***
В тот день выдался небывалый ливень. На улице было страшно находиться, если конечно вас не устраивала смерть от чьего-то улетевшего зонтика. Июнь, как никак сезон дождей. Стихия буйствует, наплевав на прогнозы, которые рассказывали сказки о спокойном солнечном дне. Может ошибка? Вот только уже поздно. Ацуши ещё с самого утра все распланировал. В последнее время парень стал активно увлекаться фотографией и искусством, завёл себе пару скетчбуков, купил огромное количество материалов и аппаратуры, оставив значительную сумму в художественном магазине. Юноша ещё не привык к тому, что метеорологические службы могут ошибаться, поэтому, когда Накаджима увидел полностью солнечный прогноз, один единственный среди огромного количества серых тучек, как амурский тигр, ей богу, то в голове что-то щёлкнуло, заставив паренька подняться рано в выходной. И поначалу всё шло хорошо. Летние пейзажи, картины городской повседневности, в которых удавалось поймать нечто эфемерное, одним словом — вдохновение. Мелкие детали, что настолько обыденны, что кажутся незаметными. Взгляд на второй план. Ацуши не сразу понял, что его ожидает, когда все небо стало напоминать цвет глаз Рюноске в очень плохом настроении. Камеру пришлось убрать, и хорошо, что он это сделал, потому что уже через пару минут все вокруг пришло в движение. Резко хлынувшая вниз вода полностью оправдала выражение "льёт как из ведра", потому что капли были настолько большими и быстрыми, что становилось даже больновато идти лицом по направлению ветра. Шум от их столкновения с асфальтом, металлом машин и черепицей зданий заглушил нервные восклицания прохожих и их отчаянный топот. Ацуши не знал, куда себя деть. Промокший за пару мгновений, с рюкзаком, полным всякой всячины, он пытался найти укрытие. Вскоре, пробежав какой-то сквер и пару домов, он всё же нашёл небольшую крышу в подворотне. Негусто. Переводя дыхание, альбинос оглаживает руками бока, хмурясь от влажности одежды. Следовало быть более осмотрительным. Теперь-то что? Он простоит полчаса под маленьким куском "крыши", всё равно промокнет, как собака, устанет, потратит зря время... Шкала настроения стремительно поползла вниз. Глупо, конечно, но сейчас дождь нагонял тоску и грустные мысли. Хотя виноваты в этом, конечно, не вода с неба или снижение температуры воздуха. Как только закончится это славное время, он снова переступит порог школы, и тогда ему выдадут бланк "Кем вы хотите стать в будущем?". В прошлый раз каждое слово в этой бумажке было настолько сильным провалом, что дно было пробито минимум трижды. Нет, ни учителя, ни Фукудзава ничего не сказали по этому поводу. Все вокруг понимали — у Ацуши просто не было времени, чтобы подумать. Это было правдой. Мальчик недавно только обрёл семью и стабильность, зажил нормально, а его тут же просят решить, что он будет делать, через лет десять. Накаджима не знает. Он до сих пор ловит себя на мысли, что вообще не понимает о чём говорят люди, когда вновь речь заходит о вещах, о которых он не слышал. Отвратительное чувство. Ацуши просто не знает, что делать. Он вроде старательный, но такой паникер, любит совершать инфантильные поступки и очень доверчив. Именно поэтому во время, когда все уже думают о поступлении в университет, он сорвался, набирая в магазине кучу незнакомых ему вещей для занятия искусством. Что он вообще хотел? Дождь усилился, на мгновение отвлекая светловолосого от самокопания. Действительно паникер. Он лишь выдыхает. Что же его ждёт? У него хорошие оценки. Поступит куда-нибудь. Выберет что-нибудь. Ему помогут. Фукудзава-сан, Рампо-сан, Рю. Ацуши может на них положиться. Жизнь будет просто течь своим чередом. Момент за моментом. Стоит непогоде утихнуть, белокурый тут же помчится домой, чтобы встретить там обычно серьёзного Юкичи, что будет вытирать его голову мягким полотенцем, а потом позвонит Аку, рассказывая о своём маленьком приключении. У него точно выйдет рассмешить брюнета, так что они проболтают целый час, прежде чем один из них не решится приехать в гости. Звучит отлично. Как только... Что?***
