В твоих объятьях очень тепло

– Дождь начинается! – кричит кто-то неподалеку. Улица стремительно пустеет. Люди раскрывают зонтики, кто-то быстрыми шагами направляется в магазины, собираясь переждать. Изуку растерянно мнется, глядя на тучи. Большие. Вряд ли дождь удастся переждать. Ни у кого нет возможности стоять под навесом часы. Шото вдруг хватает его за руку, тянет ближе к себе. – Ай, – Мидория оборачивается, вопросительно на него смотрит. – Побежали скорее, – зовет его альфа и срывается неожиданно с места. Омега устремляется за ним, что-то будоражащее поднимается снизу живота. Ностальгия. Они словно подростки бегут как можно скорее, будто пытаются убежать от мокрых капель. И пусть это не возможно. Смех сам собой вырывается из груди. – Шото, – Изуку задыхается, захлебывается от неожиданно подступившей радости, – я не могу долго бежать, – кричит он, перекрикивая шум ветра. Тодороки замедляется, останавливается и оборачивается. Он смотрит на него искоса, недолго думает. – Куда тогда? – спрашивает, пытается отдышаться. – М… – Мидория жмет плечами, тянет его за руку, встает ближе. – Тепло, – замечает он, – я не боюсь заболеть, – говорит легко. Радость. Необъяснимая радость окутывает его всю неделю. Неясно отчего. Шото так ласков изо дня в день, что пустота в душе Изуку постепенно зарастает. – Имеешь в виду, что нам нет смысла куда-то спешить? – улыбается альфа. – Да, – Изуку вдыхает полной грудью, подходит ближе, обвивает руками его шею. Улыбается, приподнимается на носочки, целует его в губы. – Не хочу никуда бежать, – с сиянием в глазах говорит он. – Как хочешь, – откликается Тодороки, обхватывая его руками за талию. Окружающие куда-то бегут, переулок практически пуст. – Мы… словно только вдвоем в целом мире, – шепчет он, наклоняется, целует мужа в лоб. Тот смеется, хихикает, не может остановиться. – Шото, – омега проводит ладонью по щеке альфы, – знаешь, – сладко улыбается он так, что волосы на загривке Тодороки встают дыбом, – я хочу выпить, – усмехается Мидория. – Что? – Шото хихикает, – зачем? – улыбается он. Прижимает мужа к себе, слегка покачивается туда-сюда, словно танцует. – Хочется, – Изуку мгновенно улавливает его настроение, начинает двигаться в ответ. Они плавно кружатся, повторяя движения своего свадебного танца. – Что на тебя сегодня нашло? – спрашивает с заботой альфа. Он рад. Последние месяцы в глазах Мидории не светилась любовь. Наконец-то это изменилось. – Я просто… – омега прижимается к нему ближе, – очень счастлив, – тихо говорит он, смеется. – С чего вдруг? – Тодороки утирает со лба воду и вздрагивает. Вся их одежда уже промокла насквозь. – Потому что скоро у нас наконец-то будет ребенок, – тихо признается Изуку. Хотя он и не уверен до конца, что у причина в этом. – О, – Шото замирает, а через мгновение на его лице вновь расплывается довольная улыбка. – Кстати, да! – восклицает он. – Родной, тебе нельзя пить! – Ну-у, – Мидория недовольно надувает губки, – от бокальчика шампанского я становлюсь таким счастливым! – хихикает он. Альфа по-доброму усмехается, покачивает головой. – Мне для такого не нужен алкоголь, – говорит он вдруг тихо, серьезно. – А что тогда? Травка? Наркотики? – шутит Изуку и тут же хмурится, качает строго головой, отказывается от своих слов. – Нет, – шипит Тодороки, притягивает его ближе, заставляет встать вплотную. – Ты – мой источник счастья, Изуку, – говорит он омеге в губы. Тот вспыхивает, заливается краской до кончиков ушей. – Только я чувствую твой запах, ммм, – альфа прикрывает глаза, что-то мычит в поцелуй. – Смородина, кисленькая, – он