твоему? – как-то обиженно пробурчала она, отворачиваясь. – Я сама к ней ходила. Когда родители разводились. И мне помогло. — Ладно, прости, — примирительно проговорила я, пихнув ее плечом. – Просто… Я еще не готова. Но я подумаю над этим. — Обещаешь? – девушка повернулась и внимательно посмотрела на меня. — Обещаю, — вздохнув, пробормотала я. – Давай, кури свою травку и пойдем. Ветрено сегодня, — сказала я и поежилась. — Ты будешь? – она сунула папиросу в рот, зажав ее между накрашенными помадой губами. — Нет. Настя пожала плечами, мол, как хочешь, и прикурила. Я тут же почувствовала отличительный запах марихуаны и помахала рукой, разгоняя дым. Так мы и простояли пару минут. Я докурила свою обычную сигарету, а Настя затягивалась скрученной папиросой. И в какой-то момент она подвинулась вплотную и обхватила пальцами мой подбородок, притягивая к своему лицу. — Ч-что ты… — договорить я не успела, так как девушка выпустила дым мне в рот. Я вытаращила глаза, невольно вдохнув его. — Ну как? – спросила она через мгновение. Я сглотнула, чувствуя что-то странное. Нет, на меня не подействовала травка, но на меня подействовала она. Ее близость. — Н-нормально, — сбиваясь, ответила я и выдохнула. — Еще? – улыбаясь, проговорила девушка и игриво посмотрела на меня. Я кивнула и закрыла глаза. Настя сделала хорошую глубокую затяжку и уже без всякого сопротивления привлекла меня к себе, выдыхая дым мне в рот. Но не отстранилась, а… двинулась дальше, коснувшись своими губами моих. Легкое касание, не встретив отпора, переросло в полноценный поцелуй. Она запустила язык мне в рот, и я его встретила. Через несколько минут осознала, что мои руки находятся на ее заднице, а сама я прижимаю ее к старому пыльному комоду. Только я хотела отстраниться, как этот полуразвалившийся комод не выдержал такого напора. Со скрипом он поехал к стене балкона, двигая остальные вещи, а нас подвело равновесие, и мы рухнули прямо в кучу хлама. Настя смеялась в голос, когда лыжи ударили мне по затылку. И я тоже не смогла сдержаться. Отсмеявшись, я заметила, как эта девушка, лежащая в данный момент подо мной, смотрит на меня. Она была похожа на расслабленную львицу. Грациозная, красивая, знающая себе цену. Ее губы были изогнуты в ленивой полуулыбке, которая завораживала меня. Еще очень долгое время после того случая я имела возможность видеть эту расслабленную улыбку.

***

Этот какой-то особенный изгиб губ пленил меня. Особенно четко он выделялся после секса. Когда девушка, измотанная и уставшая, лежала на простынях, вытянув ногу и забросив одну руку за голову, совершенно не стесняясь собственной наготы. Она была у меня первая. Я у нее – нет. Настя быстро научила меня всем премудростям женской любви, и я познала, что такое – получать удовольствие. Так уж складывалось, что всем азам взрослой жизни меня учили девушки. Света – поцелуям. Настя показала, что такое секс. Ксюша… Ксюша невольно научила всему остальному. Самоотверженности, преданности, самоотдаче, разочарованию, умению прощать и многому другому. Пусть сама она и осталась в прошлом, но в моей памяти она продолжала жить. И я не могла… да и не особо-то хотела, честно говоря, что-то делать с этим. Мне она была нужна. До сих пор. И пусть она была только в моей голове.

***

С Настей у нас все закрутилось как-то слишком быстро. После того поцелуя последовали другие, а потом я и вовсе осталась у нее с ночевкой, тогда все и произошло в первый раз. И… странное дело, но меня не особо парило то, что она девушка. Я даже с какой-то улыбкой вспоминала, как меня нервировало и волновало то, что я испытывала к Ксюше. Тогда это казалось каким-то неправильным, ненормальным, запретным. Но Настя показала мне, что даже такие чувства и отношения имеют право на существование. И тогда я успокоилась. Просто как-то приняла это и расслабилась. Плюс ко всему, это даже помогло мне в отношении моих личных «заскоков». Я уже могла стойко контролировать свою маниакальную тягу к чистоте. Иногда, конечно, крышу срывало, но по большей части все было в порядке. Я была почти нормальной. Когда мы были на третьем курсе, Насте все-таки удалось уговорить меня обратиться к психологу. Так я узнала, что мои «загоны» имеют научное название – синдром навязчивых состояний. И что началось все это после смерти отца – самого сильного моего стресса. Ситуации с Ксюшей (о которых я тоже без утайки рассказала милой тетечке-психологу) только подливали масла в огонь. Так я поняла, что не схожу с ума, а что мой организм просто нашел свой механизм защиты от стрессовых факторов. Тетечка-психолог провела со мной курс терапии из пятнадцати консультаций. Полностью это не избавило меня от симптоматики, но стало значительно лучше. Она посоветовала при необходимости обратиться к психотерапевту, чтобы попробовать медикаментозно блокировать проявления моего невроза. Я сказала, что подумаю. Таблетки пить не хотелось, решила, что справлюсь сама.