Фукудзава начинал волноваться. За окном бушевала стихия, а от сына не было никаких вестей. Но всё же парнишка мог где-нибудь застрять по дороге, например, под маленьким навесом в паре кварталов, лишь потому что не взял с собой зонтик. А это Юкичи проверил. Лежит на месте. Что ж, бывает, Ацуши порой такой рассеянный, что удивляться подобному просто глупо. Но тут гремит гром, сверкает молния (ага именно в таком порядке), и на пороге возникает очень мокрое скрюченное существо, что ужасно тяжело дышит и хрипит, пытаясь собраться с силами. Фукудзава подлетает к юноше, пытаясь понять, что произошло, и очень сильно удивляется, когда вместо ожидаемого напуганного взгляда он встречает глаза полные восторга. — Я!... Этого... Вот! — мужчина опускает голову, пытаясь понять о чём говорит альбинос, и замечает в его руках, ужасно мокрого и грязного котёнка, прикрытого курткой. Так вот оно что. Бедняжка дрожит, оглядываясь и вжимаясь в парнишку, который бережно прижимает комочек шерсти к своей груди. — Что же это тут у нас? — с улыбкой спрашивает детектив, протягивая руку к миниатюрному существу. — Трехцветная. Кошечка. Ацуши весело кивает, передавая котёнка в руки Юкичи. Они несколько часов возятся, стараясь отмыть непослушного котёнка от грязи, потом сушат его, очень долго смеются над тем, что мокрые коты выглядят как побитые жизнью крысы, с такими же лысыми хвостами. Под вечер они всё же срываются и едут в зоомагазин, где у Накаджимы неожиданно легко получается развести мужчину на слишком большое количество игрушек и милую лежанку, хотя в этом нет абсолютно никакой необходимости. Под конец, ближе к ночи, усталое животное, что измотали всеми обновками сразу, вяло лежит у Ацуши на коленях.Вы: Смотри, кого мы нашли. (приложено фото котёнка в лежанке)
Рю: Ты притащил домой кота?Вы: Это кошка. Если бы я её не забрал оттуда, она бы утонула! Мы уже ей имя придумали. Фаберже.
Рю: Весьма оригинально.Вы: Хочешь завтра вас познакомлю? Она такая махонькая, совсем крошка, ещё и года нет, но уже настоящий ураган. У нас дома много места, но мне кажется, что ей не хватает и она пытается забраться на потолок!
Рю: Хорошо. Удобно будет, если подойду к часу?Вы: Ага.
Когда Акутагава является на следующий день, на пороге его встречают два кота, точнее тигр и кошечка, и серьёзный Фукудзава, что не сводит взгляда с трехцветного материала для стелек. Кошатник. Определённо. Альбинос играется с находкой, обрушивая на привычно молчаливого брюнета подробнейший рассказ прошедших событий. Рюноске внимательно слушает, присаживаясь рядом и пытаясь притронуться к владелице девяти жизней. В конечном итоге у него получается заполучить расположение, и рядом с ним ложатся, подставляя голову для поглаживания. — А вы похожи, — ухмыляется Акутагава, проводя рукой по шелковистой шерсти. — Ты ей понравился, — из уст светловолосого это звучит очень забавно, потому что киса больше всего явно предпочитала белокурого, но Рюноске тоже терпела. Стоило видеть разочарование бедного детектива, когда кошка не отреагировала даже на лазерную указку в его руках. Это какое-то проклятие антивнимания? В любом случае, он ещё несколько минут мял в руках обтекаемую металлическую форму игрушки. А Юкичи знает о существовании котокафе? — Налетай! — новенькая миска была наполнена свежей едой. Ацуши присел на корточки, наблюдая за питомцем. В глазах его блеснул неясный огонёк. — Можешь не волноваться. Теперь ты сможешь есть, сколько хочешь, спать в мягкости и тепле, и все у тебя будет хорошо. — это проскакивает. Иногда, но все-же. Акутагава видит, как пелена грустных воспоминаний ложится на альбиноса, унося его мысли далеко в прошлое. "Я не виноват в том, что любое моё