В твоих объятьях очень тепло

Изуку сидит на стуле, пристально смотрит на Шото. Тот повернут к нему спиной, он готовит ужин. Они молчат. Не виделись два дня, жутко скучали, а поговорить не о чем. Мидория размышляет над тем, а стоит ли ему рассказывать Тодороки всё? Вроде как с Югой они договорились. Он пообещал другу, что всё расскажет. Но Изуку не может. Просто не может. Зачем рушить тот сладкий рай, в котором они оказались? Зачем? Пусть даже Шото и не помнит о том, что он делал. «А ведь Юга прав… – омега смотрит на мужа, внутри что-то екает. – Шото был так ужасен. Наши отношения выглядели жутко гнусными. И что? Разве я хоть что-то чувствую? Злость? Отчаяние? Нет, мне всё равно. Я лишь рад, что он рядом. Что не бросает меня. В какой момент жизни я перестал ему доверять?» Мидория медленно поднимается со стула. Подходит к альфе со спины, очень бережно обвивает его талию руками. Тодороки вздрагивает от неожиданности, мельком оборачивается. – Что-то не так? – осторожно спрашивает Шото. – Ты какой-то поникший весь день. – Ну-у… – Изуку тянет носом, – хочу есть просто, – нагло врет он. – Поскорее бы… – вздыхает. – Подожди немного, – улыбается альфа и целует его в нос. – Расскажи пока что-нибудь про ваш отдых. Понравилось? – Да-да, – Мидория отмахивается и садится на место. Вновь погружается в свои мысли. Чем больше он анализирует происходящее, тем ярче понимает, что… ему очень повезло, что Тодороки потерял память. В противном случае, что стало бы с их отношениями? «Юга сказал, что правильнее всего мне будет бросить его… Но я не могу. Это даже звучит абсурдно!» – омега нервно хихикает от собственных мыслей. Не по себе ему от этого. – Чего смеешься? – Шото оборачивается, на его лице добрая улыбка. Последнее время она частая гостья в их доме. – Ты меня любишь? – вдруг спрашивает Изуку, игнорируя его вопрос. – Э… – альфа дергает плечами и морщит от смущения нос. – Ну да, – бормочет он. – Это твой любимый вопрос, что ли? – Нет-нет, – Мидория отмахивается. Он мягко улыбается, внутри от этих слов становится очень тепло. – Я тоже тебя люблю, – вздыхает он и кладет голову на стол. Тодороки странно смотрит на него, но больше ничего не говорит. Вновь повисает молчание. Изуку прокручивает в голове события последних лет, ему плохо. Очень плохо. Юга будто глаза раскрыл на происходящее. Он ведь и вправду жил в ужасных условиях! «Но я почему-то не ушел… Почему? Потому что не мог. Я же его любил. И люблю. А Шото так умело пользовался этой моей любовью. Я так волнуюсь, что он может уйти. Это ведь ненормально!» – Шото, скажи! – омега подает голос слишком неожиданно и резко. Альфа аж подскакивает и роняет на столешницу лопатку. – Ух, – выдыхает он, – напугал, – сдавленно смеется. – Чего тебе сказать? – Ты… – Мидория склоняет голову набок, – ты мне доверяешь? – серьезно спрашивает. Голос звучит глухо. – Доверяешь ведь? – Конечно, – спокойно отзывается альфа. – К чему такие вопросы? – хмуро уточняет он. Изуку качает головой. – И сам не знаю, – шепчет он. – Шото ведь всегда мне доверял, – бормочет себе под нос. – Когда это могло измениться? В какой момент нашей жизни он стал… другим? – Чего ты там говоришь? – Тодороки оглядывается, – со мной разговариваешь или с кем? – уточняет он. – С самим собой, – фыркает омега. Вновь тишина. Альфу она очевидно напрягает, даже тяготит. Но он почему-то не спешит её прерывать. А Мидория думает. Смотрит на него и