Август, 1998 Азкабан
Безликие, невыносимо-серые стены давили на него со всех трёх сторон. Но лишь поначалу. Потому что спустя месяц пребывания в камере Азкабана, эти бетонные стены стали для Драко единственной опорой, мнимым укрытием, в которое хотелось впиться глазами, чтобы не видеть открывающуюся взору ещё более серую, чем эти убогие стены, панораму. Азкабан — это каменный улей, крепость наоборот, фортификация, которая не имела внешних стен. Жертва оказывалась в ловушке собственного безумия, и ничто не отделяло её от ненасытных монстров, стерегущих эту самую жертву. Драко был совершенно уверен: не стой ограждающих чар на краю бездны, большинство заключённых давно свели бы счёты с невыносимой жизнью. Потому что жизнь в Азкабане была поистине невыносимой. Он, конечно, догадывался о кошмарных условиях содержания, но на деле даже близко не угадал с расчётами. И виной тому были не серые стены, не вечно пасмурное небо и даже не ужасающий вид дементоров — всё дело было в их ненасытном аппетите, который эти гниющие существа даже не пытались удержать. Как и всегда, Драко сидел на неудобной скрипучей кровати лицом к стене, поскольку за этот адский месяц он смог выявить одну важную закономерность: дементоры приходили лакомиться душой гораздо чаще, если он заглядывался на них через «панорамное окно». Потому Малфой изо всех сил пытался сделать себя незаметнее, подавить эмоции, что предательски вырывались наружу. Драко старался не испытывать ни гнева, ни злости, ни даже обиды; он закрывал сознание, в попытке не дать любому приятному воспоминанию просочиться в голову. Казалось бы, успех в окклюменции должен помочь в этом непростом деле, но здесь его навык взял отпуск. Иногда Драко хотелось окончательно расслабиться, лечь на холодный пол и ждать, когда дементор придёт к нему, чтобы высосать очередную порцию светлого разума, пустить всё на самотёк и ожидать скорейшей смерти от полного истощения. Вот так ощущалось безумие. Осознание постепенной потери рассудка било Драко по щекам и заставляло бороться. Эти твари приходили к нему каждый день. Каждый день они высасывали из его души последнюю каплю чего-то доброго, тёплого и светлого. И Мерлин свидетель, каждый раз Драко был уверен, что эта мизерная капля была последним запасом из его иссохшего источника счастья, и каждый чёртов раз, он ошибался. Каждый. Чёртов. Раз. Значит, внутри него ютилось больше света, чем он мог предполагать? Но кое-что пугало Малфоя даже больше собственного выживания. Его мать. Страшно вообразить, насколько плохо было ей, если даже он, искусный окклюмент, не выносил этих пыток. Сегодня он сможет узнать о её самочувствии лично. Когда раздался мерзкий скрип металлической ручки, парень сразу вскочил на ноги. Медленно, словно предупреждая об опасности, с не менее гадким скрипом отворялась толстая дверь камеры. Наконец, когда та полностью распахнулась, на пороге показался дементор. Драко сглотнул. Хоть он и знал, что эта тварь пришла сюда не для того, чтобы полакомиться его жизненными силами, потому что для этих целей дементоры залетали к нему прямо через отсутствующую наружную стену, но по спине всё равно прошёлся могильный холод. Кажется, он даже перестал дышать от напряжения. Но дементор, к его облегчению, отошёл от двери и своим убогим подобием руки указал к выходу. Когда Драко добрался до комнаты свиданий в сопровождении чёрной твари, он сразу увидел сидящую на скамье Нарциссу. Заметив сына, она машинально встала. Её непривычно безликий вид заставил глотку Драко сжаться: невзрачное, в серую полоску платье, он уверен, висело бы на матери словно половая тряпка, если бы Нарцисса не подвязала его на талии какой-то верёвкой; сальные волосы были собраны в пучок на затылке, лицо казалось хоть и бледным, но в целом выглядело сносно, в отличие от его собственного. Признаться, он ожидал худшего, учитывая условия содержания здесь. — Драко, — спустя секунду ступора мама бросилась на шею сыну. — Я так скучала, так беспокоилась, — её голос едва заметно дрожал. Через какое-то время она немного отстранилась и приложила ладони к его щекам. Драко заметил, что её глаза блестели, но Нарцисса, вероятно, не давала волю эмоциям, изо всех сил стараясь не заплакать. Ему лишь дважды в жизни приходилось видеть мать в таком состоянии: когда он принимал Чёрную метку, и после вынесения судом приговора. Ведь она — Нарцисса Малфой, урождённая Блэк. Сильная женщина. Она выдержит это. Драко был уверен. Почти уверен. — Почему ты так плохо выглядишь? — её голос стал тише, а блеск в глазах всё же обернулся тоненькой струйкой слёз. — Мерлин, ты так исхудал… И синяки под глазами… Драко… — Мама, со мной всё нормально, — он пытался говорить одновременно