Боже, только не снова!

— Знаешь, — драматически вздохнул Сириус, — было не так уж плохо узнавать обо всех подробностях твоей жизни из статей Риты Скитер, когда я был в бегах и в прямом смысле рисковал потерять душу ради возможности тебя увидеть. Но вот теперь, когда я преподаю в твоей школе и ты ходишь ко мне на уроки…Это просто какой-то позор. — Ты всегда можешь приложить хотя бы чуточку усилий, чтобы узнавать об этом лично, — парировал Гарри. — Чем я, собственно говоря, сейчас и занимаюсь. И, позволь заметить, я невероятно горд, но в то же время несколько обеспокоен последними новостями относительно твоего премиленького любовного квадрата. — Я бы не назвал это «квадратом», так как сомневаюсь, что Джинни, Гермиона или Луна испытывают романтические чувства друг к другу, так что это, скорее уж, был бы рассечённый треугольник. О, и к тому же они вовсе не борются за моё внимание. — Однако Рита Скитер считает иначе, — возразил Сириус. — Я прочёл об этом в сегодняшней статье. Ты уже её видел? Написано до умопомрачения бесталанно. Гарри покачал головой. — Никогда не утруждаю себя тем, чтобы читать статьи Риты Скитер, потому что мой адвокат всегда наготове, чтобы засудить «Ежедневный Пророк» за клевету, стоит им только перегнуть палку, и потому что остальные в скором времени всё равно рассказывают мне, что, по её мнению, происходит в моей жизни. Честное слово, такого о себе я бы не узнал ни за что на свете! — На то она и Рита Скитер, разоблачительница тайн столь тёмных и глубоко сокрытых, что даже ты сам не подозреваешь об их наличии. — Так и что же она написала на этот раз? — полюбопытствовал Гарри. — Сам посмотри, — ответил Сириус и кинул ему свежую газету. Гарри опустил взгляд на статью. Гарри Поттер: Пробный опыт Автор статьи: Рита Скитер Как вам, без сомнения, известно, Гарри Поттер – это Мальчик, Который Выжил и спас всех нас от неминуемой смерти от рук Сами-Знаете-Кого тринадцать лет назад. Он также является учеником четвёртого курса факультета Гриффиндор и представителем американской школы на Пятимагических Вышибалах. Единственное, что легко забыть, так это то, что он, помимо прочего, ещё и подросток. И как многие юноши его возраста, Поттер только начал осознавать, что половина его окружения – девушки. Особого внимания удостоились три из них: магглорождённая Гермиона Грейнджер и чистокровные Луна Лавгуд и Джиневра Уизли. У каждой из этих девушек есть свои неповторимые достоинства и недостатки. Грейнджер – одна из ближайших друзей Поттера и проводит с ним большую часть времени, однако потенциальное расставание может положить конец этой замечательной дружбе. Уизли – пылкая и рыжеволосая, как и мать Поттера, но она на год младше его самого, к тому же его лучшему другу может совсем не прийтись по душе, если Поттер начнёт встречаться с его сестрой! И наконец, Лавгуд. Она вольнодумец и человек широких взглядов, поддерживающая многие чудаковатые идеи Поттера, но учится на другом факультете на курс младше, а также является судьёй Вышибал. Сам Поттер не выказывает определённого предпочтения ни одной из девушек, что заставляет задуматься, не играет ли он просто-напросто их чувствами. Поттер яростно отрицает подобные толки, заявляя: «Луна, Джинни и Гермиона – мои подруги. Я слишком уважаю их, чтобы даже помышлять о чём-то таком. К тому же сейчас я слишком занят, чтобы беспокоиться об отношениях. Однако, когда я решу начать с кем-то