воспоминание из детства звучит как слезливая история." — Ага. Теперь ты часть нашей большой семьи. — Рюноске не понял, кому именно это сказал, но это было и неважно. Ацуши его понял. Он всегда понимал, всегда был добрым и заботливым, всегда пытался помочь, если замечал, что что-то не так. Брюнет потянулся, сцепив их руки в один замок. Верно. Джинко изначально был такой, с самого рождения. Это его натура, что не искоренила даже суровая жизнь. Подобно луне, что светит глубокой ночью, его существование озарило жизнь Рюноске. И Акутагава действительно захотел быть похожим на альбиноса. Сделать то же самое для него. Присмотреться поближе, аккуратно подобраться к побитой душе, чтобы постепенно вылечить оставшиеся старые раны. Вот так. Просто парой слов. Как Ацуши*. А ведь парень и не замечал, как сильно он помогает брюнету раз за разом, день за днём вытягивая того из бесконечной тёмной ямы, что он сам себе вырыл, закрываясь ото всех стальной решёткой с прутьями. Любовь к этому невероятному человеку заставила Рюноске расти, сделала его лучше. И он обязательно ответит Накаджиме тем же. Исправит свои ошибки, останется на его стороне, всегда будет рядом. — Ага. Наша семья. — улыбка Джоконды застывает на лице альбиноса, что нежно прижимается к брюнету и утыкается носом в его плечо. "Как только это станет возможно". "Как только мы будем готовы". "Как только придёт время". "Мы станем по-настоящему большой и счастливой семьёй". "Я обязательно подарю тебе эту возможность". "Обещаю"."Потому что ты снова подарил мне способность любить."
***
И время текло, подобно реке, большой, полноводной и своенравной. Она устраивала наводнения весной, замерзала в зимние холода, но все же радовала глаз, каждый раз возвращаясь в исходное состояние. Столько всего произошло, и припомнить-то сложно. Где-то там, в уютной комнате, среди лабиринтов из коридоров большого дома в японском стиле, на почётном месте, главном книжном стеллаже, стояли два альбома. Один был почти наглухо заполнен фотографиями, другой покорно ждал своего часа. Он становился всё толще, унося за собой счастливые воспоминания.Фейерверки на фестивале.
"Рю, смотри! Началось!" "Ага" "Как красиво!" "..." "Рю?" "Давай снова придём сюда и в следующем году?" "Давай!"Последний "первый" школьный день.
"Эй, ты засыпаешь?!" "Не люблю длинные церемонии." "А-ку-та-га-ва~. У нас впереди самый сложный год из всех, что уже были. Нужно собраться!" " На-ка-джи-ма, у нас впереди самый сложный год их всех, что были до этого, тебе нужно собраться." "Зачем ты мне это повторяешь?" "Я говорю это тому, кому это нужнее. Ты весь на нервах. Ничего особенного не происходит. Просто немного экзаменов." "От этих экзаменов зависит моё поступление! Эй, что ты... " "Так-то лучше." "... *звуки покраснения*... Можно было и предупредить..."Посиделки с друзьями.
"Кто дал ему алкоголь?! Откуда у вас вообще он взялся?! Что мне с этим делать?!" "О, нет! Чу~, я не видел его таким злым уже очень давно, что же делать!" "Дазай, чтоб тебя, где ты достал вино?" "Ну понимаешь я... Так, стоп, Чиби, зачем тебе это знать?" "Надо!" "Заткнитесь оба! Что такое, Ацу?" "Акудагава? Атудагава! Хехехей!.... Почемууу ты не смеёшься? Ну же, Рюююю, дай мне увидеть свою прелеееестную улыыбку..." "Ацуши, не лапфай моё лицо." "О, нет! Чу~, я никогда ещё не видел его таким красным! Что же делать!" "А я видел! Это было, когда мы в первый раз попробовали..." "Ацуши, замолчи!!"Школьный фестиваль.
"Я же говорил, что ты будешь петь, Джинко." "Зато тебе идёт гитара! Но если ты споёшь..." "Нет." "Злюка."Выпускной и день поступления.
"Токио! Господи, Рю, это и вправду Токио!" "Да. Тут так и написано." "Это же так круто!" "Ага." "Не агакай. Ты хоть понимаешь, как это здорово?!" "Ты так говоришь, будто бы это ты..." "Я так тобой горжусь!"Переезд, из-за которого альбомы всё же были перемещены, но на не менее престижное место.
