В твоих объятьях очень тепло

– Ты уверен, что нам нужно так спешить? – хихикает Изуку, неспешно направляясь в кабинет. – Да-да! Я хочу быть уверенным уже сейчас! – радуется Тодороки, тащит его за руку скорее. – Прошла всего неделя, – улыбается Мидория, покачивает неопределенно головой. Шото слышать ничего не хочет. Заталкивает его в кабинет. Через семь минут омега появляется. – Ну что? – с беспокойством спрашивает его альфа. – Беременный, – вздыхает Изуку даже слегка удрученно. Он идет медленно, прижимая ватку к локтю. Ни один тест не смог бы определить точно в положении он или нет. Пришлось сдавать кровь. – Ммм, – Тодороки обнимает его за плечи, целует в щеку и тащит на улицу. – Чего ты не рад? – уточняет он, глядя на его задумчивое лицо. – Нет-нет, я рад, – нервно улыбается Мидория, целует его в ответ. – Просто думаю, сколько же хлопот нас ждут… Нет. Нет. Он думает не об этом. Совершенно. Изуку лениво перебирает ногами, вспоминает, как буквально несколько месяцев назад Шото рьяно заявлял ему, что никогда не согласится на ребенка. Как они сделали аборт… «Сейчас Шото совсем другой. Совсем. Стоит ли мне рассказать ему о случившемся? Или… Нет, не стоит. Он ведь будет корить себя. Да и глупо это, я снова беременный, скоро у нас будет ребенок. Лучше просто забыть произошедшее, как страшный сон». – Шото, я хотел с тобой кое-что обсудить, – Мидория покусывает от беспокойства губы, уже предполагает ответ, который получит. – Чего? – Тодороки оборачивается на него, его глаза добрые, светящиеся радостью. – М… мой друг Юга, – Изуку отводит глаза, стесняется, – у него есть две лишние путевки на… на острова, – вздыхает омега. – И он зовет меня с собой. – О, – альфа удивленно замирает, – ты хочешь поехать? – уточняет он с грустью в голосе. – Ну… честно говоря, да, – тихо признается Мидория. – Это всего лишь на выходные, – взмахивает он руками. – Мм, ясно, – Тодороки понуро кивает головой. – Что ж, я тогда, наверное, тоже чем-нибудь займусь. По магазинам с друзьями, может, в бар… – Шото, – омега останавливается, удивленно, даже растерянно на него смотрит. – Ты… что говоришь? – спрашивает в недоумении. – То есть? – альфа встряхивает руками. – А что? Ты с другом к океану или куда там, я здесь один останусь. Значит, мне стоит скрасить вечера. Развеяться. Неужто ты против?! – восклицает он. Изуку молчит. Не отвечает. Его мозг тщетно пытается построить причинно-следственные связи. – Ты хочешь сказать, – начинает он осторожно, – что я могу поехать? – его голос дрожит, сомневается. – Правда? – на лице отражается искренний шок. – Э… – Тодороки жмет плечами, – в чем проблема? – сухо спрашивает он. – Ты захотел поехать, как иначе я должен реагировать? Это, тем более, всего-то на пару дней. – Да, но… – Мидория кусает от переживаний губы, – я думал, ты будешь против и не пустишь меня никуда… – протягивает он. Шото действительно другой. – Изуку! – альфа останавливается, возмущенно топает ногой. Его глаза становятся холодными, какими-то даже оскорбленными. – Ты что мелешь, а? Шутки шутишь? – В смысле? – омега тупит взгляд, виновато вжимает голову в плечи, сдается. – Не кричи, – просит он и отворачивается, пугается. – Прости, – Тодороки примирительно улыбается, – прости, пожалуйста, – он подходит, целует мужа в щеку. – Я не хотел тебя обидеть, родной, – говорит негромко. – Просто… твои слова вводят меня в ступор. – Ну… Почему? – Ты рассказал, что друг зовет тебя на острова, верно? Судя по всему, ты собираешься поехать. Какой реакции ты от меня вообще ждешь? – Ну… – Изуку