В твоих объятьях очень тепло

– Девочка. – Девочка? – Девочка. Теперь уже точно видно, – с мягкой улыбкой говорит доктор. – А вы кого хотели? – Девочку-девочку, – отмахивается Мидория, с беспокойством посматривая на экран. – Вот, видно голову, вот глазик, малышка кулачком закрывает… – со скучным видом рассказывает бета. – Патологий никаких… нет, развитие соответствует сроку, – уверенно говорит он. Изуку кивает. Он, в принципе, и не переживал. А вот Шото стоит, вперив взгляд в экран, даже не моргает. Вид у него жутко напряженный. Супруги выходят из кабинета, спускаются по лестнице к выходу и отправляются домой. Погода стоит жаркая. Солнце нещадно палит, деревья стоят без движения: ветра совсем нет. Люди сонные, никто никуда не спешит. Пара медленно спускается вниз по склону, заворачивают за угол. Омега тянет мужа к траве, хочет срезать путь по газону. Рядом фонтан. Капельки воды блестят на солнце, а ветер разносит их во все стороны, хоть немного освежая будто бы раскаленный воздух. – И зачем только сходили, – вздыхает Мидория, облокачиваясь альфе на руку. Тот морщится от тяжести, но ничего не говорит. – В смысле? Узнали пол наверняка. И что всё в порядке. – Ну да… но так лень сюда было тащиться. Поликлиника и врачи меня уже утомили. – Ну-ну, всё, – Тодороки слегка усмехается, – не ворчи, сейчас домой придем, поедим. – Нашел, чем утешить, – Изуку фыркает. – Шото, – его голос становится серьезнее, – вчера ты просил перенести… разговор на завтра. Помнишь? – Помню, конечно, – серьезно кивает альфа. – Только домой доберемся. – Ну-у… – Мидория недовольно надувает губы. – Ты уже перехотел? Что ж… – Тодороки понуро опускает голову. – Да нет, просто… – омега думает несколько секунд, но после всё же отмахивается. – Не важно. Да-да, обязательно поговорим, – заверяет он альфу. – Ты… знаешь, что хочешь сказать? Потому что я нет. Мне вообще кажется, что это всё мы зря. – Тебе кажется, – уверенно заявляет Шото. – Я знаю, что скажу. Это для нас необходимо. – Так уж необходимо? И так вроде хорошо живем, – Изуку привстает на носочки и чмокает мужа в щеку. – Всё хорошо… – повторяет он уже тише. – Ну не знаю, – Тодороки лишь печально вздыхает. – Если быть откровенным, я… дурно себя чувствую. – От жары? – перебивает его омега. – Мне тоже тяжело… дышать. – Нет, в смысле, не физически, а… эмоционально, я бы сказал. Мне неспокойно. Вина, наверное, это именно вина, жжет меня изнутри. Не знаю, надеюсь, если мы с тобой поговорим по душам, то… всё образуется. Мне станет легче. – Так получается, ты затеял весь этот разговор, чтоб тебе стало лучше?! – тут же начинает возмущаться Изуку. – Фу! – он гневно топает ногой. – Ну нет, страдай лучше! – восклицает гневно, толкая Шото в бок. Тот испуганно отпрыгивает. – Прости, – с легкой улыбкой выдавливает из себя. – Ты столько всего сделал и думаешь, что теперь легко отделаешься! Нечестно получается! Не будем мы ни о чем говорить, пусть совесть выжжет в тебе всякую дрянь! – недовольно продолжает ворчать омега. Тодороки лишь настороженно кивает. – Вот… – он вздыхает. – Это точно будет полезно. Кажется, ты… ужасно злишься, – замечает альфа осторожно. – Может, и тебя немного отпустит. – А почему это меня должно отпустить? – Изуку упирает руки в бока. – Ну нет. Я же по делу злюсь, а не просто так! – Эх… – альфа понуро опускает голову, медленно перебирая ногами. – Я знаю, – вздыхает он. – Я… тебя не понимаю, – вдруг добавляет Шото, подняв глаза. – Ты… очевидно, очень злишься, буквально… испытываешь гнев! Но… при этом усердно делаешь вид, будто всё хорошо. Нет чтоб обматерить меня… Мидория не отзывается. На его лице появляется какое-то жутко странное выражение, и уже в молчании он идет дальше. – Не знаю, – честно признается Изуку. – Материть тебя? Зачем? Не хочется. Ну, может чуть-чуть, – слегка улыбается омега и хихикает. – Но по большей части… зачем? Я же тебя люблю, – неохотно говорит он и берет мужа за руку. Тот растерянно на него смотрит. – Любишь, да… – вздыхает он. – Как это жутко. Зачем тебе осознанно оставаться