думает. Мыслительный процесс дается ему с болью. «Шото некрасиво себя вел… Даже не так. Он вел себя жутко! После такого… я ведь должен с ним расстаться. Но я не могу. Я ведь его люблю…» – Изуку морщится. Неприятно. – Знаешь, – Тодороки окликает его минут через пять, – мне нравится имя Рина, – говорит радостно. Изуку даже не сразу понимает, о чем речь. – В смысле? – поднимает он удивленные глаза. – Какое имя? Ты хочешь сменить имя? – морщит он нос. – Так… а разве, э… стой, Рина – женское имя. Хотя… – омега всерьез задумывается, – если это важно для тебя, мне всё равно, как тебя зовут, – говорит он с уверенностью. Шото оборачивается. Смотрит на него, как на сумасшедшего, фыркает и оборачивается обратно к плите. – Приятно знать, что ты так меня поддерживаешь, – с улыбкой говорит он. – Но я вообще-то про имя для ребенка. – Какого? – Изуку вздрагивает. И тут же заливается краской. – Ой, точно, – тихо говорит он, неловко хмурясь. – Ещё рано, – на лице появляется слабая улыбка. Тодороки ставит чайник и замирает, оглянувшись на него. – Рано, – соглашается он. – Но мне нравится сам процесс. Выбор имени, – усмехается альфа. Мидория задумчиво кивает. – Ага… – соглашается он. – Ты хочешь мальчика или девочку? – вдруг спрашивает Шото и присаживается на стул напротив: жаркое спокойно тушится в сковородке под крышкой полностью самостоятельно. – Я? – Изуку неуверенно жмет плечами. – Ну… – он об этом как-то даже и не задумывался. – А ты? – переадресовывает вопрос. – Девочку, – незамедлительно отвечает Тодороки. Мидория равнодушно кивает. Сейчас ему не до того. – Здорово… – лишь бурчит тихо, вновь погружаясь в свои мысли. Шото смотрит на него внимательно, пристально. А после с печальным вздохом говорит: – Изуку! Ну ты что! – всплескивает руками. – Прекращай давай! – А? – Я думал, разговор о детях расшевелит тебя, – недовольно ворчит Тодороки. – Надеялся, ты будешь с ярко горящими глазами рассказывать всякое… Ты же так любишь эту тему! Дети… А ты нет, в итоге, ни в какую. Что с тобой? – волнуется. Видно по глазам. И Изуку жутко нравится это волнение. Ведь оно доказывает, что Шото действительно его любит. – Извини, – виновато пожимает омега плечами. – Голова просто другими мыслями забита, – признается он. Тодороки кивает. И как бы невзначай интересуется: – Какими? – Ну-у… – Мидория смущенно отворачивается. – Так, прошлое вспоминаю. – А что в прошлом? – альфа подозрительно щурится, – ты всё же что-то недоговариваешь, да? Я прав? На самом деле что-то случилось! Но ты почему-то не хочешь мне рассказывать! – возмущается он. Изуку лишь легко смеется. Он молчит, говорить об этом не хочется. – Твои таблетки тебе помогают? – с беспокойством уточняет. – Ммм, – Тодороки морщится, – ну… так… – с неохотой признается он. – В смысле? – омега подается в его сторону, волнуется. – Что ты имеешь в виду? Ты что-то вспомнил? – Ну… не то, чтобы… – Шото вздыхает, – просыпаясь по утрам, я иногда… замечаю, что яснее осознаю какие-то моменты. Что-то из далекого прошлого… Как мы с тобой поженились только. Свадьба… – О, – Мидория нервно хихикает. Пытается улыбаться, но не получается. – Это хорошо, – врет он. – Что-то ты не сильно рад, – замечает серьезно Тодороки. – По глазам же вижу! Ты не хочешь, чтобы я… что-то вспомнил? – уточняет он. – Нет, ну ты что, – Изуку отмахивается и отворачивается. Не может он врать, глядя любимому прямо в глаза. – Просто… не знаю. Нет, я