Величайшая приманка // The Greatest Decoy

Хината немного удивлён, что Кагеяма позволяет ему тащить себя за ним, но опасно сомневаться в этом, опасно останавливаться, опасно разрушать безумные чары, которые снова так быстро овладели ими обоими. Кроме того, двигаться дальше тоже опасно. Хината чувствует, что он не может остановиться, как будто этот огонь, горящий внутри него, можно погасить, только продолжая идти по этому безрассудному пути. Может быть, он сумасшедший. Может быть, это настоящая лихорадка. Он, конечно, чувствует жар и головокружение, ноги под ним немеют, когда он тащит Кагеяму по пожарной дорожке рядом с отелем. Он даже не знает, куда идёт. Ему просто нужно уйти с улицы. Он знает, что, если рядом с Кагеямой появятся какие-нибудь любопытные глаза, он сбежит, каким бы податливым он себя сейчас ни чувствовал. Но они также не могут вернуться в свои комнаты. Слишком большое расстояние, слишком много места, чтобы притормозить и подумать. Это должно произойти сейчас или не должно произойти вообще. Он не может смириться с мыслью, что этого не произойдёт. У Хинаты пересыхает во рту при одной этой мысли. Нет, это произойдёт. Как-то. Где-то. Если он сможет просто… За отелем есть небольшая огороженная территория, на которой есть бассейн. Но, что немаловажно, не просто бассейн. Хината помнит это с тех пор, как они впервые приехали. Рядом с бассейном есть какое–то сооружение — палатка или что-то в этом роде. Это может быть достаточно хорошо. Калитка в заборе открыта, когда Хината толкает её. Почему бы и нет? Ещё не поздно, но за день бассейн слишком остыл для купания. Солнце всё ещё едва пробивается из-за горизонта, небо изрезано красным и фиолетовым. Хината заглядывает за ворота, сканируя. Чисто. Бассейн пуст. Шезлонги пусты, если не считать нескольких брошенных пловцами полотенец. А там, прямо в углу, стоит палатка. Она белая, большая и остроконечная, как будто её подпирает какая-то базовая структура. Хината тянет Кагеяму к ней, прежде чем наконец отпустить его руку. Это ужасно — отпускать её. Хината уверен, что он сбежит. Это заставляет его пальцы дрожать, и он неуклюже расстегивает молнию в спешке. Эта чёртова штука как-то заперта? Может быть, они каким-то образом защищают её, чтобы такие люди, как он, не могли делать подобные вещи. Молния, наконец, поддаётся. Хината тяжело вздыхает. Он оттягивает молнию вверх ровно настолько, чтобы они с Кагеямой могли нырнуть внутрь, затем снова опускает её. Внутри палатки темно, так что Хината просто стоит и моргает какое-то время. Всё, что он может разглядеть, — это два массажных стола по обе стороны небольшой открытой «комнаты» и сам Кагеяма, слишком неподвижно стоящий между ними. О боже, неужели Хината делал всё слишком долго? Неужели молния дала Кагеяме слишком много времени, чтобы переосмыслить это? Хината замирает, слишком напуганный этим выводом, чтобы делать что-либо, кроме как ждать. — Иди сюда, — голос Кагеямы низкий и мрачный, скрипучий скрежет в полумраке. Хината идёт. Его тянет, несмотря на дрожь страха, пробегающую по спине. Когда он подходит ближе, Кагеяма хватает его за подбородок и притягивает ко рту. Хината бормочет от прикосновения этой руки и тепла этих губ. Он внезапно чувствует себя глупо, думая, что Кагеяма мог сбежать. Кагеяма поддерживает его, и даже при этом их губы соприкасаются. Хината ударяется о край массажного стола, но Кагеяма просто продолжает наступать, пока их тела не прислоняются друг к другу, прижатые столом ближе. Их одежда внезапно кажется возмутительным препятствием. Хината продолжает целовать Кагеяму, но стягивает через голову собственную футболку, на мгновение прерывая их контакт. Глаза Кагеямы блуждают вверх и вниз по обнажённой груди Хинаты. Его губы приоткрытые, припухшие, розовые. Хинате до боли хочется снова попробовать их на вкус, но Кагеяма приходит в себя достаточно, чтобы снять с себя футболку. После этого он не даёт Хинате времени ни на что другое. Кагеяма кладёт руки под бёдра Хинаты и сажает его на стол. Хината думает, что, может быть, он тоже забёрется, но Кагеяма остаётся на земле и начинает расстёгивать штаны Хинаты, стягивая их