В твоих объятьях очень тепло

Дни, как две капли воды, похожи друг на друга. Они тянутся бесконечно долго, каждую минуту приходится буквально вырывать у жизни силой. Но само по себе время же бежит без оглядки, сливаясь в один сплошной серый поток. Изуку уже сейчас морально готовится к родам, хотя и понимает, что до них еще очень далеко. Порой, просыпаясь ни с того ни с сего по ночам, ему кажется, что вот они, схватки! Но нет, это лишь ощущения остаточного сна. С каждый днём ему всё сложнее наклоняться или ходить. Даже такое простое действие, как поднятие своей тушки с кровати, даётся с огромным трудом. Шото, что порой наблюдает эту картину, с беззлобной усмешкой говорит, что Мидория перекатывается по матрасу, как мячик. Тот на каждую такую фразу недовольно хмурится и надувает щеки. Но его злость быстро проходит, только они идут завтракать. За лазанью с грибами омега готов простить альфе намного больше, чем такие простые шалости. Изуку стоит на кухне, лепит с помощью формочек из теста печенье. Песочное, совершенно простое. Сегодня у него отчего-то очень хорошее настроение, хочется готовить. – Шото говорит, мне нужно найти занятие… – вслух вздыхает Мидория. – Разве он не знает, что у меня просто нет сил! Да-да, готовить не сложно, но от жара плиты и пара мне станет дурно. Неужели он не понимает? – омега недовольно морщит носик, слегка злясь. Тодороки любит утомлять его. И пускай Изуку сам постоянно спрашивает его, чем бы ему заняться, он вовсе не хочет в ответ получать какую-то ерунду. Дома действительно жутко скучно. А на улицу идти лень. Да и чего Мидория там не видел… – Надо будет попросить его купить чего-нибудь вкусненького. А то день какой-то тяжёлый сегодня, – говорит Изуку, глядя на часы, и мысленно делает в голове пометку позвонить альфе. Не забыть бы. Он выгружает еще сырые печеньки на противень, поворачивает тумблер и скорее бежит в комнату за телефоном. Недолгие гудки: Шото отвечает мгновенно. Несмотря на все его ворчания, Тодороки без сопротивления выполняет все прихоти Мидория. Даже вопросов лишних не задаёт. Но именно сегодня эта прекрасная система даёт сбой. – «Ты мне вчера говорил, что у тебя тяжёлый день. Хватит всякую дрянь жрать, вредно это!» – Ну-у…! – начинает канючить омега. – У меня, может, каждый день тяжёлый. – «Изуку. Пожалуйста, не заставляй меня. Я боюсь, малыш наберет вес и будут проблемы на родах…» – серьёзно отзывается Тодороки. Изуку замирает, обдумывая. В принципе, Шото прав. Но и сладенького так хочется! Мидория оборачивается на дверь холла. Там через коридор кухня, в духовке печеньки. Зачем что-то покупать. – Ну ладно, – милостиво соглашается Изуку. Отчётливо слышно, как в трубке облегченно выдыхают.– Когда ты вернёшься? – «Как обычно. Может, чуть раньше, если повезёт». – Ммм… – Мидория мнется, не знает, чего еще сказать. – Ну ты там давай скорее, – негромко бурчит он. – «Как получится», – с лёгкой досадой в голосе отвечает альфа. – Я тебя жду… – негромко объясняет Изуку. Сразу же становится жутко неловко. В трубке нервно вздыхают, а после выдают: – «Я постараюсь». И всё. Изуку прощается и сбрасывается. Он в задумчивости смотрит на телефон, кусает от каких-то странных ощущений губы. Необычно. У них раньше не бывало таких вот разговоров. Шото словно сухарь, сторонится всяких нежностей. А теперь… – Он размяк, – выносит вердикт Мидория и глупо хихикает. – Это хорошо, – с улыбкой добавляет он и, приобняв свой живот снизу, бежит на кухню. Уже неймется. Хочется поскорее засунуть в рот печенюшку. Те… не готовы. Собственно, чего-то другого ждать не следовало. Изуку смотрит на это с сожалением. Он готов наблюдать за процессом выпекания всё время приготовление. Но жар, вовсю валящий из духовки, вынуждает отойти. Душно. Мидория открывает окно, ему плохо. Мгновенно становится тяжело дышать. Несмотря на всю его любовь к теплу и уюту, с начала беременности он не просто не может находиться рядом с чем-то горячим. Тишина. Такая успокаивающая. Ему даже нравится проводить так время. Никто не тревожит, не нужно ни о чем переживать. Но