Боже, только не снова!

– Ну, мальчик, вот мы и на месте, – сказал дядя Вернон с ехидной ухмылкой на лице. – Вот платформа девять, а вот платформа десять. Твоя платформа должна быть где-то посередине, но они, кажется, ее еще не построили, а? Гарри закатил глаза. – Вы просто болван, знаете? И нет, я бы не рекомендовал Вам пытаться что-либо сделать в присутствии всех этих свидетелей, – произнес Гарри будничным тоном, наблюдая, как лицо его дяди начало пунцоветь. Он посчитал, что находится сейчас в достаточной безопасности для того, чтобы говорить дяде Вернону все, что хочет, так как не увидит его целых девять месяцев. – Конечно же, платформа незаметна: это поезд для детей-волшебников с волшебными предметами, которые привлекли бы слишком много внимания. – Тогда где же она, мальчик? – выплюнул Вернон. – Нужно просто пройти сквозь портал. Знаю, он выглядит как кирпичная стена, но уверяю вас, это не так. Как это возможно, спросите вы? Магия. На самом деле, Вы можете пойти со мной, если хотите, и тогда сами увидите, – предложил Гарри. Дядя Вернон выглядел так, будто был готов наброситься на Гарри, но тот просто махнул головой в сторону местного констебля, который стоял меньше, чем в двадцати шагах оттуда, и дядя Вернон неохотно отступил. – Ты заплатишь за это, парень, – грозно прошептал он, а затем пошел обратно к своей машине. Когда они отъехали, Гарри увидел, как Дадли и тетя Петунья смеются; очевидно, его дядя соврал насчет этой перепалки. Теперь Гарри полностью осознал тот факт, что настраивать против себя дядю Вернона было, вероятно, не самой лучшей идеей, но он сталкивался с людьми в сотню раз более устрашающими, чем подобные Вернону Дурслю, так что не собирался просто стушеваться, как сделал бы, если бы ему действительно было одиннадцать. Гарри мог, в общем-то, сбросить со счетов все шансы улучшить свои отношения с дядей Верноном, но остальная семья была другой историей. Он знал, что тетя Петунья любила свою сестру, и ее больше пугало то, как присутствие Гарри отразится на безопасности ее семьи, и не давала покоя зависть к тому, что Лили всегда была любимицей. Более чем пятнадцать лет копившееся чувство обиды было трудно подавить, но Гарри всегда ненавидел лето еще и за то, что ему нечем было заняться, так что он мог хотя бы попытаться. С другой стороны, был еще Дадли. В данный момент времени он был немногим больше, чем избалованный хулиган, но, в конце концов, стал принимать Гарри после инцидента с дементорами. Гарри не был точно уверен, как может ускорить примирение с Дадли, но это может стоить того, чтобы над этим подумать. Это определенно сделало бы жизнь на Тисовой улице более спокойной, уж в этом он был уверен. – … и целая толпа магглов, конечно же… Гарри резко поднял голову, когда услышал голос миссис Уизли. Он поспешил вслед за ними. – Так, какой номер платформы? – спросила Молли. У Гарри промелькнул вопрос, как она вообще могла забыть номер платформы, если делала это в течение уже Бог знает скольких лет. – Девять и три четверти! – тоненьким голоском пропищала Джинни. – Мам, можно я тоже поеду… – Гарри не мог не улыбнуться. Хоть они оба и были в настоящее время слишком маленькие, чтобы у него возникли какие-то романтические мысли на ее счет, она все же была прелестным ребенком. Когда все остальные отправляющиеся в Хогвартс Уизли прошли через портал, оставив Рона напоследок, Гарри подошел к ним. – Простите, – произнес Гарри. – Здравствуй, дорогой. Первый раз в Хогвартс? Рон тоже новичок, – дружелюбно сказала Молли. – Да, – кивнул Гарри, прежде чем обратиться к Рону. – Привет, меня зовут Гарри Поттер. Как он и ожидал, реакция последовала незамедлительно: глаза Рона тут же вылезли на лоб, а Джинни начала визжать. Ну, по крайней мере, так она не станет жаловаться, что не увидела его, хотя смотреть на любовь всей своей жизни, которая ведет себя как фанатка, было в некоторой степени раздражающе. – Правда? – спросил Рон. – А ты правда Рон? – спросил Гарри. – Конечно да, – ответил Рон, выглядя озадаченно. – Почему я не должен им быть? – Могу