Зови и улыбайся

Как же страшно просыпаться и вспоминать обо всём, что произошло за последние дни. Никакой радости. Хоть бы вообще не просыпаться. Мир вокруг Рэки рушится, теряет привычные очертания. Солнце светит тускло, бенто кажется безвкусным варевом, скейт — деревяшкой с колесиками, а сам он, сам он себе кажется полным ничтожеством. Законченным. Презренным. Никому не нужным. Звёзды не дружат с неудачниками, уж это он способен понять. Он так скучает по Ланге, до боли, до слёз. Всё отдал бы, чтобы вернуть те времена, когда они катались вместе. Внутренний голос говорит Рэки: «Значит, тебе нужен только такой друг, который никогда тебя не превзойдёт?» Да нет же! Это не так! Рэки яростно бьёт кулаком о косяк. Больно, но плевать. Он гордится успехами Ланги. Он счастлив за него! Пусть совершает свои чудеса на скейте, пусть хоть всех победит. Тогда что? Рэки не знает. Он выходит из дома, споткнувшись о доску. Оставайся дома, всё расстройство из-за тебя. Лучше бы вообще никогда не начинать кататься, чем так… Несколько шагов до калитки. Он представляет себе дорогу в школу — пешком, без скейта. Представляет себе дальнейшую жизнь — без скейта, без друзей. Без Ланги. Это уж слишком! Бросается обратно, хватает доску. Только в школу ехать всё равно нет сил. Не до школы. Ока удивлен его появлению. — Не в школе? Рэки мотает головой. Ока пару секунд смотрит на него. В его глазах что-то вроде сочувствия, и это одновременно и невыносимо, и чем-то утешает. — Я… — Рэки сбивается. — Мне… Ока ждёт, смотрит. Вредный Сукечи прыгает со стола на руки хозяину, и Ока поглаживает зверька. — Могу чем-то помочь тебе? — спокойно спрашивает Ока. — Никто не может мне помочь! — кричит Рэки. Он чувствует, что это так и есть. Никто не может ему помочь, и сам он ничего не может сделать. — Ты справишься, — серьёзно говорит Ока. — Береги себя, пожалуйста. Если нужно поговорить, я тут. — Спасибо, — Рэки стыдно за крик и за слёзы, предательски брызнувшие из глаз. — Извините. Я приду… завтра. Работать. Извините. Очень невежливо, не дожидаясь ответа, он бросается прочь из магазина. Он едет дорогами, которыми давно не ездил. Нет сил сейчас кататься там, где они были вместе с Лангой. Слишком больно вспоминать. Слишком больно осознавать задним числом, что вот тогда-то он был по-настоящему счастлив — но не заметил этого. Мелькают улицы, прохожие, машины сигналят, люди оборачиваются вслед парню, который мчится на скейте, и встречный ветер сдувает с лица редкие брызги слёз. Сделав большой круг по городу, он идёт пешком со скейтом, прижатым к груди. Может ли быть такое, что сегодня он катался последний раз? Может ли он бросить скейт? Зачем он взял доску, может, ему и правда пора расстаться с иллюзиями, ведь он никогда... Его окликают полузнакомые парни. Они, кажется, сказали что-то про его доску? Ну тогда получайте. Рэки хамит им, нарывается, как никогда не стал бы делать раньше. Его заталкивают в нишу и вчетвером лупят, беззлобно, но от души, типа в воспитательных целях. Эти придурки понятия не имеют о том, что такое любить скейт. Да они вообще любят что-нибудь? Или кого-нибудь? А Рэки любит? Да, Рэки точно это знает. Он любит родителей и сестер. Любит скейт и свой город. Любит трассу… во всяком случае, любил до недавнего времени. Пока Ланга не стал звездой скейтерской тусовки… Лангу… Он снова плачет, ненавидя себя за слабость. Душевная боль смешивается с болью от ударов. Вот и к лучшему, что его отлупили. Как будто часть этой боли перешла на синяки и ссадины, и стала более выносимой. Он умеет лечить синяки. Но вот что делать, когда разрывается сердце от любви? Над ним склоняется встревоженный Ока. Откуда он тут? Что он теперь думает про Рэки? Что Рэки слабак, а что тут думать. — Рэки, что случилось? На тебе живого места нет! — Ока… это странно… меня побили, а мне будто легче от этого. Он рассеянно слушает успокаивающий голос Оки. Но что-то в его словах вдруг цепляет, и Рэки не может согласиться, не может принять! — Они отличаются от нас с тобой: Ланга, Черри, Джо. Они другие. — Значит, мы хуже? — в Рэки снова вскипают боль и отчаяние. — Нет. Просто другие. И когда я понял это, мне стало легче. Нестерпимо. Значит, всё правильно. Значит, надо смириться с тем, что