ПЕРВАЯ

Она изменилась. Повзрослела. Даже глаза будто поменяли цвет. Нет, они оставались голубыми, но утратили какую-то прозрачность, чистоту. Казались помутневшими, как старое стекло. Ее светло-русые волосы теперь доходили до плеч – были чуть длиннее, чем у меня. Но она осталась красивой. Только красота теперь эта была какая-то другая. Взрослая. Нельзя сравнивать привлекательность молодой, даже юной девчонки, с красотой взрослой женщины. Она всегда разная. Так было и с ней. Ее красота стала какой-то магнетической, теплой, притягательной. — Привет, — почти смущенно пробормотала я, опуская взгляд на ребенка, которого она держала. Значит, это ее дочь. — Господи, глазам не верю! – улыбаясь, воскликнула Ксюша и… приобняла меня свободной рукой. – Как ты здесь? Откуда? — Да вот… — вытянув губы, ответила я и развела руки, не зная, куда их деть. – По работе… Пришлось… — С ума сойти, — покачала головой девушка и поставила малышку на землю, вытерев ее щеки. – Ты в порядке? – обратилась она к уже успокоившемуся ребенку. Девочка кивнула, держа Ксюшу за руку и с интересом поглядывая на меня. — Мы из магазина вышли, я сумки перекладывала, на минуту отвлеклась, а она… Ускакала, — снова покачала головой девушка, глядя на дочь. – Спасибо тебе, — она перевела взгляд на меня и улыбнулась. – Это, кстати, Аля. Аля, — Ксюша потянула за руку девочку, которая и так смотрела на меня во все глаза. – Это моя школьная подруга Саша. Я опустилась на корточки и улыбнулась ребенку. — Привет, Аля, — я взяла ее маленькую ручку. – Не выбегай никогда на дорогу. Даже если охотишься за голубями. Девочка рассмеялась и ответила, смущенно прячась за руку Ксюши, но выглядывая из-за нее: — Я не охотилась. Я хотела накормить его, — она подняла голову, посмотрев на свою маму, и снова перевела взгляд на меня. – Ты училась вместе с мамой? — Аля, к взрослым людям нужно обращаться на «вы», — прокомментировала Ксюша, но я прервала ее. — Не стоит. «Ты» меня вполне устроит. Мне всего тридцать один, ни к чему это «вы». И да, — сказала я, обращаясь к девочке. – Мы с мамой вместе учились. А ты ходишь в школу? — Нет, — девочка покачала головой. – Но скоро буду. Мне будет уже шесть! Через два года я пойду в школу! — Ого, совсем взрослая, — покачала я головой. – Будешь учиться на пятерки и четверки? Я понятия не имела, о чем говорить с детьми. Решила, раз уж зашла тема про школу, почему бы и нет. — Не-а, — она снова покачала головой. – Только на пятерки! Я в садике уже научилась читать и считать! — О, ну, тогда точно будешь отличницей! — А ты хорошо училась? – неожиданно спросила девочка, а я покраснела. Ксюша это заметила и засмеялась. — Да, малыш, она хорошо училась. По крайней мере, какое-то время, — добавила она и улыбнулась. Я тоже усмехнулась и кивнула, решив, что такой ответ вполне уместен. — Так… Что ты тут делаешь? По работе? У тебя что-то типа… командировки? – снова вернулась ко мне Ксюша, глядя в глаза. – Ты же в Москве живешь? — Да, — кивнула я, покручивая в руках брелок от машины. – Тут филиал нашей фирмы… Мне надо… Кое-что тут сделать… А… Ты как? — Может… Пройдемся? – неожиданно предложила Ксюша, наблюдая за дочерью, которая стала охотиться за очередным голубем, чтобы его накормить, но уже на тротуаре. – Ты не занята? Сто лет не виделись. Поболтаем. Она снова посмотрела на меня, а я поняла, что вновь не смогу ей отказать. Поэтому, проклиная себя за слабость, я кивнула, и мы двинулись в сторону детского сада.