спросить у тебя то же самое, – сказал Гарри. – Но… но не могу поверить, что ты Гарри Поттер! Гарри пожал плечами. – Ну, полагаю, кто-то же должен им быть, верно? – произнес он, будничным жестом убирая волосы с глаз и показывая самый известный шрам в истории магии. – Итак, как бы то ни было, не могли бы вы мне помочь найти платформу? – спросил он, обращаясь к миссис Уизли. Миссис Уизли, глаза которой наполнились слезами, когда она узнала, кто такой Гарри (вероятно потому, что он был такой вежливый мальчик с такой трагичной судьбой и еще так мал), кивнула. – Конечно, дорогой. Все, что тебе нужно сделать, – пройти прямо через барьер между платформами девять и десять. Не останавливайся и не бойся, что врежешься в него, это очень важно. Если нервничаешь, лучше разбежаться. Давай, иди сейчас, перед Роном. Гарри поблагодарил ее за помощь и прошел на платформу. Он осмотрелся и легко улыбнулся, увидев всех намного более молодыми, чем когда он видел их в последний раз. Неожиданно к нему подошел один из близнецов Уизли. – Нужна помощь? – спросил он. К сожалению, Гарри понятия не имел, кто именно это был, так как никогда не умел различать их и даже не знал, с чего начать, потому что Джордж потерял ухо летом после шестого курса Гарри, а затем Фред умер, так что у него никогда не было и шанса, даже после того как он женился и стал членом семьи. – Спасибо, – ответил Гарри. – Эй, Фред! Иди сюда и помоги! – ладно, теперь Гарри был точно уверен, что Фред – тот, который первый подошел к нему. В конце концов, близнецы никогда по правде не обращались друг к другу своими настоящими именами, так как, по-видимому, это было слишком просто для таких шутников, как они. Когда близнецы помогли ему, он снова отбросил волосы с глаз, на этот раз больше из-за усилий по поднятию своего багажа (ему следовало бы, вероятно, наложить на него облегчающие чары), чем из-за великой необходимости раскрывать людям, которые услышат его имя на распределении довольно скоро, кто он такой есть. Однако было странно снова видеть Джорджа с обоими ушами. Видеть Фреда живым. Его сердце сжалось, и он попытался представить, как пройдет встреча с некоторыми другими людьми, которых он потерял. Особенно с Сириусом, который до сих пор был в Азкабане. – Что это? – спросил Джордж. Сейчас, когда Гарри имел четкое преставление, кто подошел к нему первым, он знал, что сможет различать их – по крайней мере, пока они не скроются из его поля зрения. Вероятно, Билл был единственным, кто мог отличать их все время, поэтому он был их любимым братом. Ну, вообще-то, Перси тоже мог, но он был слишком зажатым, чтобы когда-либо быть почитаемым близнецами Уизли. – Чтоб мне провалиться, – проговорил Фред. – Ты…? – Это он, – подтвердил Джордж. Гарри не мог не заметить, как необычно было, что близнецы Уизли раз в жизни не заканчивали предложения друг друга. Хм. Не имеет значения, как хорошо они знают друг друга, это должно было быть довольно трудно. Они легилименты? – Да? – Ну, я на самом деле в замешательстве, если вы об этом, – сказал им Гарри. – Гарри Поттер, – пропели близнецы. – Неа, – энергично произнес Гарри. – Нет? – ошеломленно спросил Фред. – Нет. Вы когда-нибудь видели его? – спросил Гарри. – Ну, нет, но… – начал Джордж. – Тогда что заставило вас подумать, что я это он? – задал вопрос Гарри. – Ну, у тебя есть шрам, – предложил Фред. – Так же, как и у Дамблдора; вы собираетесь в следующий раз его Поттером назначить? – Конечно нет! – ответил Джордж, задумавшись. – Филч, с другой стороны… – Так кто же ты, если ты не Гарри Поттер? – с подозрением спросил Фред. – И почему у тебя на лбу шрам в виде молнии? – Ну, после этого ужасного инцидента с Темным Лордом моя мать решила, что шрамы-молнии в моде, и применила ко мне режущее заклятье, – Гарри сделал паузу. – По крайней мере, такова официальная версия. Я думаю, это было до того, как мой отец набрался смелости быть изгнанным на три месяца за то, что сказал ей, что, может, ей следует оставить приготовление еды домовым эльфам, – Фред и Джордж тупо уставились