Осколки

«И я хотела, чтобы наш танец увидели все. Чтобы узнали, как я люблю тебя. Прости меня, моя любовь, сегодня я не принесла тебе ромашек.» Мрачное небо и такое же утро. Мрачный город. Мрачный кабинет. Мрачный человек. Мрачная душа. — Все приглашения доставлены, господин. Мужчина в чёрном учтиво поклонился. — Что с моей другой просьбой? — Вторая тень сегодня выдвинулась к Винокурне «Рассвет». — Отлично. Можешь идти. — Варка махнул рукой и медленно вдохнул в себя убивающую легкие дрянь. — Кхм…господин, прошу простить мою грубость, но что делать с этой чёртовой монашкой. Думаю, она знает много информации непосредственно от Альбериха. Варка на секунду задумался. Действительно, эта девушка представляла угрозу. — Если вы прикажете, то мы немедленно разберёмся с этой проблемой. Мы сломаем её. Варка глупо хихикнул и покрутил в своей руке чёрную трубку, похожую на мундштук. Это был опиумный аппарат. Мужчина был зависим от дряни, что затуманивала ему разум. — Не стоит. Незачем тратить силы на давно сломанную игрушку. Так ли прочны его сети на самом деле? Вечер. На улице становилось прохладней. Она была лишь в легком платье. Холодные касания ветра заставляли её кожу покрываться мурашками. Она распустила свои волосы и сняла головной убор. Тучи закрыли Луну полностью, поэтому красивый лунный свет не освещал её лицо, а лишь ложился темными кругами под её глаза. Она не накрасила губы, лишь плохо стёртые остатки бордовой помады, рваными пятнышками лежали на них. По улочкам бегали дети, играя в салки и споря — кто же из них будет водить. Она села на край крыши и свесила босые ноги. Пальцы уже посинели, но ей не было холодно. Не так холодно, как раньше. Она прижала заледеневшие руки к своей груди и улыбнулась, смотря на приближающиеся более темные тучи. Скорее всего будет гроза. Ах, Кейа всегда боялся грозы, интересно как он там? Он счастлив? Скорее всего он действительно счастлив. Рядом с ним находится тот, кого он поистине желал видеть рядом с собой: друг, брат, соперник, любовник. Теперь всё в порядке. Ему больше не нужно притворяться. Ему не нужно больше делать вид, что она его устраивает. Ему не нужно пытаться убеждать себя, что она не является заменой. — Я рада, что хорошо отыграла свою роль. «Baby, though I've closed my eyes I know who you pretend I am I know who you pretend I am But do mi ti Why not me? Why?»* Она не плачет. Слёзы — непозволительная роскошь, как и привязанность. Она так устала позволять себе всё это. Ветер становится всё сильнее. Он будто зовёт её подальше от этого места, города, людей… И она идёт. Она слушает его и следует беспрекословно. Его мелодия, словно маленький ручеёк журчит на задворках её памяти, в её сердце. Она помнит эту давно забытую мелодию. — Прямо, как тогда.. «И я пыталась, Снова, Снова И снова.» Делает вдох. Дым обжигает глотку и легкие. Она не понимает, где она. Легкость — это всё, что она чувствует. Пальцы приятно покалывает. Значит, она всё ещё жива? Ещё один вдох. Она задерживает дым так долго, как может. Голова кружится и её пробирает на смех. Кажется, что она уже ничего не понимает. Ей нравится. Нравится не помнить. Последний вдох. Ноги не слушаются, обмякают. Она смеётся. — Как гадко! Трясущимися руками держит бутылку. Крышка не поддаётся, слишком крепко закрыта, а у неё все силы ушли просто на то, чтобы встать с пола. Немного повозившись, пробка поддалась. Жадными глотками она запивала и проглатывала подступающую к глотке тошноту. Её тошнило. Тошнило не только от наркотиков и алкоголя, но ещё и от этой святоши, что возомнила себя невесть кем. — Думаешь тебе всё можно? — Она шатается, ногой задевает разбросанные по полу бутылки, что со звоном ударяются о пол, причиняя своими громкими звуками ещё большую боль. — Черт…кем ты себя возомнила? Вещи со стола летят на пол. Она снова делает вдох. Дым уже не жжется, лишь горький привкус остаётся где-то на корне языка. Она ненавидела всё горькое, а ещё алкоголь. — Твою мать! Понимает она меня…ха! Хочет помочь…я, по её мнению, нуждаюсь в помощи? Да черта с два! Ноги уже не держат её обмякшее тело, а мозг ничего не соображает. Она ударяется обо что-то и снова падает на пол. Больно. Она ненавидит боль. Зима. Холодно. Огромные снежинки, почти размером с ладонь ложатся на её волосы, только это совсем не радует девочку. Сейчас она думает только об одном, где бы ей раздобыть еды. Бедному ребёнку некуда податься. Одетая в легкую кофточку и тонкие штаны, она шла по огромным сугробам совершенно босая. Маленькие пальчики покраснели, а кое-где стали покрывается болезненным фиолетовым оттенком. Впалые щеки шелушились, а огромные глаза были будто поблекший на солнце рисунок, что когда-то был разукрашен самыми яркими красками. Девочке не больно и уже давно не страшно, она продолжает идти вперёд. Она всё ещё надеется, что сможет увидеть свет. Хруст снега — убаюкивал. Она шла несколько дней без остановок и передышек. Девочка действительно устала. Глаза начали слипаться. — Нет-нет, если я закрою сейчас глаза, то замёрзну и умру. Девочка стиснула свои ручки в кулачки, нахмурила бровки и ещё более упорно продолжила шагать. Куда она шла? Она и сама не знала. Она знала только то, что ей нужно выжить. Любой ценой. Ребёнок, который просто шёл вперёд. Сил не было больше. Она еле переставляла свои ножки, которые уже почти полностью были темно-синего оттенка. Кое-где виднелись раны и кровоподтеки, которые не переставали давать о себе знать и кровоточили, оставляя на белом снегу алую дорожку. Словно она шла по усыпанной алыми розами тропе. Её разум мутнел, а глаза закрывались от переутомления и бессилия. Она умрет тут. Её ноги обморожены, еды нет, как и надежды. Девочка тяжело вздохнула. — Моё