смеется, а Мидория смущается. – Шото, – омега красный, он гладит мужа по голове, стряхивает с волос воду, – думаю, нам всё же стоит поспешить домой, – тихо шепчет он. – Зачем? Сегодня же выходной, – улыбается альфа. – Мне теперь это по кайфу. Дождь, такой свежий и чистый. От воды твой запах усиливается, – говорит он и смеется, зарываясь носом в пушистые кудрявые волосы. – Мне кажется, – Изуку закусывает смущенно губы, – кажется, это не от воды, – признается он. – А от чего? – настороженно спрашивает Тодороки, хмурится. Доходит до него довольно быстро. – Ой, – он вздрагивает, осматривает мужа с ног до головы, – уже? – спрашивает с беспокойством. – Уже, – подтверждает Мидория, – я и сам не думал, что это произойдет так скоро, – хихикает он. Альфа перехватывает его за талию и тащит к автобусной остановке. – Если так, то тебе лучше не переохлаждаться, – говорит он и целует омегу в макушку. Тот нервно хихикает, обхватывая его ручками поперек талии. – Может, это и ложные ощущения, – говорит он неуверенно. Шото хватает его за руку и тащит вперед, они могут не успеть. Дождь начинает хлестать сильнее, окружающие уже давно разбежались, как крысы, кто куда. – Лучше перестраховаться, – заявляет Тодороки и запрыгивает вместе с ним в уже собирающийся отъехать автобус. Они проталкиваются через толщу людей к окну, прижимаются друг другу близко-близко. Замирают в самом краю, обняв друг друга покрепче. Окружающие бурчат что-то о воде, которая летит с них во все стороны, но супруги никого не собираются слушать. Подумаешь, в салоне жарко и душно. А так, хоть какая-то свежесть. – Шото, – Изуку привстает на носочки, целует альфу в губы. Чуть напористее, чем обычно. – Долго нам ехать? – спрашивает сонно, потягивается. – Полчаса, – серьезно отзывается Тодороки, осторожно его нюхает. – Так или иначе, это не должно случиться очень быстро, – говорит он успокаивающим голосом. – Не переживай. – Ага, – Мидория кивает и усмехается. – Я-то знаю, – говорит он, положив голову альфе на плечо. А после привстает на носочки и шепчет, – в кино всегда показывают, что это так быстро происходит! Хотя на самом деле, всё может разгораться часами, – и улыбается. Шото вздыхает. Его это успокаивает. Конечно, встретив на улице течного омегу, никто не подумает и пальцем его трогать. Кому ж хочется за решетку! Такого рода изнасилования наказываются бóльшим сроком, так как омега вообще находится не в адекватном состоянии, что является отягощающим обстоятельством. Но Тодороки всё равно коробит от одной мысли, что рядом с его Изуку в такой момент будут какие-то другие альфы. Бр-р! Автобус двигается медленно, издевательски медленно. Вот начинает движение и тут же заканчивает. Всех пассажиров раскачивает туда-сюда. – Пишут, – Тодороки держит в руке телефон, просматривая «карты» в интернете, – пробка. И довольно серьезная, – шепчет он и хмурится. Изуку удрученно вздыхает. Они высыхают, в салоне становится только жарче. – Мне душно, – неохотно говорит Мидория, облокачиваясь на перекладину. – Ты хорошо себя чувствуешь? – с беспокойством уточняет Шото, поглаживая его по спине. Складывающаяся ситуация ему совершенно не нравится. – Нормально, – омега усмехается. – Не волнуйся, – говорит он, утирая пот со лба, и хихикает. – Да как я могу не волноваться! – восклицает Тодороки возмущенно, даже гневно, что окружающие испуганно подскакивают. – Извините, – бурчит он уже тише, обернувшись к ним. Изуку усмехается и заливается веселым смехом. – Кажется, ты волнуешься намного больше, чем хочешь показать, – говорит он альфе на ухо. Тот вздрагивает, по спине