скучно. Да и одиноко. Омега оглядывается на часы, до возвращения Тодороки еще много времени. А он скучает. Сердечко переполняется от тоски и тревоги, ему становится неспокойно. Как там любимый альфа? Вспомнив о муже, Изуку сразу же почувствовал лёгкое неприятное покалывание где-то под ребрами. Что-то внутри скребется, рвётся наружу. Хочется… закричать. Дрянь поднимается всё выше со дна его души. Царапает стенки, оставляет глубокие кровоточащие следы, которые тут же заливает нечто горячее, обжигающее. Светлое и чистое. Любовь и обожание, коими Тодороки успел наполнить душу своего омеги за эти месяцы… Мидория встряхивает головой, отгоняя странные ощущения. Его внимание мгновенно переключается на трезвонящий телефон. Изуку спешит поднять трубку. – Алло? Да-а-ой, привет… У меня всё хорошо. Как ты? Мм, не удивлён. Встретиться? Э… у меня печенье в духовке. Ну, минут пятнадцать ещё. Ой, тогда вообще хорошо! – Изуку от радости аж хлопает в ладоши. Юга зовёт его прогуляться. Обещает, что разговоров всяких заводить не будет. А то Мидории после того раза до сих пор плоховато. Он спешит одеться: Аояма должен подъехать совсем скоро. Омега замирает перед шкафом, не знает, что бы надеть. У него не так уж и много вещей. Точнее, много, но не каждые из них подходят беременным. Совсем недавно он «вырос» из одной из уже полюбившихся футболок. Та теперь одиноко лежит на полке вместе с другими футболками, ждёт своего победного часа. Хочется выглядеть хорошо. Юга всегда выглядит хорошо. Эффектно, смело, красиво. В этом ему равного нет. Впрочем, учитывая, сколько у него денег… Аояма может каждый месяц покупать новый комплект одежды безо всякого напряга. – Хотел бы и я быть таким богатым… – мечтательно вздыхает Изуку. И тут же себя одергивает. Ему грех жаловаться. Они очень хорошо живут. Если бы из-за беременности он не прекращал писать статьи, то они могли бы даже и не думать об этом. Омега натягивает свободную зеленоватую футболку, в наглую стащенную у Шото, и мягкие шорты без резинки. Практически из всех его штанов и брюк пришлось вытащить резинку, та нехорошо давила на живот. Мидория крутится перед зеркалом и с печалью вздыхает. Плохо. Даже очень. Не идёт ему это всё. Но глядя на круглый живот, можно забыть о всяком не сочетании. – Милота… – с улыбкой говорит Изуку, гладя себя по животу. – После родов мой живот сморщится и обвиснет, прекращая быть таким милым. Как печально… – сетует он на судьбу комоду. Тот в ответ скрипит. Или это ветер за окном. Омега возвращается на кухню, печенье готово. Он его выключает и без промедления решает съесть. Горячее. Мгновенно обжигает себе язык. Ну ничего, заживет. Мидория спешно жует, хочет до выхода в наглую сожрать всё как можно скорее. Отстраняет его от столь странного занятия SMS Юги о том, что тот уже подъезжает. Изуку залпом выпивает стакан чая и скорее выходит на улицу. Пока что никого нет. Дороги практически пусты, а заветной машинки на горизонте не видно. Аояма пообещал, что подъедет прямо к его дому. А после они туда же вернутся, и он отправится домой. Мидории кажется это нелогичным. Приезжать куда-то на машине, чтобы после гулять пешком. Но он даже и не думал возражать, всё-таки ему не хочется далеко тащиться до места встречи. Юга появляется очень скоро. Как и всегда. Идеальный. Машина чистая, будто бы только из мойки, езда мягкая, плавная. Он останавливается, опускает стекло и выглядывает в окно. – Запрыгивай, – говорит вместо приветствия, растягивая губы в широченной улыбке. – Э… – Изуку на мгновение теряется. Подходит ближе, опирается руками на дверь. – З-зачем? – уточняет с тревогой. – Разве мы не собирались прогуляться? Выражения лица Аоямы сразу же становится простым, обычным. – Эх, – закатывает он глаза, – я помню, – вздыхает он. – Просто… чувствую себя так круто, подъезжая к такому классному омеге на такой классной тачке. Мог бы и подыграть. – Прости… Так, получается, классный омега – это я? – удивленно отвечает Мидория. – Пф, – Юга только фыркает. – А вообще, я подумал, что, может, тебе будет в тягость