Voluntas

Что делать, когда на душе кошки скребут, воют от обиды и тоски, а сознание подкидывает только больше фактов твоей неправоты? Где-то Энни прочла, что семья на самом деле не убивает в человеке страсть; так могут сказать лишь потенциальные самоубийцы, готовые при первых трудностях убить в себе и страсть, и желание, сочувствие и себя заодно. Жутковатая цитата, как для пятнадцатилетней девочки в то время, но почему-то слишком сильно въелось на подкорку. Проблема лишь в том, что знаниями не выходит пользоваться своевременно. Они вечно опаздывают, в итоге заставляя мучиться от упущенных возможностей или наделанных ошибок. Под темно-синим, ближе к вороньему крылу, небом особенно сильно накрывает той самой тоской. Мерцающие звёзды высоко в небе только больше напоминают об одиночестве. Их так много, если смотреть с земли, а по факту, миллиарды световых лет отделяют друг от друга. Энни чувствует схожее, вспоминая родителей и их недавнюю ссору. Простое недопонимание растянувшееся в километровое недопонимание. Зияющая пустота внутри только расширяется на подобии чёрной дыры, всасывая в себя все хорошее. Стоило стемнеть, как одноклассники разбрелись по компаниям, занимаясь кто чем, а Энни ушла в себя. Хваса подвернулась ей абсолютно случайно и точно по такому же принципу Энни сейчас сидит с ней за палатками между деревьев вместе с ещё тремя одноклассниками и затягивается травкой. Одна сигарета на двоих и ворох мыслей для неё одной. Брюнетку во всю разрывало от чувства несправедливости со стороны родителей, от переизбытка их заботы, а сигарета была отличным способом показать протест. Только никто не увидит и совсем не оценит поступка. К сожалению, вместо мнимой свободы в легкие с горьким дымом вошло и разочарование. Осознание собственной слабости и ничтожности перед ничтожными проблемами. Стоило Тэхёну отойти от неё на пару минут, как Энни уже сбежала со своим злейшим врагом курить, а ведь до этого всеми силами пыталась показать свою взрослую сторону… Энни затягивается горьким дымом в последний раз и отдаёт окурок рядом сидящей Хвасе. — Повезло тебе, конечно, — после глубокой затяжки хрипит Хваса, выдыхая дым к звёздам. Пусть и они подышат, может станут веселее и греть начнут. Только те не в настроении. Тоскливо застилаются серостью выкуренного, отягощая мысли. Энни в ответ только бровь изгибает. Под пеленой легкого дурмана соображать ещё реально, но не так быстро как хотелось бы. Она всего-то две затяжки сделала, а от сильного кашля отказалась продолжать отравлять мозг и легкие. Но уловить с первого раза обрывки раздумий одноклассницы не смогла. — Я про Тэхёна твоего. — Он не.. — пытается объясниться в сотый раз за день Энни, но ее не слушают. Пока Тэхён на время оставлял ее без присмотра и переставал напоминать сторожевого пса, Хваса с Розэ мгновенно материализовались перед ней и задавали до жути глупые вопросы: «А вы встречаетесь?», «Что только он в тебе нашёл?», «Отпусти парня, пусть погуляет по стоящим девушкам (имея ввиду, конечно же, себя)». Но ответ все время был у неё один «пошли нахер». Уже устала Энни оправдывать их поступки, находить свет там, где царит непроглядная тьма. В суде адвокаты советуют своим подзащитным молчать и не говорить ни слова без него. Не оправдываться, и тем более не признаваться. Вот Энни молчит хуже немого и никому правды не говорит. Только Джуонг сочувствующе смотрит на подругу, понимая как ей тяжело. Чувства никуда не деть, а с такими настырными вопросами только больнее становится. — Да ладно тебе, — губы Хвасы, что вальяжно удерживают самокрутку, дрогнули в легкой ухмылке, показывая, что все и так понятно. — Со стороны всегда виднее: ты втюрилась в друга. Кем бы он тебе ни был, это не взаимно. Хваса собой более чем довольна. По лицу сучьему видно, что наслаждается своей дедукцией. Только Энни хочется ее в асфальт закатать от такой прямолинейности. Скурить одну сигарету это уж точно не равно стать подругами, выслушивая грязь под прикрытием дружеского наблюдения. Горный воздух пахнет по особенному. Более