рад! – Хм… – альфа жмет плечами. – Доктор сказал, события будут возвращаться в хронологическом порядке. А что-то, что произошло незадолго до аварии, я могу не вспомнить вообще. – Вот как, – Мидория вытягивает губы в трубочку, думает. «Значит, он может и не вспомнить про аборт. Стоит ли мне рассказывать? Вдруг это разрушит нашу спокойную жизнь?» – Странный ты, – Шото фыркает. – Никак не могу понять, что с тобой такое. На отдыхе что-то случилось? К тебе кто-то приставал, может? – Нет, ну ты что, – Изуку усмехается. – Юга такой бойкий! Он всем покажет! – Ну ладно, – Тодороки смеется. – Да и боятся люди закона, – задумчиво добавляет омега. Он поднимается, подходит к шкафчику, достается с полки баночку с таблетками. Вертит её в руках. – Они точно тебе помогают? – с тревогой уточняет он. Альфа кивает. – Вроде бы, – жмет он плечами. – Свадьбу я помню вроде… – с улыбкой говорит он. – Хотя меня это не сильно волнует. – Почему? – Потому что мне кажется, что я ничего не упустил, – Шото оборачивается к нему. – Иди сюда, – протягивает Мидории руку. Тот мнется несколько секунд, а после вешается к нему на шею, прижимается изо всех сил. – Я люблю тебя, – бурчит он. Тодороки растерянно смотрит на него и откликается: – Я тоже тебя люблю, – целует Изуку в лоб. – Всё готово. Садись, кушать будем, – он отпускает его и начинает раскладывать еду по тарелкам. В полнейшем молчании они приступают к еде. Мидория с тревогой смотрит на альфу. Ему неспокойно, даже страшно. Где-то внутри он теперь понимает, что должен был уйти. И даже сейчас. Шото отправит к врачу, наверное, а может и привлечь к административной, а то и уголовной ответственности. Но Изуку не может. Не может. Он же любит. Очень сильно. И пусть понимает, что это неправильно, не может уйти. – Я волнуюсь, – вздыхает вдруг Тодороки, закидывая в рот мясной кусочек. – Чего? – омега поднимает глаза. – Почему? – За тебя. Выходя из аэропорта, ты был очень счастлив. А сейчас вдруг погрустнел. – Это ерунда, – Мидория отмахивается. – Шото, ты зазря тревожишься. Я просто устал после перелета… – Ну-ну, – альфа фыркает. – Так, ты хочешь мальчика или девочку? – вновь он возвращается к любимой теме. Изуку ежится. Мысль о детках всегда его греет. Очень сильно. Он бы рад круглые сутки обсуждать их будущего малыша. Но… с Шото. Теперь ему страшно. Вдруг к альфе вернется память и он перехочет иметь детей! – Я тоже хочу девочку, – с легкой улыбкой отзывается Мидория. – Альфу или омегу? – с хитринкой уточняет Тодороки. – М-мм, – Изуку обдумывает несколько секунд, – альфу, наверное, – легко говорит он. – Альфу? – искренне удивляется Шото. – Почему? Я вот омегу хочу… – бурчит он. Мидория лишь смеется. – Не знаю. Хочу… и всё тут, – Изуку подпирает голову кулаком, с любовью смотрит на мужа. – Пусть она будет похожа на тебя, – легко говорит он. – И внешне… и по характеру, – тихо шепчет Мидория и вдруг запинается. – Да ну, – Тодороки отмахивается. – Нашел на кого равняться, – фыркает он. – Уж лучше пусть она будет такая, как ты. целеустремленная, уверенная в себе, сильная, амбициозная! – с надеждой говорит альфа. Омега вздрагивает и неуверенно озирается по сторонам, словно не понимает, где и с кем он находится. – Это… ты про меня? – уточняет он осторожно. – Про тебя, – усмехается Шото. – Про кого ж ещё! – Ну… – Изуку смущенно опускает глаза. Целеустремленный, сильный, амбициозный. Это не про него. Это не про него. По