***

— Так что… Теперь мы с мамой живем в Москве, Машка работает по специальности, Женька, вообще, там «выстрелил», хорошую должность занял… Как-то так… — подвела я итог своему рассказу, когда мы стояли посреди детской площадки, на которой играла Аля. — Я очень рада за тебя, правда, — с теплотой в голосе проговорила Ксюша, глядя на меня. – Ты большая молодец. Сколького добилась… Это дорогого стоит. — Спасибо, — выдавив улыбку, ответила я. – А… Ты-то как? – я улыбнулась, наблюдая за тем, как девчушка, что-то бормоча, пытается залезть на качели. — Я… — начала было Ксюша, но в тот же момент у нее зазвонил телефон. – Черт, — взглянув на экран, проговорила она и смущенно улыбнулась. – Извини. По работе. — Конечно, — кивнула я, медленно делая шаг в сторону ее дочери, которая пыталась раскачаться. Пока Ксюша отвечала на звонок, я дошла до Али и начала ее покачивать. Не слишком сильно. Мне совершенно не нужно было, чтобы она улетела в другой конец детского сада. Хотя когда мне было лет двенадцать, мы с друзьями по двору делали «солнышко» на качелях. Но тогда и качели были другие – металлические трубы, совершенно небезопасные. Это сейчас все качели с цепями и резиновыми накладками, чтобы ребенок не ударился и не ушибся. Скукота. Скукотища. Аля весело хохотала, глядя, как я изображаю какого-то дикого зверя в момент, когда она летела в мою сторону. У меня не было опыта общения с детьми совершенно. Только с полугодовалым сыном моих друзей – Юли и Виталика. Но там и общением это было сложно назвать. Я просто его держала, а он мочился на меня. Но с Алей мне было самой как-то весело. Мне нравился ее заливистый смех, который был отнюдь не нежным девчачьим, но когда она хохотала, у меня на лице непроизвольно появлялась улыбка. — Пойдем на корабль! – с восторгом прокричала Аля, когда я помогла ей слезть с качелей. И не дожидаясь моего ответа, схватила за руку и потащила на другую площадку. В этот момент Ксюша закончила разговаривать по телефону и подошла к нам. — Малыш, ты уже уморила Сашу, — усмехнулась девушка, глядя на меня. — Я в порядке, — улыбнулась я, по инерции двигаясь в сторону, куда меня тащила девчонка. — Ну ладно, — Ксюша взяла вещи и двинулась за нами.