чистый, вкусный. Энни бы с удовольствием вдохнула его полными легкими, но на деле лишь запах дурманящей травки бьет в нос. Их тут пятеро, но стоит едкая соответствующая вонь от выкуренного. Это все надо прекращать, потому что луна не может двоится. — Даже грустно смотреть на эту неразделенную любовь, — ещё один подкол в сторону брюнетки, и ехидная ухмылка во весь рот. — Чего ты ко мне пристала? — тяжело вздыхает Энни, отвлекаясь на мгновение от собственных проблем. — Тебе завидно, что Тэхён общается со мной, а не бегает за тобой хвостиком, как все подлизы в твоём окружении? Привычки, знаешь, пагубны для здоровья. — Да пошла ты, — беззлобно бросает ей Хваса, делая ещё одну затяжку, но не выдыхает. Губы алые от помады смыкает и задумчиво поворачивается лицом к сопернице, выдыхая дым прямо в неё. Одноклассники на их споры внимание не обращают, курят и о своем толкуют. Но для Энни это стало последней каплей. Челюсть скрепит от нарастающей злобы, пока едкая вонь бьет в нос. Энни сама не замечает как хватает Хвасу за ее толстые патлы и тянет вниз, ударяя о ее же коленку лбом. Только под наркотиком, какой бы легкий он ни был, боль притупляется, давая волю чистому безрассудству. Хваса подымает голову не спеша, размазывая тыльной стороной ладони кровь под носом, и хищно скалится. Секунды не проходит как она в ответ хватается за волосы Энни, потянув на себя. Из уст льются взаимные оскорбления, маты, угрозы закопать живьем и сверху притоптать. Не слышат две поехавшие девушки, что трое одноклассников свалили от них, оставив тет-а-тет. Одна в нос попадает, другая когти выпускает, стараясь посильнее кожу на шее разодрать. Может и лицо, если повезет. Энни не готова сдаваться так быстро, хоть и ощущается подступившие слёзы к глазам. Приходится часто смаргивать водяную стену, чтобы не закрывала вид на взбесившуюся соперницу. Хваса ведь тоже защищает свою честь. Ей так обидно было, что Тэхён не обращает на нее внимание, и даже не готов поддержать обычный разговор. Лишь мирно уходил, оставив подростка страдать от неразделенной любви. Энни может и могла бы понять ее, но не хочет. Слишком многое пришлось пережить от рук Хвасы, чтобы сейчас с чистым сердцем простить. Энни замахивается для звонкой пощечины, но чья-то рука со стороны ее грубо перехватывает. Перед глазами картинка быстро сменяется одна другой, а сумерки не помогают сфокусироваться на чем-то конкретном. Запоминается лишь, как ее силой оттягивают от Хвасы, фиксируя руки крестом на груди и толкают в сторону к дереву. Рука саднит от того, что неудачно стукнулась о твердую кору, а на шее все-таки расцветают багровые ссадины, щипая участки кожи. Брюнетка пробует ещё одну попытку вернуться и закончить начатое, но снова останавливают. — Энни, прекрати, — пальцы впиваются в ее тонкие плечи и с силой давят обратно к дереву. — Стой тут и жди меня, — грубо гаркает Тэхён и тут же возвращается на место потасовки. Девушка смотрит ему в спину и не понимает за что. Неужели ему настолько плевать, что вместо помощи ей пошел к Хвасе? Обида на его холодный тон, грубые касания застилает глаза вместе с новым потоком слез. Теперь уже сдерживаться нет никакого смысла и желания. Соленые кристаллы катятся по щекам, неприятно холодя кожу и одновременно с тем обжигая. Уже ничего не видит перед собой, просто бежит подальше от надоевший Хвасы, от взволнованных происходящим одноклассников и главное - от Тэхёна. Сердце не должно еще больше кровью обливаться, топясь в собственной ничтожности. Бежать удается не долго. Ноги быстро устают, подкашиваются. Она падает коленями на твердую землю, скользя по еловым иголкам и всхлипывает с новой силой. Рот ладонью прикрывает, чтобы так задушено не орать и не содрать горло в истерике. Каждый человек в какой-то момент понимает, что устал. Устал бороться, сражаться с трудностями и терпеть предательство со стороны. Пусть все эти проблемы лишь у нее в голове - но легче не становится. Если бы была возможность вскрыть черепную коробку и удалить оттуда боль, Энни безоговорочно согласилась бы на такую перспективу.