"Ты точно готов? Всё проверил? Ничего не забыл?" "Нет. Я всё проверил". "Всё будет хорошо". "Всё будет хорошо". "Ты едешь туда не один". "Я еду туда с Рю". "Ты можешь позвонить мне в любое время". "И я могу звонить в любое время. Я знаю. Присмотри за Фаберже за меня". "Ну разумеется". *звуки объятий. "Доброго пути". "Спасибо, пап. Я обязательно вернусь".Новые знакомства.
"Марк Твен. Очень приятно." "Накаджима Ацуши. Взаимно." "Ты здесь учишься?" "Я? Нет. Пришёл отдать обед своей паре, так как у меня есть свободное время." "Ого, и кто это? Неужели какая-то красотка, что ты так сильно стараешься." "Его зовут Акутагава Рюноске." "Тот самый? Да ты прикалываешься!" "Джинко, привет. *звуки милования. Большое спасибо, прям выручил. Я очень сильно спешу..." "Беги, беги. Покааа...." "Ущипни меня... Ай! Больно." "Прости." "Да, кто ты, черт возьми, такой?"Старые друзья.
"Мы начали официально встречаться!" "Поздравляю." "Поздравляю, Дазай-семпай." "Чу~, ты их слышал. Вы что, совершенно не удивлены? Даже ты, Ацуши-кун?" "Это было очевидно, скажи, Рю?" "Предсказуемо, как падение на льду, когда в первый раз надел коньки." "Ага." "Да как так-то?!"Старые проблемы.
"Что-то случилось?" "Ну... Понимаешь, сегодня мне позвонила... Она." "Она?" "Моя приёмная "мама"." "Она что-то от тебя хотела?" "Нет. Она извинялась, и просила встретиться. Но..." "Да?" "Я не хочу." "Может посоветуешься на эту тему с Эдогавой?" "А что думаешь ты?" "Я думаю, если ты не хочешь возвращаться к этой части своей жизни, то не следует себя заставлять." "Ясно." "Тебя никто не торопит. Просто... Просто подумай как-нибудь об этом." "Хорошо."Прежние утраты.
"Тебе не обязательно ехать туда вместе со мной. Это достаточно далеко, да и придётся брать несколько выходных..." "Я обязательно поеду туда с тобой. Проведу там с тобой столько времени, сколько понадобится и прослежу за тем, чтобы все прошло хорошо. Тем более я уже давно не видел папу и Кёку, и Танидзаки. У меня тоже есть дела." "Я понимаю. Но тебе правда не обязательно..." "Это твоя мама. Конечно, это обязательно. Я поеду! И вообще, я не хочу оставаться в Токио один. Без тебя мне одиноко..." "Я тебя понял. (уже шёпотом) Спасибо."Праздники.
"Как будешь отмечать Рождество?" "Мы поедем в Йокогаму. В доме у моего отца каждый год устраивается вечеринка. Будут приглашены наши друзья, семья Аку, Рампо-сан, Йосано-сан, По-сан, Дазай, Чуя, Кёка, Танидзаки, ещё пара человек из школы, знакомые Осаму, потом, кажется, как там его, Фицджеральд... И ещё..." "Да у вас там целая толпа! А я уже хотел похвастаться, что собрал компанию. И тебя хотел пригласить, и Сигму." "Прости, Твен, но я не могу. Мы с Рю планировали это с осени." "Брр! Что за ужас! Ты в курсе, что только ты его так называешь? Вот честно, Акутагава рядом с тобой и обычный Акутагава, небо и земля!" "Вообще, его так ещё сестра называет и два наших друга со школы." "Наверно, ещё те монстры!" "По твоим словам я общаюсь с одними чудовищами!" "И это правда! Я долго думал, как ты вообще затесался в их компанию, а потом увидел, как ты на той вечеринке вцепился в Акутагаву, когда с ним пыталась флиртовать какая-то девчушка, и всё встало на места!" "Сколько ты ещё будешь это вспоминать?" "Я. Это. Никогда. Не. Забуду." "Да брось, было не так уж и плохо." "Я думал ты вообще повышать голос не способен!" "Марк Твен. Не начинай." "Все, молчу, молчу! О, Великий и Ужасный!" "Прекрати!.. "И обычные дни.