***

— Я смотрю, у тебя прекрасно получается ладить с детьми, — улыбнулась девушка, когда я подошла к ней, выпросив у Али пятнадцать минут перерыва. Мы играли в «пиратов», и я была уже без сил. Столько спорта в моей жизни не было очень давно – сто сорок четыре раза залезть и слезть с корабля… Я была стара для этого. — Честно говоря, это первый ребенок, с кем я… Ну, общаюсь, — отчего-то смутилась я, ковыряя ботинком сухую землю. — О, тогда у тебя, несомненно, талант, — снова улыбнулась девушка. — С ней это несложно, — я обернулась на кричащую на невидимых врагов девочку, и мои губы растянулись в улыбке. – Она очень… веселая. — Да, с ней не соскучишься, — подтвердила Ксюша. — Так… — я снова повернулась к девушке. – На чем мы остановились? Ты… Узнала обо мне, а про себя… так и не рассказала, — напомнила я. — Да что рассказывать… — как-то устало вздохнула Ксюша и посмотрела на дочь, которая уже играла то ли в «кораблекрушение», то ли во что-то вроде этого. – Ну… У меня есть дочь… — Это я уже поняла, — усмехнулась я, отмечая про себя, что они с Алей очень похожи. У девочки были такого же цвета волосы и почти такие же голубые глаза, только в них еще присутствовал оттенок синевы. — Да, — как-то смущенно ответила Ксюша. – Я… Работаю менеджером в ресторане… И… Не знаю, что еще рассказать, на самом деле, — пожала она плечами, улыбаясь. – Обычная жизнь. Я моргнула, глядя на нее. — В каком смысле… менеджером в ресторане? — Ну, управляющей, — пояснила Ксюша, но понятнее мне не стало. — Подожди-подожди, — прервала я ее. – Ты же на юриста училась. Какой управляющий ресторана? — Ну, мало ли где я училась, — как-то скованно ответила она. – Оля тоже хотела в школу идти, в итоге, вообще, переехала в Сочи и стала риелтором. — Извини, — тут же пробормотала я, решив, что мои слова могли ее обидеть. – Я просто помню, что ты хотела… — Не извиняйся, — прервала меня Ксюша и повернула голову, широко улыбаясь. – Слушай, а пойдем к нам? А то Альке уже есть пора. Мы тебя угостим ужином, у нас сегодня макароны по-флотски. И там обо всем поболтаем? — А… Твой… супруг не будет против? – отведя взгляд, поинтересовалась я. Честно – мне не хотелось знакомиться с ее мужем и смотреть, как она, девушка, женщина, которая столько лет не выходит у меня из головы, наслаждается семейной идиллией. Но Ксюша снова улыбнулась и встала с разноцветной машинки, на которой сидела: — Не будет там супруга. Так что не переживай. Идем. Я, наверное, даже не задумывалась. Просто кивнула и пошла за ними как овечка на заклание. Ничего не изменилось.

***

— А в глазах каждый день океан бескрайний! – Аля приложила руку к щеке и пропела это, закрыв глаза. — Аля, кушай ради Бога, — вздохнула Ксюша, улыбаясь. — Меня зовет за горизонт… — подвыла я девочке. Она распахнула глаза и уставилась на меня. Я чуть улыбнулась. — Вот бы парус поднять, в путь отправиться дальний? – вопросительно пропела она, ожидая от меня продолжения. Я вздохнула и закончила: — Он свет прольет на все то, что там меня так долго ждет. — Ты знаешь «Моану»! – воскликнула Аля и махнула вилкой, отчего на стол упала пара макаронин. – Ой… — улыбнулась она, прикрывая рот рукой. — Хрюша, — покачала головой Ксюша и встала, взяв с раковины тряпку. — Кто не знает «Моану»? – улыбнулась я. Я смотрела этот мультфильм, наверное, раз семь, не меньше. — А хочешь, мы посмотрим «Моану»? – с восторгом в глазах спросила девочка и тут же повернулась к Ксюше. – Мам, можно мы с Сашей посмотрим «Моану»? — Аль, ты вчера ее смотрела. И сегодня утром. Серьезно? – Ксюша вытерла со стола и снова уселась на свое место. — Ну, мам… — Малыш, давай мы не будем сегодня утомлять Сашу, посмотрите с ней мультик в другой раз, хорошо? Я моргнула. В другой раз? Девочка тут же переключилась на меня, ожидая ответа. — Эм… Обязательно, — кивнула я и уткнулась в тарелку. – Очень вкусно, кстати, спасибо. Аля кивнула, удовлетворившись моим ответом, и продолжила ужинать. А я, кажется, приобрела маленького фаната в ее лице.