с человеком вроде меня? – с искренним интересом спрашивает альфа. Омега лишь дергает плечами. – Я же тебя люблю, – повторяет он. – Странно это, – буркает Тодороки и отворачивается. – Это нормально, принимать какие-то недостатки своей половинки, но… когда недостаток такой крупный или их очень много… Зачем? Это себе дороже… – Ну-у… – Мидория неопределенно качает головой. – Ты сейчас совсем другой, – осторожно замечает он. – Другой, ага, – Шото вздыхает, – а если… я вновь сделаю что-то не то? – Ну, вероятнее всего, я уже буду готов к такому, – усмехается Изуку. – И… мы расстанемся, – негромко говорит он. – А вот это правильно! – хвалит его Тодороки, как-то даже расслабленно выдыхая. – Это отлично! – радостно приговаривает он, глядя в небо. Мидория лишь растерянно на него смотрит. – А сейчас… раз этого не происходит… я хочу быть с тобой. – Ты уверен? Разве это не болезненно? – Болезненно, – не думает даже оспаривать очевидное омега. От его слов лицо Шото неприятно морщится. – Но… я по-другому жить и не умею. Вот так вот. Тем более, у нас скоро ребенок. Я… как-то… не представляю, как смог бы жить один, – нервно усмехаясь, добавляет Изуку. Тодороки кивает. – У тебя, если что, всегда есть хороший друг, – осторожно напоминает он. Мидория лишь отмахивается. – Я хочу жить с тобой, – вновь повторяет он. – С тобой. Я верю, Шото, что ты… можешь быть хорошим. Что наша дочь вырастет в счастливой семье. Ты же обещал мне, – Изуку останавливается, тянет мужа к себе, прижимается вдруг изо всех сил. Альфа нервно выдыхает. Эта ответственность и доверие пугают его. Сильно. Он обхватывает омегу руками, гладит его по спине, наклоняется, целует в макушку. Хотелось бы самому верить в эти слова. – Обещал, – соглашается в полголоса Тодороки. – Но почему ты в меня так веришь? Вдруг я не сдержу обещания. – Потому что я тебе доверяю, – легко отзывается Мидория, пожимая плечами. – Доверяю, – повторяет он вновь. – Ты справишься, я знаю. – О-ох, – Шото морщится, слышать такое так непривычно. Приятно и одновременно страшно. – Конечно, – выдавливает он из себя. – Я справлюсь. Я обещаю… – Вот и умничка, – Изуку чмокает его в щеку, они неспешно идут дальше. – Всё будет хорошо, я уверен… Они замолкают. Каждый думает о чем-то своем. Тема общая, но их мысли очень далеки. Тодороки кажется, что он не справится. Альфа боится, ужас от возможного будущего душит его. Он в очередной раз думает, что было бы лучше расстаться. Было бы лучше… А Мидория уверенно улыбается, делая слишком большие шаги. Он уверен. Больше, чем на все сто. – А как же твоя злость? – Чего? – Злость. Как ты будешь с ней жить? Как ты вообще с ней живешь? – Ну-у… – Изуку неопределенно пожимает плечами. – Дело в том, что… злость – чувство приходящее и уходящее. Оно очень редко сопутствует человеку всегда. Я вовсе не такой человек. Она накатывает на меня… порой… когда я вспоминаю всё случившееся. Или, например, когда ты поднимаешь эту тему… Но, думаю, когда всё уляжется, я забуду… Всё пройдет. – Изуку! – Шото дергает его за руку, – звучит так, будто ты… хочешь подавить свои эмоции. Не знаешь разве, как это вредно? – Знаю… – Мидория усмехается. – Но… я их не подавляю. Они уже были подавлены когда-то давно. Мой страх… боль… они преобразовались, сработал, наверное, животный защитный механизм. – Преобразовались? – В злость. – А-а… ну да, – Тодороки кивает. – Теперь я всё понял. Но, Изуку, тебе не кажется, что всё же было бы намного разумнее… бросить меня? – Шото, ты опять?! – Мидория вновь топает ногой. – Я, как и ты, понимаю, что это было бы правильнее. Конечно, а как же иначе. Но, Шото, хватит! Не включай старую шарманку. – Чего? – альфа в недоумении вздергивает брови. – Я столько долгих дней и ночей ждал, когда же ты очнешься! – восклицает Изуку, выражение его лица становится злым. Тодороки мгновенно понимает, о чем речь. Он виновато опускает голову, печально вздыхает. – Ну да… Зря, конечно, – добавляет с усмешкой. – Не надо было тебе меня ждать. И деньги тратить на моё лечение. Наверное, та машина… – Шото