на него. – Эй, не судите строго! Я Драко Малфой, кстати говоря, – он с подозрением посмотрел на них. – Вы чистокровные, да? Не говоря ни слова, Фред кивнул. Джордж первым подал голос. – Ты Драко Малфой? – У тебя какие-то проблемы с этим? – Гарри скрестил руки на груди. – Нет, но… разве твои родители не блондины? – спросил он. – Тебе какое дело? – Как у двух блондинов может родиться брюнет? – задал логичный вопрос Джордж. – Нет, у моей матери не было скандальной связи с Северусом Снейпом, как ты посмел даже предположить это! – пронзительно крикнул Гарри. Фред поднял руки. – Успокойся, он не хотел тебя обидеть. – Но именно это у него и получилось, – фыркнул Гарри. – На самом деле я собираюсь написать своему отцу прямо сейчас. – Разве он не все еще на платформе? – озадаченно спросил Джордж. – Да, но постоянно разговаривать со своими родственниками для полукровок, – и с этими словами Гарри умчался, задаваясь вопросом, как вообще ему удалось сохранить спокойное лицо во время всего этого разговора. Однако единственное, что он знал, это что совершенно точно заслужит уважение близнецов после того, как они поймут, что он их провел. – Эй, мам, угадай что. Знаешь, кого мы только что встретили в поезде? – Гарри услышал, как Фред говорил это. – Кого? – спросила Молли. – Драко Малфоя! – Это все ерунда, я встретила Гарри Поттера, – сказала ему Джинни все еще с благоговением. – Почему вы вообще рады встрече с таким мерзавцем, а? – удивился Рон. – Встреча с ним не самое интересное, – объяснил Джордж. – А что же тогда? – задал вопрос Рон. – По всей видимости, у его матери была интрижка со Снейпом, а он – ее результат! – воскликнул Фред. – ЧТО? – спросила Молли. Этот слух намного лучше, чем прошлогодний “Альбус Дамблдор был безумно влюблен в Геллерта Гриндевальда”. Честное слово, можно было подумать, что Рита Скитер должна бы перестать сочинять такие сенсационные истории. Очевидно, Дамблдор лишился дара речи от такой наглой лжи и потому не озаботился ее опровергнуть. – Это правда, он практически в этом признался, – подтвердил Джордж. – Мне нужно найти Андромеду, – пробормотала миссис Уизли. – Ведите себя хорошо! – и с этими словами она убежала, а Джинни следом за ней, бросая горящие желанием взгляды на экспресс. – Здесь занято? – спросил Рон, нерешительно входя в купе Гарри. – Нет, проходи, – пригласил Гарри. – Привет, Рон, – произнес Джордж, заходя в их купе. – Слушай, мы пошли дальше… Почему ты сидишь с Малфоем? – Малфоем? – в замешательстве переспросил Рон. – Ты это про него? – он указал на Гарри. Фред кивнул. – Но это не Малфой, это Гарри Поттер, – объяснил Рон. – Что? – удивился Фред. – Но… но ты же сказал нам, что ты Драко Малфой? Гарри пожал плечами. – Ну что я могу сказать: Гарри Поттер, Драко Малфой… Иногда я просто путаюсь. – Джордж, думаю, нас развели, – сказал Джордж. – Разве первогодкам разрешено делать это? – поинтересовался Фред. – И значит ли это, что то, что ты сказал про Снейпа, тоже неправда? – Может быть, – неопределенно ответил Гарри. – Так или иначе, можешь не стесняться распространять слух. Глаза обоих близнецов загорелись, и они убежали вниз по коридору. Гарри чувствовал себя немного виноватым за это, тогда как честно планировал приложить максимум усилий, чтобы не сделать Драко Малфоя своим главным заклятым врагом (потому что, правда, если ему действительно очень захотелось бы, на это всегда был Волдеморт), но потом он решил, что после того как Драко распространил такой же слух про его мать и Снейпа, месть была справедливым ходом. – Ты – мой герой, – выпалил Рон. – Из-за дефекта на моем лице? – спросил Гарри. – Нет, потому что ты развел Фреда и Джорджа, – объяснил Рон. Под недоверчивым взглядом Гарри он поспешил добавить: – Но твой шрам тоже очень клевый. – Да, со стороны Волдеморта было очень тактично оставить мне такой зловеще выглядящий шрам, когда он пытался зверски убить меня в младенчестве, – сухо сказал Гарри. Рон просто уставился на него, восхищенный и немного напуганный. – Знаешь, тебе в самом деле не следует произносить его