ходить. Сам же недавно в голосовых сообщениях мне жаловался, как ты устаешь. Мы бы могли доехать до торгового центра, прошвырнуться по магазинам. Тем более, смотрю, у тебя… тебе это необходимо, – осторожно замечает блондин, разглядывая его наряд. Изуку неопределенно мнется. – Ну-у, – одергивает свою футболку, – у меня… э… деньги не хочу тратить. Там, на коляску, вещички много будет нужно… – неопределенно говорит он. Аояма несколько секунд смотрит на него в упор, наверное, пытается понять, серьёзно это Мидория или шутит. А затем, поняв, что не шутит, он наигранно фыркает. – Я плачу. – Не нужно, – Изуку отрицательно качает головой. – У меня есть деньги. Просто сейчас лучше экономить, не тратится на всякие… пустые покупки. – Ах, Изуку-Изуку, – Юга лишь фыркает. – Садись давай, – уверенно говорит он. – Во-первых, это не пустая покупка. Судя по твоему внешнему виду, новые шмотки тебе не помешают. Вырос, небось, из всех своих предыдущих, – с усмешкой замечает Аояма. Мидория колеблется несколько секунд, но всё же садится. – Ну-у… – он неопределенно пожимает плечами, поглаживая себя по большому животу. – Или скажешь, что дело не в этом? Соврешь, что постирал всю одежду с… допустим, красным носком. И теперь в ней нельзя ходить? – предполагает Юга и смеется. У него удивительно хорошее настроение. – Вовсе нет, – недовольно буркает Изуку. – Вот и молодец. А, во-вторых, я плачу, – легко добавляет Аояма и быстро чмокает его в щеку. Мидория оборачивается, тянется, хочет поцеловать друга в ответ. Но тот останавливает его рукой, ему нужно за дорогой следить. Они пускаются в обсуждения всяких светских вещей, некоторых проблем. Изуку жалуется на свой живот и беременность, а Юга – на Шинсо. – Ты не представляешь, как он меня достал! – возмущается блондин, останавливаясь на светофоре. – А что? – Да он жесть какой неэмоциональный. Добрых слов от него не услышишь, никакой тебе любви и нежности. Бр-р-р! – О-о… – Мидория понимающе кивает. – Просто сухарь! Я ему говорю, так и так, друг сердечный, проявляй свои чувства, не стесняйся. А он ни в какую! Будто и не понимает, что я имею в виду. – Я тебя понимаю, – задумчиво протягивает Изуку. – Шото… м, тоже какое-то время был таким, – неопределенно говорит он. Юга бросает на него быстрый взгляд и вздыхает. – Он нравится мне, – говорит он смущенно, – даже очень. Дома любит сидеть, не пытается права качать. Но… честно говоря, мы больше похожи на сожителей. – О-о, – Изуку печально опускает голову. Ему это очень знакомо. Было. Теперь всё по-другому, у них с Тодороки. Но он лучше многих знает, как это бывает болезненно. – И что? Как ты собираешься поступить? – Не знаю, – Аояма останавливается. – Приехали, выбирайся, – говорит чуть сухо. Сердится, наверное, на своего альфу. – Ух, не знаю! Порой так и хочется его… с ноги… – Юга! – Мидория, что успел выйти, оббегает машину, хватает его за руку. – Не надо так говорить. – Да-да… – блондин закатывает прекрасные аквамариновые глаза. – Ты же на борьбу ходишь. Твой удар может знатно его… – В том то и смысл, – Аояма растягивает губы в чуть садистской улыбке и смеется. – Ну тебя. – Не ворчи, – Юга тянет его за руку к торговому центру, – просто я ума не приложу, что делать. Судя по всему, для него нормально такое. А для меня нормально говорить об отношениях, рассусоливать эту тему. Что ты мне посоветуешь? – А? А я-то что? Я ничего. Не знаю, – Изуку пожимает плечами. Он внимательно изучает взглядом витрины, но ничто не привлекает внимания. Одежда только для худых, идеально подходящих под стандарты красоты людей. Беременные в эту категорию не входят. Зато входит кое-кто другой. – О, смотри, какое пальто! – Аояма останавливается, восторжественно смотрит на вышеупомянутую одежду. – Ну, красивое, – соглашается Мидория. А затем его глаза падают на ценник. Сердце подпрыгивает до горла, мгновенно начинает стучать. – Примерим? – Э… Зачем? Лето на дворе. Зачем тебе пальто? – Не мне. Тебе! – Э… Мне не надо! – Изуку испуганно выставляет руки вперед. – Ты что, – краснеет он. Юга лишь жмет плечами. – Как