***

Когда Ксюша уложила Алю спать, мы вновь вернулись на кухню. — Чаю? – предложила девушка, включая подсветку по краю кухонного гарнитура. Я кивнула, забиваясь в самый угол старого диванчика. Обивка была пошарпанной и хорошо было бы давно поменять ее. Пока с нами была ее дочь, мне было спокойно. Но сейчас, оставшись один на один с женщиной, которая столько лет была моим наваждением, я заволновалась. Не понимала почему, но я буквально чувствовала какое-то удушье, что сковывало мое горло. Когда Ксюша поставила на стол две чашки, сахарницу и небольшую тарелочку с конфетами «Буревестник», я медленно дышала и считала про себя. Не могла перестать смотреть на ложку в своей кружке, которую нужно было почистить с содой. На стальной рукоятке были следы от чая, непременно появляющиеся каждую неделю, если регулярно использовать ложку. У меня дома с этим было четко – я «договорилась» со своим неврозом, что каждые выходные у меня генеральная уборка. И это позволяло мне немного расслабляться в будни. Ну, и я просто не доводила свою квартиру до загрязнения. Но я жила одна. А тут… В доме ребенок, а значит, это разбросанные игрушки, разлитые напитки, пятна и все прочее. На первый взгляд у них дома было чисто, но мой взгляд – не обычный. Он автоматически подмечал все то, что «нормальные» люди даже не заметили бы. У меня всегда была эта проблема. Особенно, когда я волновалась. А сейчас я очень волновалась. — Терпеть не могу эти конфеты, — неожиданно проговорила Ксюша, покрутив в руке конфетку в голубой обертке, и положила ее обратно. – Но Алька обожает. — Мне тоже они не очень, — ответила я и вытащила ложку, стараясь отвлечься от мыслей о рукоятке и соде. Она посчитает меня чокнутой. Еще больше, чем раньше. — А помнишь еще были эти… — Ксюша пощелкала пальцами, вспоминая. – «Утиные лапки»… — Не «Гусиные»? — Или «Гусиные», — кивнула она, улыбаясь. – И «Раковые шейки». В детстве я думала, что это какая-то болезнь. — Я и сейчас так думаю, — рассмеялась я, немного расслабляясь. — А эти конфеты с коньяком? Популярные были очень, название не помню, — нахмурилась девушка. — Я поняла про что ты, — снова закивала я. – Я однажды съела три штуки и переживала, что напилась. Ксюша рассмеялась и покачала головой. Я тоже улыбнулась. И наконец решила спросить, пользуясь минутной заминкой: — А вы… Ну, вы с Алей… Где ее отец? – кашлянув, я выпрямилась. – Ну, он сейчас на работе или… Я имею в виду… — Я поняла тебя, — мягко прервала меня Ксюша, избавляя от попыток правильно сформулировать предложение. – Мы… живем вдвоем. Я в разводе. Я медленно кивнула, делая такой же медленный глоток чая. — Ты так… выросла, — неожиданно проговорила Ксюша, чем вызвала судорогу в моем горле, и я закашлялась, подавившись. Она похлопала меня по спине, рассмеявшись: — Расслабься, это был комплимент. Откашлявшись, я глубоко вдохнула, чувствуя, как пылают мои щеки. — Все нормально. Не в то горло попало. И… я думаю, мы все выросли, разве нет? Прошло столько лет… — пробормотала я и автоматически начала крутить свой красный браслет. Она опустила на него взгляд, и я только в тот момент поняла, что именно я делаю. Тут же убрав руку под стол, я улыбнулась. — Так… Как ты… Чем… Чем ты занимаешься? Ты говорила, что управляющая в… ресторане, так? – торопливо проговорила я, молясь, чтобы она не стала ничего спрашивать. И к счастью, Ксюша не задавала вопросы, ответы на которые я давать не хотела. Я не могла объяснить ей, почему спустя столько времени, до сих пор этот браслет на мне. Я и себе на этот вопрос ответить не могла – он просто словно стал частью меня. Как связующее звено, ниточка, которая продолжала соединять нас через время и расстояние. Мне зачем-то это просто было нужно. — Да, я управляющая в ресторане. Не работа мечты, но… начинала я с простой официантки. И в следующем месяце меня должны повысить до директора, — ответила она, но взгляд отвела. — Ого, директор – это круто, — решила я поддержать ее. Было ощущение, что она стесняется своей работы. На мой взгляд, глупо. Если ты честно зарабатываешь на жизнь – свою и дочери, то какая разница кем? — Круто – это владелец, а директор лишь… — она пожала плечами. – Посредник. Вся прибыль достается тем, кто «наверху». — Ну, в любом случае это рост, — не уступала я. – А… Почему ты не пошла по специальности? Нет, я, конечно, понимаю, что юристов у нас пруд пруди, как говорится, но… Ты так хотела этого. Судьей, я помню, мечтала стать. Что произошло? – мне было дико любопытно, хотя я понимала, что это не та тема, которая доставляет ей удовольствие. — Ну, на самом деле, не было никакой специальности, — вздохнув, она отодвинула чашку и снова взяла в руки конфету, покручивая ее. – Я недоучилась. Сначала