вниз, прежде чем отбросить в сторону. — К-Кагеяма, — Хината ахает, когда боксёры летят к штанам. Внезапно он оказывается голым, сидит прямо там, полностью обнажённый. Палатка внезапно кажется непрочной, прозрачной. Хината осматривает её, хотя вокруг него темно. Часть его ищет дыры, глаза. Неужели паранойя Кагеямы сумела заразить и его тоже? Если так, то у него нет времени обдумывать это. Кагеяма ныряет между ног Хинаты, направляя его член в свой рот. Хината задыхается от внезапности и нетерпения. Кагеяма двигается на нём вверх-вниз ещё до того, как Хината понимает, что происходит. Не то чтобы он стремился остановить это, как только соберётся с силами. Кагеяма сосёт, как по таймеру. И, может быть, он прав, может быть, они оба правы, может быть, этого украденного момента слишком много. Они уже украли этот безумный момент перед ужином, и теперь они снова здесь, сделав паузу только для того, чтобы поесть, прежде чем вернуться к делу. От этого у Хинаты кружится голова, и не только потому, что губы Кагеямы плотно обхватывают его член и скользят вверх-вниз. Хината кладёт руку себе за спину, чтобы собраться, но его свободная рука находит волосы Кагеямы, запуская пальцы в них. Он только сопротивляется, направляя голову Кагеямы быстрее вверх и вниз. Кагеяма прекрасно справляется с этим самостоятельно. Он работает быстро, слишком быстро, используя не только губы, но и язык. Он облизывает член Хинаты, когда снова опускается. Кагеяма обхватывает рукой основание, сжимая Хинату. Рука Хинаты рефлекторно сжимается. Кагеяма бормочет, тёмный, низкий звук, который грохочет в животе Хинаты, вызывает покалывание в животе и в горле. Он не может удержаться от хныканья в ответ, как будто умоляет о большем. Возможно, так оно и есть. Кагеяма вообще делал это раньше? Хината предполагал, что нет, но этот рот, сосущий его член, доказывает обратное. Может быть, у него просто талант, но Хината в этом сомневается. Это было бы странным даже для Кагеямы. На самом деле, это заставляет Хинату чувствовать, что он может взорваться в любую секунду. Его ноги дрожат, свисая с края стола. Рука, лежащая у него за спиной, сжимает массажный стол, как будто он пытается его сломать. Вся конструкция дрожит вместе с ним, так же потрясённая махинациями Кагеямы, как и сам Хината. Он чувствует, как это закипает у него в животе, опускается ниже, угрожая разорвать его по швам. Возможно, сейчас он слишком сильно дёргает Кагеяму за волосы, но весь мир вокруг него качается, и Хината отчаянно нуждается в стабильности. — К-Каге… — он не может произнести всё имя целиком. Он должен как-то предупредить его, но всё, что вырывается из его горла, — это новые стоны. Когда Хината заставляет себя открыть глаза, он видит, что Кагеяма смотрит прямо на него, член Хинаты всё ещё у него во рту, в его тёмных глазах горит вызов. От этого взгляда у Хинаты перехватывает дыхание. Жар этих глаз пронзает его насквозь. У него есть только мгновение, чтобы выдавить проклятие, прежде чем кипящее тепло внутри него вырвется наружу… И прямо в рот Кагеяме. Кагеяма издает испуганный звук, но не отрывает губ от члена Хинаты, очевидно, решив проглотить всё до конца. Хината разевает рот, не в силах контролировать дрожь, сотрясающую его тело, когда он кончает. Такое чувство, что оно вырывается из него с такой силой, что должно сразу попасть Кагеяме в горло, но Кагеяма не отступает, пока Хината полностью не кончает. Хината откидывается на массажный стол, когда Кагеяма отодвигается. Хината дрожит, весь в поту, истощённый и лёгкий. Ему кажется, что он может оторваться от стола и уплыть в ночь. Всё, что произошло с тех пор, как они вышли из автобуса, — как в тумане, как в вихре. Это не должно было случиться один раз — теперь это произошло во второй и всего через несколько часов после первого. Страх покалывает скользкую от пота кожу Хинаты, волна страха от невозможности и опасности того, что здесь происходит. Это полностью выходит из-под их контроля, и хотя Хината может справиться с этим, он сомневается, что Кагеяма будет так же спокойно относиться к той дикой лихорадке, которая охватила их обоих. Хинате удаётся сесть. Кагеяма