Волосы

      Вести сонного Ацуши до дома было забавно. Тигр пытался остановить закрывающиеся глаза, переодически терся головой о плечо брюнета, пытаясь положить её, иногда терял направление и шёл в другую сторону, тогда Рюноске поддерживал его за плечи. Благо, пешком было недалеко, да и путь они срезали значительно. На улице было уже совсем темно, когда двое заявились в головоломку из комнат и коридоров, которую джинко называл домом. Акутагава боялся заблудиться, но его встретил Фукудзава и ещё один человек. Зеленоглазый брюнет представился Эдогавой Рампо, поздоровался с Накаджимой и проводил Рюноске к нужной комнате, где предусмотрительно лежало уже два футона. – Юкичи заверил, что связался и уже обсудил это с доктором Мори, так что я советую тебе остаться на ночь, – сказал он, щурясь в попытке рассмотреть в окне что-то, кроме кромешной темноты. Парень на это только кивнул, укрывая Ацуши одеялом. Свет был выключен, а в комнате остальсь только двое. Двое ужасно усталых и вечность нормально неспавших подростка, один из которых уже спал. Акутагава лёг на предоставленное спальное место. За день произошло столько всего. Даже не так. Он почувствовал столько всего, что это было явно слишком. Постепенно серые глаза закрылись, слух убаюкивало тихое дыхание рядом, и царство Морфея открыло ему свои врата.       Второй футон оказался лишним. Рюноске не заметил, в какой момент альбинос подполз к нему, но проснулся он в объятиях Ацуши, который использовал брюнета как подушку и мягкую игрушку, собственнически забросив на него руку и ногу. Для человека, привыкшего спать в гордом одиночестве, это был самый подходящий момент, чтобы возмутиться, да только это был джинко.       И он не просто так лежал на нём, а тепло прижимался, мило посапывая. Близко. Очень. Можно рассмотреть пушистые белые ресницы, румяность щёк и губ, почувствовать дыхание. И запах. Пахло от Накаджимы невероятно вкусно и сладко. Это карамель. Нежный и тонкий аромат, заставляющий приблизиться ещё сильнее, чтобы вдохнуть побольше, заполнить лёгкие. Акутагава приподнялся, чтобы наклониться, но встретился ещё с одной манящей деталью, которая смогла выбить его из реальности. Аметриновое безумие. Сияющие граненые драгоценные камни буквально открывали дверь в страну чудес. И видеть их спустя столько времени, как в первый раз увидеть свет, просидев при этом густой тьме. – Доброе утро, – жёлтый растворяется в фиолетовом, делая взгляд глубоким. – Доброе утро, – на языке застыл вкус карамели. – Как ты? – Хорошо, – светловолосый утыкается в предплечье носом, как кот. "Котик".       Акутагава поймал себя на одной мысли. Будет интересно. Они так и не сняли с себя юкаты со вчерашнего дня, так что весь растрепанный альбинос полез в шкаф, доставая оттуда домашнюю одежду. Футболки и шорты, так как было лето. Все светлых оттенков. За завтраком они пересеклись с отцом Ацуши. Рампо нигде видно не было. Жара выбила всё желание двигаться, даже вентилятор и холодный арбуз, который тигр ел с большим энтузиазмом, не помогали.        Светловолосый пошёл за льдом, забрав с собой что-то, что делало атмосферу не такой напряжённой. Или так казалось Рюноске, потому что ему было стыдно. Он в каком-то смысле обещал, что будет заботиться о Накаджиме, а вместо этого устроил не весть что. Поэтому, опустив ртутные глаза и поклонившись, он сказал пресловутое, но искреннее "простите". – Я говорил с твоим дядей. Он рассказал мне о твоём состоянии на протяжении прошлого месяца. Надеюсь, в следующий раз всё решится более мирно, – спокойно ответил мужчина. Неповторимая харизма.       Акутагава не мог оставаться в гостях вечно. Домой следовало вернуться хотя бы за час до ужина. Собравшись, брюнет стал прощаться с Ацуши. У Рюноске неприятно кольнуло в сердце, когда в аметриновых глазах искрой пронёсся страх. "Пора просыпаться и разгребать тот ворох проблем, что ты создал".       Он взял руки Накаджимы, посмотрел ему прямо в глаза и сказал: – Я позвоню тебе, как только приеду. – И напишешь? – И напишу. – Угу, – они снова обняли друг друга и простояли так минуту. – До встречи. – Пока, – и невозможные глаза скрылись за дверью.