провалила экзамены на бюджет, но за меня заплатили. А потом… Платить стало нечем, — она пожала плечами, развернула конфету и отправила ее в рот. – Черт, они мне все еще не нравятся, — девушка поморщилась, быстро пережевала конфету и запила ее чаем. – Как Алька их ест, не понимаю. — У людей бывают странные вкусы… — пробормотала я, задумавшись. – Извини, что спрашиваю… Ты, конечно, можешь не отвечать, но… Что произошло? Ты сказала «платить стало нечем»? Что это значит? — То и значит, — Ксюша странно улыбнулась и смяла фантик. – Ты же помнишь, что мой отец был бизнесменом, — я кивнула. – Ну вот. Бизнес прогорел. Подчистую. Он потерял все. Мы продали квартиру, купили другую, намного меньше и без… элементарного ремонта. А его долги все росли – он пытался как-то выкрутиться, что-то начать заново. Но тогда предпринимателей жестко прижали. И… все. Потом кризис, он начал пить и… В итоге и ту квартирку разменяли, они с мамой развелись и… В общем отца сейчас уже нет, а мама работает в ателье. Она же не работала много лет. Устроиться куда-то в ее возрасте без опыта почти нереально. Но она умела шить. А это вполне может хотя бы прокормить. Когда все это началось, учебу пришлось бросить – на бюджет перевестись я не смогла. Так что… Не получилось у меня стать судьей, — грустно усмехнулась она. Я помолчала, обдумывая услышанное. Почему никто ни о чем не знал? Почему я не знала? Ну да, я же уже тогда старалась выбросить ее из своей жизни. Поэтому специально старалась не интересоваться ничем, что хоть как-то с ней связано. — А твой… муж? Когда вы… развелись? – найдя свой голос, все-таки спросила я. — Ну… Мы прожили где-то два года. Развелись аккурат перед тем, как Алька родилась. — Оу, — протянула я, пытаясь уложить это в своей голове. Я бы не смогла уйти от беременной женщины. Просто не смогла бы. — Что, спрашиваешь себя, как меня так угораздило? – улыбнулась Ксюша, но глаза ее были не веселые. — Нет, — честно ответила я. – Думаю о том, что мужа ты себе выбрала так себе, — добавила не менее искренне. И тут же пожалела об этом. – Извини. Это не мое дело. Просто… — Да нет, ты права, — усмехнулась девушка. – Никогда не разбиралась в мужчинах. — Он… Он хотя бы помогает вам? – нахмурилась я. — Он отписал Альке квартиру, а сам переехал к родителям. Решил, что так проще. Мы договорились, что он отдает квартиру, а я не требую алиментов. — Но это же… — Так было проще, — прервала меня Ксюша. – Ему не нужен ни ребенок, ни я. А так у нас есть свое жилье. Потому что жить втроем с мамой я бы не хотела, — покачала она головой. — Понимаю, — кивнула я и посмотрела на часы, что висели на стене над плитой. – Ого, сколько времени. Я, наверное, пойду. Мне завтра еще надо поработать, — проговорила я и начала вылезать из-за стола. — Завтра же воскресенье, — Ксюша тоже встала, собираясь меня проводить. — У меня в понедельник тренинг среди персонала, надо подготовиться, — немного слукавила я. Нет, тренинг и правда был назначен, но я к нему уже была готова. Я просто… хотела подумать обо всем. В одиночестве. — А, тогда конечно, — кивнула она, и мы прошли в маленькую прихожую. Я встала на коврик и осмотрелась в поисках ложки. Когда увидела ее, висящую на вешалке, потянулась к ней. Ксюша, по всей видимости, поняла, что я ищу, и решила помочь, потому что тоже протянула руку к ложке для обуви. И когда наши пальцы соприкоснулись, меня ударило током. Буквально. — Ой, — пискнула Ксюша и улыбнулась, отдергивая руку. — Статическое электричество, — отчаянно краснея, пробубнила я. – Извини. Взяла, наконец, ложку и, наклонившись, сунула ногу в кроссовок. — …у тебя есть кто-нибудь? – спросила Ксюша, но я почти не расслышала ее вопрос, так как все еще чувствовала легкое онемение на кончиках пальцев от этой небольшой «искры». — Что? – я выпрямилась слишком резко – перед глазами потемнело, а потом замельтешили разноцветные точки. — У тебя тут есть кто-нибудь? Я имею в виду… Друзья или коллеги? Ты с кем-то приехала? – Ксюша наблюдала, как я повесила ложку на свободный крючок. Ровно посередине. — А, — я встряхнула головой, пытаясь сосредоточиться. – Нет, я… Я тут одна. С нашими, кто тут еще живет, я ни с кем не общаюсь. А новыми знакомствами особо не обзавелась. Только по работе, — выдавив улыбку, проговорила я, поправляя футболку. — Ну, если будет скучно – приходи в гости, — улыбнулась Ксюша. – Посмотрите с Алькой свою «Моану». — Конечно, — кивнула я, четко осознавая, что ни за какие деньги добровольно, по своей инициативе, не перешагну порог ее дома. Я не самоубийца. Я больше никогда не буду настаивать на общении с ней. Я знаю, к чему это приводит. Плавали, знаем. – Спокойной ночи, — я улыбнулась напоследок и вышла из квартиры.