твёрдо, но вместе с тем успокаивающе. — Как часто они к тебе приходят? — утерев слезу тыльной стороной ладони и сделав шаг назад, серьёзным тоном спросила она. — А к тебе? — задал контрвопрос Драко, не желая расстраивать мать первой. Нарцисса посмотрела в сторону и вздохнула, скрестив руки на груди. — За этот месяц они были два раза, — безэмоционально произнесла она. Сначала Малфой даже немного расслабился, груз на его плечах стал значительно легче. Но это секундное удовлетворение сменилось неприятным кручением в желудке, вызванным резко возросшей тревожностью теперь уже за самого себя. Два раза за месяц. Это никак не вписывалось в график ежедневного посещения Малфоя-младшего. — Драко? — она вновь окликнула его. — Сколько? — её ладонь потянулась к его запястью, сомкнувшись вокруг. Он почувствовал теплоту руки матери, даже, скорее, жар. — У тебя что, понижена температура? — обеспокоилась она. — Три раза, — наконец ответил он. Тридцать три раза. Конечно, он соврал. Мама не вынесет правды, только сильнее расстроится. Она всё равно ничем не поможет ему. А может, Нарцисса тоже соврала, чтобы не расстраивать сына? Хотя её внешний вид говорил об обратном: она действительно выглядела… приемлемо, учитывая окружающую обстановку. — Всё в порядке, — Малфой отдёрнул руку. — Просто немного замёрз. — Ты говоришь правду? — Нарцисса с укором посмотрела ему в глаза, пытаясь разглядеть в них искренность. — Конечно, — вздохнул он и положил ладони ей на плечи. — Мама, как ты? Ты справляешься с этим? — Всё хорошо, я уверена, что выдержу, — её голос был достаточно твёрд, это заставило Драко почти поверить ей. — Это хорошо, — с облегчением сказал он. — Я очень беспокоился за тебя. — Не сильнее, чем я за тебя, — мать снова примкнула к сыну и заключила его в нежные объятия. — Ты не заслуживаешь этого, никак не заслуживаешь… — тихо заговорила она. — Азкабан ужасное место, — Нарцисса вновь отстранилась и пристально посмотрела ему в глаза. — Обещай, что будешь сильным. Обещай, что вынесешь это. Не сломаешься, — она будто читала мантру. — Ты сильный, слышишь? В тебе кровь Малфоев и Блэков. А это, — она очертила рукой полукруг, указывая на комнату, — всего лишь очередное препятствие. Впереди свет, впереди вся жизнь, Драко. Он машинально закивал головой, и было в этом жесте что-то нервозное. Слова матери должны были подействовать на него успокаивающе, придать уверенности и сил, но Драко хотелось упасть на колени и закричать. Вылить всю боль, рассказать, как на самом деле он слаб. Видимо, сила крови Малфоев и Блэков не передалась ему в должной мере. — Обещай мне, — требовательный тон. Будто ему до сих пор девять лет, и мама пытается заставить его пойти на занятие по игре на фортепиано, которое в столь юном возрасте было для него практически пыткой. Он предпочёл бы носиться во дворе Мэнора в компании Теодора Нотта или Брана Кирелла, летать на метле и делать первые попытки забросить квоффл в кольцо, или хотя бы прочесть парочку приключенческих историй в уютной библиотеке особняка, что угодно, только не выслушивать лекции профессора Дореми о том, как идеально взять ноты. Мерлин, сейчас ему казалось, что это не его воспоминания, а чьи-то чужие — счастливого человека, который имел такое чудесное детство. Драко чувствовал, как эти воспоминания постепенно стираются, перестают быть для него спасательным кругом, словно кто-то тупым ножом отпиливал кусочки от его души. Кровь не успевала сворачиваться, как этот кто-то вновь заносил нож над свежей раной и отрывал ещё один любимый эпизод. — Обещаю, мама, — он смотрел ей прямо в глаза, не моргая, только чтобы она не распознала лжи. — Ладно, — тихо, на выдохе, сказала Нарцисса. Всё, что сейчас Драко мог сделать, это временно успокоить мать. И всё, что сейчас могла сделать Нарцисса, — убедить себя, что сын сдержит обещание. Этого было, конечно, недостаточно, но требовать друг у друга большего они не могли. Драко услышал скрип за спиной и резко обернулся. В комнату зашёл отец. Полосатая кофта и штаны висели на его худом теле, длинные платиновые волосы были растрёпаны, а лицо покрывала небрежная щетина. Драко даже не думал об отце, не размышлял о встрече с ним, потому что ему было всё равно. Он не хотел видеть Люциуса, не хотел интересоваться его здоровьем, вообще ничем. Но Драко знал, что для мамы это было важно. — Люци, — сдавленным голосом произнесла женщина. Родители сделали несколько осторожных шагов в сторону друг друга и, мгновение помедлив, скрепили тела крепкими объятиями. Драко смотрел на это искажённое проявление любви, и ему хотелось исчезнуть. Когда они, наконец, прекратили, Люциус устремил холодный взгляд к сыну. Драко ответно посмотрел ему в