***

      Когда парень вернулся, в доме было пусто: Мори, вероятно, ещё не пришёл с работы, а Гин гуляла с друзьями. Брюнет, как и обещал, позвонил Ацуши, поговорив с альбиносом минут двадцать, а после уставился в телефон. Сообщений набралось больше пятисот да ещё автоответчик. Рюноске не сразу понял, что решение просмотреть их было плохой идеей. Отвратительной, честно говоря. Акутагава листнул в самое начало, и первые строчки были обычными. Но постепенно их тон менялся (если у текста он вообще есть). Перед юношей предстала наглядная история болезни, постепенное впадение в состояние несостояния. (это краткая выжимка из того, что прочитал Рюноске) Тигр: "Привет". "Как дела?" "Ты занят?" "Ау?" "Рю, не помнишь, как назывался тот фильм, на который ходили Дазай и Чуя?" "Эта песня такая классная, мне очень понравилась! (прикреплён mp3 файл)". "Аку?" "Почему ты не отвечаешь, всё в порядке?" "Всё хорошо?" "Прошу, ответь". "Ты злишься на меня?" "Я что-то сделал?" "Ты сломал телефон?" "Ой!" "Акутагава Рюноске, я не хочу играть с тобой в загадки, что случилось?" "Ну и ладно, не хочешь говорить и не надо!" "Рю, сколько можно? Прошу, ответь". "Аку, что я сделал?" "Акутагава, прошу ответь". "Прошу, ответь". "Рю, прошу ответь". "Прошу, ответь". "Прошу, ответь". "Прошу, ответь". "Прошу, ответь". "Прошу, ответь". "Прошу, ответь".       Мрак. Безумие. Пока ты смотришь на него, оно смотрит на тебя. Навевает воспоминания. Мама тоже бесконечно звонила отцу и рыдала, если он долго не отвечал или делал это грубо. Возможно, она ему писала, но Рюноске об этом не знал. Он ненавидел отца за страдания матери. Так не хотел быть на него похожим, что сейчас его тошнило от самого себя. Более пятисот сообщений, сотня звонков и автоответчик, заваленный голосовыми, в которых и голоса-то нет, только сплошные всхлипы.       За прослушиванием одного из таких парня застал Мори. И мужчина сначала испугался того бешеного взгляда, каким смотрел на него брюнет, пока Акутагава не сказал ему: – Я такой же, как он?       Дядя медленно подошёл к нему, блеснув той простой улыбкой, так похожей на улыбку мамы, и наклонился. – Нет, вы не похожи. – Но то, что я сделал!.. – Ты сделал это по другим причинам. И ты сожалеешь, – ртутные глаза смотрели в упор на яркие фиолетовые, Акутагава пытался понять, правда ли слетела с уст мужчины. Мори серьёзен, как никогда. И тут происходит то, чего не было уже очень давно. Рюноске прижимается к нему, давая обнять, и его сразу же окружает кольцо рук. – Прости, – шепчет юноша в тёплое плечо, – Я решил, что попробую ещё раз. Ещё раз найти специалиста, – добавляет он через минуту.

***

      Глупо было думать, что ребёнок, прошедший через то, через что прошёл Акутагава, ни разу бы не обратился к психиатру. Вот только десятилетнему ребёнку не объяснишь, зачем его водят к тому дяде или тёте, почему они спрашивают его про маму, и как это должно ему помочь. После десятка попыток найти своего психотерапевта над бедным ребёнком решили не издеваться, ограничившись минимумом. И неудивительно, что все эти специалисты не подошли, Рюноске никого не подпускал к себе, а в особенности тех, кто пытался заглянуть в его душу.       Но с Ацуши было ощущение, что подглядеть в щелку никто не пытается, потому что смотреть было не нужно, он и так знал, что скрывает сердце брюнета*. Акутагава должен это ценить. Он больше никогда так не поступит. Он не простит себя за подобное. Не будет стоять на месте, так не пойдёт, нужно что-то делать. Рюноске будет стараться. Такую простую правду он извлёк для себя. Он ни с кем, никто не с ним. Он с кем-то, и кто-то с ним.