"Я дома..." "..." "Ацуши?.." "..." "Эй, я ещё не переоделся... " "Я соскучился." "Вот что мне с тобой делать?" "Ничего. Я сегодня хочу быть сверху." "Кто-то сегодня явно в настроении." "А ещё я хочу завтра остаться дома." "И проваляться все выходные?" "Получается так. Как тебе мой план?" "Отличный план. * звук чмока в макушку. Я в душ." "Жду~." А альбом всё наполнялся, его сменял другой, а затем появился четвёртый... Это был настоящий архив, в котором на каждом снимке запечатлелось малейшее изменение, что несло за собой время, постепенно уничтожая уже существующие, чтобы на его руинах возвести новую реальность. И все же, есть вещи, что долгое время остаются неизменными.***
И снова осень. Самое её начало. Цвет вишни, розовая пелена и много-много мечтаний. Хотя нет, эти мысли, обращенные ко Вселенной в надежде исполнения своих прихотей, давно уже приобретали чёткие контуры, осязаемую форму. Жизнь стала чуточку яснее, замедлилась, грозясь утонуть в пошлости бытия. Однако что может быть желаннее для однажды раненной души, чем стабильность и покой? Для двух душ. Рано утром альбинос как обычно открывает свои глаза и бредет на кухню. Там заваривается кофе, что потом будет залит сливками и сладким сиропом и отправлен в парные белые кружки, где будет тихонько испускать тонкий аромат. Завтрак шкварчит на сковородке, распространяя вкусный запах, который пробуждает второго обитателя дома, что, по обыкновению, выйдет из тёмной от задвинутых партер комнаты, щурясь и поправляя взбудораженные сном волосы, чтобы лениво обнять своего любимого сзади и подарить утренний поцелуй. Трапезу они делят вдвоём, а после брюнет отправится в свой кабинет, а белокурый - в мастерскую или на работу. — Это тебе. — улыбается Ацуши, подталкивая партнёру коробочку. Акутагава раскрывает её, вытаскивая галстук. Красивого глубокого синего цвета. — Зачем? —интересуется брюнет, вертя вещь в реках. — Ну как, зачем? Мой парень, по совместительству, новый гениальный автор уже нескольких мировых бестселлеров идёт на предпоказ фильма по своему роману, так что тебе пригодится новый галстук, у тебя их и так не очень много, ещё один не помешает, верно? — светловолосый вытягивает элемент одежды из рук любимого, чтобы, смотря ему прямо в глаза, подставить ленту ткани рядом с Рюноске, примеряя обновку. — Как я и думал. Смотрится замечательно. Он достаточно строгий, такие в твоём вкусе. Тебе нравится? — Он хорош, но я бы предпочёл надеть его на твою выставку. — они продолжают обмениваться пронзительными взглядами. — Это не "моя" выставка. Там повесят всего одну мою работу. Ничего особо важного. — Ацуши убирает галстук, складывая его обратно в коробку. — Но это первый раз, когда выставляют твою картину, а не фотографию. — напоминает Акутагава, притягивая альбиноса к себе. — Она давнишняя! Я уже ей недоволен! Были намного лучше, но выбрали именно ту, что даже обычного посетителя не зацепит! Это кошмар! Нет, я и сам туда идти не хочу, тебя уж точно не потащу. Ну уж нет! — и белокурый демонстративно дуется. — Но это всё же прогресс. — спокойно замечает Рюноске. — Регресс это. Регресс! Такими темпами я навсегда останусь фотографом на полставки и художником-неудачником! — А как на счёт той, над которой ты работаешь сейчас? Она же тебе нравится? — Акутагава уже давно заставил парня сесть себе на колени и теперь медленно прижимает к себе, обнимая. — Мне кажется, это лучшее, что я когда-либо делал. Я почти закончил, так что можешь заглянуть попозже. — Покажешь мне незавершенную? — Я хочу, чтобы ты посмотрел. — Накаджима поддаётся, полностью облокачиваясь на брюнета, проводя руками по его спине и потираясь головой. — У тебя хороший вкус в таких вещах. — Хорошо. — А как твои дела? В последнее время ты засиживаешься допоздна. Я вчера так тебя и не дождался. — Ацуши перебирает чёрные пряди. Его собственные волосы снова отросли достаточно длинными, но чёрную прядку парень стабильно подкрашивал. — Я завершил уже больше половины. Ещё совсем сыро. Нужно будет просмотреть