* * *

— Вы че тут устроили, шпана? — гаркает Тэхён, подлетая к накуренным школьникам, что не додумались даже выбросить из рук самокрутки. — Вы хотите проблем с полицией и родителями? — Тэхён-хён, мы... — Умолкли, пока я в край не разозлился! — шатен буквально в бешенстве. Видит потерянных, немного не в адеквате подростков и всего на изнанку выкручивает. Хвасу передаёт в руки другой девочке, скомандовав по тихому обработать раны и отправить спать, пока учительница Со ловит связь, желая созвониться с родными. Под недовольные стоны, Тэхён холоднокровно выбрасывает оставшиеся сигареты прочь. — Ничего ведь не произошло, что вы так взбесились? — один, видимо, не очень умный пацан обращается к Тэхёну, с жалостью прощаясь с самокруткой. Деньги все-таки потратил на травку, а ее так похабно выбрасывают. Но Тэхён уже никак не реагирует. Бросает предупреждающий взгляд на охамевшего подростка, взгляд дырку прожигая, а вместе с тем заставив умолкнуть. Поворачивается в направлении, где парой минут назад стояла Энни и ожидаемо ее там не находит. Было глупо надеятся на ее послушание. …Привычная мелодия звонка раздаётся среди деревьев увесистым эхом, давая лёгкую наводку на девушку. — Энни, — зовёт уже более мягко он, когда видит ее подрагивающую от частых всхлипов спины, сдерживая собственный порыв накричать сильнее. Ну что б не зря рыдала тут в темноте, становясь отличной добычей для возможных жителей леса. — Проваливай, — тут же приглушённо звучит дрожащий голос Энни. Не то чтобы Тэхёна интересовало желание девушки в данный момент, но это явно не то, что он хотел услышать. Ветки под ногами звучно хрустят, пока Тэхён в темпе подходит к девушке. Ему в край надоели ее истерики и непонятно откуда взявшийся избыток водного баланса, раз хнычет каждый день, как ребёнок. — Я не уйду, пока ты не объяснишься, — Тэхён зол. Очень. Мало того, что пришлось присматривать за школотой, которая в край борзая оказалась, так и с учительницей Со поддерживать радушные разговоры, в то время пока Энни показывает свой характер и прогоняет. — Пойми, я не собака, чтобы ты имела право меня прогонять. У меня тоже есть чувства и то, что делаешь ты.. — он спотыкается о слова не в силах закончить «..делает мне больно». Тэхён успел слишком сильно привязаться к Энни, а безумные мысли в голове только усилились. Если раньше он хотел резать вены от не справедливости жизни и жестокости судьбы, то теперь волосы на голове рвать готов от бессилия. К Энни тянет не на шутку, а та будто специально качели раскачивает, управляя парнем как вздумается. Брюнетка не отвечает. Со стороны показалось бы, что и не слушает старшего вовсе, но частые всхлипы постепенно стихают, давая понять обратное. — Не знаю чем успел тебя так оскорбить, — даже как-то горько усмехается он, обходя и вставая перед сгорбившейся девушкой. — Но при всей своей обиде я простил тебя, когда ты пришла ночью и свернулась клубочком у меня под боком. Скажи, мне сделать так же? Ответь? — последние звучит более требовательно. Монолог должен прекратится, сменяясь голосом второй стороны, однако Энни так не считает. Сидит уткнувшись носом в колени и молчит. Энни банально растерялась. В голове голос звучит эхом «если бы свернулся клубочком — однозначно бы простила», а здравый смысл вопрошает рьяно «в чем он виноват-то?!». Виноват в том, что поехал с ней вместо матери, что оберегает от всего и следит, чтобы не натворила глупостей. Да что бы Тэхён не сделал — все равно на душе тяжело. Парень уже не выдерживает; опускается перед ней на корточки и обхватывает для равновесия тонкие девичье икры под тканью джинс. Не обращает внимание, как вздрогнула Энни от легкого касания и как попыталась оттолкнуть, положив свою руку на его. Но силы в минусе, поэтому высвободиться из любимых рук не может. — Ты не виноват, — практически шёпотом говорит Энни, не в силах поднять на парня взгляд. Только голову от ног отрывает, чтобы убедиться в реальности картинки. В темноте леса, где сквозь ели пробивается слабый лунный