склоняет голову набок, – должна была меня сбить. Я, может, должен был умереть. – Не говори глупостей. – Ну а что? Это, может, божья кара. За то, как я с тобой обходился. – Заткнись, – Мидория огрызается, его ладони сжимаются в кулаки сами собой. Венка на шее начинает раздуваться, а глаза будто наливаются кровью. Альфа виновато отступает назад. – Прекрати нести всякий бред. Кара? Для кого? Для тебя? Хах, не смеши. Это была бы кара для меня. Будто бы я смог жить… – его громкий голос вдруг резко затихает, – без тебя… Не смог бы. А меня богу карать не за что… – Прости, – Тодороки виновато опускает голову. – Родной, я не хотел опять вывести тебя на эмоции. Прошу, успокаивайся. Вредно переживать… – И без тебя знаю, – буркает Изуку и отворачивается, направляясь дальше. Шото неспешно следует за ним. Солнце жутко слепит, кажется, вовсе не собираясь прятаться за тучки. В воздухе витает запах цветов и чего-то паленного. Тодороки смотрит себе под ноги, думает. Пытается сообразить, как же ему поступить, что он должен сказать. Мидория идет чуть впереди. Медленно, смешно переваливаясь с ноги на ногу. Он горделиво задрал нос и теперь похож на павлина… Альфа ускоряется, нагоняя его. – Я обещаю… обещаю, в будущем всё будет хорошо. И я никогда больше… не заставлю тебя плакать, – говорит он тихо. Омега медленно оборачивается. – Ну, мне не нужны обещания. – А я всё же обещаю! Изуку, всё будет хорошо. Я… буду хорошим, – шепчет негромко Тодороки, склонив низко голову. – Угу… – Мидория кивает. Его это всё вовсе не умиляет. – Шото, скажи… нет, я-то верю. Конечно, всё будет хорошо. Но… если забыть об этом, то с чего вдруг мне верить тебе? Вдруг ты опять… – Нет! Клянусь! – Пф, – омега усмехается, отмахиваясь от него ручкой. А после и вовсе начинает смеяться. – Я серьезно. – Ну и молодец. – Раньше я… боялся, что… ты бросишь меня, – негромко говорит Тодороки. – Раньше я… был так сильно не уверен в себе. Мне казалось, наилучшим вариантом привязать тебя ко мне… Теперь вижу, как это… ужасно выглядит. – Ммм… – Изуку неопределенно кивает головой. – А сейчас ты уверен в себе? – любопытствует он. – Нет, – честно признает Шото. – Конечно, нет. Моя самооценка и уверенность теперь ещё ниже, чем были раньше. Но… теперь я… не знаю, чуть более уверен в тебе. – Во мне? – удивляется Мидория. – Почему? – Потому что… ну… ты не оставил меня… даже после всего этого, ты… так искренне меня любишь, Изуку, – тихим шепотом говорит альфа, смотрит омеге прямо в глаза. Тот неопределенно кивает. – Ну-у… и? – его щеки заливает румянец. – И я знаю, что… такому омеге такой альфа, как я, не нужен. – Что? – Мидория недовольно хмурится, опять предвкушая что-то нехорошее. – Бросить меня, что ли, хочешь? – Нет-нет, я не в этом смысле. Я… хочу быть лучше, – осторожно признается Тодороки. Кажется, ему ужасно неловко. – Я хочу быть лучше. Ради тебя. Я хочу… чтобы ты всегда был счастлив рядом со мной… То жуткое ощущение, когда я только вернулся из больницы домой. Ты был такой… зашуганный. Черт, нет ничего страшнее этого. – О… – Не могу даже представить. Я так ярко теперь чувствую, что… Изуку, мне намного важнее, чтобы ты был счастлив. Чтобы на твоем лице всегда улыбка… Чем, чтобы ты был рядом со мной. Поэтому я и предлагал расстаться. Потому что хочу знать, что ты счастлив. Пусть и без меня. Пусть и с кем-то другим. – Вот как… – Да! – Шото вдруг переходит на крик. – Да, именно так! Изуку, это так ужасно… так ужасно то, каким я увидел тебя. Печальным, забитым. Серым, одиноким. Никогда больше не пойду на то, на что я пошел. Никогда. – … – Когда я только… начинал так себя вести. Когда только… впервые пробовал манипулировать тобой, я и представить не мог, во что всё это может вылиться. Не думал, что я… сделаю тебя таким, – Тодороки говорит спешно, практически задыхается. Мидория только внимательно слушает и кивает. Он не знает, что сказать. – Угу… – И после увиденного, я клянусь, что не будет больше никогда. Никогда! – Шото останавливается, выскочив на путь перед Изуку. Он смотрит на него