расхаживает, как кот, вытирая рот. Когда он замечает Хинату, он останавливается, пристально глядя на него сквозь темноту. Нет, «бросающийся в глаза» было бы слишком простым словосочетанием. Там есть нечто большее, чем гнев. Хината соскальзывает со стола, подходит к Кагеяме и падает на колени, прежде чем момент может пройти. Кагеяма не помогает Хинате с штанами, но и не останавливает его. Он становится твёрдым, когда Хината стягивает с него джинсы. Кагеяма шипит сквозь зубы, когда Хината начинает его гладить. Может быть, они оба сошли с ума, но безумие кажется таким приятным, что Хината хочет, чтобы оно никогда не прекращалось. Кагеяма издаёт удивлённый возглас, когда Хината крепко сжимает его вокруг основания. — Ты же не думал, что я не собираюсь отплатить тебе тем же, не так ли? Хината на самом деле не хочет слышать ответ, он просто хочет увидеть, как румянец заиграет на щеках Кагеямы, когда его слова коснутся члена Кагеямы. Это срабатывает, но Хината позволяет себе наслаждаться этим лишь мгновение, прежде чем прикоснуться ртом к Кагеяме. Он имел в виду поддразнивание как простую шутку — Хината не думает, что Кагеяма на самом деле расхаживал вокруг только для того, чтобы дождаться, когда Хината сделает это, но когда Кагеяма дёргает Хинату за волосы, заставляя его голову подниматься и опускаться с большей силой, он думает, что, возможно, был неправ. Боже, неужели это действительно так? Был ли Кагеяма неспокоен от желания, а не от беспокойства, страха или раздражения? Сама мысль об этом заставляет Хинату стонать вокруг члена Кагеямы, который чудесно наполняет его рот, пока Кагеяма водит его вверх и вниз по нему. Он почти попадает ему в горло, когда Кагеяма толкает его на землю. На удачу Кагеямы Хината знает достаточно, как дышать вокруг него и просто наслаждаться ощущением наполненности, а не задыхаться… не то чтобы удушье само по себе не было заманчивой идеей. Хината хмыкает от этой идеи, и от его голоса у Кагеямы мурашки пробегают по животу. Он знает, что это действует на Кагеяму. Он чувствует это по руке в своих волосах и члену во рту. Почти слишком легко добиться такой реакции от Кагеямы. Несмотря на всю его холодность и отчуждённость, он удивительно прозрачен, когда находится в подходящем настроении. Теперь Кагеяма настойчиво толкается в рот Хинаты. Должно быть, он уже близко. Хината прижимается к его бедру и сжимает губы чуть сильнее, высовывает язык, чтобы щёлкнуть по Кагеяме и подарить ему те последние яркие вспышки ощущений, от которых у него закружится голова. Он делает это, задыхаясь, пытаясь отстраниться, но Хината держит его за бедро и прижимает к себе. Хината сглатывает тепло, хлынувшее ему в рот. Это ведь справедливо, правда? Только когда Кагеяма полностью кончает, Хината позволяет ему отступить, вытирая рот тыльной стороной ладони. Он удивлён, насколько вкусным оно кажется, стекая по его горлу. Это не первый раз, когда ему кончают в рот, но обычно это нейтральная или просто терпимая вещь, просто часть процесса, но совсем не изюминка. В том, что это Кагеяма, есть что-то такое, что заставляет Хинату жаждать большего, буквально жаждать. В животе у него всё переворачивается. У него текут слюнки. Он проводит языком вокруг, выискивая что-нибудь, что могло остаться. В его чувствах отчётливо ощущается привкус Кагеямы, отчего у него кружится голова. Кагеяма сидит на земле рядом с Хинатой, пытаясь отдышаться. Он откидывается на спину, ложится плашмя, прикрывая глаза рукой. Хината легко проводит пальцами по обнажённой коже Кагеямы, проводя вверх по бедру, вдоль бедра, вокруг мягких мест между всеми этими мышцами, которые он нарастил за эти годы. Гусиная кожа покрывается рябью, преследуя кончики его пальцев. Тем не менее, Кагеяма не отстраняется. На самом деле, его дыхание успокаивается, становится неглубоким, пока не приходит в норму, и он просто лежит, очевидно, наслаждаясь прикосновениями. — Что мы будем делать? — спрашивает Кагеяма. Хината хмурится. Его пальцы неподвижны. Кагеяма убирает руку с глаз и приподнимается, чтобы сесть. Они оба голые, но Хината внезапно почувствовал холод не из-за этого. — Это не может