крайней мере сейчас. – Я не такой, – тихо говорит он. – Ты такой, – с нажимом отзывается Тодороки. – Такой-такой! По крайней мере именно таким я тебя помню, – с уверенностью заявляет Шото. И чуть хмурится, пристально наблюдает за реакцией омеги. Тот морщится и смущенно отворачивается. Они заканчивают с ужином и расходятся по комнатам, где безынтересно начинают заниматься своими делами. А через тройку часов спешат спать. Мидория заваливается на кровать, натягивает одеяло на голову, ему тревожно. Вскоре из ванной появляется Шото, он осторожно забирается на постель, ложится рядышком. – Спокойной ночи, – шипит еле слышно, подныривая под одеяло. Тодороки прижимается к мужу со спины, осторожно обвивает руками поперек живота. Изуку вздрагивает от горячих прикосновений, с удовольствием жмется ближе. – Спокойной, – откликается он, прикрывая глаза. Шото лежит без движения несколько минут, Мидории уже начинает казаться, что он заснул. Но тут вдруг альфа чмокает его в щеку и переворачивается. Изуку приподнимается, с сожалением наблюдая, как Тодороки перевалился на бок к нему спиной. Он думал с секунду, а после спросил: – Ты обиделся? – Чего? – Обиделся? – Нет, – альфа обернулся, – ты что? Что за вопросы? – Ну-у, – Мидория надул губы, – ты отвернулся… – заметил он недовольно. – А кто будет меня обнимать? – Изуку, – Тодороки фыркает, – я просто бок отлежал. И вообще, не обязанность моя обнимать тебя во сне. – Ну-у! – омега обиженно отворачивается, горделиво вздергивает нос. Шото лишь смеется. – Лучше сам меня обними, – говорит сонно и заваливается обратно на бок. Мидории почему-то хочется возмутиться, хотя он и понимает, что это страшно глупо. Он недолго дуется, но всё же подползает к нему и прижимается изо всех сил. Тепло. Тодороки всегда теплый, очень теплый. И запах у него жутко приятный. – Ммм, – Изуку потягивается, слегка улыбаясь. – Знаешь, есть для беременных такая подушка, – говорит он вдруг удивительно бодрым голосом, – такая… вытянутая… ну, на рулон похожа. Знаешь? – Знаю-знаю, – бурчит Тодороки. – И что? Купить? – он усмехается. – Зачем, родной, у тебя ведь живота ещё нет, – замечает он и зевает. – Не-е-ет, – Мидория смеется. – Я просто подумал, что мне не пригодится эта подушка. – Почему? – Шото даже не ленится и оборачивается. – У меня есть ты, – весело заявляет омега. – Буду тебя вместо подушки использовать, – шутит он и смеется. Альфа скептически покачивает головой. А Изуку, долго не думая, закидывает на него ногу. Тодороки испуганно дергается. – Ну тебя, – фыркает он, но не сопротивляется. А Мидория лишь сдавленно хихикает. – А мне вот очень удобно… – шепчет он. – Изуку, – Шото хватает его ладонью под коленку, притягивает ближе к себе. – Займемся сексом? – спрашивает напрямую и зевает. Омега растерянно на него смотрит. На лице появляется придурковатая улыбка. – Ну-у, – надувает он задумчиво щеки, – мы делали это утром, – замечает Мидория. – Мне лень… – Уверен? – уточняет Тодороки и зевает. – Мне тоже лень. Но хотелось бы перед рабочим днем снять напряжение! – Ммм… – Изуку думает несколько секунд. – Ну… – он опускает смущенно голову. Шото жмет плечами и закрывает глаза, собираясь спать. Мидория смотрит на это удивленно. Почему-то он полагал, что альфа будет его уговаривать… «Хотя нет. Уговаривать кого-то на интимные отношения… нехорошо. Это какое-то эмоциональное насилие», – думает он и горько усмехается. Через полчаса они