качает неопределенно головой, он уже не знает, как поступать правильно. Шото действительно другой. Он нежный, добрый, внимательный, заботливый. Мягкий. Очень мягкий, даже покладистый. От этой доброты у Мидории словно кружится голова. – Я не констатировал факт. Я спрашивал… – протягивает тихо омега, – разрешения. – Чего? – Тодороки усмехается, смотрит на него, как на ненормального. – Издеваешься? – его голос становится чуть истеричным. – Изуку, что за бред? – вновь смеется. – Какое разрешение? Тебе не нужно разрешение, чтобы что-то делать. Ни мое, ни чтобы то ни было ещё! – Правда?! – искренне удивляется омега, закусывает изнутри щеку и тихо мычит, что-то обдумывая. – Я… ну… просто хочу прислушиваться к твоему мнению, – признается он, будто оправдывается. – Не хочу тебя разочаровывать. – Изуку, – альфа вздыхает, обхватывает его рукой за талию и тащит вперед. – Ну что за глупости? Конечно, меня расстраивает тот факт, что мы будем не вместе эти пару деньков. Но это же всего-то пару деньков, не месяцев! – Ну да… – И разве изменил бы ты свое решение из-за моих слов? Если бы я попросил тебя не ехать, ты не поехал бы? – с сомнением уточняет Шото. – Это нормально иногда проветриваться, – протягивает он задумчиво. – Ой, – Мидория вздрагивает, прижимает ладошки к щекам, качает растерянно головой. – Ох, – он кусает губы, на лице написана растерянность. – Если бы ты попросил… – он думает. Это даже звучит странно. Шото и просит о чем-то. Нет, так не бывает. Если Шото чего-то хочет, он просто берет это, ему не нужно просить. Хотя… так было раньше. Теперь он другой. – Просьба… это одно. Вопрос был в том, готов ли ты пустить меня одного туда. Я почему-то думал, что ты запретишь… Они бредут медленно по сухой дорожке. Яркое солнышко, вокруг множество школьников, идущих со школы домой. Омега смотрит на это с легким замиранием сердца, представляет, как так же со школы будет приходить и их ребенок. – Изуку! – Тодороки толкает его несильно в плечо, – хватит так себя вести! – Ай! – Мидория отпрыгивает и гладит себя по ушибленному месту, возмущенно глядя на мужа. – Ты чего?! – спрашивает он возмущенно. Но быстро осекается, опускает глаза, сжимается. – Что? – уточняет уже тихо. – Я сделал что-то не то? – Изуку, – альфа вздыхает, берет его за руку, вновь извиняется. – Я тебя не понимаю. Разве я могу тебе что-то запретить? – спрашивает он осторожно. – Да, – без промедления отзывается омега, жмет плечами. – Конечно, тебе же виднее, – с полной уверенностью говорит он. – И всегда у нас так? – на всякий случай уточняет Шото. Лицо его отчего-то кривится. – К-конечно, – омега жмет плечами. – А что в этом такого? Я… всегда прислушиваюсь к твоему мнению. Что в этом плохого? Просто я очень тебя люблю и не хочу обидеть, – он чмокает мужа в щеку и весело устремляется вперед. Альфа вперевалочку бредет за ним, смотрит куда-то себе под ноги. – Я знал, – тихо бурчит он, – знал, что что-то случилось. И чем больше проходит времени, тем страшнее мне становится! – восклицает он. – Не ворчи, – Изуку берет его за руку, тянет скорее вслед за собой к большому фонтану. – Шото, о чем ты знал? – спрашивает он легко. – Что с тобой что-то не так, – Тодороки передергивает, а Мидория вздрагивает, испуганно на него оборачиваясь. – Я же вижу. Не так что-то. Ты очень странно себя ведешь. Ты… не тот Изуку, которого я знал, – шипит тяжело. Омега отпрыгивает от него и опускает виновато голову, весь сжимается. – Шото, – всплескивает он руками, – прости, – извиняется зачем-то. – Я недостаточно