пробегаются мурашки, позвоночник будто бьет током. А всё это из-за сладкого шепота и кислого запаха, что постепенно начинает усиливаться. – Да! – отзывается Шото и сдавленно рычит омеге на ухо. Тот лишь хихикает. – Не стоит, – улыбается Мидория. – Это редкость, чтобы течка началась где-то на улице в некомфортной обстановке. – Разве? – со скептицизмом уточняет Тодороки. – Я раза три такое в жизни видел! А ты ещё представь, сколько омег на таблетках! – Шото, – Изуку пожимает плечами, – ну… да. Я не совсем правильно выразился. И улица, и работа, и общественный транспорт. Везде это реально, если омега чувствует себя спокойно. – В смысле? – альфа чуть хмурится, продолжая принюхиваться. – Течки пропадают от стресса, – поясняет Мидория. – И я не имею в виду, что-либо на постоянной основе. Нет. Просто, например, – он прижимается ближе, хочет встать к альфе плотнее, – если у омеги начинается течка, – шепчет он мужу на ухо, – и он решает заняться с кем-то сексом. То… есть большая вероятность, что течка просто закончится, если партнерша сделает что-то не то. – Ну да, – Тодороки недовольно мычит. Его это не успокаивает. Он и так знает такие тонкости из уроков анатомии в школе. Но это всё равно не успокаивает! – Я знаю, да, говорят, если что вдруг, течка мгновенно закончится. Это естественно. Но, Изуку, откуда-то ведь берутся рассказы о том, как какие-то маньяки изнасиловали течного омегу, верно? – Ну-у, – Мидория недовольно что-то мычит. Ему неприятна эта тема. Особенно сейчас. – Да, иногда организм дает сбой. Все же люди по-разному реагируют на стресс. Но это скорее исключение, чем правило. Да и статистика по таким вот делам очень-очень низкая, – улыбается он. Шото хочет ещё что-то сказать, он возмущен, но видя недовольное лицо Изуку, всё же затыкается. Они стоят, прижавшись друг к другу, и ждут, когда же пробка наконец рассосется. Омега потирается носом о плечо Тодороки, его совершенно не заботит, как это может выглядеть со стороны. Какая разница. Его чуть клонит в сон: странное дело, от течки всегда почему-то хочется спать! А ведь, казалось бы, он должен становиться более игривым, взбудораженным. Изуку стоит и чувствует, как внизу живота что-то двигается, в теле нарастает тепло. Не больно, совсем нет. В подростковом возрасте многие омеги чувствуют болевые спазмы внизу живота. Но к зрелому возрасту это проходит у всех. Ему нехорошо. Запахи окружающих бьют в нос, тяжело дышать. Все что-то бурчат, шумят, двигаются. Занимают много-много места! А ему так хочется прилечь! И Шото. Его запах просто сводит с ума. Мидория прижимается к нему, водит носом вдоль шеи, сглатывает-сглатывает. Слюна начинает выделяться быстрее, а метка, давным-давно поставленная на загривок, покалывать. – Изуку, держи себя в руках, – шепчет ему на ухо Тодороки, омега вздрагивает. – Чего? – спрашивает он слабым голосом. – А того, – альфа одергивает его, – не жмись ко мне так, – просит он. – А что? – Мидория возмущенно надувает губы. – Тебе неприятно? – Приятно-приятно, – бурчит зло Шото. – Странно только со стороны выглядит. Ты смущаешь окружающих, – шепотом объясняет он, отворачиваясь от какой-то бабули, что на них недовольно косилась. – Прости, – извиняется Изуку. – Прости, – повторяет он. – Просто… из-за того, что ты рядом стоишь, мне сложно себя контролировать, – признается он. – Твой запах… такой опьяняющий! – шепчет и смеется. – Ах, Изуку, – Тодороки улыбается, – тебе не нужен алкоголь, чтобы быть навеселе, я смотрю, – усмехается альфа. – Ну-у, – омега что-то бурчит и отворачивается от него. Автобус плавно медленно едет