первые главы, доработать. Мне совершенно не нравятся как я описал некоторые сцены. А ещё я... Когда закончу, хочу сделать посвящение. — он уткнулся носом в плечо альбиноса. — Ей? — Да. — Звучит замечательно. Мне нравится. — он целует его в лоб, собирает тарелки, что отправляются в раковину, и уходит к себе, подготовить свою работу к просмотру. Мастерская находится отдельно и выглядит как настоящая вакханалия из предметов. На стеллажах разбросаны краски и кисти, но больше - различные ткани, для драпировки, манекены, посуда, предметы для натюрмортов, альбомы с набросками, листы бумаги и палитры. А в центре всего этого красуется мольберт с достаточно большим холстом, накрытым светлой тканью. Остальные картины хранятся в углу, поставленные друг к другу, как книги. И Ацуши стыдно признавать, что он не всеми ими гордится в одинаковой степени. Может так на него действует Синдром творца? Не важно. Его творение избавляется от защиты из ткани, и художник приступает к работе, поправляя некоторые детали до прихода Акутагавы. Когда брюнет все таки подходит, а это происходит через пару часов, работа уже выглядит законченной. Рюноске неспешно заходит в помещение, здесь пахнет краской и деревом, кому как, но эти запахи часто присутствуют на одежде у Накаджимы, и они нравятся брюнету. В каком-то смысле они уже стали родными. Ацуши давно решил связать свою жизнь с искусством. Произошло это спонтанно, но Акутагава решил, что будет поддерживать парня, потому что не помнил ни одного занятия, что вызывало бы у альбиноса столько трепета. Он всегда говорил, что отсутствие сильных сторон его главная слабость, но когда у светловолосого начало получаться, у него прямо глаза светились! Тем более то, что рисовал Накаджима, Рюноске всегда нравилось. Действительно. Он влюблялся в его картины, иногда думая, что если бы они не встретились в школе, то точно нашли бы друг друга благодаря этим полотнам. Прекрасная фантазия. Нужно будет написать об этом и сделать посвящение уже Ацуши. — Что думаешь? Новая картина не стала исключением. В тёмном пространстве, созданная рваными мазками, угадывались два силуэта. Один был мальчиком, что стоял прямо напротив зрителя, прикрывая лицо руками, пытаясь скрыть наворачивающиеся слёзы. Второй был старше, он обнимал младшего за плечи, нежно обнимая и успокаивая. Эти два персонажа, находящихся почти в бескрайнем холоде, были освещены приятным светом, как будто прошедшим через витражное окно какого-нибудь готического храма. Цвета танцевали, туманными геометрическими мазками, расплывчато очерчивая героев, что, кажется, застыли во времени. Каждый из них имел черты, схожие с чертами самого альбиноса, но явно в разное время его жизни. Проходя через дымку изображения, их бесконечная печаль и бесконечное смирение передавалось смотрящему на картину Рюнеске. — Это... — Задумка была в том, чтобы изобразить взаимодействие старой личности человека и нынешней, но я никак не мог представить кого-то ещё, так что пришлось рисовать себя. А потом мне почему-то пришло на ум витражное окно... Впрочем, я ещё не уверен. Всё же можно было сделать другую композицию, но мне хотелось передать всё лишь эмоциями, позой и освещением, и я никак не пойму получилось ли у меня или... — нервозность. Ацуши всегда становился таким, когда был в чём-то не уверен или напуган, когда случалось что-то неожиданное. Но то, что он волнуется сейчас, говорит лишь о том, что парень действительно вложился в эту картину. Акутагава находил подобную верность и увлечённость делом прекрасным. — Это красиво. Немного не похоже на то, что ты рисовал раньше. Я удивился, но... Знаешь, ничего столь проникновенного у тебя раньше не было. Это большой прогресс. — стальные радужки восхищенно расширились и потемнели, подтверждая его слова. На это белокурый мог лишь очень довольно улыбнуться. Он обязательно протолкнёт эту картину на выставку, обязательно продолжит совершенствоваться. А ещё обязательно как-нибудь нарисует Рюноске. Сделает настоящий портрет и повесит, например, в гостиную, чтобы все гости видели, каким он видит свою любовь.***