хорош? – предполагает с беспокойством. – Не оправдал твоих ожиданий? – спрашивает, видно по глазам, что волнуется. Альфа отшатывается от него, мотает головой. – Да нет же! – рычит он, а Мидория пугается. – Изуку, которого я знаю, самодостаточный. Ему не нужно ничье разрешение или одобрительное мнение, чтобы что-то сделать. Изуку, как я могу запретить тебе полететь куда-то с другом? Ты же не моя собственность! Ты самостоятельный отдельный человек! Пожалуйста, больше никогда не говори ничего такого! – просит Шото с мольбой в голосе. Мидория смотрит на него растерянно. Он пожимает плечами, покачивает слегка головой. В неопределенности. По его пустым глазам, будто двух хрусталикам, видно, что смысл вовсе до него не дошел. Слова были услышаны, но были не поняты. – Х-хорошо, – соглашается омега, кивает. – Ты только не ругайся, – просит он с примирительной улыбкой. Шото смотрит на него растерянно. Шокировано. Удивленно. Он не понимает. Смотрит и не понимает, что же случилось с его любимым мужчиной за последние годы. Что? Что? Хочется расспросить об этом, может, какая катастрофа или травма. Но по Изуку видно, он ничего не скажет. – К-конечно, – Тодороки кивает. – Изуку, не переживай, – он подходит ближе, целует быстро мужа в губы и тянет его дальше: не гоже под фонтаном мокнуть. – Я больше не буду ругаться, обещаю, – говорит он с тяжелым вздохом. Мидория радостно кивает. – Только и ты пообещай мне одну вещь, – говорит очень серьезно. – Какую? – с беспокойством уточняет омега, и его щеки отчего-то вспыхивают. Кажется, он подумал что-то не то. – Что-то нехорошее? – предполагает осторожно. – Изуку, ты что! – альфа шипит на него, качает рассерженно головой. Он останавливается, берет омегу за обе руки, переплетает их пальцы, смотрит в глаза. – Изуку, – его голос становится жутко мягким, нежным, ласковым. – Изуку, пообещай, что отныне ты все решения будешь принимать сам! – Что? – Мидория в недоумении хмурится, – что ты имеешь в виду? – уточняет он растерянно. Пожимает плечами и прячется от строгого взора альфы. – Изуку, я не шучу сейчас, – говорит вместо объяснений Тодороки. Омега дергает неопределенно головой, мол, пойдем дальше. Но Шото стоит, не двигается, ждет от него обещания. – Ну… я ведь и так все решения принимаю сам, – нервно говорит Мидория, не понимает, что его мужу нужно. – Конечно, это легко пообещать, – усмехается он. – Нет, – Тодороки недовольно клацает зубами, Изуку аж вздрагивает. – Ты не сам принимаешь решения. – Сам! – смеется омега. – Ты что, конечно сам. Что за глупости? – спрашивает с беспокойством. По глазам видно, что и сам не уверен. – Не сам, – Шото качает головой, его лицо выражает то ли скорбь, то ли страх от предстоящих проблем. – И чем раньше ты это поймешь, заметишь, тем будет лучше. – Н-но… – Мидория вновь хихикает, а после и вовсю начинает весело смеяться. – Шото, – машет он ручкой, – не говори глупостей! – заявляет весело. – Это не глупости, – Тодороки сдавленно рычит на него. – Глупости! Я же сам принимаю решения! – с полной уверенностью заявляет омега. – Нет. Изуку, скажи-ка мне, зачем ты спрашивал меня о поездке на острова? Зачем? Зачем просил буквально разрешения? – Ну… не так, – омега качает головой, волнуется. Не знает попросту, что сказать. – Ну… мне важно твое мнение. – А от моего мнения твое решение поменялось бы? – хмуро спрашивает Шото, изгибая недовольно брови. – Ну… наверное, – честно признается Мидория. – Да, – вздыхает он. – К-конечно. – Это и значит, не самому принимать решение! – восклицает