путешествие было не долгим. Спасибо. Мне не понравилось. — Улыбка. Детская и чистая, но такая измученная. Дети не должны так улыбаться. Она улыбнулась правым краешком губ, потому что левую часть своего лица уже не чувствовала. Веки становилось тяжелее. Она не смогла с ними бороться. Тихий скрип снега. Маленькое и обессиленное тельце упало на белоснежное покрывало, что окутывало безжизненную землю в это волшебное время года. Алые капельки крови, звёздами окружали её хрупкую и маленькую фигуру. Не волнуйся дитя. Этот холодный лес укутает тебя белым и бесконечно сияющим покрывалом. Никто не потревожит твой сон. Засыпай. Тепло. Она, наконец, чувствует тепло. Кто-то положил на её лоб что-то мокрое и держит за руку. Звуки чьего-то голоса разрезают, пробиваются сквозь её сон. Неужели она умерла и теперь попала в загробный мир? Быть может Боги сжалились над ней и не отправили гнить в Бездне за все её ужасные поступки при жизни? — Откуда ты её взял? — Грубый мужской голос. — Девчонка еле живая валялась в снегу неподалёку. — Такой же грубый голос дал ответ. — Ну и оставил бы её там. Нам и так еды на всех не хватает. — Заткнись. Кто это? Они говорят про неё? Значит, она всё же выжила? Девочка не знала, радоваться ей или нет. Однако, если Боги дали ей второй шанс, то она им воспользуется. Тело болело и будто бы горело изнутри. Температура всё никак не спадала, а ужасный тремор и судороги в мышцах изводили её и без того измождённое тельце. — Ну-ну, скоро всё пройдёт. Не дрыгайся ты так. — Мужчина положил свою тёплую и большую руку ей на лоб. Сон пришёл к ней незаметно. Впервые в жизни она уснула спокойно, без всяких кошмаров, мучивших её уже давно. Зимнее солнце просачивалось в комнату. Солнечные зайчики играли где-то на потолке, а за окном всё также лежал снег и переливался, отдавая золотом. Она открыла глаза. Маленькая комната, в которой находилась одна кровать, шкаф и пара стульев. Девочке такая обстановка показалась просто роскошной, ведь своего дома у неё уже давно не было. — Ты очнулась? Девочка перевела взгляд и увидела рядом с собой мужчину. Он был в самом расцвете сил, но его лицо уже немного осунулось. Наверное он много работал и немало всего повидал на своём веку. Кое-где проглядывали седые волоски, а медовые глаза красиво светились на солнце, отдавая каким-то странным, невиданным ей ранее теплом. Неужели это взрослый, которому можно доверять? — Ты долго спала. Я боялся, что уже не сможешь выкарабкаться. — Он потрепал её по голове. — Спасибо. — Как твоё имя? — Он улыбнулся. — Имя? Её уже давно никто не звал по имени. Можно сказать, его у неё никогда и не было. Девочка нахмурила брови и глубоко задумалась. — Как насчёт имени Розария? Мне кажется, тебе подходит. Это имя означает — «предрасположенный к жизни», учитывая твою ситуацию, тебе очень подходит. Розария удивлённо уставилась на этого улыбающегося мужчину, похожего на медведя и улыбнулась, впервые в своей жизни она искренне заулыбалась. — Спасибо, дяденька. — Зови меня Даррен. Оказалось её подобрала банда разбойников. Это были простые люди с непростой судьбой. Никто не пойдёт по кривой дорожке добровольно. Зима сменялась весной, а потом и летом. Розария жила вместе со всеми и обучалась там же. Она схватывала всё на лету и уже к следующей зиме научилась хорошо драться и обращаться с ножом. Даррен стал ей как отец и постоянно приглядывал. Он действительно полюбил эту маленькую девочку с большими глазами и неимоверной тоской в них, словно она прожила уже несколько жизней. Однако при виде Даррена её лицо всегда смягчалось и на губах играла улыбка. Единственный взрослый, которого она любила. Когда Розарии исполнилось четырнадцать, многое изменилось. Продовольствия не хватало, поэтому Даррен, как глава банды, должен был пойти на поиски пропитания. Так уж у них заведено. — Возьми меня с собой! — Розария влетела в комнату Даррена даже не постучавшись. Её глаза горели злобой и обидой. — Почему ты ничего мне не сказал? — Роз, — Даррен вымученно улыбнулся своей названной дочери. — тебе нельзя, ты ещё ребёнок. — Мне уже четырнадцать лет, я умею обращаться с ножом и быстро бегать. Я помогу вам! — Нет. — Резкий ответ. Мужчина устало сел на деревянный стул и посмотрел на девочку. — Не хочу, чтобы ты подвергалась опасности. — Я всю жизнь жила в опасности, Даррен! — Хватит, Роз! — Я постоянно пряталась по закоулкам, пила воду из канав и ела плесневый хлеб. Я выживала, как могла: дралась за еду с мальчишками, воровала, работала! А тут, простое поручение не смогу выполнить? — Её голос переходил на крик. — Я не пущу тебя одного! — Розария! Даррен резко встал со стула и подойдя к девочке крепко обнял её. Тёплые объятия, словно по волшебству избавили Розарию от гнева и обиды, наполнив её лишь чем-то тёплым и мягким. — Я не хочу, чтобы моей дочери угрожало что-либо. Он произнёс это тихо, но Розария услышала. Даррен ещё крепче сжал девочку в своих объятиях. Она опустила голову ему на плечо и крупные слезинки стали скатываться на его белую рубаху, оставляя на ней мокрые следы. Он назвал её дочерью. Всё это время Даррен присматривал за ней, заботился, оберегал. Он, действительно, стал ей самым близким человеком на свете. Ещё никто и никогда так о ней не заботился. Розария не знала родительской любви и ласки: её никто не гладил по голове и не читал сказки на ночь, укрывая тёплым пледом и целуя в лоб. Никто не дарил ей подарки на день рождения и другие праздники. У неё была лишь она сама и только с появлением Даррена, Розария почувствовала тепло родительской любви. Слёзы с ещё большей силой потекли по её щекам и разрывающий душу вопль вырвался из груди. Даррен гладил девочку по голове и сильнее прижимал к своей груди. Он также, впервые