***

После окончания третьего курса Настя остригла волосы почти до плеч. Я же, наоборот, к тому времени их отрастила. Но мы продолжали встречаться. Наши друзья абсолютно лояльно отнеслись к новости о том, что мы вместе. Маме я, конечно, ничего не говорила. Решила, что ей не нужно это знать. Я хорошо училась и не доставляла больше ей проблем, к чему все портить? Про Ксюшу я давно ничего не слышала. Я продолжала общаться только с Машкой, и то нечасто. Она была полностью погружена в учебу. Но когда я рассказала ей про Настю – она удивилась. И мне показалось, что не слишком приятно. Но мне лично ничего не сказала. А с остальными одноклассниками я не поддерживала связь. Редко с кем-то переписывалась в социальных сетях. Саму Ксюшу я специально не искала «ВКонтакте». Не была уверена в том, что почувствую, если найду ее там. Если увижу фото или… узнаю, что она, например, вышла замуж. Не хотелось об этом даже думать, поэтому я просто жила, словно ничего никогда и не было. Любила ли я Настю? Сложно сказать. Она не была мне безразлична, но назвать это любовью? Тем самым чувством, от которого внутренности в узел завязываются и в груди что-то горячее тлеет? Не уверена. Может, я и любила ее. Но какой-то своей странной любовью. В конце четвертого курса мы с Настей уже почти жили вместе. Тогда и случился мой «каминг-аут» перед мамой. Я честно рассказала ей обо всем. Точнее, мне пришлось. Я бы тянула с этим еще дольше, но так уж вышло, что мой телефон был у мамы в руках (она играла в игру, которая на ее старенький смартфон не устанавливалась), когда Настя решила «поразвлечься» и скинула мне свое фото рейтингом 18+. Никогда не забуду красное лицо мамы, когда она мне сунула телефон, пробормотав что-то вроде: «Это, кажется, тебе». Когда уже я сама увидела то, что увидела мама, то тоже покраснела. На самом деле, я даже особо ничего не объясняла. Мама помолчала с минуту, а потом сказала: — Ну, теперь хотя бы понятно, почему у тебя нет парня. По этому комментарию я поняла, что откладывать признание больше смысла нет. И рассказала ей все про Настю. Мама отнеслась к этому спокойно. Не то чтобы она прыгала от радости, но и не сказала мне ничего плохого. А это было самое главное. Где-то через месяц после того случая я познакомила их с Настей. Моя девушка долго упиралась, потому что ей было стыдно идти к моей маме после того, как та увидела ее в неглиже, пусть и случайно. Но тем не менее, знакомство состоялось. И они даже умудрились подружиться. Более того, мы не раз втроем ездили к нам на дачу на Настиной машине, которую ей подарили родители после того, как она со своей танцевальной командой заняла первое место на всероссийском конкурсе. Все было неплохо, даже хорошо – у меня был дом, у меня была девушка, которая меня любила, у меня были друзья, мне нравилось учиться, но… Мне словно всегда чего-то не хватало. Будто во всем этом круговороте счастья и комфорта не доставало какой-то детали. Я очень долго пыталась понять, какой именно, но безуспешно. В итоге решила, что это просто игры разума. Человек редко бывает доволен всем.