имя. – Знаешь, чем больше людей говорит мне это, тем меньше вероятность, что я их действительно послушаю, – между прочим заметил Гарри. Рон разрывался между желанием убедить Гарри в важности не произносить глупый псевдоним Тома Риддла и желанием побольше расспросить о той ночи, когда эти двое встретились в первый раз. – Ты помнишь это? – Ты осознаешь, что мне было год и три месяца тогда, да? – спросил Гарри, поднимая бровь. – Я знаю! – ощетинился Рон, хотя его тон показывал, что не похоже, что он действительно понял, что Гарри был слишком мал, чтобы даже ясно запомнить происходящее, не то что в самом деле сыграть какую-то тайную роль в падении Волдеморта. – Я просто подумал, что ты мог запомнить из-за шрама. Сейчас была очередь Гарри изумляться. – Знаешь, я начинаю думать, что вы, люди, на самом деле не знаете ничего о том, какую функцию выполняют шрамы, – сказал он, вспоминая, как все думали, что шрам делает из него лживого шизофреника на пятом курсе. – В смысле «вы, люди»? – спросил Рон. – Ну, знаешь, волшебники, – пояснил Гарри. – Но ты тоже волшебник, – заметил Рон. – Да, но меня вырастили магглы, – объяснил Гарри. – Какое это имеет значение? – спросил Рон. Гарри улыбнулся неспособности Рона понять, какую это играет роль. Тогда он был таким наивным… – У магглов нет магии, и вследствие этого они вынуждены быть гораздо более здравомыслящими. – О, – Рон замер и с ожиданием посмотрел на Гарри. Гарри вздохнул. – И, отвечая на твой вопрос, да, немного. – Что ты помнишь? – пылко спросил Рон. Это была раздражающая сторона наивности Рона: тактичности у него, как правило, было немногим больше, чем у тролля. Он изменился в гораздо лучшую сторону, перестав задавать такие болезненные вопросы, как, например, что ты помнишь о первом случае, когда кто-то пытался убить тебя, после того как стал встречаться с Гермионой. – Ну, – произнес Гарри, пытаясь сложить вместе все кадры из прошлого, которые видел за все время. – Я помню, что кто-то, как я предполагаю, мой отец, говорит моей матери взять меня и бежать. Затем слышится смех; кто-то, как я полагаю, моя мать, умоляет Волдеморта сохранить мне жизнь, он говорит ей отойти и позволить убить меня, она отвечает «нет» и просит убить лучше ее, что он и делает, а потом много зеленого света, и мой лоб как будто горит, – рассказал Гарри. Теперь Рон выглядел шокированным. – Прости, друг, я не думал… – Все в порядке, – оборвал его Гарри. Ему действительно следовало бы подумать, но, опять же, ему было только одиннадцать, и, зная Молли Уизли, он жил в самой защищенной атмосфере, какую только можно представить. – А в твоей семье все волшебники? – спросил Гарри, быстро меняя тему. – Эм, да, думаю, да, – ответил Рон. – Кажется, у мамы есть троюродный брат-бухгалтер, но мы никогда не говорим о нем. Гарри замер. Он не мог поверить, что не задумался над этим в первый раз, но, справедливости ради, в то время он был всего лишь ребенком. – Почему нет? Рон казался озадаченным. – В смысле? – Твой родственник-бухгалтер – волшебник? – Нет, – ответил Рон, все еще не улавливая смысла. – Поэтому вы не говорите о нем? – спросил Гарри. – Эм… – очевидно, Рон никогда не думал о том, почему они притворялись, что у них нет родственника-сквиба. Прямо как Дурсли любили притворяться, что у них нет племянника-волшебника. Если даже подобные Уизли могли поддаваться таким чистокровным предрассудкам, неудивительно, что единственное настоящее сопротивление Волдеморту оказывали группы вершащих самосуд, которые в большей степени проповедовали культ личности Альбуса Дамблдора, пытающегося искупить свою вину за содействие Гриндевальду Бог весть сколько лет назад. Все же, тот факт, что Рон никогда не осознавал, что отсутствие магии было причиной, по которой они игнорировали своего родственника, говорило в его пользу, так что Гарри полагал, что не может явно выказывать своего разочарования печальным положением магического мира, где все были предубеждены против каждого, кто был вне него. Не говоря уже о том, что это полностью бы уничтожило все шансы на