в своей жизни, заботился о ком-то, впервые в жизни взял ответственность за кого-то. Он впервые понял, какого это — любить кого-то так сильно, что готов положить жизнь на его защиту. — Прости меня, Даррен. — Она вытирала слёзы и сопли краями белой рубахи, такой же, как и у Даррена. — Потом сама стирать будешь! — Засмеялся мужчина, смахивая слезу. Розария недовольно закатила глаза и тоже засмеялась. — Когда ты уезжаешь? — Через неделю. Оставляю тебя за главную. Надеюсь, когда я вернусь, то не увижу горстку пепла на этом месте. — Да иди ты! — Розария стукнула его локтем в бок. — Ладно-ладно, за тобой присмотрит Тони. Он моя правая рука, так что, если что-то случится, то он поможет тебе. А так, он немного слабоват в физическом плане, может обучишь его чему. При упоминании этого парня лицо Розарии на секунду помрачнело, но Даррен не заметил этого. — Пф, да без проблем! — Девочка сунула руки в боки и надменно хмыкнула. — Мелкая дурёха, надеюсь, когда я вернусь, ты сможешь хотя бы раз победить меня в кулачном бою. — Да я тебя за три удара уделаю, спорим? — В её глазах засиял огонь. — Спорим, малявка! Она пожали друг другу руки и засмеялись. У них всегда так, любой серьезный разговор они превращали в шутку. За все четыре года у них не было ни единой ссоры. Все в банде говорили, что они действительно, как отец с дочерью. — Теперь иди, мне нужно подготовиться. Кстати, помоги на кухне. Месяц назад у нас было пополнение, ребята нашли девочку в завалах за городом, она младше тебя всего на год, но очень уж робкая. Помоги ей освоится, может и подружитесь заодно. — Пф, очередная неженка, мне с такими неинтересно. — Да брось. У неё судьба тоже не сахар. Розария задумалась и лишь кивнула. Ей нечего было возразить, она взаправду не знала, как жила эта девочка, поэтому не имела права судить её. На самом деле Розария уже месяц следила за ней. Это было не потому, что она была подозрительной или что-то ещё, нет. Эта девочка была очень милой и всегда всем помогала, брала на себя чужую работу на кухне и всегда всем улыбалась. Розария всегда кривила мину, когда эта девчушка беспрекословно верила этим парням-лентяем, что скидывали мытьё посуды или готовку на маленькую девочку. — Ладно, я согласна. — Я знал, что ты лучший ребёнок на свете. — Даррен засмеялся. — А я всегда знала, что ты лучший на свете отец. Розария улыбнулась и вприпрыжку выбежала из комнаты. Даррен удивлённо смотрел ей в след. Тепло наполнило его сердце и улыбка расползлась по лицу. Прямо сейчас он был счастлив, действительно, счастлив. Его малышка стала уже такой большой. Предательская слеза снова скатилась по его щеке. — Она назвала меня отцом… Он никогда не думал, что это случится. Она всегда вела себя, как загнанная в угол кошка: никому не давала трогать себя, никому не верила. Однако её сердце всё же не превратилось в камень окончательно после всех мучений, что ей довелось пережить. Она приняла его. Она считает его своей семьей. Они склеили сердца друг друга теплотой и заботой. Розария бежала по коридору и весело смеялась. Теперь они с Дарреном семья. Семья, которой у неё никогда не было. Теперь все взаправду. Но хорошему настроению не суждено было длиться долго, войдя в кухню, Розария наткнулась на Тони. — О, кого я вижу! Маленькую овечку, не иначе. Почему-то её колени задрожали, а лицо скривилось. Они ненавидели друг друга. А еще, Тони единственный человек, которого Розария по-настоящему опасалась. Он не внушал доверия. Хоть Даррен и доверял ему и не видел в нем опасности, Розария будто чувствовала, что за его постоянной улыбкой скрывалось что-то жуткое. — Снова ты мешаешься под ногами. — Розария нахмурила брови, однако, её ноги сами по себе сделали шаг назад. — Как дерзко, милая. Когда-нибудь настанет тот день и ты будешь умолять меня. — Умолять тебя? Ха, отец выкинет тебя отсюда раньше, чем ты думаешь. — О, я с радостью посмотрю на это. — Тони хмыкнул. — Я жду твоей победы с нетерпением. Тони развернулся на пятках и бодро зашагал к выходу. Её колени всё ещё дрожали. Она чувствовала, что что-то не так. Он говорил эти слова, будто уже уверен в своей победе. Отец не видит его гнилого нутра, но пока его не будет, Розария уничтожит эту крысу. Девочка прошла вглубь кухни. Ей ещё нужно было отыскать эту девчонку. Отец переживает за неё, значит нужно ей помочь. — Хей, малявка, что крутится здесь, ты где? — Громкий голос Розарии эхом пролетелся по всей кухне. Где-то в углу, в горе тряпок что-то зашевелилось. Розарию чуть не хватил удар, она попятилась назад и схватила со стола нож. — Только попробуй что-нибудь выкинуть. Отец учил меня куче приемов с ножом, я знаю сорок смертельных точек на человеческом теле. Ты не на того напал! Странное нечто задрожало и начало издавать какие-то звуки. Розария осторожно подошла к этой куче и скинула пару вещей. — Ты…! Из этой огромной кучи на неё смотрело два огромных зелёных глаза. В тот момент Розария подумала, что увидела там целый мир. Волосы этой девочки были пепельного цвета, что сильно выделялись на фоне её немного смуглой кожи. — Вылезай отсюда. Ты чего тут делаешь? Розария подала девочке руку, та в свою очередь немного помедлила прежде, чем ухватиться за неё. — Я-я тут сплю… — Чего? У тебя нет комнаты? — Ну, пока нет. Розария удивлённо захлопала глазами. — А язык тебе для чего, а? Ты могла бы попросить и мой отец дал бы тебе комнату. — Н-ну… — Меня раздражают мямли. Тебе что, так страшно? Я похожа на чудовище? — Н-нет? — Грр… перестань. Я пришла сюда, чтобы помочь тебе на кухне, но у меня уже пропало всякое желание. — Ох, прости…это я виновата. Прости, что испортила тебе настроение. — Девочка сжалась и опустила голову. Из её больших изумрудных глаз потекли слёзы