возмущенно Тодороки, его все это бесит, заставляет прямо-таки негодовать. – Но… я сам! – заявляет Изуку растерянно. – Я же сам всё-таки решаю в конце… – Нет, – отрезает жестоко Шото. – Это не так. Ты не решаешь. И даже не просто прислушиваешься. Ты поступаешь именно так, как я скажу, – вздыхает альфа. Его весь этот разговор уже жутко напрягает. – Я уже давно за тобой это замечаю. – Ну… мне важно твое мнение, – пытается оправдаться омега. Его такие разговоры только тревожат. – Дело не в этом. Ты просто не можешь ослушаться. Не можешь сам принимать решение. – Нет! Я просто… не хочу тебя разочаровывать! – Изуку, – Тодороки постепенно начинает кипятиться, буквально кровь закипает в жилах от этого. Но он пытается себя усмирить. – Признай это, пожалуйста. Ты не сам принимаешь решения. – Нет, сам! – возмущается Мидория, искренне не понимая, чего альфа к нему прикапывается с такой ерундой. – Не сам. – Сам! – Не сам. – Сам! – Не сам. – Сам-сам! – омега возмущенно шипит. Тодороки лишь закатывает глаза. – Не сам, – повторяет он тихо. Изуку начинает недовольно ругаться. Но совсем тихо, лишь слабо бурча себе под нос. Смелости видно не хватает. Шото смотрит на него некоторое время, а после шикает и подается вперед, целуя мужа в губы. Тот замирает, сразу же затухает. Весь его гнев куда-то улетучивается. Тодороки приобнимает его за талию, поглаживает по спине. – Изуку, – шепчет он еле слышно, – не напрягайся, пожалуйста. Не тревожься, – просит тихо. – Всё хорошо, не надо волноваться, – говорит уверенно. Этот плавный, нежный тон успокаивает Мидорию, он согласно кивает, обнимает альфу за шею, вдыхает его наркотический запах. Аромат забивается в ноздри, бьет по рецепторам, мешает дышать. Но омеге это до безумия нравится. – Я не волнуюсь, – откликается он через минутку, – не переживай, – и смеется. – Просто… я тебя очень-очень люблю, – говорит тихонечко. – Разве плохо… прислушиваться к твоему мнению? – уточняет он. – Ох, Изуку, – Тодороки гладит его по спине, целует в щеку и тащит дальше к дому. – Ладно, – говорит он устало. – У меня… есть образование. Судя по всему, ещё и лицензии и годы опыта, хотя об этом я и не помню. Но с тобой… – альфа слегка усмехается, – ничего не работает. – В смысле? – с беспокойством уточняет Мидория. – Я… буду честным, – Шото вздыхает, – вижу, у тебя очевидно проблема. Психического характера, – говорит осторожно. – Эй! – омега недовольно толкает его в бок. – Ты что! Я здоров! – Да-да, прости-прости, – Тодороки целует его, успокаивает, – всё хорошо. Не стоит переживать, у девяноста процентов населения есть какие-то непроработанные эмоциональные травмы. Это… плохо, но нормально в наших реалиях. – Ты ошибаешься, – омега недовольно шипит. Альфа лишь покачивает слегка головой, не собирается его разубеждать. – Может и так, – говорит он, еле слышно усмехается. Врет, лишь бы Мидория не волновался. – Но… так или иначе, у меня просто не получается использовать свои профессиональные знания на тебе. Уж слишком я… волнуюсь, – улыбается Шото и чмокает мужа в щеку. Тот растерянно на него смотрит. Пожимает плечами, не понимая, к чему это вообще всё. До дома они добираются далее в полнейшем молчании. – Ты уверен, Изу, что тебе хватит стольких вещей? – со скептицизмом уточняет Тодороки. Они вместе с омегой в вечер перед отъездом собирают чемодан. – Конечно, – Мидория усмехается, – ну я же всего на два дня! – улыбается он, подскакивает к альфе, целует его. – Так приятно… – его голос становится мягче, – что ты мне помогаешь. Шото тоже улыбается, целует