они с Лангой больше никогда… Как можно с этим смириться? Как? Рэки сбивчиво отвечает Оке, а тот продолжает говорить такие обидные и в то же время справедливые слова… а потом Рэки слышит, что Шэдоу в больнице. Больше Ока ничего не знает. Снова мелькают бордюры, светофоры, пешеходные переходы. Он лавирует среди прохожих, мам с колясками, курьеров на велосипедах. Больница. Холл. Регистратура: где парень по имени Хироми? Спасибо! Лифт. В раздвигающихся дверях на фоне большого окна он видит силуэт Ланги. Лихорадочно бьёт по кнопке первого этажа. Двери закрываются, не успев до конца открыться. Рэки сползает по стенке. — Сейчас я не хочу тебя видеть, — говорит он вслух. Хочет, на самом деле очень хочет. Схватить за руки, рассказать обо всём, что чувствует, обо всей боли… И если Ланга считает, что ему не нужен друг-неудачник, то пусть сам это скажет. Но не тут, не сейчас. Двери снова разъезжаются. Перед лифтом стоит Мия. Ещё один короткий разговор, во время которого Рэки начинает чувствовать себя ещё и предателем. Да, он обещал Мие, что никогда его не бросит. Но теперь-то какая разница? Зачем он Мие, пусть дружит с Лангой, Джо и Черри, они ему больше подходят… Оттолкнув Мию, он выбегает из больницы, так и не узнав, что с Шэдоу. Ничего, там Ланга и вроде бы ещё кто-то, без него справятся. Они вообще в принципе без него отлично справятся. В сумерках на него выскакивает из-за поворота машина. Он рефлекторно пытается вспрыгнуть на бампер, но его отбрасывает и он опрокидывается на асфальт. Только бы не сломать позвоночник, успевает подумать он и отключается от удара. Рэки приходит в себя в полумраке незнакомой комнаты. Приподняв гудящую голову, обнаруживает, что кровать, на которой он лежит, крутится на манер карусели. Моментально вспоминает машину и удар, с криком вскакивает... уф, всё нормально, руки-ноги слушаются его, хотя в теле и отзывается боль на любое движение. Появляется молодой мужчина, с помощью пульта останавливает вращение кровати, поясняет, что это отель для свиданий. Рэки хочет поскорее убраться из странного места, отмахивается от денег, предложенных незнакомцем. — Я — скейтер, парой синяков больше, парой синяков меньше… Судиться не буду. Услыхав, что перед ним скейтер, тихий человек с неожиданной горечью читает непрошеную лекцию о том, как тяжела участь скейтеров и как Рэки нужно поскорее бросать скейт, потому что пользы от этого увлечения никакой нет, вред один сплошной. Странное дело. Рэки согласен с каждым его словом. Всё, что может сказать ему этот невзрачный незнакомец, он и сам знает. Но именно сейчас он наконец понимает, что точно не бросит скейт. Весь этот нескончаемый тяжёлый день раздумий подошёл к концу. И сейчас Рэки знает одно. Он вытирает слёзы рукавом и смеётся. — Вот я дебил! Какая разница, есть ли у меня талант, если я счастлив, когда я на скейте? И только это имеет значение! Рэки с лёгким сердцем едет домой. Завтра утром он будет ждать Лангу у калитки, и они вместе поедут в школу. И обо всём поговорят. На пороге дома его окликает сестра. — Ланга приходил, ждал тебя. Ушёл недавно. Ланга! Его ещё можно догнать, так зачем ждать до завтра? Итак, план на остаток вечера: больше не попасть под машину (и в отель для свиданий!), не дать себя избить, найти Лангу и поговорить с ним! Всё тело ещё ноет, и в голове странное ощущение, но ехать по городу он может. Он гонит к рампе, где они с Лангой тренировались. Что он скажет? Объяснит, почему перестал кататься. И почему избегал Лангу последние дни… А почему? Он и сам до конца не понимает. Неважно, главное поскорее увидеть его. Знакомый силуэт взлетает над краем рампы, в свете фонаря вздымаются растрёпанные волосы. — Ланга-а-а-а! И вот. Ланга стоит перед ним. Почему так неловко? Что сказать? Ланга смотрит на него, как всегда. Внимательно. Приветливо. С ожиданием. Они одновременно начинают говорить и тут же замолкают. — Давай, — машет рукой Рэки. — Ты первый, — уступает Ланга. Да как так? Он несколько дней не переставая мысленно разговаривал с Лангой, он сейчас по дороге думал, о чем скажет, а теперь в голове звенящая пустота и уши горят! — Я столько всего хотел сказать, а теперь не могу придумать ни слова! В самый ответственный момент! — Рэки хватается за и без