глаза. — Что, даже не обнимешь отца? — фыркнул Малфой-старший. — Люциус, не разговаривай таким тоном с нашим сыном, — потребовала Нарцисса и дёрнула его за рукав. — Выглядишь паршиво, — не обращая внимания на действия жены, продолжил язвить он. — Как и ты, — холодно высказался Драко, но скулы его сжались. — У нас всего десять минут, не будем тратить их на скандал, — снова вступилась мать. — Лучше присядем, — она кивнула в сторону деревянной скамьи. Драко не стал спорить, у него не было сил противиться чему-то сейчас, потому он послушно сел и облокотился о шершавую стену. Нарцисса тут же присела рядом. Люциус сначала окинул ленивым взглядом тесное помещение, будто оценивая условия проживания в «отеле», а затем всё же устроился рядом с женой и тяжело вздохнул. — Успеешь насмотреться, у тебя впереди вся жизнь, — Драко не хотел снова выходить на конфликт, но язык сам вывернул эти слова. Мать сжала его запястье и с укором взглянула в глаза. — Посмотрим, выдержишь ли ты здесь хотя бы два года, — усмехнулся отец. — Если даже задания Тёмного Лорда ты выполнял с трясущимися руками. — Я ничего не хочу слышать о Волдеморте! — вскрикнула Нарцисса, и это было крайне непривычно для её сдержанных манер даже в кругу семьи. — Из-за него нам приходится терпеть эти мучения, — уже спокойнее добавила она. — Ну что ты, — с мнимой заботой произнёс Люциус, — если бы наш сын имел достаточное влияние в кругу своих сверстников, тогда бы вам двоим не пришлось коротать здесь годы. Задел. Драко резко встал и силой сжал руки в кулаки. После всего, что ему пришлось пережить за этот месяц, и вообще, за этот чёртов год, он рассчитывал, что слова отца станут для него пустым звуком. Ничем. Дерьмом, недостойным внимания. Но Драко ошибся. Люциус Малфой искусный садист, который умел бить точно, в самое слабое место. — Какая же ты мразь, — сквозь зубы процедил Малфой-младший, подойдя вплотную к отцу. — Драко… — хотела остановить его мать, но тот её оборвал: — Дай я скажу, мама, — он бросил на неё суровый взгляд. — Я не виноват в том, что они меня подставили! — это был крик. — И ты знаешь это, но всё равно доёбываешь меня! — Потому что я хочу, чтобы мой сын был сильным, — Люциус тоже встал. — Я воспитывал тебя целеустремлённым, всегда добивающимся своего, мужчиной! А не этой тряпкой, неспособной отстоять свои интересы, — он брезгливо ткнул его в плечо. — Грязнокровка всё сделала правильно. Мгновение, и рука Драко оказалась на горле отца, а его тело впечаталось в стену. Лицо Люциуса стремительно краснело, но кривая улыбка никак не сходила с лица. Нарцисса вовсю пыталась разнять двух самых близких ей людей, но Драко будто не замечал этого. Он смотрел лишь в серые глаза, так сильно походящие на его собственные. — Обещаю, я выживу здесь, чтобы потом прийти и убить тебя, — Драко прошипел эти слова. Он и сам понятия не имел, откуда в истощённом организме взялось столько силы, столько ярости. Малфой чувствовал тонкие жилы на шее отца, хрупкий кадык и пульсацию вен. Наверное, сожми он чуть сильнее, и Люциус откинется прямо здесь. Но тогда Драко пришлось бы коротать ещё парочку лишних лет в этой клетке. — Отпусти его! — взвыла Нарцисса и накинулась на руку сына. И Драко отпустил. Отец начал кашлять и хвататься за горло, а мать суетиться рядом. — Увидимся через месяц, — бросил Драко уже у самой двери. Терпеть общество отца он больше не мог, а с мамой они пообщались достаточно. — Теперь у тебя появилась цель, чтобы выжить, — прохрипел Люциус, и Драко заметил на его лице победную ухмылку.***
Гермиона и Нед ждали, когда Гарри вернётся с Малфоем, чтобы допросить его. Голова была тяжёлой, мысли поедали друг друга, не оставляя ни секунды на передышку. Так странно было вспоминать тот роковой вечер в библиотеке, когда ей показалось, будто Драко и правда желал помочь ей. Но, к сожалению, его жёсткая «шутка» про её отношения с Роном дали ей понять, что Малфой лишь играл с её разумом, прощупывал грани. А она, как наивная девочка, рассказала ему правду о родителях, разделила с ним свою боль. И всё же, кем бы он ни был, явных доказательств его причастности к исчезновению Рона не было. И Гермиона не имела права вот так бездумно обвинять Малфоя в преступлении, которого пока что даже не существовало, ведь никто не знал, что произошло с Рональдом на самом деле. Это было слишком не по-аврорски. Наконец, в кабинет вошёл Гарри с подозреваемым. Малфой выглядел чересчур презентабельно и собрано, он даже не казался раздражённым, выражение его лица было вполне спокойным. — Привет, Грейнджер, — он бросил на неё быстрый взгляд. — Привет, — сухо отозвалась она. — Что ж, ты хочешь дождаться адвоката? — спросил Гарри. — Или сразу подпишешь согласие на