скажешь, – не решается настаивать он. Они неспешно идут дальше. – Так, получается, чего именно ты ждешь от Хитоши? – Что он вдруг станет… более чувственным, – с печальным вздохом отзывается Аояма. – Но увы, люди не меняются. И я не в состоянии его изменить, – говорит он честно. – Ну-у… – Я прекрасно понимаю, что, если человек не хочет меняться сам, я его не изменю. Боюсь, нам придется расстаться… – делится переживаниями он. Мидория с заботой поглаживает его по плечу. – Ну, он хотя бы говорит, что любит тебя? – с тревогой уточняет омега. Юга неопределенно дергает плечами. Он морщит нос, всё негодование написано на лице. – Не очень, – признается он. – Ох, – Изуку сочувственно на него смотрит. Он лучше многих знает, как это бывает жутко и страшно. Кажется, что ты совершенно не нужен своего партнеру. Они гуляют по этажам, покупают редкие вещички, разговаривают. Беседа постепенно перетекает на более приятные темы, вскоре в каждом углу торгового центра слышится их веселый смех. Аояма тянет Мидорию в кафе перекусить. Изуку усердно отказывается, ему почему-то совсем не хочется есть в незнакомом месте. Но голод пересиливает, и он уже через пять минут уминает кекс. Юга рассказывает что-то о своей работе, Мидория внимательно слушает и кивает. Но его мысли улетают куда-то далеко, ведь слушать это всё же не так интересно… Шото. Он тоже не любил говорить о любви. О чувствах. Тогда, до потери памяти. Почему? Усердно отмалчивался, ограничиваясь лишь простой фразой: «Ты и сам знаешь». – Знаю, ну да, – бормочет себе под нос омега. – Знаю… не очень-то. Теперь-то он говорит это постоянно, но тогда… Изуку прокручивает в голове множество их разговоров, но ни в одном из них нет ответа на вопрос, почему же тогда Тодороки пресекал такие разговоры. Неужто, разлюбил? От этой мысли холодок пробегает по спине Мидории. – Чего ты говоришь? Эй, Изуку, слушаешь меня вообще? – одергивает его Аояма. – А? Да-да, я… – Мидория переводит на него глаза, – прости, мне… сложно концентрировать внимание. Но я слушал тебя, – несмело говорит он. Юга изучает его взглядом, а после фыркает. – Ладно, – он поднимается, – не буду грузить тебя этой ерундой, – с улыбкой говорит он. – Пойдем-ка уже домой. Поздновато. Изуку послушно следует за ним. Аояма заталкивает его в машину и везет к дому. Мидория уже совсем недееспособный. Он задумчиво смотрит в окно, нервно перебирает пальцами. Аояма поглядывает на него искоса, чуть хмурясь. – Юга, – Мидория закусывает губу и оборачивается, – я… знаешь, ты прав. Шинсо не изменится просто так. Если для тебя очень важно… говорить о чувствах, то лучше найти человека, который любит это дело. А не требовать это от того, кому это не нужно. – Жестоко, – откликается Аояма, нервно усмехаясь. – Ух, но ты прав, конечно, – соглашается он. – Из личного опыта говоришь, что ли? – Я… – Изуку вздрагивает и отворачивается. На его лице отражается нечто очень болезненное. – Я… не совсем, – тихо говорит он. – Прости, – виновато улыбается Юга. – Я не хотел напоминать. Просто… Ладно, всё. Закрыли тему. – Нет-нет, всё хорошо. Ты… прав на самом деле, – негромко признается Мидория. – Шото был так холоден ко мне долгие годы. Где-то на подкорке сознания я знал, что… должен расстаться с ним. Но я не мог, просто не мог, – печально говорит он и странно усмехается. Аояма с сочувствием вздыхает, внимательно следя за дорогой. – А почему не бросил? – любопытствует он. – Ну… я его любил. И люблю. Ну… очень сильно. Я готов мириться со многим, лишь бы мы были вместе, – устало объясняет Изуку. – Да-да, это ненормально, я знаю. Но я слишком сильно его люблю. – Ммм… И ты останешься рядом с ним, даже если знаешь, что… он вредит тебе? Манипулирует, например? – Нет, – мгновенно отзывается Мидория. Его лицо становится совсем пресным. – Теперь нет. Раньше я был слишком наивен, не замечал, что он делает. А теперь… я уже знаю, как ты это выглядит, как это ощущается. Если такое случится вновь, мы расстанемся, – с болью в голосе, но очень уверенно заявляет омега. Юга кивает. – Я удивлен, – честно признается