засыпают… Утро начинается не шибко приятно. Работа. Шото вскакивает с ошалелыми глазами: он проспал. Омега сонно сползает с кровати, потягивается. Его тоже ждет работа. Статьи… Он так и не закрыл все долги. – Не переживай, – мягко улыбается Изуку, умываясь. – Ну опоздаешь немного, ничего страшного. – Ну нет, – Тодороки хмурится. Он ненавидит опаздывать. – Ладно, когда опаздывает клиент. Но мне-то опаздывать нельзя! Это непрофессионально! – Ага-ага, – Мидория фыркает. – Я вообще ума не приложу, Шото, кто ходит к психотерапевту по утрам. – Ты удивишься, но много кто, – усмехается альфа. Он спешно одевается, попутно причесывая волосы. – Хотя, как ты знаешь, многих клиентов из-за аварии я растерял. – Знаю-знаю, – омега закатывает глаза. – Многие из них звонили, пока ты лежал в больнице. Я всем отвечал, что так и так, ты в недосягаемости… – Ага, – Тодороки кивает и начинает чистить зубы. Изуку отходит от умывальника, оставляя ему больше места. Он присаживается на край ванны, внимательно смотрит на мужа. – Ты хорошо спал? – уточняет с беспокойством. – Да, а что? – бурчит Шото с полным ртом пены. Мидория слегка улыбается этому зрелищу. – Ну так… я спал не очень, – признается он и опускает глаза. Оно-то и понятно, учитывая, что полночи он раздумывал об их отношениях. – Почему? – строго уточняет Тодороки. – Из-за беременности? – предполагает с беспокойством. – Хотя нет, конечно, нет, – фыркает он, – рано же ещё… – Угу… – Изуку кивает. – Недавно я подумал, что… несмотря на то, что я очень хочу детей, беременность пугает меня. – М? – Ну… потому что… ты же и сам понимаешь. Как это опасно. Кто знает, что может случится. Мало ли. А все эти истории! Вдруг у меня начнут выпадать зубы! Или ещё что! Ты же знаешь, это далеко не естественное состояние организма, быть беременным. Это такой удар по здоровью! Я боюсь! Шото лишь кивает. Сказать он уже ничего не может: пены слишком много. А Мидория продолжает перечислять всякие жуткие последствия. Через пару минут, промыв рот, Тодороки всё же говорит: – Ну-у, это, конечно, да, – он жмет плечами. – Но тебе не стоит переживать, – уверяет альфа. – У тебя хорошее здоровье и наследственность. Мы живем в цивилизованном обществе, у нас есть доступ к любым медикаментам! – он спешно натягивает обувь. Изуку стоит рядышком и кивает. – Ну… всё равно, – омега морщится. – Мне страшно, – вздыхает он. Шото с легким сочувствием на него смотрит. На несколько секунд он позволяет себе замереть, а после продолжает спешно одеваться. – Если вдруг что, Изуку, плод весь всегда можно извлечь, правильно? – улыбается вдруг он. – Если на какой-то неделе беременность надоест тебе, избавимся от него и все проблемы, – смеется альфа. – ЭЙ! – Мидория в ужасе толкает его в бок. – Ты думай, что говоришь! – возмущается он, испуганно поглаживая себя по животу. – Не волнуйся, – говорит, глядя на свой живот, – он просто пошутил, мы от тебя не избавимся, – обещает Изуку. Тодороки лишь закатывает глаза. – Ладно, прости, – виновато говорит он. – Просто не хочу, чтобы ты переживал, – с улыбкой заявляет альфа, чмокает омегу в щеку и спешит выскочить за дверь. Но Мидория останавливает его, схватив за руку. Внимательно смотрит в глаза, обдумывает. – Шото, – на щеках появляется легкий румянец, – для меня это важно, – осторожно замечает он. – Что именно? – с опаской уточняет альфа. – Что ты меня поддерживаешь, – с улыбкой объясняет Изуку. Тодороки