допрос с Сывороткой правды? Малфой хмыкнул и уселся в кресло возле стола Неда. — Можно подумать, с ним вы не заставите меня выжрать эту дрянь, — он снова посмотрел на Гермиону с таким выражением, будто уж она точно знала, что он имел в виду. — Там пара вопросов, — отмахнулся Поттер. — Если ты и правда не причастен, то тебе и нечего скрывать. Драко резко повернулся к Неду. — Грэпплер, а ты что думаешь, стоит ли мне добровольно подписывать соглашение? — с какой-то издёвкой спросил он. — Слушай, не стоит так беспокоиться, это правда всего пара вопросов, — словно умасливая Малфоя, говорил Нед. — А по мне видно, что я беспокоюсь? — наигранно удивился Драко. — По-моему, я вполне спокоен, — он пожал плечами и закинул ногу на ногу. Гермионе было неуютно от вида Малфоя и от того, как он себя вёл на их территории. И это вызывало… раздражение. Она не собиралась говорить ничего лишнего сегодня, чтобы ненароком не спровоцировать конфликт, повлёкший бы за собой отстранение от дела. Но выносить поведение Малфоя, который демонстративно ставил себя выше всех в этом кабинете, она просто не могла. Или не хотела. — А ты бы побеспокоился, Малфой, — глумливо высказалась она. — Не думай, что кто-то побежит спасать твою задницу, если ты добровольно не станешь сотрудничать с Авроратом. Драко даже не посмотрел в её сторону и сразу обратился к Грэпплеру: — Нед, а ты что думаешь на этот счёт? Парень бросил тяжёлый взгляд на Малфоя и вздохнул, а после посмотрел на Грейнджер. — Гермиона, не хами свидетелю, — с какой-то усталостью в голосе промолвил он. — Что? — возмутилась Грейнджер. — Свидетелю? Малфой подозреваемый! И у нас есть основания так полагать. — Заткнитесь все! — рявкнул Поттер. — Джон поручил это задание мне, и теперь я понимаю почему, — уже спокойнее добавил он. — Я знал, что ты меня всегда поддержишь, — удовлетворённо произнёс Драко. — Малфой, не тяни резину и подпиши соглашение, — с раздражением сказал Гарри, хмуро взглянув на него. — Дай почитать, для начала. Гарри протянул ему несколько листков с мелким текстом. Взяв их, Драко начал бегать глазами по строчкам. — Сколько воды, — фыркнул он и бросил на стол одну из бумаг. Только спустя минуту Малфой задержал взгляд на каком-то интересном абзаце. — Вопрос второй: Причастны ли вы, Драко Малфой, к побегу вашего отца, Люциуса Малфоя, из Азкабана? — он поднял взгляд на Поттера. — Каким образом это связано с Уизли? — и недовольно стукнул ладонью по бумагам. — Я ждал этого вопроса, — спокойно ответил Гарри. — У нас есть подозрение, что побег Люциуса каким-то образом связан с исчезновением Рона. Эти два события могут быть делом рук последователей Волдеморта. — Тогда нахер им ваш Уизли? — усмехнулся Малфой. — Наше трио — как символ победы. Возможно, они считают, что если уничтожат символ, то посеют сомнение о защищённости в глазах волшебников, — Гарри говорил спокойно, чётко высказывая то, что подозреваемый и должен был услышать. Гермионе следовало бы порадоваться профессионализму друга, но вместо этого её сердце забилось быстрее, стремительно доставляя в каждую клеточку тела новую порцию беспокойства. Будто слова Гарри предназначались не Малфою, а самой Гермионе. — И это реальный мотив, Драко, чтобы допросить тебя под Сывороткой правды, — Поттер сочувственно пожал плечами. — Никто не хочет возвращения Пожирателей. И если есть хоть малейший шанс, что ты можешь быть как-то связан с этим, то мы допросим тебя, чего бы нам это ни стоило. — Да, Гарри прав, — высказался Нед. — Если Джон Долиш так решил, значит, так оно и будет. — В твоих интересах не вызывать подозрений и спокойно подписать соглашение, — добавил Поттер. — Я вам верю, — безэмоционально сказал Драко. — И я согласен подписать, мне не нужны проблемы. И всё же, ради своей безопасности, сначала я обговорю это с адвокатом. — Твоя правда, — произнёс Гарри. К счастью, долго ждать не пришлось, и через несколько минут в кабинет зашёл Билл Фабер — высокий мужчина в идеально выглаженной мантии чёрного цвета, из-под которой виднелась белая рубашка с пиджаком, чёрные волосы были ровно уложены, а подбородок гладко выбрит. На вид ему было лет сорок, хотя Гермиона точно знала, что в этом году Биллу исполнилось сорок девять. — Добрый день, коллеги, — его тембр был идеально ровным, но с добавленной каплей артистизма и дружелюбия. — Мистер Малфой, здравствуйте, — с ещё большим дружелюбием произнёс Билл, но всё с той же безупречной интонацией. — Я адвокат — Билл Фабер, к вашим услугам. — Рад знакомству, мистер Фабер, — елейно промолвил Драко. — Я предлагаю вам пойти со мной, чтобы изучить соглашение и переговорить с глазу на глаз. — Конечно, — согласился Малфой и направился за адвокатом. Когда в