свет, все равно можно разглядеть крепкие руки парня, приятно обхватившие ее икры. Они смотрятся там будоражаще, и как-то картинно. Энни бы обязательно запечатлела такое на телефон, будь сейчас менее на эмоциях. — Тогда скажи, что с тобой происходит? — немного крепче сжимает ноги под тканью джинс. — Зачем избила одноклассницу? Ты знаешь чем это может закончиться..? Вычитывание прерывает сама Энни, точнее ее приглушённый смешок. Такая резкая смена настроения немного сбивает парня с толку, от чего бровь сама изгибается в вопросе, но остается незаметной от недостатка света. — Рада, что это я ее избила, а не наоборот, — легкомысленно улыбается сквозь боль Энни, подняв взгляд на парня. Ей досталось не меньше. Губа немного кровит сбоку, волосы взлохмачены, а во рту металлический привкус гуляет. Про шею там отдельная история: располосовала ее Хваса когтями своими и теперь те неприятно щиплют, как и сбитые от падения коленки. — Прошу, не делай вид, что правда обо мне беспокоишься, — «мне будет легче знать о твоём равнодушии», остается не озвученным. Потому что так легче пережить боль, скапливающуюся от каждого его доброго слова. Всё больше хочется себе позволить: обнять крепче, прижаться к крепкому торсу, вдыхая любимый аромат… — Иначе я сойду с ума, — губы еле шевелятся, но Тэхён слышит. Впитывает каждое слово, но не может разобрать и одного. Дурман в голове немного помогает ей развязать язык и говорить, то о чем душа болит, приглушая порыв заткнуться избежав позора. — Я..Прости, что вела себя так. Наверно, подпортила тебе первый день в горах...да и работа твоя, — Энни до сих пор держит ладонь на руке парня, что обхватила ногу. Использует как некую поддержку, но это не спасает от прожигающих глаз напротив. В темноте не видны его янтарные радужки, спектр его искренности. Но опять же — не легче. — Тц, надо пойти обработать твои раны, драчунья, — цыкает на неё Тэхён, неожиданно меняя тему, и дотрагиваясь второй рукой царапин на шее. Проводит мягко, а Энни разрядом тока прошибает с головы до пят. — Тэхён, — вырывается из уст как-то резко и даже обиженно. Он вообще слушает ее или просто хочет со всем побыстрее разобраться и отправиться спать? Ей сложно было решиться на хоть какие-то извинения, а он не ценит и перебивает. — Ты издеваешься? — Нет, это ты издеваешься надо мной, — мягкий тон сменяется в миг стальным. Парень губы поджимает и на секунду взгляд в сторону отводит. Ищет подходящие слова, чтобы себя не скомпрометировать. — Мне не нужны твои пустые извинения. Я толком не понял чем вызвал у тебя негатив, теперь вдруг расщедрилась на милость, — говорит не глядя, внутри закипая от раздражения. Энни вся целиком его раздражает: своим поведением, и эмоциональными качелями, даже взглядом своим невинным. Как хорошо изображает непонимание, а пальцами жадно цепляется за его руку, когда он с силой притягивает ее за шею к себе, встречаясь лбами. Это было достаточно резкое столкновение, от чего Энни жмурится, но почему-то отстранятся не спешит. — Хочешь извиниться? Надо было сделать это ещё в первую нашу встречу, потому что именно тогда на меня посмотрела девушка, у которой энергии хватило бы снабдить весь город. Она заставила посмотреть на мир с другой стороны, а теперь сама же все портит, — лица их настолько близко друг к другу, что слова Тэхён невольно выдыхает младшей в губы. Она чувствует каждую букву и еле сдерживает себя, чтобы не податься вперёд. Смотреть так близко на него не реально, а вот чувствовать… Держится рукой за него и вместе с тем обжигается. — Знаешь, человек может сколько угодно проклинать свое детство, бесконечно упрекать родителей во всех своих несчастьях, слабостях и пороках, винить их в суровых жизненных испытаниях, но в конечном счете он сам несет ответственность за свою судьбу и становится таким, каким хотел стать. Поэтому не надо винить родителей, что вечно опекают тебя. Докажи, что взрослая и ответственная, и тогда увидишь как они поменяют к тебе отношение. — Сам хоть веришь тому, что