вперед, постепенно ускоряется. Кто-то облегченно вздыхает, надеется, что сейчас они наконец нормально поедут. Но тут вдруг водитель жмет по тормозам, а все пассажиры дружно заваливаются в бок. Ноги не держат Мидорию. Его сносит куда-то, Шото не успевает поймать его обессиленную тушку. Изуку громко, шумно вздыхает и приземляется на руки к какой-то женщине. – Молодой человек, осторожнее, – недовольно говорит она, заставляет его встать ровно. – Простите, – буркает омега и морщится, отворачивается от неё. Альфа. И пахнет ужасно! Нет, сам по себе аромат прекрасен. Но для Изуку сейчас всякий запах гадостный, если это не запах Тодороки. Женщина ведет носом, её взгляд становится чуть более заинтересованным. Но она быстро берет себя в руки, отворачивается и отходит от него подальше. А Мидория продолжает покачиваться на будто ватных ногах. Шото подскакивает к нему, хватает за руку, притягивает снова к себе. – Осторожней, Изуку, – шепчет он, поглаживая омегу по животу. – Прости, – омега нервно усмехается, – просто… я не совсем хорошо себя чувствую. – Скоро приедем, – обещает Тодороки и целует его в лоб. – Потерпи, – шепчет на ухо, – только доберемся до дома, я сделаю тебе очень приятно, – обещает он пошлым голосом. Мидория вспыхивает и отворачивается, краснея. – Шото, не говори ничего такого, – просит он, – а то я прямо сейчас потеку, – признается омега. – Прости, – альфа смеется, прижимает его ближе. – Чуть-чуть осталось. Они выпрыгивают из автобуса, спешат домой. Изуку глупо хихикает, он действительно будто под алкоголем. Его настроение очень игривое, он не может удержаться, чтобы не шутить пошлые шутки. Тодороки достает ключи, быстро отпирает дверь. Мидория вваливается в квартиру, быстро стягивает ветровку и обувь. – Шото, – он глупо улыбается, – Шото, – язык заплетается, ему жарко. – Мм, Изуку, – альфа закрывает двери и оборачивается к мужу, внимательно на него глядя. Смотрит в упор, облизывает губы. – Изуку, – он ухмыляется, начинает стягивать с себя одежду. – Шото, – омега смеется, он спешит в спальню, где обессиленно заваливается на кровать. – Шото, не смотри так, – нервно говорит он. – Прости, – альфа усмехается, – прости, – повторяет уже серьезнее. – Просто, несмотря на то, что течка тут у тебя, я уже так возбужден, – говорит он и улыбается. – Из-за чего? – спрашивает Мидория, стягивая с себя лениво одежду. – Ты всю поездку ко мне в автобусе прижимался! – со вздохом говорит Тодороки, – от твоего аромата мне крышу сносит, – шутит он. Изуку не откликается. Он покусывает губы, тревожится. – Ты такой добрый, – говорит вдруг. – В смысле? – Ну… мне казалось, ты… будешь меня ругать, – смущенно признается омега. – За что? – Ну… я не взял блокаторы с собой, – протягивает Мидория. – Да и вообще… – Изуку, – Тодороки усмехается, качает в шоке головой. – Ты что такое говоришь? Кто мог знать, что она придет? – улыбается он. – Эх, – вздыхает, – последнее время ты горазд извиняться. – Прости… – вздыхает Изуку. – Ну вот! Опять! – хмыкает Шото. Он замирает, внимательно смотрит на Мидории. Тот красный и сонный. Развалился на кровати в позе звезды. – Изуку, – окликает альфа мужа, – я знаю, ты… – его голос становится гортанным, бархатистым, – не любишь, когда… течка набирает силу, верно? – осторожно вспоминает он. Омега вздрагивает и садится. – Да, – тихо признается он, кивает головой. – Всё так, – и краснеет. – Просто… я чувствую себя некомфортно, слишком неловко. Потому что… ну… – он смущается. – Не объясняй, – отмахивается Тодороки и медленно подходит к нему. – Я это к тому, – осторожно кладет руки Мидории