кабинете остались только авроры, Гермиона нервно вскочила со стула и подошла к окну, уставившись в пустоту. — Почему это всё происходит? — заныла Грейнджер, давая волю эмоциям. — Малфой раздражает меня, — грубее добавила она. — Чем он вам не угодил? — воскликнул Нед. — Ты не учился с ним в школе, — фыркнул Гарри. — И он бывший Пожиратель, на секундочку, — отметила Гермиона, повернувшись к Неду и недоуменно уставившись на него. — Мне вот что интересно: почему ты будто пытаешься выслужиться перед ним? — Потому что я пытаюсь хоть как-то сгладить углы, Гермиона, которые ты так усердно заостряешь, — членораздельно проговорил Нед. — Будь твоя воля, ты бы отправила несчастного в Азкабан по второму кругу. Без суда и следствия. — Это неправда, — тихо возмутилась она. — Я желаю ему… счастья. Просто он вечно оказывается в центре событий. А это, согласись, подозрительно. — То, что сбежал его отец, никак не доказывает его причастность. А случай с Роном и вовсе, я уверен, не более, чем совпадение. — Хватит спорить, — устало буркнул Гарри. — Скоро мы узнаем, правда это или нет. — Я не верю, что если он причастен, то так просто выдаст себя, выпив Сыворотку. — Если он так просто выпьет Сыворотку, значит ему нечего скрывать, Гермиона. Грейнджер лишь тяжело вздохнула и отвернулась обратно к окну. Конечно, Гарри был прав. Но неприятное чувство, образовавшееся в животе и поднявшееся к рёбрам, вынуждало не доверять Малфою, его словам, даже если они будут произнесены под действием Сыворотки правды.***
Прошедшая ночь, как и предыдущая, была ужасно беспокойной. Гермиона не переставала ждать Рона, надеясь, что он вот так просто зайдёт в дом как ни в чём не бывало. Но чуда, разумеется, не произошло, и единственным успокоением этой холодной ночи был Живоглот, который словно понимал печаль хозяйки, потому пытался успокоить её с помощью мурлыканья и просто своего присутствия. Сегодня, как и вчера, у Гермионы должен был быть выходной. Но такую роскошь она не могла себе позволить, да и не хотела. Останься она одна дома, то совершенно точно обезумела бы от неведения и невозможности повлиять на ход расследования. Допрос Малфоя был назначен только на десять утра, но Грейнджер не могла спокойно сидеть дома, потому отправилась на работу даже раньше обычного. Поднявшись на второй уровень Министерства и свернув в офис Аврората, Гермиона услышала знакомый истеричный голос. — Я подам на вас в суд! Вы называете моих родителей преступниками?! А сами вы изверг! — кричала Пэнси Паркинсон на Джона Долиша прямо в холле Аврората. Гермиона машинально замедлила шаг. — Мисс Паркинсон, мы обязательно разберёмся, как такое могло произойти. Я уверен, этому найдётся объяснение. — Так может вы ещё и вернёте жизнь моей матери?! — голос Паркинсон сорвался, она приложила ладонь к губам, резко и часто задышав. Гермиона вздрогнула. Мать Пэнси находилась сейчас в Азкабане, и, если Грейнджер не изменяла память, женщине оставалось пробыть в заключении меньше года. Но теперь, видимо, это было уже неважно. — Примите мои глубочайшие соболезнования, — отстранённо произнёс Джон. — Сейчас я вам ничем не помогу, отправляйтесь домой. — Чем ваш чёртов режим отличается от режима Тёмного Лорда, а? — Паркинсон пыталась говорить твёрдо, но её речь срывалась на всхлипы. — Если вы ещё раз упомяните Волдеморта и его режим, отправитесь к своему отцу, — тихо произнёс Долиш, и Гермиона, уже почти подошедшая к ним, смогла едва различить слова. Тут Пэнси заметила её и устремила к ней взгляд опухших от слёз глаз. — Ненавижу вас, — процедила Паркинсон и быстрым шагом пошла прочь, обдав Гермиону плотным порывом наполненного злостью и обидой воздуха. Джон, стоявший к Гермионе спиной, повернулся и удивлённо поднял брови. — Мисс Грейнджер, у вас же сегодня выходной, — недоуменно проговорил он, будто не зная причины, по которой сотрудница явилась на работу. — К тому же только без двадцати восемь, — он взглянул на наручные часы. — Доброе утро, мистер Долиш, — игнорируя его удивление, поздоровалась Гермиона. — Что стряслось с Пэнси Паркинсон? — сразу спросила она. — Она опечалена смертью матери, — он отвёл хмурый взгляд, тонко демонстрируя недовольство вопросом. — Она ведь в Азкабане, вместе с мужем, — будто напомнила очевидный факт Гермиона. — И тем не менее, она мертва, мисс Грейнджер, — он добавил голосу нотку раздражения. — Что ж, идите работать, раз пришли. — Но как? — снова игнорируя начальника, спросила она. — Не знаю, — он пожал плечами. — Я был там вчера, ничего примечательного. — Разве колдомедики не установили причину смерти? — Нет, — отрезал Джон. — У меня много работы, — и сразу направился дальше по коридору, оставив Гермиону в смятении. Конечно, Джон