лишь кивает. – А как же иначе, – смеется он и выпрыгивает в коридор. Мидория закрывает дверь, на лице у него застывает очень странное выражение. Приятно. Шото давно не был таким. Добрым, нежным, заботливым. Внимательным к его проблемам. На глаза наворачиваются слезы. Всё ярче Изуку видит, что раньше его альфа был… странным. И вел себя неправильно. Что он должен за это понести наказание! А Мидория должен уйти, ведь люди не меняются. Всё может начаться по новой. Но Изуку не может. Сама мысль о том, чтобы уйти от Тодороки, оставить его, делает ему больно. Очень больно. Но он понимает, что, оставаясь, Мидория навлекает на себя беду, даже горе. «Мне страшно. Жутко. Если Тодороки всё вспомнит, если вновь станет злым и жестоким. Как я буду жить? Что случится с нашем ребенком?» Сердце щемит, омега в шоке обнаруживает, что по его щекам бегут слезы. Он всхлипывает, вперевалочку направляясь в комнату. Нужно поработать. Закрыть скорее долги и получить деньги. Вскоре им их очень много понадобиться. Изуку старается успокоиться, приговаривая про себя, что его альфа теперь всегда будет таким: добрым, милым, внимательным. Будет уважать его мнение и чувства. Но не помогает. Страх сильнее. Слизкая дрянь внутри зудит, его страх усиливает её, помогает разрастись, заполонить собой всё пространство, всю пустоту его души. Мидория смахивает слезы, нервно вздыхает. Он представляет своего прекрасного малыша на детской площадке, радостно зовущего его к себе. Становится чуть легче. Омега открывает ноутбук, принимаясь за дело. Но из-под пальцев не бежит ни слова. А то, что получается выудить, больше походит на запись его душевных страданий. «Что со мной?» – Изуку поднимается, подходит к окну, распахивает его. Свежий воздух бодрит, но вовсе не успокаивает. Он вдруг с ужасом понимает, что молчать нельзя. Это слишком опасно. Нужно как можно скорее признаться во всем. Или он не сможет жить. Но признание – риск. Вдруг их жизнь разрушится. Вдруг лживое счастье исчезнет! Мидория встряхивает головой, отгоняет дурные мысли. Это жуткое осознание приносит с собой облегчение. Ему удается нормально поработать. Обедать не хочется, Изуку буквально запихивает в себя еду. Он посматривает с трепетом на часы, ждет возвращения альфы домой. Не знает ещё, как преподнести произошедшее. Как всё рассказать! Время тянется мучительно медленно, он обдумывает разные вариации реакции Шото. И каждая последующая нравится ему всё меньше предыдущей. Самое страшное, что может случиться, это если они расстанутся. Да, для Мидории нет ничего страшнее. И пусть в глубине души он понимает, что этого не произойдет, страх не покидает его. – Шото, привет, это я! – звонит по телефону в итоге. Голос дрожит. – Нет-нет, всё хорошо. Я просто хочу знать… м… когда ты придешь домой! Скоро? А, ох, отлично. Можешь, пожалуйста, купить чего-нибудь сладенького? Так, настроение паршивое просто, хочу отвлечься. И… у меня есть новость для тебя… Тодороки возвращается около семи. Он уставший, но отчего-то очень-очень счастливый. С порога начинает рассказывать о событиях, Изуку не слушает, лишь кивает. Он зовет мужа в спальню, почему-то здесь чувствует себя спокойнее. Альфа переодевается, а Мидория, набрав в легкие побольше воздуха, уверенно заявляет: – Не могу терпеть, у меня не хватит сил на предисловие! В общем, Шото, дело в том, что я… – он затихает, альфа удивленно оборачивается. – Что ты? – Я… я аборт делал.