их дружбу. – Никто не видел жабу? Мальчик по имени Невилл потерял жабу, – произнесла Гермиона, входя в купе, Невилл следом за ней. – Нет, но ты всегда можешь призвать ее, – предложил Гарри. – Я не знаю подходящего заклинания, – призналась Гермиона, смущенная тем, что не знает заклинания, которому их не будут обучать еще несколько лет. – Ничего страшного, я сейчас сделаю, – вызвался Гарри и достал свою палочку. – Акцио жаба Невилла! С момент ничего не происходило, и Гермиона с сомнением посмотрела на него. – Ты уверен, что это правильное заклинание? Гарри кивнул. О да, он был уверен на все сто. – Ну, оно не очень хорошее… – начала она, но остановилась, как только Тревор влетел через дверь. – Ой! Рон внимательно и удивленно посмотрел на Гарри. – Если ты знал, как призвать эту жабу, почему ты не сделал этого, когда он был здесь первый раз? Потому что он хотел снова встретить Гермиону и надеялся произвести лучшее первое впечатление? – Полагаю, я не подумал об этом, – солгал Гарри. – Я тоже опробовала несколько простых заклинаний, просто для практики, и все получилось. В моей семье никогда не было волшебников, я была так ужасно удивлена – я имею в виду, приятно удивлена, конечно, ведь это лучшая школа волшебства в мире. – И разве это не удобно, что она ближе всего к месту, где мы живем? – пробормотал Гарри. Гермиона послала ему Взгляд. – Я выучила все наши учебники наизусть, естественно, я только надеюсь, что этого будет достаточно… Я Гермиона Грейнджер, кстати, а вас как зовут? – Я Рон Уизли, – наконец смог проговорить Рон, после того как тупо пялился на нее целых три минуты. – Гарри Поттер, – сообщил ей Гарри. – Что, правда? – с любопытством спросила Гермиона. – Что не так с людьми, которые не верят, что я знаю собственное имя? – спросил Гарри у Невилла, который просто пожал плечами. – И, Гермиона, я не знал, что волшебник, до тех пор пока не получил письмо, потому что мои родственники отказываются признать, что магия существует, и Рон сказал мне, что в Хогвартсе много магглорожденных, так что я уверен, что ты будешь в порядке. К тому же, я сомневаюсь, что кто-либо еще действительно потрудился над тем, чтобы выучить все учебники, так что я думаю, что этого будет не просто достаточно – ты обойдешь всех. – Правда? – оживилась Гермиона. – Правда, – подтвердил Гарри. – Хотя я и выучил учебник по Зельям, – признался он. Рон ужаснулся мысли, что его потенциальный лучший друг оказался книжным червем, и подвинулся ближе к Невиллу. – Но это просто потому, что я слышал, что наш учитель ненавидел моего отца, и я не хочу дать ему повод ненавидеть меня, – быстро добавил Гарри. Не то чтобы Снейпу нужен был повод, конечно, но, по крайней мере, сейчас он не поставит его в неудобное положение своими неожиданными вопросами в первый же день учебы. Гарри, возможно, мог бы просто найти ответы на эти специальные вопросы, но что если Снейп разозлится и спросит что-то еще? Не говоря уже о том, что со времен его первого занятия со Снейпом прошли годы и он честно не помнил, какие там были вопросы или сколько их было. – О, ну тогда ладно, – произнес Рон, расслабившись. – О тебе написано в «Современной истории магии» и «Расцвете и падении темных искусств», ты знаешь? – сказала ему Гермиона. – Ну, я не стал бы верить всему, что ты прочитала, – посоветовал ей Гарри, чувствуя себя немного неуютно. – Почему нет? – спросила Гермиона. – Потому что завтра к этому времени «Ежедневный пророк» и «Ведьминский еженедельник» будут, вероятно, строчить статьи о том, что Драко Малфой – внебрачный сын Нарциссы Малфой и Северуса Снейпа, – объяснил ей Гарри. – Боюсь, я не понимаю, – нахмурилась Гермиона. – Кто… – Не беспокойся об этом, – сказал Гарри. – Ты довольно скоро узнаешь. – Полагаю, мне уже пора, раз ты нашел Тревора, – произнесла Гермиона, поднимаясь, Невилл неохотно последовал ее примеру. Рон, будучи одиннадцатилетним, не заметил, что они явно хотели остаться, но заметил Гарри, и он испытал прилив симпатии к своим прошлым и будущим друзьям. – Эй, ребята, почему бы вам не