встречаться, не сомневаюсь, что вы узнаете об этом раньше меня». — Не могу поверить, что она вставила эту цитату… — покачал головой Гарри со смешком. — Неужели людям нечем больше заняться, кроме как следить за моей несуществующей личной жизнью? — Видимо, нет. — Надеюсь, что Молли не поверит, что я играю с чувствами её дочери, а также девочки, за которой она присматривала, пока та была маленькой, и той, что нравится её сыну… — пробормотал Гарри. — Только вспомни, как она вела себя с Гермионой, когда думала, что та изменяет мне… — Ну, и как тебе статья после соотнесения её с реальностью? – спросил Сириус. — Даже и близко неправдоподобна, — хмыкнул он. — Гермионе я не нравился ещё до того, как стал максимально раздражающим, Луне известно о моём глубочайшем страхе случайно оказаться педофилом, а Джинни… Ну, я надеюсь, что она пересмотрит свои взгляды, но хотелось бы, чтобы это случилось попозже, чтобы мне не пришлось отвергать её ввиду возраста, тем самым подпортив свои шансы на будущее. — Ты ведь понимаешь, что одно лишь то, что ты женился на ней в прошлом, не означает, что это обязательно случится и в будущем? Я хочу сказать, что вы теперь совсем другие люди и она не та девчонка, с которой тебя столько всего связывало. Было бы несправедливо постоянно сравнивать её с той, кем она была в другой временной линии. — Я и не стану! — горячо возразил Гарри. — Прошли мы через все те ужасы вместе или нет, Джинни – это Джинни, и я люблю её! Мне приходится ждать, чтобы наши отношения не были нездорово-странными, но мои чувства не изменятся! — Ты только… — внимательно посмотрел на него Сириус, — не считай, что это гарантированно случится, ладно? Не хочу, чтобы тебе было больно.

***

— Почему они не могут просто сказать нам всё в замке? — проворчал Фред по дороге к полю для квиддича, куда он, Джордж, Седрик и Гарри направлялись, чтобы получить инструкции относительно третьего испытания. — Им прямо-таки необходимо в очередной раз напомнить, что нам не поиграть в квиддич в этом году, — добавил Джордж. — Может, они не хотят, чтобы нас кто-то подслушал, а может, они используют поле для квиддича для следующего испытания, — предположил Седрик. — Для чего вообще можно использовать поле? — усомнился Джордж. — А ты как считаешь, Гарри? — спросил Фред. Он пожал плечами. — В целом, мне плевать, но мой шрам на стороне Седрика. — Твой шрам всегда на стороне Седрика, — заметил Фред. — Может такое быть, что он влюблён в него? — уточнил Джордж. — Господи боже, надеюсь, что нет, — содрогнулся Гарри. — Без обид, Седрик, но это была бы весьма щекотливая ситуация. Мне нравятся девушки, и о моей личной жизни и так уже распускают достаточно слухов. — Я и не думал обижаться, — заверил его Седрик. — Я и сам считаю, что было бы странновато, если бы в меня был влюблён «лицевой дефект» моего друга, предположительно обладающий экстрасенсорными способностями. То есть мне об этом никогда не узнать, если ты мне не скажешь, но, зная тебя, за тобой не заржавеет. Ты бы рассказал, причём во всех подробностях. — Я бы не стал страдать в одиночестве, — вновь пожал плечами Гарри, врезаясь во Фреда. — Эй, ты чего встал? Вместо ответа Фред и Джордж рухнули на колени, закричав: — Неееееееееееееееееет! — Что за?.. — Гарри никогда не упускал шанса подраматизировать, но обычно для этого была хоть какая-то причина. Что же случилось? — Поле! — расстроенно воскликнул Седрик. — А, точно, — вспомнил