продолжаться вечно, — говорит Кагеяма. — Почему нет? — Это отвлекает. У Хинаты сжимает желудок. Его почти тошнит. Он не думал, что они сразу же вернутся к этому разговору, как только пройдёт момент, но, конечно, это так, конечно, Кагеяма не может просто позволить этому быть хорошим. Дело не в том, что Кагеяма ошибается. Это, конечно, будет отвлекать, если они не смогут держать руки подальше друг от друга во время Олимпийских игр, но не будет ли это ещё больше отвлекать, если они будут делать это тайком? Не потребуется ли больше энергии, чтобы спрятаться, чем просто трахаться так, как они хотят? Хината подозревает, что этот спор далеко его не заведёт. Это Кагеяма. Он не сложное существо. На первом месте волейбол, все остальное — на втором. Может быть, если Хината сможет говорить с ним на его языке… может быть, тогда Хинате не придётся отказываться от одной вещи, которую он хочет, ради другой… — Что если… — пытается Хината. Кагеяма наблюдает за ним. Это надежда? Поддерживает ли Кагеяма план, который он может реализовать, который скажет Хината? Это только заставляет Хинату еще отчаяннее хотеть сказать правильные вещи. — Что, если мы просто посмотрим, как пройдет тренировка? — говорит Хината. — Завтра. На следующий день. Что, если мы просто… просто отдохнём пару дней? И если тренировка пройдёт нормально, тогда, может быть… может быть, это не такое уж ужасное отвлечение. Он знает, что звучит отчаянно. Он склоняется к Кагеяме, пытаясь физически надавить на него, чтобы заставить Кагеяму согласиться, но Кагеяма просто сидит с таким же пустым видом, как и всегда. Наконец он говорит: — Ты действительно думаешь, что это возможно? Хината вздрагивает. Подождите, неужели Кагеяма думает, что это будет невозможно? Неужели он думает, что будет слишком отвлечён, чтобы играть? Слишком отвлечённый Кагеяма, чтобы играть? — Да, — говорит Хината. Это должно быть правдой. Он сделает это правдой. Завтра он будет тренироваться так, как будто ничего не изменилось. Он сосредоточит всю свою энергию на волейболе и на том, чтобы держать странности в узде. — Мы можем это сделать, — говорит Хината. — Мы слишком любим волейбол, чтобы этого не делать. Кагеяма, кажется, на мгновение задумывается над этим, чтобы перекатить это во рту. Хината чувствует, как жар разгорается снова даже от наблюдения за этим простым действием. Есть что-то во взгляде этих тёмных глаз, этот далекий, расфокусированный взгляд, что заставляет Хинату хотеть позвать, вернуть его, чтобы эти глаза снова сфокусировались на нём. Когда Кагеяма оглядывается на него, Хинате приходится сдержать вздох. Кагеяма наклоняется вперёд, проводит рукой по подбородку Хинаты, целует его, прикусывает губу. Это грубо и резко, но от этого не менее заманчиво. Кагеяма отстраняется, но лишь настолько, чтобы говорить. — Хорошо. Вот и всё. Это всё, что успевает сделать Хината, прежде чем Кагеяма снова встаёт, натягивая обратно свою одежду, едва глядя на Хинату, пока он собирается с силами. Он даже расстёгивает молнию на палатке и выглядывает наружу. По-видимому, этим всё ясно. Кагеяма оглядывается через плечо, кивает Хинате и уходит. Хината остаётся сидеть в пустой палатке, прикасаясь к губам, более смущённый этим прощальным поцелуем, чем всем, что было до него. Безрассудная надежда сжимает его грудь, надежда, что Кагеяма действительно может дать ему шанс проявить себя, может действительно дать этому шанс. Хината торопливо одевается, даже поправляет грязный массажный стол. К тому времени, как он покидает палатку, он уверен, что она выглядит точно так же, как и тогда, когда они вошли в неё. Никто не должен заметить на следующий день. Когда он поворачивается, то смотрит на отель. Теперь стало намного темнее. Во многих окнах, выходящих на него, горит свет. Тени движутся по комнатам. Возможно, его собственные товарищи по команде; возможно, противники, с которыми он вот-вот столкнётся. Сейчас они все чувствуют себя противниками. Пока никто не знает, пока они продолжают играть в волейбол так, как умеют, возможно, Хината сможет получить всё, что может предложить Олимпиада 2021 года. Может быть, он даже сможет заполучить Кагеяму.