и крупными каплями падали на деревянный пол и разбиваясь издавали тупой звук удара. Розария заскрипела зубами. Черт, отец же говорил… Видимо эту девчушку сильно обижали. — За что ты извиняешься! Перестань. — Я-я наверное как-то оскорбила тебя, прости. — Черт, да нет же. Все, подними голову и не плачь. Розария подняла её голову и стала вытирать капающие слёзы рукавом своей рубахи. Это лицо было ангельски красивым: пухлые губы, большие глаза, словно мерцающие изумруды, румяные щеки. Розария впервые видела такого красивого человека, поэтому её щеки заметно покраснели, а лицо приняло ну уж совсем глупое выражение. Увидев смущение Розарии, девочка засмеялась. — Меня зовут Лили, а ты Розария, верно? Розария ещё больше покраснела, а сердце забилось чаще. Лили улыбнулась своей самой лучезарной улыбкой и будто бы осветила это мрачное место. На секунду ей показалось, что это ангел предстал перед ней и дал ей узреть свою красоту. — Д-да. Лили засмеялась и взяла её за руку. — Ты пришла, чтобы помочь мне? Давай тогда приготовим ужин, м? — Х-хорошо, только я плоха в готовке. — Розария сжала её ручку в своей и немного засмущалась. — Ничего, я научу. Идём! После этого дня, Розария всё чаще приходила на кухню к Лили, чтобы помочь ей. Конечно, всё это было лишь предлогом, чтобы увидеться с ней, но Роз каждый раз убеждала себя, что она делает это только потому, что её попросил отец. Когда же у Розарии не выходило побыть с Лили из-за своих тренировок, то она частенько сбегала и залазив на дерево смотрела за ней в окно. Все движения этой девочки были невероятно нежными и изящным, а её руки были такими тоненькими и чистыми, что Розария невольно глянув на свои: все в мозолях, царапинах и синяках, — поморщилась от отвращения. Так прошла неделя. Настал день, когда Даррену и его свите нужно было уехать. Они собрали сумки, в которых лежало только всё самое необходимое для дороги и стали прощаться. — Я надеюсь, здесь в моё отсутствие ничего не случится? — Даррен строго посмотрел на Тони, а затем перевёл тёплый взгляд на Розарию и немного улыбнулся. — Все будет в порядке, не волнуйся! — Розария выкрикнула эту фразу и подбежала к Даррену, чтобы его обнять. — Возвращайся скорее. Мужчина погладил её по голове и поцеловал в лоб. — Не волнуйся. Мы вернёмся через пару месяцев. Все будет в порядке. Розария кивнула, но в её душе будто бы заскреблись кошки. Попрощавшись со всеми, Даррен и его свита ушли. Розария осталась одна: без поддержки и опоры. Теперь она должна показать, что является достойной преемницей. Следующие два месяца прошли словно во сне. Розария и Лили проводили вместе каждый день, казалось, их никто не мог разлучить. Холодная и грубая Роз, будто бы становилась совсем другим человеком. Рядом с нежной Лили, она словно бы сама расцветала. За это время, каждый уяснил, что не имеет права даже близко подходить к этой девочке. Гнев Розарии мог вылиться на каждого. — Кажется, ты хочешь, чтобы я отрубила тебе руку? — Розария ухмылялась, смотря прямо в глаза парнишке, что был одного с ней возраста. — П-прости, Розарияяя… — Он плакал, обливался горячими слезами. — Как мерзко. Сейчас ты плачешь, как девчонка передо мной, но у тебя хватило наглости замахнуться на Лили. Ублюдок! — Н-но она не член банды, по сути она — никто. Кажется, этот звонкий удар слышали все. Кровь стекала по лицу мальчишки, а его испуганные глаза закатились от ужаса. — Рози-и-и! Ты тут? — Голос Лили послышался за дверью. Розария в спешке стала стирать с себя следы крови тряпкой, мальчишка зашевелился и хотел закричать, но одним движением руки, Розария заткнула ему рот этой же самой тряпкой. — Да, Лили, ты чего-то хотела? Я немного занята. — Я хотела позвать тебя поиграть в снежки. — Девочка немного понизила голос. — Мы не гуляли уже несколько дней. — Ах, прости. Подожди меня на улице. — Хорошо! — Лили улыбнулась и вприпрыжку поскакала к выходу. Розария облегченно выдохнула и посмотрела на свою жертву. — Считай, что Боги дали тебе второй шанс на жизнь, придурок. Если я узнаю, что ты хоть пальцем её тронул — тебе конец. Мальчик быстро закивал головой и на трясущихся ногах побежал к двери. — И остальным передай! На улице сияло солнце, а сугробы, кажется, были им по колено, но их это не останавливало. Лили всю дорогу улыбалась и крепко сжимала руку Розарии. Она правда была счастлива. Её милые щечки раскраснелись на морозе и от этого она стала выглядеть ещё милее. Розария же смотрела на неё и никак не могла понять, как этот комочек неловкости может так сильно влиять на неё. Лили была для Розарии чем-то вроде персонального лучика света, который светил только ей одной. Каждый раз, когда девушка срывалась, Лили успокаивала её в своих объятиях. И каждый раз она находила нужные слова, чтобы поддержать её, прогнать внутреннюю темноту, вернуть её к свету. — Хей, я сейчас тебя в сугроб кину! — Лили надула щеки, от чего стала выглядеть ещё милее и Розария засмеялась. — Ты знала, что когда дуешься, похожа на маленького хомячка. — Девушка подошла ближе и чмокнула Лили в нос, та в свою очередь поморщилась и заулыбалась ещё шире. Они лежали на снегу. Почему-то сейчас он казался таким мягким и даже тёплым. Рядом с ней всегда всё казалось именно таким. Прямо сейчас, Розария поняла, что не представляет своей жизни без этого комочка счастья и неуклюжести. Без её милой Лили. Они лежали на снегу. Сцепив руки в замок они смотрели в чистое голубое небо и улыбались. Прямо сейчас они чувствовали, что счастливы. По-настоящему счастливы. Розария повернула голову и смотрела на этот бесконечно красивый профиль. Если бы она была скульптором, то немедленно высекла бы из камня её профиль и да простят её Архонты, но она была бы прекраснее их в тысячи