***

На пятом курсе у нас была практика. И с подачи ректора (а по совместительству мамы моей девушки) меня и Настю отправили в Москву, в одно очень модное и быстро развивающееся рекламное агентство. Первый приезд в столицу меня шокировал. Город казался несоизмеримо огромным и… переполненным. Помню, как на какой-то станции Настя меня буквально откачивала, так как у меня началась дичайшая паническая атака из-за того, что мы попали в метро в самый час пик. Мы почти полчаса просидели в подземке на лавочке, пока народ не рассосался. Но практика была интересная. Нас реально учили, и там реально надо было работать. Хотя Настя, честно говоря, рассчитывала, что это будут своеобразные «каникулы», а в конце нам просто дадут рекомендательные письма или что-то вроде того. Поэтому работала в основном я. И мне это было в кайф. Я получала удовольствие, погружаясь во все процессы, и набиралась опыта. Даже предложила несколько идей для развития, которые очень понравились руководству. В итоге – мне сказали заканчивать институт и перебираться к ним, пообещав, что для меня будет место в штате. Это меня очень обрадовало. Настя такого предложения не получила, но это и неудивительно – она появлялась в офисе день через день и просто выполняла какие-то штатные поручения, особо не интересуясь внутренними процессами. И именно это вбило первый серьезный клин между нами.

***

Мы ехали обратно в поезде, и я рассказывала по телефону маме последние новости. О том, что меня очень хвалили и даже предложили работу. Настя сидела напротив, попеременно фыркая и закатывая глаза. Когда я закончила разговор, то убрала телефон и посмотрела на девушку: — Что это было? — Что? – она сделала вид, что жутко заинтересована своим маникюром. — Вот это «пф-ф-ф» и глаза, которые были почти на твоем затылке? – подняла я бровь, глядя на девушку. – Я думала, ты будешь радоваться моим успехам не меньше меня. — Извини. Не хотела омрачать тебе такой прекрасный день, — почти выплюнула она, не поднимая глаз. — Насть, что происходит? – вздохнула я, потерев переносицу. Я знала, что будет ссора. Не знаю как, но я всегда это ощущала. Словно воздух становился наэлектризованным, как перед грозой. — Ничего! Все просто супер! Мы провели три месяца в Москве, и все, что сделали – сходили на ВДНХ и на Воробьевы горы. Классно развлеклись! – она с силой откинулась на спинку койки, ударившись о стенку купе лопатками. — Вообще-то, мы были на практике, а не в отпуске, — напомнила я. — Вообще-то, никто не заставлял тебя работать еще и сверхурочно! – отбила она. Я вздохнула. Тут она была права. Я часто задерживалась в офисе по своей инициативе. Ну, я же не виновата, что там мне было куда интереснее, чем с ней! В последнее время мы с Настей только и делали, что ругались. — Насть, мне нравится эта работа. И как видишь, она принесла свои плоды. Я получила приглашение. В Москву, ты понимаешь? — Надо было купить шампанское и отпраздновать, — почти прошипела она. — Мне кажется, Саш, что эта работа была тебе гораздо интереснее меня! – снова повысила голос Настя, и я не выдержала. — Там мне хотя бы не выносят мозги каждый день! Только сказав это, поняла, что сболтнула лишнего. Темные глаза Насти заблестели, а нижняя губа дернулась. — Насть… — вздохнула я, искренне собираясь извиниться. — Иди в жопу, Невская, иди в жопу! – рыкнула моя девушка и, соскочив с койки, вышла из купе. Я закрыла лицо руками, медленно выдыхая. Черти что.

***

Конечно, мы помирились. Но наше перемирие было коротким. Незадолго до окончания института мы расстались. Я забрала все вещи из Настиной квартиры и переехала обратно к маме. Странно, но я не чувствовала особой боли. Да, меня немного «долбило» поначалу, но, скорее, из-за того, что все снова менялось. А как я уже сделала выводы за много лет, я очень болезненно переносила перемены. Мои неврозы непременно обострялись, и требовались все энергетические ресурсы, чтобы окончательно не слететь с катушек. Сложно было с друзьями. Они не хотели выбирать чью-либо сторону, а Настя ни в какую не хотела общаться со мной. В итоге наша компания разделилась. Со мной «остались» Ваня с Олегом и Таня. С Настей – Наташа, Олеся и Илья, который встречался с Олесей. У него, бедняги, вообще не было выбора. Немного проще было хотя бы потому, что у нас уже закончились лекции и все были заняты написанием дипломных и подготовкой к «госам». Но напряжение, которое невольно возникало, когда мы с Настей оказывались в одном помещении, трудно было игнорировать.