Однажды случился такой телефонный разговор:
— Алло? — Дазай-Семпай, вы слышали ту новость? — И тебе привет, Рю-кун. Ты про... Про разрешение однополых браков? Угадал? Насколько я знаю, этот закон вступит в силу со следующего года, а что? — Дело в том, что я... Хочу... — Стой! Я тебя понял. Встретимся сегодня. Когда ты свободен? — Ну, я... — Я и Чую позову! Мы вместе все... ...А вскоре произошло это:
Ацуши, как всегда, проснулся рано, даже слишком. Неработающий мозг заставил тело умыться, засунуть все необходимое в кофемашину и нажать на кнопку. И, уже попивая напиток, до альбиноса дошло, что что-то не так. Ощущение какое-то... другое, а затем... Он догадался посмотреть на руки. Кольцо. Простое кольцо на безымянном пальце правой руки, которого ещё вчера абсолютно точно там не было! "Не может быть!" Расстояние от кухни до спальни было преодолено за считанные секунды, сердце зашлось ударами, что стучали в голове, отбивая ритм этого волнующего мгновения. Рюноске сидел на кровати в расслабленной позе. Его белая футболка сливалась со светлыми простынями в холодных лучах вставшего солнца. И он улыбался. Таким счастливым и спокойным его можно было видеть не так часто, но сейчас всё было не так, а намного ярче и волшебнее. Их глаза встретились, и Ацуши утонул, не в силах сказать ни слова, и лишь его сказочные цветастые глаза напоминали галактики, в которых танцуют в едином танце планеты и звёзды, отпуская неведомое свечение. — Я всё думал, как тебе сказать. Смешно не правда ли, на бумаге я могу настрочить целые романы, а произнести вслух всего пару слов не получалось... — Господи, этот взгляд. Он заставляет влюбляться в него ещё раз. Этот момент, когда в тихих омутах начинают играть огни, когда в их глубине рождается первородный огонь. Альбинос смиренно подходит ближе, опускаясь на кровать. Всё его существо поёт, он загипнотизирован, он зачарован, он безгранично счастлив. –... Поэтому я решил донести всё по-другому. Что скажешь? — Знаешь, это так неожиданно. Мне нужно подумать, что ответить. "Да"? Или "да"? Или может "да"? — он придвигается, чувствует себя немножко глупо за ту чушь, что несёт, и тянется, желая объятий. Его принимают, и на коже поступают мурашки. — Ты всегда был сентиментален. — Акутагава проводит ругой по молочной щеке, и Ацуши только сейчас осознаёт, что плачет. — Надеюсь получилось достаточно романтично. — Это романтично, Рю. Это очень романтично. — альбинос утыкается в его грудь, чувствуя сердцебиение. Оно оказалось чуть быстрее, чем он ожидал. — Хочешь, я встану на одно колено? — белокурый чувствует, как по волосам нежно проходятся рукой. Приятно. — Неееет. Я просто... — шепчет он не договаривая. И зачем он вообще пил кофе, если его снова клонит в сон? И всё же он безумно радостно улыбается, смыкая их правые руки в замок. Одинаковые кольца поблескивают на пальцах. Белое золото. Ох. Душа всё ещё трепещет.***
— Что это? — по обыденности сначала спросив, а потом посмотрев, спрашивает Твен. — Приглашение на свадьбу. — Ацуши не обращает на это внимания. Этот обормот стал его лучшим другом во время учёбы в университете, так что игнорировать его бзики стало обыденностью. А ведь Накаджиме столько нервов стоили его неожиданные затеи, из которых потом выпутывались они с Сигмой. Альбинос вспоминает об этом с улыбкой. — На чью? — Это приглашение на мою свадьбу. — дальше идёт та самая сцена из комедии, где герой давится напитком. Позже, когда Марк наконец отошёл, его было не заткнуть. Поток вопросов не прекращался, так что даже такая банальщина как "А это ты на нём женишься или наоборот?" была произнесена. Спустя два часа, они наконец устали, так что рыжий ограничился лишь кипой поздравлений на прощанье и обещанием, что обязательно придёт. — А почему именно в Йокогаме, вы же уже несколько лет, как перебрались в Токио? — Там живёт большая часть наших друзей и приглашённых в целом. Тем более, не хочется напрягать папу и Мори-сана долгими поездками. — Ну, ладно, ладно. Я пойду. Ещё раз спасибо... Хотя стой, а что... "Ты неисправим".***