пристально, внимательно. А после осторожно и медленно обнимает. Омега растерянно похлопывает его по спине. – Я тебя услышал, – спокойно говорит он. Ждет, когда уже альфа его отпустит. Но тот прижимается ближе, зарывается носом в кудрявые волосы. – Я тебя очень люблю, очень-очень, Изуку, – шепчет еле различимо Тодороки, его горячее дыхание обжигает. Мидория вздрагивает, вдруг становится жутко неловко. – Я тоже… тебя люблю, – нараспев отзывается он. Они стоят несколько минут так, совсем без движения. Омега, прикрыв глаза, медленно дышит, его клонит в сон. Он уже готов остаться здесь и никуда не идти. Сил нет. Да и растрогали все эти слова. Но их идиллию прерывает какой-то велосипедист. Мальчик въезжает в них, не справившись с управлением, и падает. Кататься, наверное, не умеет. Шото тут же отпрыгивает, оттягивая на себя Изуку. – Простите, – шипит мальчишка, потирая ушибленные коленки. Он быстро вскакивает, поднимает велосипед и уезжает. – Ты не ушибся? – спрашивает с беспокойством Тодороки, осматривает мужа с ног до головы. Тот стоит, замерев, напряженно смотрит мальчику вслед. – Н-нет, – неопределенно отвечает Мидория, поглаживая себя по животу. – Всё хорошо, не переживай. Я просто… немного испугался, – с нервным смешком объясняет Изуку. Они скорее направляются дальше. Шото хочется домой, но омега зачем-то тянет его в магазин. Такая необходимая сейчас прохлада магазина, свежесть. – Нужно молока взять, – негромко говорит Мидория, осматриваясь по сторонам в поисках чего-нибудь вкусненького. – Утром ты был в магазине, сам мне рассказывал, – вдруг вспоминает Тодороки. – Почему сам не купил? – Потому что каждый пакет – целый килограмм. Я бы всё равно много не унес, – недовольно ворчит Изуку. – Давай лучше ты, – уверенно заявляет он, перекладывая продукты в корзинку. – Или тебе лень? – насупившись, уточняет омега. – Нет-нет, конечно, нет! – испуганно восклицает альфа. – Ну ты что. Так, просто, интересуюсь… – оправдывается он. – Ну-ну, – Мидория недовольно фыркает. – Ой, – но его внимание мгновенно занимает другой предмет. – Давай тортик возьмем? – Торт? Зачем? – Хочется, – Изуку устало вздыхает. – Сладенького чего-нибудь хочется… – Уверен? – Тодороки тянет его к стеклу, в котором плохо, но видны их отражения. – Распухнуть не боишься? – Шото! – Мидория возмущенно толкает его в бок. – Ну тебя! – злится он. – А ты что, бросишь меня, если я вдруг потолстею? – Нет. Изуку, хватит уже это предполагать. – Ну вот. Хватит тогда об этом переживать, – отмахивается омега. – Давай возьмем, – уже увереннее говорит он, протягивая руку к торту. Но та останавливается, не зная, какой именно нужно взять. Тодороки лишь устало закатывает глаза. – Клубничный, – подсказывает он. – Не хочу. – Значит, надо брать именно его. – В смысле? Так не интересно. – Ко времени, когда мы вернемся домой, ты уже передумаешь, – объясняет Шото. – Я же тебя знаю, – добавляет он и фыркает. Мидория недовольно на него смотрит, но ничего всё же не говорит, решив послушаться. Какая, собственно, разница. Не хочет сейчас, захочет завтра. От одной мысли, что завтра утром, только Изуку проснется, в холодильнике его будет ждать торт, становилось так хорошо… Они набирают множество продуктов, оплачивают и быстрее идут домой. Вылазка на улицу уже начинает порядком утомлять. Супруги заходят в квартиру, Шото сразу же проходит на кухню, где разгружает пакеты. Изуку же закрывает дверь и медленно раздевается, сонно зевая. Ему уже опять хочется спать. Мидория несколько секунд задумчиво смотрит на свой живот в зеркало, а после скорее бежит в туалет. Тодороки глядит на часы, что-то подсчитывает в уме. – Изуку! Мы на это всё два часа потратили! – кричит он вдруг. Мидория появляется на кухне минуты через две. – Ну и что? – безынтересно спрашивает он. – Подумаешь… – отмахивается. Шото лишь недовольно качает головой. – Это только ты один круглыми сутками бездельничаешь. А у меня дела, между прочим, есть. – Да-да-да, – омега только отмахивается. Последние дни Тодороки зачастил иногда жаловаться на тяготы