говоришь? — тяжело выдыхает Энни, упиваясь их близостью. Все бы отдала, чтобы вместо кислорода вдыхать его природный аромат, а питаться лишь их близостью. Но это не меняет факта, что старший пытается научить ее уму разуму, а сам… — Сам ведь на эти грабли наступаешь. Когда это ты успел полюбить родителей? Правду слышать всегда неприятно. Колет в груди от излишней честности и распирает от недосказанности. Хочется опровергнуть, поставить в тупик, но на деле сам в него попадает и мечется изо всех сил по сторонам. — Я и не сказал, что принял или полюбил их, — качает головой Тэхён, вместе с тем задевая лбом Энни. — В моем случае я нашёл смысл двигаться дальше, оставив прошлое позади. А ты живешь пока что в постоянных истериках, не зная, что потребовать ещё. Видно, что Тэхёну морально тяжело даётся этот разговор. Он сам на девушку облокотился дабы в кучу смочь мысли собрать. Звучит противоречиво, но Энни его успокаивает, действует лучше любого препарата. С ней мерзкая тяжесть в груди стихает, заменяя собой осознанность и возможность услышать истинное «Я», не вымазанное данью моды или навязанным чужим мнением. — Знаю я всё, — чуть громче каркает Энни, резко отрываясь от его лба на несколько сантиметров, и устанавливает зрительный контакт. Тэхён ждёт. Глаз не отрывает и даже думать не хочет, о чем может его попросить Энни. Уйти? Отстать и больше не трепать ей нервы? Тэхён ее откровенно воспитывает. По попе за непослушание бьет, а в случае косяков — вычитывает по хуже отца. Но Энни обрезает возможность, что либо подумать. За секунду вся ее уверенность испаряется. Она губы кусает, решаясь сказать что-то дальше. Плакать больше не хочет, а совет Джуонг по поводу «довольствования малым в отношениях» выплывает боком. Ей недостаточно простого общения, а немного заходящее за грани дружбы тут же вызывают у неё стресс и накручивание мыслей. Либо все, либо ничего. — Поцелуй меня, — это то, чем она огорошивает Тэхёна в первую секунду. А потом бьет сильнее: — Для тебя это может ничего не значить, но я точно скоро сойду с ума от того, что происходит внутри, — она глубоко дышит, взгляд с губ на глаза его переводит, и будто от боли морщится. Обратно уже не забрать вырвавшиеся слова и Энни в этом ожидании задыхается. Даже в полумраке замечает мгновенно потемневший взгляд напротив. Еще немного, и рассыплется под ним чистым пеплом. Когда рука с шеи плавно переносится на щеку, Энни крепко зажмуривает глаза. Сама ведь изъявила желание, но со своей трусостью ничего поделать не может. Ей уже причиняли боль и повторения совсем не хочется. — Энни, — зовёт он, медленно оглаживая большим пальцем скулу. Он буквально ощущает касанием, дрожь чужого тела, от чего немного теряется. А тот трепет, что заставляет сердце с силой стучаться о грудную клетку, отдаёт в ушах. Разве не об этом он думал последнее время? — Я не хочу сделать хуже как.. в тот раз. Энни горько усмехается, решаясь слегка приоткрыть веки: — Ты чуть не убил себя в той ванной. Мой срыв был не от поцелуя, а от твоей идиотской идеи умереть, — звучит честно, даже отчаянно. И Тэхёну хватает мили секунды, чтобы обратно приблизиться к ее губам и мягко накрыть своими. От неожиданности Энни широко распахивает глаза, на мгновение пугаясь такому порыву, но быстро успокаивается, стоит чужому влажному языку скользнуть по ее нижней губе. Энни улетает за грань реальности, оставляя душу в руках этого дьявола. Руки сами тянутся обхватить его воротник, совсем немного потянуть на себя. Тэхён не спешит как в прошлый раз. Он упивается этой медленностью, лениво посасывая то нижнюю, то верхнюю губу. Один невинный поцелуй тут затерялся среди многих. Тэхёну хочется больше, резче. Хочется кусать сладкие губы, пробуя на языке запретный плод, но вместо этого лишь трепетно кончиками пальцев ведёт от щеки и до шеи, собирая всю дрожь девушки себе. Целует мягко, лениво, плюет на все запреты в голове. Они оба этого хотят, руки тянут друг к другу, чтобы ближе стать, так почему должны кости ломать себе и делать