Мероприятие вышло большим и пышным, наполненным эмоциями, танцами, музыкой и множеством милейших происшествий. Были приглашены все. Абсолютно и без исключений. От семей с обоих сторон можно было набрать не так уж много человек, так что основную массу составляли друзья и знакомые. Вам стоило видеть, как Фукудзава на церемонии выводит Ацуши к алтарю. И, разумеется, тот растрогался, счастливо улыбаясь, говоря заветное "Да" и даря "первый" поцелуй. Пустил несколько слёз и доктор Мори, который в действительности, на застолье,выпив слегка больше чем нужно, грустно рассказывал Юкичи, что Рюноске теперь уедет в медовый месяц, Гин занята работой и новыми отношениями, подросшая Элис не думает ни о чем, кроме мальчиков, а о нём все забыли. Детектив лишь кивал и хлопал его по спине. Дазай и Чуя стали свидетелями, Дазай — со стороны Ацуши, Чуя — Акутагавы. Их присутствие, как всегда, создавало приятную комедийную атмосферу. В конце концов они тоже перебрали, так что во время бросания букета, Осаму толкнул рыжего, который, так получилось, словил цветы. А дальше за их разборкой никто не наблюдал, но ссору это явно не напоминало. Молодожёны светились так, что все немалочисленные знакомые именно со стороны Накаджимы были удивлены, насколько мягким может быть Рюноске. Гин очень крепко обнимала брата, поздравляя его с созданием семьи. Так же сильно она сжимала в объятиях и Ацуши, разрешая называть её "сестрёнкой", наблюдая, как парень смущается. Кёка как всегда была немногословна, а вот поздравления Люси альбинос так и не понял, но порадовался. У неё вроде тоже дела шли хорошо, она даже рассказывала, что к ней стал проявлять знаки внимания один интересующий её человек, но больше двух слов о нём сказать не могла, потому что дико краснела, а язык заплетался. А вот Твен на слова не скупился, чуть было не усыпал им всего белокурого, если бы не подошёл Танидзаки с сестрой, которые тоже любили поболтать. Позже Ацуши видел рыжих вдвоём, так что, можно сказать, они спелись. Рампо был в своём репертуаре. От него даже парочка человек шарахнулись, но Йосано и вечно маячащий рядом По составили его компанию. Сигма поначалу потерялся, но потом пристроился к компании Куникиды и Кенджи, а Тачихара крутился вокруг Гин. Хигучи тоже пришла на торжество, весь вечер она провела в компании сестры Акутагавы и Элис. И выглядела счастливой. Когда разрезанный торт был съеден, музыка слегка поутихла, а гости уже устали, пришло время прощаться. Громкие поздравления и тихие поздравленьица звучали ещё долго, прежде чем толпа наконец разъехалась, оставив от себя лишь горстку людей, что мерно обсуждали что-то, наблюдая за звёздами. Наши молодые к этому моменту тоже уехали, помахав всем рукой. У них было много планов, буквально целый тур по Европе, так что вскоре им придётся собирать чемоданы, а прежде, разбирать свадебные подарки. Но сейчас они снова укрылись в лабиринте дома Фукудзавы, освещенного лишь лунным светом. Усталый и довольный, Ацуши рухнул на постель, обнимая подушку. — Ну и денёк! Сумасшествие. Завтра я точно никуда не пойду~. — зевнул он, стягивая с себя слои белой одежды. — Согласен. Слишком много всего. — обычным спокойным тоном отозвался брюнет. — Мне безумно понравилось! — Да. — он кивнул. И на некоторое время повисла тишина. — Рю, как думаешь, в будущем всё будет становится только лучше? — неожиданный вопрос ни с того ни с сего. Навевает воспоминания о школе. — Нет. Не будет ни лучше, ни хуже. Все будет как обычно. — Это как? — альбинос поворачивает голову. — Хорошо. Рядом с тобой всегда хорошо. Это константа. — в его глазах проскакивает искра, и Ацуши Акутагава не находит ничего лучше, чем ответить на это поцелуем. А ведь он действительно прав. Завтра солнце снова озарит небосвод своим сиянием, люди проснутся, гонимые своими делами, и пусть им не будет до этого дела, но где-то в Японии два сердца будут биться в унисон.