на колени, – что… нам нужно начать сейчас, – ухмыляется он. Изуку смотрит на него в упор, а после резко подается вперед, обхватывает руками вокруг шеи и притягивает к себе. – Конечно, сейчас! – восклицает он и целует альфу в губы. Напористо и сильно. Тот хватает его за талию и перетаскивает глубже на кровать. Наваливается сверху, прижимает к матрасу. Омега шумно вздыхает, внимательно смотрит Шото в глаза. Тот не мигает, смотрит пристально в ответ. – Я так хочу тебя, – шепчет Тодороки, наклоняется, медленно целует мужа в губы. Тот прикрывает глаза, слабо отвечая. Альфа словно нарочно растягивает прелюдию. Задирает кофту Мидории вверх, внимательно смотрит ему в глаза. – Шото, – Изуку закусывает губу, – Шото, не томи, – шепчет он. – Прости, – Тодороки усмехается, проводит языком омеге по соску, дразнит. – Сейчас-сейчас, – смеется он. Мидория хихикает, приговаривает, что щекотно. Он смотрит снизу-вверх на альфу, покусывает от предвкушения губы. Шото целует его в каждое выступающее ребрышко, мягкий животик. Он оглаживает мягкие бока, стягивает с мужа штаны. Тот шумно вздыхает, прижимает к груди подушку. – Шото, – Изуку слегка жмет плечами, – ты не обидишься, если я… – он сонно зевает. – Будешь лежать бревном? – предполагает альфа и смеется. – Эй, – Мидория возмущенно шипит на него. – Не надо так говорить! – возмущенно просит он. – Хотя… – и тут же краснеет, – ну да, именно это я и имею в виду. Шото, я… странно себя чувствую, – Изуку переваливается на бок, потягивается. – Нехорошо мне… – Тогда, может, не будем? – тут же предполагает Тодороки, не сразу понимая всю абсурдность своего предложения. – Шото, – омега шипит и смеется. Он перекатывается на живот, приподнимает таз, приветливо покачивает задницей вправо-влево. – Шото, – и смеется. – Сейчас-сейчас, – обещает Тодороки. Альфа накидывается на него, прижимается со спины и целует в загривок. Изуку ёрзает и мычит в подушку, обхватывая её руками. Тодороки стягивает свои штаны с трусами, обхватывает ладонью чуть возбужденный член, оглаживает от основания до головки. Мидория мычит, покачивает тазом, завлекает. – Скорее, – просит тихо, прикрывает глаза. От происходящего течка приходит скорее, усиливается. В животе скапливается жар, сзади всё увлажняется, по ногам пробегает дрожь. – Сейчас, – шипит альфа, прикусывает его за шею. Забирается ладонями под кофту, оглаживает пальцами соски. Изуку от этого вздрагивает, мычит в нетерпении. Шото прихватывает его за ягодицу, сжимает крепче, заставляет Мидорию нервно ахать. Тодороки надавливает подушечками пальцев на его анус, целует за ухом. Смазка каплями стекает по дрожащим ногам омеги. Альфа дышит шумно, чувствует, что запах Изуку усиливается. Его это заводит. – Скорее, – повторяет омега, кусает в нетерпении губы. Тодороки усмехается, прикусывает вновь его за загривок. Он вынимает пальцы, перепачканные в смазке, вновь обхватывает свой пенис. Мидория что-то бурчит в ожидании. Шото приставляет головку члена меж его ягодиц, плавно толкается внутрь. Изуку мычит, шумно вздыхает. – Не больно? – по привычке уточняет альфа. Омега не отзывается. Он жмурит глаза, от удовольствия сжимает сильнее подушку. – Ты такой непривычно мягкий, – шепчет тихо через минуту томных вздохов. – Что-то случилось? – Да нет, – альфа усмехается, – я просто думаю о том, что… – он молчит несколько секунд, стесняется, – что у нас после такого точно будет ребенок, – на его лице расплывается дурацкая улыбка. Мидория вздрагивает и оборачивается, пытается перевернуться. Последнее у него не очень получается. – М, ребенок, – он улыбается, – ты