раз. — Знаешь, Роз, я так рада, что встретила тебя. — Лили прикрыла глаза. На её лице читалось умиротворение. — Я тоже. — Нет, я и правда рада. Теперь я не могу представить, как жила без тебя. Знаешь, если я не вижу тебя хотя бы день, мне становится грустно и тоскливо, поэтому я частенько пробираюсь на твои тренировки и смотрю на тебя. Я каждый раз удивляюсь, что такой человек как ты, нашёл во мне. Ты сильная, умная, ты прирождённый лидер! Ну а я…я слабая, всего боюсь и вообще я ни на что не гожусь. Ты прошла через столько трудностей, но все равно остаёшься самым сильным человеком, которого я когда-либо знала. Не понимаю, зачем тебе я, вернее, зачем тебе тратить время на такую… Розария не выдержала и нависла прямо над лицом девочки. Она смотрела на неё глазами полными чистой, детской любви. Её щеки раскраснелись, то ли от мороза, то ли от смущения, а вот на глазах почему-то выступили слёзы. — Ты…что с тобой? — Лили потянулась к ней и дотронулась до лица. Розария закрыла глаза. — Не говори так. Когда ты появилась в моей жизни, то я будто обрела смысл. Ты стала моим самым дорогим человеком, я всегда буду рядом и буду защищать тебя. Ты — моя семья, как и Даррен. Вы для меня дороже, чем весь этот чёртов мир. Слёзы прокладывали дорожку на её щеках и будто бы превращались в льдинки. Лили мягко улыбнулась и провела ладонью по её щеке. — Ты тоже для меня дороже всех, Рози. Была глубокая ночь. Они сидели у камина и Розария крепко держала Лили за руки, она пыталась согреть её. — Если ты заболеешь, то я дам тебе подзатыльник, я серьезно. Розария выглядела обеспокоенно, пытаясь растереть замёрзшие руки и ноги, а Лили просто сидела и с улыбкой наблюдала, как девушка, которую многие уважали и даже боялись, заботливо надевала ей тёплые вязанные носки на ноги. — Ещё раз ты учудишь что-то подобное и просто так ты не отделаешься! Лили засмеялась и обняла Розарию. — Прости меня. Девочка обхватила её лицо руками и притянула к себе. Это был невинный детский поцелуй. Лёгкий, быстрый и невесомый, но такой тёплый и нежный. Розария удивлённо заморгала глазами, а затем чмокнула её в ответ. Девочки обнялись и укрывшись пледом легли прямо на полу рядом с камином. Это было так по-детски, но их сердца колотились так, словно вот-вот должны были выпрыгнуть. Розария уснула первой, а Лили лёжа в её объятиях все еще улыбалась и трогала свои губы. Она повернула голову и посмотрела на это безмятежно спящее лицо. Лицо человека, который стал её причиной жить дальше; то самое лицо, которое она так сильно хочет видеть каждый день и которое даёт ей надежду. — Я люблю тебя, моя милая Рози. «In the corner, taking up space But when she walks in, I am loved, I am loved So I bet all I have on that Furrowed brow And at least in this lifetime We're sticking together»* Прошёл ещё месяц. Розария была счастлива. Она любила и была любима. Каждое утро она просыпалась и видела рядом с собой лицо, которое обожала до бесконечности. Всё шло хорошо, однако, кое-что липкой грязью обволакивало её душу — её отец. Последнюю весточку он отправил около трёх недель назад. Конечно, он может быть занят, но неужели так трудно отправить хоть что-то, чтобы она не волновалась. Розария злилась. Через неделю Даррен должен вернуться и тогда она уж точно не пожалеет его. Отыграется на нем во время их поединка. От одной только мысли об этом на её лице появилась дьявольская улыбка, что напугала бы любого. Окончательно проснувшись, она тихо оделась и не став будить своего маленького ангела вышла из комнаты. Девушке нужно было многое проверить, все-таки она осталась за главную. — Доброе утро, мой свет! Тони выделил последнее слово особенно четко. — Что тебе нужно? Не задерживай меня. — Розария была раздражена. Этот урод испортил её настроение и пока она не увидит Лили оно не поднимется. — Ты так мило ведёшь себя рядом с этой девчонкой, а меня готова убить взглядом, я так огорчён, святые Архонты! — Ты…заканчивай спектакль сейчас же, либо просто свали с моего пути! Тони резко переменился в лице и схватив Розарию за плечо, прошептал на ухо: — Помнишь наше пари? Я жду, когда смогу увидеть твои заплаканные глаза, и знаешь что…— Он ядовито ухмыльнулся. — я знаю твою слабую сторону. Девушка оттолкнула его от себя и быстрым шагом пошла прочь. Она боялась его и ничего не могла с собой поделать. Нужно как-то обезопасить Лили от него. Прошла неделя. Затем ещё одна. Даррен так и не возвращался. — Рози, успокойся, все будет хорошо. Видимо, их кто-то задержал. — Лили осторожно расчёсывала её волосы. — Я надеюсь на это, Лили, очень… Лили не могла видеть Розарию такой подавленной. Её сердце сжималось каждый раз при виде этого изнеможённого выражения лица. На неё свалилось столько всего, но она до сих пор упорно показывает, что ей совсем не тяжело. — Рози, ты знаешь, что можешь рассказать мне всё. Розария с улыбкой посмотрела на свою драгоценность, а потом обняла и потащила на кровать. — Давай немного так полежим. Я правда устала. Лили улыбнулась и обняла Розарию настолько крепко, насколько могла. Она чувствовала, как тяжело ей приходится и всячески пыталась помочь. Лили знала, что Роз пытается скрыть её от Тони и всячески защищает. Лицо девушки помрачнело. — Я доставляю тебе столько хлопот… — Не смей так говорить. Ты единственное моё спасение. Лили засмеялась и поцеловала девушку в щеку. — Я люблю тебя. Розария улыбнулась и ещё крепче прижалась к своему лучику света. Почему она не ответила? Этот вечер выдался особенно холодным. Все собрались в холле и ждали только Розарию и Тони, как главных членов их банды. Сегодня должен придти человек, которого они отправили на разведку, чтобы узнать, где Даррен и его свита. Когда Розария и Тони спускались по лестнице, все замолчали. Никто не шевелился. Тони смотрел на всех высокомерным и холодным взглядом, Розария же была погружена в собственные мысли.