того гудящую голову и садится на корточки. — Покатаемся? — просто предлагает Ланга. — Вдвоём. Ланга оборачивается через плечо и едва заметно улыбается, ждёт его. Рэки готов следовать за ним куда угодно. Только зови меня, только улыбайся. Всё не важно. Будь на голову выше меня в скейте, нет, на десять голов. Побеждай. Становись чемпионом мира. Я никогда не достигну таких вершин, как ты, но важно не это. Пока ты зовёшь меня, пока ты ждёшь меня, пока улыбаешься мне — я счастлив кататься с тобой. И они катаются. На рампу — разворот в воздухе — краем глаза заметить Лангу, взлетевшего на другом конце рампы — с горки вниз и навстречу друг другу, и вверх по противоположной стороне, чтобы снова взлететь в развороте. Проезжая мимо, они вдруг не сговариваясь поднимают руку, чтобы хлопнуть по ладоням. Мир словно озаряется. Он вовсе не тусклый, он мерцает, переливается, звучит, пахнет, отдается вибрацией в усталых мышцах, ощущением гравитации в момент прыжка… Мир прекрасен, он живёт и дышит, и Рэки с Лангой живут и дышат вместе с ним. Рэки снова съезжает с рампы и слишком поздно замечает, что Ланга в задумчивости едет прямо на него. Рэки кричит, они сталкиваются и падают. Слишком много падений для одного дня! Он трёт ушибленные колени и удивлённо оборачивается, услышав счастливый смех Ланги. — Головой ударился? — Рэки, ты талантище! Ну вот не это он ожидал услышать. Он-то? — Я? — Ты всё знаешь о скейте. Ты сделал мне доску! А, и ты ведь прекрасный учитель! Это же ты меня научил делать олли! — Да ты просто способный… — что на Лангу нашло? В его глазах Рэки видит искреннюю благодарность, и ему становится очень тепло и ещё жутко стыдно за то, что он бегал от Ланги, будто тот в чём-то провинился… — Нет, это ты научил меня! И скейт я полюбил благодаря тебе. Никогда не устану восхищаться тобой! А поворотные колеса? И тогда, во время гонки с Адамом… — Погоди! Остановись, — Рэки выставляет перед собой руку, словно загораживаясь от потока чудесных слов. Ланга… восхищается им? Вот снова он ощущает невыносимые эмоции, ему невыносимо, душераздирающе хорошо, и сейчас он не понимает, как мог сомневаться. Как мог думать о том, чтобы бросить скейт… и Лангу… — Молчал-молчал, а теперь столько всего говоришь… — И ещё кое-что, если можно, — не останавливается Ланга. — В какой-то момент я перестал понимать, зачем катаюсь. Где бы и с кем я ни катался, я больше ничего не чувствовал. Но вот ты вернулся, и я катаюсь с тобой. И в этот момент я счастлив. — Да! Я думал о том же! — Рэки переполняет восторг. — Я хочу кататься с тобой чаще! Завтра, послезавтра! Всегда-всегда! — И я! — подхватывает Ланга. — Хочу кататься с тобой бесконечно! Это звучит слишком хорошо. Невероятно хорошо для того, чтобы быть правдой. К тому же… — Не бывает ничего бесконечного, — со вздохом говорит Рэки, усилием воли возвращая себя с небес на землю. — Сам же говорил: возможности скейта бесконечны, — с усмешкой напоминает Ланга. А ведь точно! Они исполняют своё фирменное приветствие: ладони, кулаки, и в конце добавляют третье движение, складывая пальцы в два круга — символ бесконечности. Больше нет сил кататься, и они идут в сторону своего квартала по тёмной аллее. У Рэки в голове чехарда мыслей: он не бросает скейт… Ланга хочет кататься с ним.. Не важны достижения и победы, важно то, что он чувствует… Накатывает приступ головокружения, он оступается и ойкает. Ланга тут же хватает его за локоть. — Это я тебе ещё не рассказал, как у меня день прошел. — Расскажешь? — Так, с чего бы начать… А! Утром встретил знакомых перцев на рынке. Они что-то сказали про мой скейт, я что-то сказал про них, слово за слово — и вот я уже валяюсь избитый на каком-то мусоре. Ланга ахает. — Спасибо, что доску не сломали… — продолжает Рэки. У него ощущение, что это было не сегодня утром, а дня три назад. — Стой! А как Шэдоу? — вдруг вспоминает он. — Сказали, что повезло. Крепкий череп, — вздыхает Ланга. — Рэки… так это ты был в лифте? — Ага, — Рэки опускает голову. Ланга молчит. В тёмной аллее шуршат листья. Рэки чувствует прикосновение к ладони. Ланга берет его за руку, и Рэки благодарно сжимает его руку в ответ. — Сходим к нему завтра? Вместе, — уточняет Ланга. — Конечно! — с облегчением подтверждает Рэки.