***

Я блестяще защитилась и это, пожалуй, была единственная хорошая новость за пару последних месяцев. Я была выжата как лимон, похудела на четыре кило, но я прекрасно справилась со всеми поставленными задачами. Институт был для меня не просто местом, где я получила образование, это была моя настоящая школа жизни. Я узнала, что такое отношения, что такое совместная жизнь и что такое проблемы в этих самых отношениях и совместной жизни. Но я получила бесценный опыт, который, безусловно, будет полезен. В последний раз мы разговаривали с Настей на выпускном. Когда вышли покурить из ресторана. Стояли вдвоем в сумерках под фонарями и молча смотрели на темное небо. — Я всегда хотела спросить тебя… — начала она тихо. Я была удивлена, что она вышла за мной на улицу, и еще больше удивилась, когда она заговорила. – Когда мы… Ну, встречались, жили… Ты… Ты вообще любила меня? Я медленно повернула голову. Она смотрела вверх, на звезды, не переводя на меня взгляд, словно разговаривала с небом. — Почему ты спрашиваешь? Настя скривила губы и покачала головой. — Это не ответ на мой вопрос. Я вздохнула и проговорила: — Конечно, любила. Почему ты… Ты считаешь, что мне было плевать на тебя? — Нет, — покачала головой девушка. – Тебе не было плевать, но и на любовь это не было похоже. Знаешь, я все думала, когда же ты меня бросишь. Как только мы начали встречаться, я уже задавала себе этот вопрос. — Почему? – глухо спросила я, даже забыв о том, что курю – моя сигарета стлела, и в руках остался только окурок. — Не знаю, Саш. Ты вроде обнимала меня, целовала, занималась… любовью, но… любви как будто не было. Я даже в какой-то момент решила, что у тебя есть еще кто-то… Но потом поняла, что это не про тебя, — усмехнулась она и, выбросив докуренную сигарету, достала следом еще одну. — Не про меня? – я тоже снова прикурила и выдохнула дым. — Да, — кивнула девушка. – Я поняла, что ты можешь быть отстраненной, замкнутой, скрытной, холодной, но… Ты не будешь изменять. Это просто не в твоем характере, — пожала она плечами. Я задумалась. Были моменты, когда другие девушки оказывали мне знаки внимания, это правда. Но я никогда даже не думала о том, чтобы «пойти налево». Даже мысли не допускала. Считала это ниже своего достоинства. — Но… То, что ты меня любила, — продолжив, покачала она головой. – Тоже как-то не верилось. Казалось, ты просто приняла то, что мы вместе, и все. И ничего больше. Я вздохнула и повернулась к ней, выбросив наполовину скуренную сигарету. — Насть, послушай меня, пожалуйста. Я… Все, что было между нами – все это было правдой. С чувствами, любовью, эмоциями. Просто… Просто что-то пошло не так. В какой-то момент «мы» закончились, вот и все. Но это не значит, что я не любила тебя или что просто «приняла то, что мы вместе» как данность. Ты… Ты замечательная. И я очень благодарна тебе за все. Правда. Настины глаза блестели в свете фонаря. Она улыбнулась и слегка рассмеялась, покачав головой, словно пыталась стряхнуть непрошеные слезы. — Знаешь, я желаю тебе счастья, Саш. Правда. И я надеюсь, что все твои мечты сбудутся. Ты этого заслуживаешь. С этими словами она подвинулась ко мне и, коснувшись губами моей щеки, легко поцеловала. Потом отстранилась и, не говоря ни слова… направилась прочь от ресторана. Я долго стояла и смотрела на ее удаляющуюся фигуру, абсолютно точно осознавая, что она не поверила мне, но была искренней, когда сказала, что желает мне счастья.