***

      Ацуши не мог разобрать своих чувств. Он все ещё не отошёл от трех недель стресса, все ещё чувствовал неприятный осадок страха и истерики, но вместе с этим в груди плескались облегчение и радость. Теперь он был любим, его чувства оказались взаимны. Но голос разума твердил, что все плохо, неправильно, ужасно. То, как с ним обошлись, не должно было так просто прощаться, ведь когда думаешь о такой ситуации со стороны наблюдателя, выход только один. "Забудь его. Он игнорил тебя целый месяц, заявился в конце и раскаялся, но его слова ещё ничего не значат. Это не нормально. Нездоро'во".       Но сердцу хватило простого "прости", тёплых объятий и нежного взгляда, чтобы с головой нырнуть в сладкую негу. И Рюноске не обманывал. Он и вправду позвонил тигру, не отнекивался, сразу отвечал на все сообщения и даже чаще стал выступать зачинщиком бесед. И оба знали, что это все ещё не так, как было раньше. Потому что рваные признания и извинения не могли сойти за полноценные, даже для Ацуши. Потому что прощение и доверие – разные вещи. Неожиданностью стало предложение Акутагавы встретиться. Спустя пару дней, в течение которых от брюнета стабильно поступали новости. Видимо, он подождал, пока всё остынет, чтобы... Причину Накаджима не знал. Рюноске в первый раз зовёт его в какое-то место. Нет, они и раньше гуляли, но без дела или плана, или их утягивал куда-то альбинос. Это шаг навстречу. И это успокаивает.       Встретиться они договорились в парке, среди фонтанчиков, скамеек, декоративных деревьев и групп людей, которые уже дырку прожгли в высоком брюнете в тёмный джинсах, белой футболке с V-образным вырезом и чёрной кожаной куртке. Кучка девушек неподалёку уже минут десять обсуждала, кого этот красавец ждёт. Вероятно, одной из них, милой блондиночке в жёлтом костюме, эта информация была неинтересна, потому что она подошла к объекту сплетен и, включив все своё обояние, заговорила: – Привет! Ты привлёк моё внимание. Вместо того, чтобы стоять здесь и скучать, не хочешь ли развеяться и выпить со мной чашечку кофе? – у неё был безукоризненный макияж и вкус в одежде, волосы были явно окрашены, но мастером своего дела. Девушка была уверена в себе, кого бы не ждал этот брюнет, она способна поконкурировать.       Однако парень лишь холодно отказался, вежливо и неопровержимо. Блондинку такой исход не устроил, но стоило ей попытаться что-то сказать, как её интерес сорвался с места, одаряя очаровательной улыбкой какого-то странного парнишку. Светло-коричневые штаны и молочный свитер не были особо оригинальными, но вот белые волосы в хвостике и цветные глаза. Серьезно? Девушка так и осталась стоять на месте. Что, простите? Куда делась "снежная королева", которую из себя строил этот брюнет, который теперь со сверкающими глазами тянет куда-то мальчишку за руку?