Она молилась. Молилась, чтобы разведчик принёс хорошие вести. Спустя полчаса они услышали стук в дверь. Изнеможенный парень ввалился в комнату и упал на колени прямо перед Розарией. Его тело трясло, а слов было не разобрать. — Что случилось? — Розария выглядела очень раздражённой. — Для чего тебе язык? Говори нормально! — Успокойся, мой лучик. Видишь, как сильно он устал. — Тони улыбнулся и положил руку на плечо Розарии. — Я вырву её из твоих суставов. — Прошипела Роз, на что Тони лишь улыбнулся. Наконец парнишка откашлялся и всё же пришёл в себя. Он поднял голову и его опухшие и бегающие глаза говорили о многом. Большинство наёмников сразу всё поняли. — Не тяни! — Розария повысила голос. — Р-розария, Даррен…он…он, нет, все они…м-мертвы. — Ты шутить со мной удумал, ублюдок! — Розария ударила парнишку со всей силы. — Я в-видел их…видел их тела Мир Розарии рухнул. Она осела на пол и начала смеяться. — Да ты видимо решил умереть? Даррен не слабак и не умрет просто так. — М-мне сказали, что он пропал. Его никто не видел, а остальных жестоко убили. — Пропал? — Д-да… Тони ухмыльнулся. — То есть бросил своих товарищей насмерть и сбежал? Тони выкрикнул эту фразу на весь зал, где собрались все наёмники. По толпе прошёлся шёпот. Глаза Розарии расширились и она с ужасом посмотрела на человека, что был правой рукой её названного отца. — Что ты такое говоришь, мать твою?! Розария кинулась на Тони и хотела прикончить его на месте, но кто-то схватил её сзади и заломил руки за спину. — Что ты творишь, кусок дерьма! Даррен дал вам крышу над головой, еду, воду! Он дал вам всё! Нам нужно найти его. — Мы не прощаем предателей. Да и думаю, он уже умер где-нибудь от холода. Собаке — собачья смерть. Розария не плакала, нет. Ком застрял у неё в горле. Неужели все люди одинаковые. Неужели они все поголовно врут и предают. Даррен…нет, отец, бросил её? Он так решил избавиться от ноши вроде неё? Сначала помог, вселил надежду, а теперь сбросил с обрыва, смеясь ей в лицо. — Я убью тебя, Тони! Убью! Розария брыкалась, кусалась и пыталась вырваться из мёртвой хватки, но Тони со всей силы ударил ей по лицу. Лили, сидевшая в комнате услышала какой-то шум из холла и решила пойти проверить, что же там случилось. Девочка осторожно подошла к лестнице и спустившись на пару ступенек, увидела ужасающую картину: Розарию держали за руки, пока Тони давал ей пощёчины и всячески издевался. Все остальные просто стояли и смотрели на это. Лили сломя голову бросилась с лестницы и когда Тони в очередной раз заносил кулак над лицом Розарии, Лили проскользнула между ними и взяла весь удар на себя. Алая кровь хлынула из носа на её белое платье. Она запачкала его почти полностью, но Лили стояла не шелохнувшись и смотрела прямо на Тони. — Не смей трогать её! — Её губы дрожали, а кровь продолжала стекать по лицу попадая в рот и давая неприятный железный привкус её словам. — О, Рози-и, твой ангел вступился за тебя. Как думаешь, сможет ли она выдержать это вместо тебя? Измученная Розария задергалась и глазами показывала Лили бежать, но та будто специально не обращала на неё внимания. — Не выдержит. Как такой слабый и жалкий человек может выдержать что-то подобное? — Розария сплюнула кровь. — Зачем ты сюда пришла? Или у прислуги нет никаких дел? — Святые Архонты, Рози, как жестоко. Я думал, ты любишь эту девчушку…неужели это всё ложь? — То что я хорошо обращалась с этой оборванкой не значит, что я люблю её. Тони, ты и вправду идиот. Отпусти её уже, давай решим все здесь и сейчас. Внутри Лили будто всё оборвалось. Розария не любит её? А ведь, она и в правду никогда не говорила ей, что любит. Слёзы предательски закапали из чистых изумрудных глаз, но они были не из-за того, что её ударили, нет, её сердце очень сильно болело. Ведь та, кого она любила, не любила её в ответ. — Что-то мне не хочется её отпускать. — Тони зло улыбнулся. — Хей, Дрейк, веди этих двух в подвал. Предатели должны быть наказаны. Никто из толпы не возразил. Никто даже не попытался помочь двум маленьким девочкам, что столкнулись с несправедливостью этого мира. Все они лишь наблюдали. Даррен сделал для них столько всего и вот, чем они ему отплатили… Их, словно грязных преступников, бросили в тёмный подвал. Дверь закрылась и они остались одни в этой липкой темноте. — То, что ты сказала…— Лили запнулась. Её голос дрожал. — правда? Розарию передернуло. Только сейчас она поняла, что наговорила и что Лили слышала весь этот бред. — Нет, слышишь, нет. Всё, что я сказала…это было только для того, чтобы ты быстрее убежала. Черт, я не хотела, чтобы он тебя трогал. Прости меня, Лили, это всё моя вина. — Хватит… Трясущимися руками, Лили пыталась отыскать её в темноте. Когда тепло двух тел соединилось — они заплакали. Их поцелуй был самым горьким из всех предыдущих. Слёзы стекали по подбородку, а прерывистое дыхание обжигало кожу. Их сцепленные руки, наконец, разомкнулись, чтобы сжать друг друга в объятиях. Слишком тяжело. Розария устала, она ищет спасения в тепле своего лучика и объятия окутывающие её, наполняют сердце тёплом. Они всё преодолеют. Только они. Только вместе. Лили не представляет, как много силы идти вперёд она даёт Розарии, лишь одним своим присутствием. Они не знали, сколько прошло времени, но за дверью послышался грохот и чей-то смех. Девочки взялись за руки и прижались друг к другу. Розария старалась закрыть Лили собой. Она надеялась, что они не станут её трогать. Дверь открылась и алый огонь свечи резанул по глазам, уже привыкшим к темноте. — Ты так и не поняла, что пока ты шаталась с этой