посидеть еще немного? У нас тут чересчур много еды, и нам нужна помощь в том, чтобы все это съесть. Гермиона просияла и села обратно на свое место. – Спасибо, Гарри, – тихо сказал Невилл. Некоторое время спустя в купе зашел Драко Малфой. – Невилл Лонгботтом, – гордо провозгласил он. – Эм, да? – откликнулся удивленный Невилл. – Не ты, – ответил ему Драко. – Он, – объяснил Малфой, указывая на Гарри. – Извини, – сказал ему Гарри. – Но Невилл – это он. – Ой. Я был хотя бы близок? – спросил он с надеждой. – Как ты мог быть близок? Я либо Лонгботтом, либо нет. И я официально заявляю, что нет. – Ну, ты можешь быть его родственником, – уточнил Драко. Гарри фыркнул. – Возможно, так и есть благодаря всеобщему кровосмешению. Драко решил проигнорировать это частично потому, что хотел узнать, кто же Гарри на самом деле (так как он, наиболее вероятно, провел прошлый месяц, непрестанно думая об этом), и частично потому, что это была правда. – Тогда кто же ты? – Он Гарри Поттер, – услужливо подсказала Гермиона. Драко засмеялся. – Нет, правда, кто он? Гарри просто-напросто откинул свою челку. – Ого, ты Гарри Поттер, – произнес Драко слегка изумленным тоном. – Именно, – сказал Гарри, смутно припоминая что-то из их прошлой первой встречи. – Разве об этом не говорят в поезде? – Ну да, – признал Драко. – Но они также травят нелепейшую байку о том, что я незаконнорожденный сын профессора Снейпа. – Неужели? – простодушно спросил Гарри. – Боже мой, почти не сомневаюсь, что люди верят всему на свете. – Но Гарри, – Гермиона казалась озадаченной. – Разве ты раньше не… – Знал, что люди верят всему на свете? – неожиданно перебил ее Невилл, поняв, что это Гарри пустил слух. – Да, знал, но он был знаменитостью долгие годы, так что, полагаю, он должен был знать. – Значит, ты Драко Малфой? – хихикнул Рон, его одиннадцатилетний уровень зрелости нашел этот новый слух презабавным. К счастью, Драко неверно истолковал веселое настроение Рона. – Тебя имя рассмешило? – или, может быть, не к такому уж счастью. – Нет нужды спрашивать, кто ты. Отец говорил мне, что все Уизли рыжие, с веснушками и имеют больше детей, чем могут себе позволить. – Ну надо же, это странная характеристика, – заметил Гарри. – Я так понял, что ваши отцы знакомы? И, вероятно, не в лучших отношениях? Драко кивнул. – Ты прав, Поттер. Скоро ты поймешь, что некоторые семьи волшебников намного лучше других, и не захочешь завести себе неправильных друзей. Я могу помочь тебе в этом. Гарри внутренне застонал. Как будто Малфой пытается стать его врагом или вроде того. Не то чтобы Гарри мог рассматривать одиннадцатилетнего мальчишку как врага, конечно, но он знал, что его школьные годы пройдут гораздо спокойнее, если среди желающих убить его будет на одного человека меньше. Как лучше всего выкрутиться из этой ситуации? Он не мог пожать руку Малфою, конечно, но это дало бы тому неправильное понятие и отвращение ко всем остальным в этом купе. Но как он может не пожать ее и все же избежать бессмысленного семилетнего соперничества? В конце концов он сказал: – Уверен, что ты можешь, Драко, но дело в том, что я все еще новенький во всей этой “магия реальна” ситуации, и поэтому я не уверен, что могу сделать действительно осознанный выбор на данный момент. Ты же не захочешь, чтобы я выбрал Рона только потому, что мы вместе поели конфет, а ты думал, что я – Невилл, правда? Драко подумал. – Полагаю, нет. – И к тому же, я действительно, действительно хочу хотя бы добраться до школы, не нажив себе врагов, – дипломатично сказал Гарри. – Так что, может быть, в какой-то момент я пойму, что ты прав и Рон – корень всех бед, и приму твое предложение помощи. Может, нет. Но между тем я все же должен понять, кто из вас прав, – вздор, он прекрасно знал, кто прав и кого бы он в конечном итоге выбрал, если бы и Малфой, и Рон протянули ему руку. Но для человека, который едва знал их обоих, это был весьма разумный шаг. – Хорошо, – согласился Драко с неохотой. – Но скоро ты поймешь, что я прав, – и с этими словами он ушел, мосты не были сожжены.