***

— Ну, и чего? – пыхтела в трубку Машка, а на заднем фоне я слышала гул машин. — Не знаю, — протянула я. – Это обязательно? — Бл*ть, Невская, пять лет со дня выпуска! Большая часть наших, как нормальные люди, уже диплом получили. Это я и Самойлов как дебилы, еще год чалиться будем, — проворчала подруга в ответ. — Ты сама кричала, что хочешь стать врачом, — напомнила я. — Вот не поверишь, но я узнала, что придется учиться шесть лет, только когда уже подала документы. Куда ты прешь, долбоящер?! – заорала Машка, а я чуть трубку от неожиданности не выронила. – Придурки! Совсем не смотрят, что тут пешеходный! – по всей видимости, последняя реплика предназначалась уже мне. Только я собралась ответить и спросить, в чем дело, как Машка снова заговорила, и вновь не со мной. — Ты себе его на жопу натяни, козел безрогий! Что?! Да пошел ты... Саш, я перезвоню! – бросила она в трубку и отключилась. Я молча смотрела в окно, стараясь прийти в себя. То, что Маша, поступив в мед, стала любительницей крепкого словца, я знала. Но того, что она будет лаяться с незнакомыми мужиками на улице – не ожидала. Она позвонила мне уже третий раз за неделю. Что было абсолютным рекордом за последние пару лет. Первый раз – с сообщением о том, что у нас устраивается встреча выпускников нашего класса. Типа прошло пять лет и все такое. Второй раз – с известием, что собирается весь наш выпуск – все три класса. И в третий раз, сегодня, она набрала, чтобы узнать мой окончательный ответ, собираюсь ли я идти. Я была так занята размышлениями о предложении работы в столице, которое все еще было в силе – со мной связывался руководитель агентства и напомнил о себе, что совсем не успела решить, пойду я на эту встречу или нет. Причин отказаться было уйма. Согласиться – всего одна. Минут через десять Машка снова позвонила. Четвертый раз за неделю. — Это снова я, на чем мы остановились? – уже спокойным и веселым голосом спросила она, озадачив меня. — Что там у тебя было? — Да один чудак на букву «м» чуть не наехал на меня на переходе. — И? Ты его убила? – усмехнулась я. — Не, — хихикнула Машка. – Оказывается, переход был регулируемый, и это я поперла на красный. — Ого. И чем… все закончилось? — В воскресенье идем кофе пить, — спокойно проговорила Машка, а я моргнула. — С кем? — С этим чудаком. — К-как, Маш? Ты его оттаскала на… сама знаешь, чем, и вы идете пить кофе? — Ага! – рассмеялась подруга, а я покачала головой. Ни черта не понимаю в этой жизни. – Ну так что? Ты идешь? – вернулась к делам насущным Машка. — Я не знаю, — вздохнула я, рухнув на кровать. — Из нашего класса вообще мало народу. Ни Женьки, ни Юльки точно не будет, на остальных мне срать, так что давай. Доставай свое платье и вперед, щеголять и хвастаться перед остальными, чего мы добились, и какие молодцы. — Чем хвастаться-то? – рассмеялась я. – Акулова вон будет хвастаться, что вышла за депутатского сына, Коршунов, что его папа замом сделал в своей конторке, Исаева и остальные мамаши будут показывать фото с детьми и трещать про подгузники. А мы чем будем бахвалиться? – веселилась я. — Как это? Я вон светило отечественной медицины, а ты скоро в Москву умотаешь, — тут же нашлась Машка. — Ты будущий психиатр, — напомнила я. – А я еще ничего не решила насчет Москвы, — добавила тише. — Будущий знаменитый и известный психиатр, — поправила меня Машка. – Как это не решила? Что делать в этом Мухосранске? — Вообще-то, у нас областной центр, — прокомментировала я ее заявление. — Ой, это если с Киселем или Прокопой сравнивать у нас центр. А если с другими городами, то все одно. Нечего думать даже – рви когти, пока возможность есть. К тому же я вот закончу и тоже к тебе перееду. Буду там работать. — Где? В Москве? – удивилась я. — Ну не в нашем же ПНД! Конечно, в Москве. Психиатрия – развивающееся направление. Как и твой маркетинг-ху*тинг. Так что… Давай, подруга, нас ждут великие дела. — Я еще думаю, — не уступала я. — Ну, тогда тем более надо пойти на эту ярмарку тщеславия, — снова начала давить Машка. – Посмотришь, как не удалась жизнь у остальных, и точно решишься валить. Отвечаю. — Ладно, — рассмеялась я. – Уговорила. — Сразу бы так! А то все деньги на телефоне на болтовню с тобой потратила, — проворчала Машка. – Тогда в субботу идем вместе, да? — Да, да, — кивнула я, скорее, сама себе. – Идем. — Все, моя касаточка, я побежала, мне еще надо прикупить что-то грандиозное, надеюсь, Рыбин будет там и поймет, кого на выпускном потерял, когда к этой проститутке Сахаровой полез целоваться. Я рассмеялась и отключила звонок. Вытянулась на кровати и вздохнула, уставившись в потолок. Я прекрасно знала, почему согласилась. У меня была всего одна причина идти на эту встречу выпускников — ярмарку тщеславия, как выражалась Машка. Я хотела увидеть ее. Увидеть, чтобы понять, что освободилась от этого многолетнего наваждения. Чтобы убедиться, что она больше не занимает ни мое сердце, ни мою душу. Что все мои мысли о ней, которые то и дело возникают в голове – просто судороги памяти. Игры подсознания. Нельзя быть столько времени влюбленным в кого-то, с кем у тебя даже ничего и не было. И именно за этим я хотела пойти туда. Чтобы убедиться, что она осталась миражом, далеким прошлым, от которого я все-таки смогла отделаться.