он. – И я… Шото обещал. Что, если что вдруг, я уйду… – тихо добавляет Изуку. – Хотя… в глубине души, я не представляю, как жить без него. – Но ты же понимаешь, что… нездоровые отношения могут погубить тебя. В физическом, эмоциональном смысле. – Понимаю. – И, понимая это, ты всё равно хочешь быть с ним? С таким человеком? Который уже однажды сделал это. Уверен? – Уверен, – Мидория сглатывает и отворачивается. – Уверен, – повторяет он уже для самого себя. – Абсолютно. И, возможно, я бы предпочел умереть, нежели бросить его. Даже умереть от его рук… образно говоря. – Изуку, – Юга замедляется, удивленно на него оборачивается, внимательно смотрит. Его глаза удивленно округляются, а лицо вытягиваются. – Это… или любовь такая сильная. Или у тебя просто опилки в голове. – Одно непосредственно вытекает из другого, – смеется вдруг Мидория. – Любят только дураки, – с улыбкой говорит он. Хотя глаза всё такие же печальные. Аояма не отзывается, газует, ускоряется. – Я восхищен, – через минуту молчания говорит он. – Чем? Моей дуростью? Идти на гибель… Как глупо. Честно, не будь у нас ребенка… не будь моего обещания, я… может, и не ушел бы никуда, если бы Шото вновь стал таким. Ведь… несмотря на боль, редкие минуты счастья… тоже присутствуют. Ради них стоит жить. А без Шото этих минут не будет существовать. С кем бы и где бы я ни был. – Нет. Твоей… уверенностью. – В чем? – В себе. В своей любви. Я… всегда сомневаюсь, думаю. Могу ли я пойти на это ради этого человека, ради денег, ради ещё чего-то. А ты… так уверенно говоришь, что пошел бы на такое. Ты уверен в себе, в своей любви. Изуку, это дорого стоит. – О… – Мидория теряется и отворачивается. На его щеках появляется румянец, хотя глаза так же нервно бегают по салону машины. – Нет, я просто дурачок, – тихо говорит он. – Пусть так. Но, в отличии от многих, ты бываешь счастливым. Пусть и иногда. – Юга, не делай такой драматичный голос. Сейчас Шото другой. И я уверен, что он всегда будет таким! – Изуку закусывает губу, волнуется. Не очень-то он уверен. Но верить всё же хочется. Ничего другого ему не остается. Они выбираются из машины, медленно идут к подъезду. Уже темно, на небосводе горит луна. Люди спешат домой с работы, кругом гул машин, топот человеческих ног. – Изуку! – кто-то окрикивает их. Омеги оборачиваются, к ним на всех порах идет Тодороки. В его руках пакеты из продуктового. – Привет! – Мидория радостно машет рукой, – ты вернулся уже! – Как видишь, – Шото подходит, на его лице расплывается счастливая улыбка. – Изуку, – он наклоняется и быстро чмокает его в щеку. – Добрый вечер, – слегка улыбается Юга, кивая головой. Тодороки кивает в ответ. – Добрый. Мидория спешит открыть дверь подъезда, торопиться домой. Аояма, пользуясь возможностью, оттягивает альфу за рукав и шипит на ухо: – Береги его. Хватит совершать ошибки. – Э… – Шото удивленно оборачивается. – Он так любит тебя, – тихо говорит Аояма, не обращая никакого внимания на его удивление. –Только попробуй вновь оступиться. Собственными руками задушу. – Знаю, – Тодороки недовольно кивает. – Понял. Они переглядываются, внимательно смотрят друг другу в глаза. Омега, очевидно, не шутит, а Шото и не думает его обманывать. – Изуку, спасибо за прогулку. Мне уже пора! – веселым голосом говорит Юга. – О… тебе спасибо, – Мидория оборачивается, – хорошо погуляли. Пока-пока! – он машет ладонью, пока Аояма быстро скрывается из виду. Супруги вваливаются в квартиру, Шото включает в прихожей свет, ставит пакеты на пол. – Вы ходили гулять? – осторожно уточняет он, раздеваясь. – Чего не предупреждаешь? Я-то думал, ты меня ждешь… – немного надуто говорит альфа. Изуку весело смеется. – Я тебя ждал. Но Юга написал, захотел встретиться. Я был уверен, что мы рано вернемся. Забыл тебе написать. – Эх… а я так торопился. – Шото, хватит притворно дуться. – Прости-прости, – альфа чмокает его в щеку. – Как время провели? – весело спрашивает он. Мидория проходит в ванную помыть руки. – Хорошо. У меня… к тебе будет вопрос, – серьезно откликается он, кивая самому себе в зеркало.