его в ответ. – Ничего такого, – отмахивается он. – Просто контролирую, чтобы ты ничего не забыл, – шипит смущенно. Изуку лишь смеется. – А ещё я так рад, что всё-таки поеду! – радуется он. – Давно уже хотелось развеяться! – восклицает омега и потягивается. – Мы с Югой так давно не тусили вдвоем! – рассказывает он и хлопает в ладоши от предвкушения. Тодороки смотрит на него с легкой улыбкой, хотя на дне разноцветных глаз плещется беспокойство. – Ты там только поосторожнее, – предостерегает он. – Не вздумай пить! – Не волнуйся! – Мидория пляшет по комнате, крутится, радуется. Но останавливается, подходит к альфе, целует его. – Я слишком долго ждал ребенка, чтобы позволить хоть чему-то пойти не так! – заявляет он. – Ну-ну, – Шото хмыкает, целует его в ответ. – Кстати, ты мне так и не рассказал, почему я до потери памяти отказывался заводить детей! – вспоминает Тодороки, присаживается на кровать. – Для этого была какая-то объективная причина? – спрашивает он серьезно. Изуку останавливается. От одного лишь этого вопроса его тело бьет дрожь. – Я… я не знаю, – пожимает он плечами. – Честно признать, с моей точки зрения никакой объективной причины не было. Ты просто говорил… что не хочешь детей, – вздыхает Мидория. – Что ещё рано, что ты не готов. Ничего более. – Не похоже на меня, – Тодороки надувает губы трубочкой, начинает что-то насвистывать. – Я вроде как люблю сложные задачи, – смеется он. Но, заметив понурый вид омеги, замолкает. – Ты чего? – Ничего, – Изуку всхлипывает и отворачивается от него, поджимает губы. – Просто… это довольно… довольно-таки для меня острая тема, – признается тихо. – Болезненная очень. – Почему? – альфа медленно подходит к нему, встает сзади, обхватывает руками со спины. – Чего-то случилось? Изуку, скажи мне, пожалуйста. А-то я очень волнуюсь! – Нет-нет, Шото, не стоит зазря переживать, – смеется наигранно омега. Врет. А чего рассказывать? – Просто… ну… ты долго отказывался, а я сильно-сильно хотел ребенка. Хочу. И вот… так что мне немного неприятно об этом говорить, – он разворачивается в его руках, привстает на носочки, чмокает в щеку. – Точно? – с беспокойством уточняет Тодороки. – Точно, – усмехается Мидория, похлопывает его ладонями по спине, показывая, что достаточно объятий. – Теперь-то у нас будет малыш, – с любовью говорит он, поглаживает себя по животу. – Ага, – Шото тоже улыбается, с нежностью на него смотрит. – Изуку, – осторожно окликает он омегу через минуту. Тот удивительно задумчив. – Изуку, скажи, в прошлом всё же что-то случилось? Ты такой… весь напуганный, что ли. – А? – омега поднимает голову, – Шото, ты чего, – смеется весело. – Всё в порядке… Они молчат. Альфа смотрит внимательно, даже пристально. Не зря образование своё получал. Видит сейчас по лицу Мидории, что тот чего-то недоговаривает. – Изуку, – Тодороки подходит к нему, – Изуку, – его голос добрый, мягкий. – Изуку, – он улыбается, а омега растерянно жмется. – Чего? – откликается он. – Хватит повторять без толку мое имя, – хихикает омега. – Извини, – Шото наклоняется, нежно целует его в лоб. Еле касаясь губами бледной кожи. – Просто мне нравится… – усмехается он, а Мидория вспыхивает до самых кончиков ушей. – В общем, я хотел сказать, что… мне кажется, что что-то всё-таки случилось. Но ты почему-то не хочешь мне сказать. Боишься? Омега не отзывается. Он смотрит на Тодороки задумчиво, пожимает плечами. Знает, что его невозможно обмануть. – Шото, – нежная улыбка появляется на него лице, – Шото, – руки тянутся к лицу, пальцы оглаживают