всегда был скрытным человеком, говорил только по делу, но это было вполне логично, учитывая его должность. И всё же ей казалось, что сейчас в его поведении было замешано что-то ещё, какой-то важный фактор, заставивший Долиша держать в тайне причину смерти миссис Паркинсон. Дождавшись Гарри, Грейнджер сразу подняла тему, желая обсудить подробности. — Ого, — удивился он. — Я не знал об этом. А когда она скончалась? — Насколько я смогла понять, Джон ездил в Азкабан вчера. — Наверное, как раз после Омута памяти, — допустил Гарри. — Значит, она умерла приблизительно вчера утром, или же ночью, — сделала вывод Гермиона. — Может, покончила с собой? — осторожно предположил Поттер. — Это было бы странно, ведь ей оставалось сидеть меньше года. — Разве что сошла с ума, — пожал он плечами. — Тогда зачем Джону это скрывать? — задала она вопрос скорее для себя. — Может, это связано с дементорами? — Как же? — Не знаю… Они странные и непредсказуемые существа, тебе ли не знать, как их присутствие влияет на людей. От них давно пора избавиться. — Надо, — усмехнулся Гарри. — Но где ты найдёшь ресурсы для содержания преступников? Сама знаешь, после войны их немереное количество. — Ты говоришь, как типичный представитель Министерства, — скривилась Грейнджер. — Просто я смотрю правде в глаза, — с ноткой обиды проговорил он. — Нужно обсудить это с Кингсли напрямую. Выудить у него пару свободных минут. — Думаю, он не откажется уделить время героям Магической Великобритании.***
Просторное помещение с нейтральными белыми стенами было поделено на две части с помощью магического барьера. Это было что-то вроде аналога магловской комнаты для допросов с зеркалом Гезелла, которую Гермиона видела лишь в детективных фильмах. Только здесь, вместо зеркала, на всю высоту и ширину помещения был выставлен невидимый магический барьер. Со стороны, где находилась она, барьер был прозрачным, а для людей, находящихся по ту сторону, он выглядел как обыкновенная стена. В демонстрационной части помещения стоял стол, за которым друг напротив друга сидели Малфой с адвокатом Биллом Фабером и Гарри с Долишем. Гермиона приготовилась внимательно следить за ходом допроса, но её нога то и дело нервно дёргалась, а пальцы рук судорожно потирали друг друга. Хоть и вероятность того, что Драко сознается в чём-либо под действием Сыворотки была крайне мала, это зрелище всё равно было волнительным процессом. — Мы с моим клиентом готовы подписать данное соглашение лишь при одной незначительной корректировке вот в этой формулировке, — убедительно вещал Фабер. — Поясните, — потребовал Джон. — Здесь написано: в случае, если ответ на какой-то из вышеуказанных вопросов окажется положительным, то дознаватель имеет полное право задать уточняющие вопросы, относящиеся к делу, — он лукаво посмотрел на Долиша. — Вы хотите сбить моего клиента с толку. Загнать его в угол, не дав времени, чтобы проанализировать ситуацию. — Но ведь если он невиновен, то эта формулировка соглашения не несёт никакого смысла. Гермиона про себя подумала, что это было действительно странным требованием. Предвещал ли данный нюанс о возможном провале Малфоя? Девушка заёрзала на стуле и сильнее сжала пальцы. — Верно, — кивнул адвокат. — И всё же мой клиент имеет право согласовать те вопросы, которые действительно имеют отношение к делу. А их всего два. И уж поверьте, я бы с удовольствием оспорил необходимость этой процедуры, но ни мне, ни мистеру Малфою не хочется тратить на это время, — Билл говорил чётко и смотрел Джону прямо в глаза. — Поэтому мой клиент пошёл навстречу Аврорату и согласовал эти два вопроса. И только их. На этом точка. — Ваше право, — вздохнул Долиш и пожал плечами. — Я позволил внести корректировки в соглашение заранее, так что, мистер Малфой, можете смело подписывать. — Мистер Фабер, попридержите свою решительность, — проницательно высказался Джон. — Будьте уверены, если мне что-то понадобится, вы будете лишь лёгким препятствием на моём пути. — Мистер Долиш, я всего лишь представляю интересы своего клиента, — невинно, с ноткой язвительности парировал Билл. — Что ж, начнём, — проигнорировав последнее высказывание оппонента, сказал главный аврор. — Мистер Поттер, включайте запись. Гарри направил палочку на устройство для записи звука и, включив то, произнёс стандартную речь перед допросом. Джон в это время протянул флакончик с прозрачной жидкостью Малфою. Гермиона, кажется, перестала дышать, когда он снял крышку и поднёс зелье к губам. Она с такой силой сжала кожу на большом пальце, что даже дёрнулась от неожиданной боли. Нужно было успокоиться. — Мой клиент принял Сыворотку правды, можете задавать вопросы. — Вопрос первый, — медленно, удерживая