кого хочешь? – спрашивает сдавленно. – Уверен, что это именно то, что стоит обсуждать в такой момент? – усмехается, Тодороки, плавно покачивая бедрами вперед. – Ну-у, – омега краснеет. Он тихо стонет, мычит что-то в губы, извивается. Альфа прижимает его к матрасу, наваливается сверху всем своим весом. От этого тяжело дышать, но Изуку очень нравится. Он хватает мужа за руки, притягивает его ближе к себе и стонет гулко, прикрыв глаза. Шото медленно выходит, чувствуя, как от паха к каждой клеточке тела разливается тепло. – Черт, так приятно, – шипит он слабо. – Мне тоже, – Мидория вновь мычит, на его спине выступают мурашки. – Шото, – зовет он, жмурит от удовольствия глаза. – Я здесь, – откликается Тодороки и усмехается. – Не переживай, – улыбается он, целует мужа в висок. – Шото, – повторяет Изуку, – ох, – он вздрагивает, ноги дрожат, сами собой разъезжаются в стороны. – Тебе приятно? – тихо спрашивает альфа, прижимая его ближе. – Ммм, – омега не откликается. Не видит в этом смысла. Всё же и так понятно по его лицу. Тодороки плавно выходит и вновь резко толкается внутрь. Мидория стонет, тыкается носом в подушку. Его течка набирает обороты, запах усиливается. По всему телу разливается жар, будто расплавленный металл, он мечется, рвано дышит. – Изуку, – альфа называет его имя, – Изуку, – снова и снова, будто боится, что кто-то из них двоих забудет его. – Шото, – отзывается в ответ омега, – не торопись, – шепчет он, шумно вздыхает. Язык заплетается. – Извини, – Тодороки заваливается на бок, переваливает мужа к себе спиной, перехватывая его поперек живота, и притягивает ближе к себе, целует в щеку. Тот смеется, глупо улыбаясь. – Где одеяло? – спрашивает сонно Мидория, – мм? – А? – Шото что-то рычит ему на ухо, – одеяло? – уточняет он и шипит. – Это именно то, что нужно тебе сейчас? – спрашивает тихо и смеется. Омега возмущенно толкает его локтем под ребра. – Да, – шепчет он. – А то мне совсем неуютно… – признается тихо. – Моего тепла тебе недостаточно? – усмехается альфа и прижимает его ближе, вдавливает в матрас. Перехватывает за ногу под коленку, задирает её выше. Изуку от этого возмущенно отворачивается и шипит. – Где одеяло? – повторяет он недовольно. – Изуку, – Тодороки вдруг прикусывает его вновь больно за плечо, практически до крови, и рычит. Мидория отворачивается от него, прячет нос в подушке. Хочется стонать в голос, но стыдно. Ещё одна причина не любить течки. Хочется вести себя глупо… – Ох, – омега шумно вздыхает, дыхание перехватывает, в горле жар. Он мычит и тихо стонет, затуманенными от похоти глазами посматривая на мужа. – Я люблю тебя, – говорит вдруг тот и наваливается на него, целует в губы. Изуку изворачивается, обхватывает его руками за шею и притягивает ближе к себе. – Ещё, – просит он тихо, – скажи это ещё, – просит негромко, хочет услышать вновь. Чтобы чувствовать себя любимым, самым-самым желанным. Шото уже не откликается. Он замирает, по всему телу проносится дрожь, альфа кончает. Омега что-то мычит, выгибается, на мгновение всё его тело напрягается. И тут же расслабляется, обмякает в руках Тодороки. Мидория дергается, чувствует, как узел внутри него постепенно набухает. Альфа спешно заваливается на спину, перекидывает его на себя, приобнимает за талию. Изуку потягивается сонно, разваливаясь на его таком теплом сейчас теле. – Вот твоё одеяло, – бурчит Шото и осторожно подцепляет край одеяло рукой, прикрывает им омегу. – Угу… спасибо, – тот жмурится, – наконец-то у нас будет ребенок, – шепчет он сладко. Тодороки гладит его по спине кончиками пальцев и целует в макушку.