***

      Акутагава, казалось, просто водил Ацуши по городу, и, так как альбинос не знал конечного пункта назначения, ему приходилось только догадываться, куда они идут и идут ли куда-то конкретно. Но всё встало на места, когда Рюноске остановился у двери одного заведения, открывая её для Накаджимы. Название на вывеске гласило "Кис-кис: котокафе".       Идея привести сюда белокурого пришла Акутагаве ещё несколько дней назад и состояла она в том, чтобы умереть от умиления, наблюдая за Ацуши в компании представителей семейства кошачьих. И он не прогадал. Внутри была уютная атмосфера и тематический декор: мягкие диванчики с большим количеством разноцветных подушек, наличие книг и настольных игр, большое число кошачьих домиков и игрушек и несколько столиков, один из которых они заняли.       Пока брюнет делал заказ, пушистики уже окружили тигра, так что стоило Рюноске повернуть голову, как перед ним предстала следующая картина: Ацуши сидит на полу, когда на его коленях уже успела устроиться, довольно жмурящаяся, трехцветная мохнатая кошка, серый кот опирался лапами на светловолосого, заглядывая в глаза, а рыжий, чёрный и коричневый заключали человека в шерстяной круг, переодически обтираясь о него и мурча. Сердце звонко полетело, как аккорд на гитаре. Ошарашенный взгляд альбиноса говорил о том, что мятой он не натирался и представить себе не может, с чего такая ярая любовь к нему. А Акутагава доволен.       Сначала он просто наблюдает, как увлечённо Накаджима наглаживает пушистые комочки, буквально утопая во всеобщем внимании острых глаз, а когда приносят заказ, перемещается к Ацуши, убирая пару питомцев, чтобы сесть рядом. Завороженные очарованием четвероногих, парни отдаются процессу удовлетворения котоперсонала, пока те не теряют свой интерес, оставляя брюнета и белокурого в его объятиях одних. Вернувшись к столику, альбинос находит на нём порцию слегка подтаявшего мороженого, которая проводит его в слишком бурный для такой мелочи восторг.       Стук биологического насоса перешёл в темп вальса. Если бы джинко был котом, он бы сейчас мурчал. Металлическая ложка разрезает белую сладкую гладь, зачерпывает мягкий десерт и помещает прямо между розовых губ, оставляя холодные капли в уголках, которые почти сливаются с фарфоровой кожей. Крепись Акутагава, теперь оркестр играет на фибрах души резвое танго. О, какие очаровательные мысли просвистели у него в голове, и под этот звук Рюноске стирает мороженое с лица Ацуши, облизывая пальцы. Конечно, от такого альбинос краснеет, но не двигается с места в смущении, лишь смотрит безумно глубокими блестящими тёмно-фиолетовым глазами. Жёлтый сверкает тонкой плёнкой золота, а зрачки и правда напоминают тигриные. Это уже не танго, а брейкданс. И от этого бездна, покрытая серыми тучами превращается в звездное небо. – Знаешь, этот день был прекрасным. Но меня не покидает чувство, что ты хочешь мне что-то сказать, – говорит тигр, выходя из кафе и спускаясь к набережной. Длинные тени кривили два силуэта, а прохладный вечерний воздух оседал на асфальте, заставляя ноги мёрзнуть. – Да, – брюнет останавливается, проводя взглядом по водной глади. – И что же? – Ацуши, – когда твоё имя произносят таким тоном, это означает, что начинается серьёзный разговор. Но Рюноске расслаблен. – Я должен перед тобой извиниться, потому что вёл себя по отношению к тебе ужасно. И я знаю, о чём говорю. Я причинил тебе боль, которую ты не заслужил. Прости меня, – аметриновые глаза блестят нежностью, это успокаивает. – Я обещаю, что больше такого никогда не повторится. – Никогда-никогда? – по-детски шепчет Накаджима, приближаясь. – Никогда-никогда, – какая глупость, от этого брюнет невольно улыбается, а ведь он хотел быть серьёзным. Они стоят лицом к лицу, взявшись за руки. – И ещё кое-что. – Что? – Я люблю тебя. – Я тоже люблю тебя, – и вот то самое любимое выражение лица. Руки тянутся к нему, убирая белые пряди и оглаживая щеки. Их губы соприкасаются. Всего на мгновение, это даже почти не поцелуй, но все равно бросаются в топку дрова, разжигая пламя, которое разливается по телу теплом. – Давай встречаться? – Ацуши не нужно произносить "да" вслух. Всё и так понятно. По взгляду. ("Клетка" треснула от удара. Зверь, ранее сидевший в темноте, видит железные прутья, осознавая своё положение, а наверху светит луна).