жизни. Так, немного, в шутку. Но это всё равно утомляет. Изуку медленно переодевается, а после, застыв в одних трусах посреди спальни, ищет взглядом свою одежду. Альфа замирает позади него, практически дышит в спину. – Изуку, – вдруг зовет он шепотом. Мидория медленно оборачивается. – М? Да-да, Шото, я знаю, что у тебя много дел. Но ты же сам говорил, зато мы узнали пол ребенка наверняка, – с легкой улыбкой говорит омега и зевает. – Изуку, – Тодороки медленно наклоняется, целует его в губы. – Я… тебя люблю, – негромко говорит он. Омега растерянно кивает. – Я знаю, – спокойно откликается он. – Так, раз любишь, то помоги-ка мне одежду найти. Где все мои вещи? – Ты же их в стирку бросил! – альфа всплескивает руками и усмехается. – Забыл? – О-о… – Мидория неопределенно жмет плечами. – Не помню такого, – сухо говорит он. – А зачем я это сделал? – Чтобы постирать, – пожимает плечами Шото. – Возьми новые, – говорит он, самолично доставая из шкафа футболку и шорты без резинки. Изуку согласно кивает. Он уже привычно поднимает руки вверх, а Тодороки осторожно натягивает на него мягкую футболку то ли из хлопка, то ли из чего-то ещё. От синтетики у Мидории на груди появляется раздражение. Омега, конечно, мог бы одеться и сам. Но зачем, если есть такой Шото-молодец, желающий ему во всем помогать. Шорты всё же Изуку натягивает сам. – А носки? – напоминает омега, присаживаясь на кровать. – Нужны? – скептически уточняет Шото. – Жарко ведь. – Нужны, – отрезает Мидория. – Ты же сам недавно говорил, что в любую погоду носки необходимы. Так что давай. – Ну, как скажешь, – даже и не думает оспаривать Тодороки, послушно достает с нижней полки пару разноцветных носков. – Просто ты в тот день мне такой концерт закатил… Мол, жарко, – смеется в полголоса он. Омега недовольно надувает губы в ответ на это. Домашние дела занимаются ещё около часа. Они готовят, точнее, готовит Шото, а Изуку только подает ему продукты из холодильника. Рядом с жаркой плитой ему становится очень душно. После Тодороки разгребает что-то по работе, а Мидория, смакуя, очень медленно ест. – Шото, – кричит он с кухни, – у меня есть к тебе просьба! – Какая? – альфа не ленится и подходит. Разноцветная голова буквально через пять секунд выглядывает в коридор. – Ты сегодня говорил, что я могу набрать вес… – неопределенно вспоминает Изуку. – Ну… да. И что? – Тодороки щурится, предчувствует что-то нехорошее. – Так вот я думаю, ты прав. Давай… спортом вместе займемся, – осторожно предлагает Мидория. – Спортом? А это не вредно? – Ну мы осторожно. – А зачем вместе? – Ты моя группа поддержки! – откликается весело Изуку. Отставляет свою полупустую тарелку и спешит в холл. – Давай-давай! – Сейчас? – А когда ещё? – Вредно после еды. – Да мы осторожно… – Мидория вновь отмахивается. Тодороки растерянно на него смотрит. У него ещё есть кое-какие незаконченные дела. Но он уже по опыту знает, что вредно с Изуку спорить, если он что-то решил. Да и нехорошо беременным отказывать. Поэтому они, встав напротив друг друга, начинают выполнять простые физические упражнения. Наклоны там всякие, вращения кистями и локтями, приседания. У омеги мгновенно сбивается дыхание, он шумно дышит и кряхтит. Шото смотрит на него с сочувствием, но ничего не говорит, боится вызвать возмущение. – Ой, не буду приседать, – говорит вдруг Мидория, замирая. – А ты приседай-приседай, – просит он. Альфа послушно приседает. Он не против совсем, хотя это всё и кажется ему глупым. Изуку внимательно смотрит за ним, на его лице появляется какая-то странная улыбка. – Ты присоединяться собираешься? – уточняет вдруг Тодороки, что уже около минуты делает смешные круговые вращения тазом. Мидория только качает головой. – Не-ет, я устал, – вздыхает он. – Но ты продолжай-продолжай. А я буду смотреть, – с улыбкой говорит Изуку. Шото шумно вздыхает, но ничего не говорит, послушно продолжая. – Какой в этом смысл? – спрашивает всё же на всякий случай. – Меня это успокаивает, – с улыбкой говорит омега. И, долго не думая, вскоре бежит за тортом.