девкой, я переманил всех на свою сторону. Ты хороший лидер, однако, я лучше. Ничего личного. Он нагнулся к лицу Розарии и улыбнулся, однако, парень не ожидал, что эта девчонка плюнет ему в лицо. — Пхах, ты точная копия Даррена. Он тоже много выделывался и где он сейчас? За Тони стояло ещё двое парней, которые смотрели на них странным взглядом. — Думаю, твоя гордость пропадёт только тогда, когда ты будешь полностью растоптана и унижена. — Он обернулся. — Давайте. Она не видела их лиц. Она не видела почти ничего. Она только почувствовала, что их с Розарией руки расцепились, а затем послышался удар и крик. Оказалось, что это был её собственный. Её тоненький голосок хрипел, ей не хватало воздуха. Она задыхалась. Она не видела их лиц. Она только чувствовала их грязные руки на своём теле. Она не видела их лиц. Она только чувствовала их мерзкое дыхание на своей шее. Чувствовала, как тошнота подступает к горлу. Она не видела их лиц. Она чувствовала, как их руки забираются ей под платье, трогают её ноги, живот, бёдра. Она кричала. Кричала так сильно, что глотка болела от надрыва. Она кричала и плакала. Она произносила только её имя. Ей было больно, но они не останавливались. Они не останавливались. Они только смеялись. Хватит. Хватит смеяться. Прошу, хватит издавать эти звуки. Её слёзы обжигали лицо, а крики становились всё тише. Она звала её по имени. Она хотела, чтобы любовь всей её жизни пришла и спасла её. Она всего лишь хотела быть счастлива с ней. Она просто хотела и дальше расчёсывать её волосы и целовать эти тёплые губы, сидя у камина. Она просто хотела спать с ней в обнимку и учить её готовить. Она всего лишь хотела жить. Она думала, что имеет право на счастье. Она была лишь наивным ребёнком, хотевшим тепла. Они бросили её тело на полу, словно использованную вещь. Она лежала смотря в темноту и слёзы скатывались из её изумрудных глаз, в которых пропал весь блеск. Всё её тело болело. Она засмеялась. Её смех — мурашки по коже, кровь стынущая в жилах. Пожалуйста, не потеряй себя. Её рана на голове болела. Она потеряла много крови, но смогла встать. Солнечные лучи пробивались сквозь решётку в подвале. Розарию тошнило. — Лили! Лили! Розария увидела распластанную на полу девушку. Её сердце пропустило удар. На трясущихся ногах она подошла к ней и села рядом. Измученное и избитое тело было таким холодным. Руки Розарии задрожали, она прислушалась и услышала слабое дыхание. Она положила её голову на свои колени и стала стирать кровь с её тела. — П-почему крови так много? Лили, милая, почему здесь столько крови? Мелкая дрожь била её тело. Глаза расширились от увиденного и тошнота подступила к горлу. — К-как же так, Лили? — Она выдавливала каждое слово. Сквозь пелену из слез уже ничего не было видно. Розария на ощупь дотронулась до её руки. Лили тяжело задышала, а затем открыла глаза. Она потянулась своей маленькой ручкой к лицу Розарии и стёрла её капающие слёзы. Девочка улыбнулась. Она рядом. Она пришла, чтобы спасти её. Ради неё, она выдержит, что угодно. — Лили… — Я люблю тебя, Рози — Я… — Рози, если ты меня тоже любишь, давай сделаем это? — Что? Лили встала на четвереньки и подползла ближе к Розарии. Их лица были вплотную друг к другу. — Мы должны быть вместе. Ты понимаешь, что никто нас не разлучит? — Д-да… — Но здесь все нам мешают… — И что ты предлагаешь? — Давай умрем, Рози? Покончим с этим. Тут есть часовня, если мы поднимемся на самый верх и прыгнем… Лили увидела испуг на лице Розарии и улыбнулась. Она провела рукой по её щеке и поцеловала в лоб. — Мы прыгнем оттуда, держась за руки и будем свободны! Нас никто не разлучит и не сделает больно, Рози! Слышишь меня! Ты хочешь? Ты хочешь быть вместе со мной? Я готова! Я выдержала вчерашнее испытание, я выдержу все! Рози, я люблю тебя… Розария не могла и слова сказать. Они уничтожили её маленькую девочку. Они забрали её ангела. Даже сейчас, прижимая это всё ещё тёплое тело к себе, она не чувствовала в нем жизни, будто оно уже давно мёртво. — Лили, мы выберемся и будем счастливо жить подальше отсюда. Я убью всех этих ублюдков, что сделали с тобой такое, клянусь! — Нет-нет, Рози! Я простила их, мне всё равно на это. Мы должны умереть, ты и я, только так мы сможем быть рядом друг с другом. Я так завидовала тебе, хотела быть похожей на тебя. Я хотела быть такой же смелой, как ты; такой же сильной, как ты! Я хочу быть, как ты. Хочу то, что есть у тебя. Рози, я до сих пор чувствую их руки на своём теле. Я не хочу думать, что была рождена для этого, ведь это не так…Я была рождена, чтобы быть с тобой. Она говорила эти страшные вещи и плакала. Она потеряла смысл жить. Больше ничего не осталось. — Прости меня, Лили, я сделала с тобой кое что ужасное. — Я люблю тебя, моя милая Розария. «So please hurry leave me I can't breathe Please don't say you love me»* Она не спала всю ночь и смеялась. Живая оболочка — это всё, что от неё осталось. Розария плакала, умоляла, била кулаками о стену, но никто не слышал. Тони только смеялся над её беспомощностью. Он был рад, что растоптал эту «грязную девку». Почему-то утро выдалось особенно холодным. Лучи солнца, как и всегда проглядывали в подвал. Розария перевернулась на другой бок, чтобы поближе прижать к себе это маленькое, вечное дрожащее тельце, но никого рядом не оказалось. Девушка вскочила и оглядела помещение. Было пусто. Только решетка, что была на маленьком окне была снята и свет ещё больше проникал в этот сырой подвал. Розария затряслась и упала на колени. Сбежала. Она ушла от неё. Может быть её никогда и не было? Истошный крик. Ей больно. Горло обжигает. Она бьет кулаками о стену, разбивая их в мясо. Существовал ли её ангел на самом деле? — Вижу ты не в настроении? — Тони