напряжённую паузу, протянул Долиш. — Мистер Малфой, имеете ли вы какое-либо отношение к исчезновению Рональда Уизли? Драко смотрел на Джона, а Джон на Драко. Это было похоже на игру в гляделки, будто исход процедуры зависел от того, кто первый сдастся и отведёт взгляд. Гермиона словно в замедленной съёмке наблюдала, как рот Малфоя начал открываться… Но вместо ответа он снова сомкнул губы, и на его лице образовалась едва заметная ухмылка, а глаза ехидно сощурились. И тут произошло то, чего она никак не ожидала увидеть. Драко, Мерлин свидетель, повернул голову и посмотрел прямо на неё, будто точно знал, где именно она сидела. По её позвоночнику прошёлся холод, а мышцы, которые и так были напряжены, превратили тело в недвижное каменное изваяние. Она намертво застыла, глядя на отвратительно-наглое лицо Малфоя. — Нет. Нет. Это прозвучало слишком легко. Короткое и простое слово выскочило изо рта Малфоя так неожиданно, после подозрительно длительной паузы. Может, эта пауза показалось настолько длинной только ей? На мгновение Гермиона уже поверила, что он либо не сможет ответить на вопрос, либо признается в преступлении. Но, конечно же, Драко всё сделал по сценарию. Гермиона очнулась от шока, только когда вновь услышала голос Джона. — Мистер Малфой, имеете ли вы какое-либо отношение к побегу Люциуса Малфоя из Азкабана? — Нет, — на этот раз ответ последовал сразу. Но Гермиону всё ещё пробирала дрожь. Она ощутила липкий пот в подмышках. Мерлин, это невыносимо. Грейнджер спрятала лицо в ладонях и выдохнула. — Примите антидот, — будто из тоннеля прозвучал голос Джона. Неужели это было всё? Гермиона вдруг нервно засмеялась, осознавая, что Драко был для неё всего лишь грёбаной «единственной зацепкой». Она действительно зацепилась за него, словно Малфой представлялся последней мразью Магической Великобритании, на которую можно свалить любое преступление. А теперь она вновь оказалась в чистом поле, и на горизонте не было ни единой души, которая могла бы привести её к Рону. Видимо, сам Дьявол затеял с ней игру, с правилами которой она даже не ознакомилась хотя бы поверхностно. Гермиона хмыкнула собственным мыслям и резко встала со стула. Необходимо было предпринять хоть что-нибудь.***
Грейнджер сидела в кабинете одна, уставившись в пространство перед собой. С тех пор, как они официально зарегистрировали пропажу Рона, прошла неделя. Бесконечно длинная неделя в тёмном неведении. Конечно, Гермиона предчувствовала нечто страшное ещё в тот самый день, когда Рон не явился на работу. Но тогда грела надежда, что это месть, изощрённый способ наказать её. Мерлин, окажись это так, она бы одновременно расцеловала Вселенную и возненавидела Рона. Закатила бы скандал, приди он на третий или четвёртый день. Возможно, они бы расстались? Эта мысль не раз закрадывалась в голову, за что Гермионе было очень стыдно перед Рональдом. Или перед своей совестью? Рон пропал, и неизвестно, что с ним, где он, цел ли он и невредим? А может, и вовсе… мёртв? Она вот так позволяла себе думать о расставании, когда должна испытывать… что? Боже, её разум не выносил этого. Гермиона сжала волосы у корней, потянув пряди в стороны. И родители. Теперь они не имели права занимать всё отложенное пространство для беспокойства в голове. Сейчас мысли о родителях казались чем-то непозволительным и даже постыдным. Впрочем, за эту неделю она действительно думала о них гораздо меньше. А ещё записка, которую Гермиона отдала на экспертизу, показала, что на листке бумаги было всего четыре пары отпечатков: Рона, Гарри, её собственные и ещё одни, которых не было в базе, по логике принадлежавшие Джинни, что и подтвердилось впоследствии. И это было крайне подозрительно, ведь листок должен был предварительно находиться у кого-то ещё, учитывая, что записка была написана вне дома. Теперь эта злосчастная надпись казалась ещё более странной. Гермиона представила, будто Рон находится в плену, и его последним желанием было признание в любви. Добропорядочные похитители решили смилостивиться и доставить записку прямо домой. Мерлин, это было смешно и жутко одновременно. Грейнджер нервно расхохоталась, разрушив давящую тишину кабинета. Сегодня она работала одна, если это можно назвать работой. Нед всё ещё был в отпуске, а Гарри взял выходной при условии, что завтра Гермиона тоже будет отдыхать. Это была справедливая сделка. Перегруз организма точно не поможет им в поисках Рона. Часы показывали пятнадцать минут первого — обеденное время. Есть, как и все последние дни, совсем не хотелось. Желудок, видимо, решил не отвлекать хозяйку от насущных проблем ненужным голодом, а она, в свою очередь, не забывала наполнять его пищей хотя бы изредка. Выйдя в