***

Только оказавшись на улице, я поняла, что совсем забыла о том, что у меня теперь есть машина. Я пошла с Ксюшей и ее дочерью, совершенно позабыв, что оставила автомобиль на парковке. И теперь мне предстояла пятнадцатиминутная прогулка до машины, и только потом путь домой. Вздохнув, я взглянула на небо и, улыбаясь непонятно чему, двинулась вперед.

***

В тот день, вернувшись домой, я почти до утра просидела на лоджии, наблюдая за звездами и скуривая одну за одной. Снова. Я размышляла о том, какими мы стали. Взрослыми. Зрелыми. Циничными. Необсохшее молоко на губах сменилось вкусом пережженного кофе. Больше не было пустых надежд и наивных мечтаний. Именно это и отличает детей от взрослых. Дети еще умеют мечтать. А когда вырастают, то осознают, что все мечты имеют свою цену. И за них рано или поздно придется платить. Даже не за их исполнение, а скорее просто за право на них. Право на то, чтобы мечтать. Я много мечтала. И я платила. За каждую мечту я заплатила разбившейся надеждой. И это тоже цена. Я так мечтала о ней, что заплатила тем, что она вовсе исчезла из моей жизни. И теперь, когда, казалось, я совсем перестала строить воздушные замки, перестала поклоняться этой своей больной, ненормальной любви, похожей скорее на зависимость, она снова появилась. Что будет в конце? Боль и разочарование. Я это знаю. Так было всегда. Я вздохнула и затушила черт знает какую по счету сигарету. Откинулась на подушку, что положила в изголовье кресла, и уставилась в темное небо, на котором горели звезды. Я больше не хочу сознательно причинять себе боль. Прошли те времена, когда я умышленно резала себя, чтобы почувствовать жизнь. Больше я этого не хочу. А значит, я никогда не отвечу на ее звонок и никогда не позвоню сама.