стоял в проходе, облокотившись на косяк. — Где она? — Безжизненный взгляд. — Она ушла туда, куда хотела пойти с тобой. Интересно, успеешь? Глаза Розарии расширились и осознание пришло мгновенно. — Ублюдок! Она толкнула Тони и выбежала из подвала, под его громкий и истеричный смех. Она бежала сдирая ноги в кровь. Только бы успеть. Часовня. Она уже здесь. Ещё немного и Розария спасёт свою любовь. Она поможет ей и они убегут отсюда. Начнут новую жизнь. Розария поднимается по винтовой лестнице на самый верх, но никого нет. Девушка подходит ближе и видит маленькие белые туфли, которые когда-то носил её ангел. — Почему? Эти туфли стояли на самом краю, а в них была вложена записка. Маленький клочок бумаги, где корявым почерком она писала слова любви. «Закат сегодня должен быть очень красивым. Я надеюсь, ты сможешь насладиться им, а я понаблюдаю за тобой и в который раз буду убеждена, что ты самый чудесный человек в моей жизни. Я всегда хотела тебе сказать, что если однажды меня не окажется рядом с тобой, знай: ты сильнее, чем кажешься и умнее, чем думаешь. Я всегда верила в тебя и не сомневалась ни на секунду. Моя милая Рози, я была так счастлива быть вместе с тобой, но теперь, я стала не достойна тебя. Я грязная. Я стала грязной и уже не могу обнимать тебя так, как раньше; не могу прикасаться к тебе. Всё это делает мне неимоверно больно, поэтому я не могу быть здесь. Пожалуйста, не плачь. Это только моя вина, Рози. А ещё, пожалуйста, не говори, что любишь меня.» Держа в руках этот клочок бумаги, она подошла к самому краю. Внизу у часовни было маленькое цветочное поле. В этот раз тут цвели только ромашки. Эти цветы были такими простыми, но эта простота притягивала. Смотря на эти белые, полные нежности цветы, можно было почувствовать удовлетворение, некую лёгкость, свободу. Её маленькое тельце лежало в окружении этих прекрасных цветов. Её пепельные волосы сверкали на солнце. Казалось, будто она спит. На её безмятежном лице играла легкая улыбка. Она, наконец, была свободна. Её ангелу оборвали крылья, но он всё равно пытался взлететь. И у него получилось. Она взлетела. Её душа унеслась далеко в самую высь. Теперь, этот маленький ангел наконец-то свободен от всей мирской суеты. Розария легла рядом с Лили и взяла её за руку. Ладони были ледяными, но это не пугало. Розария много раз согревала её руки и ноги, всё должно быть в порядке. — Сейчас будет тепло, Лили. Я не хочу, чтобы ты заболела. Ты же знаешь, потом у тебя текут сопли, хоть на кулак наматывай, хах. Мне тогда неудобно тебя целовать, помнишь. — Она тёрла её ладони своими трясущимися руками. Свежая кровь на костяшках рук, пачкала чистую кожу Лили. — Прости, Лили, грязная тут я. — Она мертва, Рози. Голос Тони заставил её содрогнуться. Она хотела убить его, разорвать на куски, уничтожить. — Ты…убил её. Тони присел на корточки и тихо прошептал ей на ухо: — Это ты убила её, Розария. Пожалуйста, не плачь. Пожалуйста, не говори, что любишь меня. Она снова вдыхала в себя этот дым. Один. Два. Три. — Почему? Почему ты не приходишь? Ты всегда приходила ко мне? Она снова наполняет свои легкие дымом и её голова кружится. — Где ты, ангелочек? Или тебе больше нравится хомячок? Прошу, покажись. Я жду тебя. Кровь идёт у неё из носа, капая на светлый пол. Руки трясутся, когда она снова подносит к губам эту трубку. Горлу больно. Кажется, она сейчас умрет. Она ничего не видит, не понимает, не чувствует. Когда в комнату кто-то вошёл, Розария тут же подняла голову и улыбнулась. — Милая, ты пришла! Я так ждала тебя! Её размазанная по щекам тушь, искусанные губы, кровавые следы. Розария выглядела пугающе. Но её улыбка сияла в этом полумраке. — Я отомстила им за тебя, поэтому, прошу, не покидай меня! Я убила Тони и тех ублюдков. Я разрезала их на части. Они так кричали и умоляли о пощаде, что я получила огромное удовольствие. — Розария схватила Лили за подбородок и притянула к себе. Жадный поцелуй. Её руки блуждали по телу Лили, окутывая его паутиной. Не давая дышать она целовала её, кусала, царапала. Лили лишь немного подрагивала и просила быть нежнее. — Ты знаешь, как я скучала. Ты заставила меня блуждать в темноте слишком долго! — Розария, остановись, прошу! — Замолчи! — Она толкнула её на кровать. — Ты бросила меня. Оставила одну! Как ты могла? Я ненавижу тебя и при этом каждый раз жду нашей встречи, почему ты приходишь только тогда, когда я вдыхаю эту мерзость? — Розария! Приди в себя! Жадные поцелуи, прикосновения. Она хотела, чтобы это маленькое тельце содрогалось в её руках. Хотела забрать её полностью. Поглотить. Отомстить ей за своё одиночество. За свою любовь. Каждое прикосновение вызывало эйфорию. Снова эта нужность, снова эти чувства. Её руки поглаживающие голову, её голос, её крики, стоны. Она каждый раз выгибалась и подрагивала в её руках, задыхаясь от каждого поцелуя и прикосновения. — Скажи, что любишь меня. — Я люблю тебя, Рози… Она держала её в своих руках до самого рассвета. Когда же Розария поняла, что Лили теперь полностью в её власти и больше никогда не уйдёт, — она уснула, крепко обвивая руками талию своей возлюбленной. Лили встала с кровати и хотела одеться, но Розария схватила её за руку. — Не уходи. Прошу. — Хорошо, я останусь с тобой. — Я люблю тебя, прости. — Я тоже, люблю тебя. — Лили, мой ангел… Розария провалилась в сон. Девушка вышла на балкон и восход показался ей сегодня особенно болезненным. Ветер перебирал её русые волосы, а голубые глаза смотрели в пустоту. Барбаре казалось, что она ещё спит, что она вот-вот проснётся и всё это тут же исчезнет. Рассвет в кроваво-красных тонах сегодня был особенно жутким для неё. Девушка грустно улыбнулась и покинула балкон. Одно сердце разбилось уже дважды.