гладкую кожу подбородка: альфа недавно побрился. – Шото, – он вздыхает, – ничего не случилось. Ты строишь проблему на ровном месте. – Ох, Изуку, – Тодороки нервно хихикает, – хотелось бы верить. Но я не уверен, – признается он. – Да-да, я отказывался от детей, а ты их очень хотел. Нормально теперь без удовольствия вспоминать это. Но ты… реагируешь так остро. Мимика, нервные движения рук. То, как ты морщишь нос. Я ни с чем это не спутаю. Ты… ты волнуешься, нервничаешь, даже боишься! Что произошло? Скажи мне, прошу! Мидория не отзывается. Не сразу. Не хочет говорить. Он покачивает слегка головой, призывает мужа оставить попытки выпутать правду. Тот проницательный, прекрасно понимает его беззвучный посыл. Но от своего отступать не решается. – Шото, хватит, – омега поднимается, подходит к своей сумке, закидывает в нее ещё пару футболок. – Как думаешь, брать эти дурацкие плавки? – спрашивает он, пытается сменить тему. Альфа смотрит на него строго. – Изуку, – вздыхает он. Внимательно изучает мужа глазами. Тот от этого ежится, покусывает губы. – Изуку, скажи, у нас… были какие-то проблемы с детьми, может? – предполагает Тодороки глухо. Мидория усмехается, жмет плечами. – Нет, что за глупости, – отзывается он нервно. В голосе очевидно слышится напряжение. – Хм… а-то мне уже начинает казаться, что что-то жуткое случилось, – протягивает задумчиво Шото. Оглаживает подбородок, надувает смешно щеки. – Нет, не бери эти плавки, – вдруг фыркает он и смеется. Омега расслабляется и откидывает элемент одежды обратно в шкаф. – Сам не знаю, где были мои глаза, когда два года назад я купил их, – признается он и усмехается. Радуется, что они сменили тему. – Ага, – альфа вздыхает. – В какой-то момент мне даже подумалось, что у нас уже были дети, – говорит он вдруг удивительно простым, будничным тоном. – Но с ними, например, случилось что-то. Умер кто-то во младенчестве. – Шото… – Изуку одергивает его глухо. – Или, нет, уровень детской смертности сейчас очень низок. Скорее… ты, например, забеременел, мы радовались-радовались, а после вдруг… выкидыш случился, мало ли, – рассуждает вслух Тодороки, совсем ничего не замечает вокруг. – Это бы объяснило твою странную реакцию. Мидория стоит рядом, не двигается. Слушает его с выпученными в ужасе глазами. – Шото, – он шумно сглатывает, на глаза наворачиваются слезы. Альфа оборачивается и удивленно подскакивает, растерянно встряхивает руками. – Прости! – восклицает он. – Шото! – Изуку сглатывает, по его щеке стекает одинокая крупная капля. – Как ты можешь говорить такие ужасные вещи сейчас! – в ужасе спрашивает он. – Сейчас, пока я беременный? – омега подбегает и толкает его в живот на кровать. – Издеваешься, да? – его хриплый нервный голос срывается на крик. – Хочешь меня напугать, да?! – он тихо рычит, а после разворачивается и в слезах убегает в другую комнату. Тодороки провожает его виноватым испуганным взглядом. Понимает сейчас, что проблема точно есть. И это придется разгребать. А Мидория обессиленно оседает на стул на кухне, залпом опустошает стакан с водой. «Ну и зачем он это сказал? Дурак! Дурак! Нарочно будто пытается меня расстроить! Почему я вынужден вспоминать все те ужасы? Я ведь уже решил, что это просто страшный сон! А он! – Изуку утирает ладонями слезы, покусывая от напряжения губы. Там уже скоро образуются ранки, так часто он это делает. – Хотя хорошо, что он этого не помнит. Надеюсь, что и не вспомнит никогда. Ведь иначе не только я, а мы оба будем мучаться. Шото так изменился, вина пожрет его…»