больно? Сейчас Энни кажется, что Тэхён абсолютно везде: его так много, и вместе с тем мало — совсем недостаточно, чтобы сполна насытиться им. От куда взялась такая жажда в человеке, что до дрожи в коленках и аритмии сердца. Влюбленность легко спутать с любовью, но оба чувства абсолютно искренни по своей природе. И там, и там порхают бабочки в животе, тревожно кружа вихрями. Сердце заходится в быстром ритме, а ресницы подрагивают от каждого прикосновения к коже. Но Энни, самозабвенно целуя парня, ощущая горячие ладони на шее, язык скользящий по губам, что останавливается подольше на ранке, контрастом выбивая шумные вздохи с ее уст, это кружит голову намного сильнее. Сложно поверить в происходящие, когда столько времени считала разбитые осколки сердца, а теперь даже есть небольшая вероятность склеить все обратно без единого шва. Лишь вопреки собственным страхам скользит руками в чужие мягкие волосы и с наслаждением сжимает их в кулаке. Если это сон — она готова никогда больше не просыпаться. … К палаткам они приходят уже когда все легли спать. На полянке в костре дотлевают чёрные угольки, а вокруг стоит умиротворенная тишина. Только редко пролетающее летучие мыши тихонько пищат, а кузнечики играют свою привычную мелодию. — Ауч, — шипит от покалывающих ощущений Энни, жмурясь. — Тише ты, разбудишь всех, — Тэхён сосредоточенно проходится ещё раз смоченной ваткой в спирте по царапинам на шее девушки, а следом старательно дует, чтобы ей не так пекло. Это кажется Энни милым. Она губы кусает, еле как сдерживая улыбку, и пока темная макушка находится близко к ней, влюблённо запускает пальчики в эти манящие, слегка подвивающиеся прядки. Пружинки легко накручиваются на пальцы, красиво контрастируя с ее светлой кожей. Тело предательски вздрагивает, когда над ухом звучит утробный рык. По телу волнами бегут табуны мурашек, заставляя немного прижать голову к плечам. Игриво так, совсем не пугаясь чужой неприступности. — Не рычи, пожалуйста, злой серый волк, — шепчет в ответ Энни, все же не желая попасться с поличным. Она невесомо проводит пальчиками по волосам, закладывая непослушный пряди за ухо, и счастливо улыбается. Тэхён нисколечко не злится. Только тонкую кожу на шее хочет прокусить и оставить свой след на ней. А ещё больше подставить макушку под нежные поглаживания. Он потерялся в непроглядной темноте, не зная куда податься от безысходности, а в итоге обрёл нечто большее чем просто лучик света. Они сидят у потухшего костра на бревне, получая свет только от фонариков возле каждой палатки. Не так много, чтобы рассмотреть каждую деталь, но достаточно просто видеть друг друга. Парень осторожно подымает голову, закрепляя зрительный контакт, а рукой упирается в бревно, возле бедра Энни. — Ты теперь меня боишься? — говорит немного надломленно, с опаской. У Тэхёна не было никогда в планах играть или быть ведомым. Если действовать, то от всего сердца, если чувствовать, то до тла. Энни внимательно глядит на него из-под пушистых ресниц, а губы растягиваются в легкой улыбке. Глупый, хочет сказать она, совсем не внимательна к чувствам других. Неужели не слышит гулких ударов сердца о грудную клетку, что вот-вот прорвётся наружу? Только у неё в крови патока тягуче льёт, обволакивая собой все органы сахаром? — Боюсь только, что ты меня оттолкнёшь, — и в радужке плещется грусть, тревога. Чуть глубже спрятана тоска от лишних глаз, которую старший только подмечает. И Тэхён благодарно обнимает. Крепко так, оплетает руками талию, в себя вжимая почти до хруста, доказывая, что не оттолкнёт. Себя покалечит, но девушку в обиду не даст. А Энни в ответ шею его обвивает, льнет ближе, и подбородок устраивает на плече, прижимаясь щекой к его виску. Она успела соскучиться за этим спокойствием, трепетом в теле. Голову давно отпустило после травки, а на ее место пришёл дурман в виде чувств. Возможно, до конца не принятых, не разделённых, но пока хватит и этого. Внизу живота узлы чуть попустило, позволив проще вздохнуть и утонуть в чужих объятиях.