Гарри. — На поле возводят лабиринт из живой изгороди. — Ты знал? — окинул его обвиняющим взглядом Джордж. — Я же сказал, что мой шрам согласен с Седриком. — Посчитаю то обстоятельство, что ты не счёл нужным предупредить меня об этом, за явное свидетельство того, что твой шрам испытывает ко мне исключительно дружеские чувства, и на этом замнём, — заявил Седрик. — Отлично, потому что у нас есть более насущные проблемы, — сказал Фред. — Например… за что, Господи, за что?! — Это не может быть так уж плохо, — заметил Бэгмен, подходя к ним. Он, Флёр и Виктор всё это время стояли всего в паре шагов. — Вы разговариваете с четырьмя квиддичными фанатиками, сэр, — оповестил его Гарри. — Пятерыми, если считать Виктора. Шестерыми, если… ты играешь? — обратился он к Флёр. — Немного. Но я никогда не была в команде. — Что ж… — Улыбка Бэгмена слегка потускнела. — Не успеете и глазом моргнуть, как поле станет таким же, как прежде, как только закончатся Вышибалы, не беспокойтесь. — Так поэтому в этом году отменили квиддич? — возмутился Гарри. — Потому что можно было бы просто провести все матчи до апреля – и дело с концом. — Боюсь, что этот вопрос вам придётся задать профессору Дамблдору, — ответил Бэгмен. — Кто-нибудь может сказать мне, что это? — А мы получим за это приз? — тут же поинтересовался Гарри. — ..Нет. — В таком случае я без понятия. Несколько секунд они все молча смотрели друг на друга, ожидая, пока кто-нибудь даст очевидный ответ на столь же незамысловатый вопрос. Виктор отвёл взгляд первым. — Лабиринт, — сказал он, закатывая глаза. — Превосходно! — просиял Бэгмен, словно способность отличить лабиринт являлась невероятным достижением в их возрасте. — Лабиринт. Третье испытание в целом весьма немудрёное. В центре лабиринта будет спрятан кубок. Тот, кто коснётся его первым, получит максимальные баллы. — Нам нужно просто пройти сквозь лабиринт? — спросила Флёр безо всякого воодушевления. Как она вообще решила по доброй воле остаться в Британии после того, как провела здесь свой седьмой курс, не получив от этого ни капли удовольствия, по правде говоря, оставалось загадкой. — На пути вам встретятся препятствия, — радостно объявил Бэгмен, пружиня на пятках. — Хагрид раздобудет несколько существ… потом ещё будут заклятия, которые вам нужно будет снять… ну, и всё такое. Чемпионы с большим количеством баллов получат фору. — Он одарил лучезарной улыбкой Гарри, Фреда и Джорджа. — За ними последует мистер Диггори. Потом мисс Делакур… и, наконец, мистер Крам. Но у каждого из вас будет шанс победить в зависимости от того, как быстро вы преодолеете все преграды. Должно получиться здорово, да? — То есть вы хотите сказать, что количество баллов не имеет абсолютно никакого значения? — спросила Флёр. — Потому что неважно, кто лидирует в общем зачёте, главное, кто первым коснётся кубка? — Вовсе нет! — возразил Бэгмен. — Чем больше у вас баллов, тем быстрее вы окажетесь в лабиринте. Например, у Гарри и мистера Уизли по сто двадцать одному баллу, а у мистера Крама – девяносто пять. Таким образом, при разнице в двадцать шесть баллов, у них будет около пятнадцати минут форы. — Но раз уж это лабиринт, то мне кажется, что вы с тем же успехом могли бы сказать, что нам необязательно было париться и проходить первые два испытания, — заметил Крам. — Что ж, если вопросов больше нет, то мы все можем вернуться в замок, — громче необходимого объявил Бэгмен.

***

— Совершенно не понимаю, о чём ты говоришь, — донёсся до Гарри голос Локхарта, когда он проходил мимо одного из кабинетов. Разумеется, он остановился, чтобы послушать. — Даже не сомневаюсь, — хрипло рассмеялся Грюм. — Я никогда не считал, что у тебя хватило бы таланта, чтобы провернуть половину тех подвигов, о которых ты заявляешь, а тут ещё постоянные случаи амнезии в местах твоих так называемых свершений… Заставляет задуматься. — Нет, думать тут абсолютно не о чем, — раздражённо возразил Локхарт. — Я предпочитаю, чтобы мои достижения говорили сами за себя; если бы я направо и налево демонстрировал своё мастерство, это было бы уже слишком. Конечно, так поступает Дамблдор, но, с другой стороны, он не написал серию книг о себе, так что для него это не перебор. — А потеря памяти? — Психологическая травма? Травма головы? Неудачное заклинание? — Последнее больше похоже на правду. — Единственный случай потери памяти в городе, в котором возникли такие серьёзные проблемы, что мне пришлось вмешаться, чтобы решить их, – едва ли нечто из ряда вон, — продолжал настаивать Локхарт. — У тебя что, нет дел поважнее? — Важнее, чем расследовать возможное преступление или серию преступлений? Что может быть важнее? — Проверять домашние задания? Допрашивать Снейпа или Каркарова о возможной пожирательской активности? Положить конец букмекерской деятельности Бэгмена, чтобы он перестал надувать школьников, которым не собирается платить? Сделать невозможным проникновение Риты Скитер на территорию школы? — С первыми тремя пунктами уже покончено, — заявил Грюм. — А последний – не моя забота. — Ради всего святого, разве ты не на пенсии? — воскликнул Локхарт. — Так и есть, — ответил Грюм, открывая дверь. — Но это не так увлекательно, как ты можешь себе представить. Я оставлю тебя в покое до поры до времени, но вернусь, когда у меня появятся новые вопросы. — Не торопись, — крикнул ему вслед Локхарт. Грюм кивнул Гарри. — Поттер. — Гарри? — засиял Локхарт в то же мгновение. — Как дела? — Всё хорошо, — рассеянно ответил он. — А он что?.. — Кто? Грюм? Нет, не волнуйся на этот счёт. Он подозревает меня, но он подозревает всех, вплоть до самого профессора Дамблдора. Как выяснилось, его сестра погибла при загадочных обстоятельствах или вроде того… В любом случае у него нет доказательств, и я не настолько небрежен, чтобы оставить для него какие-либо следы. — Это хорошо. Ну, и каково же быть директором? — На удивление здорово. Отсутствие школы, как таковой, и учеников, помимо Фреда и Джорджа, сводит на нет практически всю работу, но общественный резонанс – потрясающий. Впрочем, ты и представить себе не можешь, сколько заявок на поступление я получаю. — Заявок на поступление? — выгнул бровь Гарри. — Гарри-Гарри-Гарри… — соболезнующе покачал головой Локхарт. — Ты создаёшь Школу Крутости имени Гарри Поттера, которая совмещает в себе то, что люди обожают: крутость и тебя, – и не ожидаешь, что кто-то захочет туда поступить? Ты проделал большой путь, но, без сомнения, тебе ещё есть куда расти. — Ну, я занимаюсь этим всего-то чуть больше двух лет, — заявил он в своё оправдание. — И, тем не менее, в этом плане ты в разы опережаешь Виктора. Он даже не понял, что я от него хотел, когда я посоветовал ему подавать в суд на каждого, кто без его ведома продаёт его атрибутику, и договориться получать процент с продаж. Но он потихоньку разбирается, что к чему. Однако довольно об этом: как обстоят дела с третьим испытанием? Гарри пожал плечами. — Это лабиринт. Я знаю заклинание, которое поможет мне определить примерное местоположение кубка. — А можно поподробнее? — попросил Локхарт. Гарри сморщился. — Я правда не знаю. Там должны быть магические существа, так что можно предположить, что они возьмут боггарта. В Запретном Лесу живут акромантулы; может быть, по лабиринту будет бегать парочка из них. Для лабиринта также всегда хорош сфинкс, так что, возможно, стоит освежить в памяти беспредметные загадки, и потом, им ведь надо было куда-то деть соплохвостов, да? — Значит, у тебя есть план? В конце концов, с треском провалить это испытание, вероятно, нуждаясь в спасении, будет просто ни в какие ворота после такого мощного начала. Помни, Гарри: твой юный возраст делает тебя не самым вероятным претендентом на победу в этом соревновании, а люди любят, когда такие побеждают. — Я знаю, — кивнул Гарри, — и я готов настолько, насколько это возможно. Меня даже не столько волнует лабиринт, потому что это ерунда, нужно только первым добраться до кубка. — Ну да, полагаю, будет невероятно проблематично умереть во время Вышибал, потому что Дамблдор ввёл все эти нелепые «меры безопасности». Но если кто-то всё-таки погибнет, то, по крайней мере, это будет уже в ходе третьего испытания. — Ага, ведь так важно умереть вовремя, — съёрничал Гарри. — Вот именно, — подтвердил Локхарт совершенно серьёзно.