коридор, Гермиона последовала в общий холл Отдела магического правопорядка, чтобы воспользоваться лифтом, но подходя к пропускному пункту Аврората, Грейнджер услышала ужасно знакомый голос, и через мгновение увидела Драко Малфоя. — …с каких пор должно быть назначено? — раздражённо говорил он, и Гермиона навострила уши. — Вас устроит пятнадцатое ноября, десять утра? — игнорируя претензию гостя, задал вопрос консьерж. — Мне нужно сейчас же, — прошипел Драко. — Прошу прощения, но… В этот момент Гермиона уже подошла вплотную к пропускному пункту и, решив не оставаться в стороне, внедрилась в разговор. — Давайте я ему помогу, — обратилась она к мужчине за стойкой. — Но мисс Грейнджер, Джон Долиш просил не… — он замолк и пронзительно посмотрел на девушку, намекая на что-то важное. Гермиона, конечно, догадалась, но сделала вид, будто ничего не заметила. — Малфой, — она кивнула ему в сторону холла, — пойдём. Его растерянный взгляд впился в девушку, он собирался что-то сказать, но, кажется, передумал и последовал за Грейнджер. — Ты хочешь мне помочь или поскорее выпроводить из Министерства? — с усмешкой спросил Драко. — Для начала выслушаю тебя, а там решу, что с тобой делать, — она вздёрнула подбородок. Они остановились возле лифтов, чуть в стороне. — Мне нужен Джон Долиш, — со всей серьёзностью сказал Малфой, отбросив язвительные речи в сторону. Гермиона прищурилась и хмыкнула. — Зачем? — Он знает зачем. — Если ты хочешь, чтобы я тебе помогла, тогда будь добр, расскажи мне лично. Драко тоже устремил пытливый взгляд на Грейнджер и слегка наклонил голову. — Справедливо, — просто согласился он. — История длинная. — Время есть, — Гермиона сама не до конца понимала, зачем ей встревать в дела Малфоя, но то ли любопытство, то ли внутреннее предчувствие заставили сделать этот шаг навстречу. — Предлагаю тебе пообедать вместе, без лишних ушей, — он взглянул на наручные часы, нахмурившись. — Тогда пойдём в магловское кафе, — поставила перед фактом она и подошла к ближайшему лифту, нажав кнопку вызова. — Я чувствую себя нелепо в обществе этих… маглов, — скривился Драко. — Ну ещё бы, — усмехнулась она. — Чистокровный волшебник, ещё и аристократ! — Завидуешь, Грейнджер? — съязвил он. — Надеюсь, в Азкабане маглы тебя не беспокоили, — проигнорировав его, продолжила глумиться Гермиона. В этот момент открылся лифт, в котором, к великому облегчению, никого не было. Зайдя в кабину, Гермиона развернулась лицом к выходу: Малфой недвижно стоял на месте. Он так и застыл, превратившись в статую самого себя, и кажется, даже его холодные глаза замерли в одном положении, направив всю присущую им стужу на неё. Грейнджер быстро проанализировала сказанное и закусила язык. Она не должна была этого говорить. — Я… — она хотела было оправдаться, сказать, что имела в виду не это, сказать хоть что-нибудь, но горло будто сдавило, и звуки никак не хотели выплёскиваться из её рта. — Идём же, — сменив тон на раздражённый, буркнула Гермиона, и Малфой послушно шагнул в лифт. Дорога до точки, откуда можно трансгрессировать, проходила в тишине и напряжении. Гермиона, заранее выбрав знакомое заведение в паре километрах от Министерства, предложила Драко отправиться туда, на что он лишь согласно кивнул. Оставалось… взять его за руку? Или просто схватить за локоть? Малфой казался неприступной крепостью с расставленными по периметру ловушками, и последнее, что Гермионе хотелось совершить, так это приблизиться к высоким стенам, рискуя угодить в капкан. Наверное, она слишком долго решала, как поступить, и Малфой понял всё без слов. Хмыкнув, он схватил её за кисть. Небрежно, но крепко. Гермиона почувствовала резкий холод. Хоть и её руки тоже не источали особого тепла, но ладони Драко были мертвенно-ледяными. Всё-таки сосредоточившись на нужном месте, Гермиона трансгрессировала, утянув за собой Малфоя. Оглядевшись по сторонам и убедившись в отсутствии свидетелей, они направились к улице, где располагалось кафе. — Так что у тебя за дела с Долишем? — решила сразу приступить к разговору Гермиона. — Он избегает меня. Грейнджер усмехнулась. В её представлении избегать Джона должен сам Малфой, но никак не наоборот. — Зачем ему тебя избегать? — Затем, что он боится ободрать свою задницу, — будто что-то очевидное, высказал Драко. Они уже подошли к зданию, и Малфой открыл дверь, пропустив спутницу вперёд. Гермиона на миг удивилась вежливому жесту, но тут же осеклась, осознав, что под джентельменскими манерами и аристократическим воспитанием навряд ли заложено нечто большее. — Тут ничего сложного, просто сядем за стол и закажем блюда из меню, — пояснила Гермиона, увидев растерянный взгляд волшебника. — Я не впервые в магловских ресторанах, Грейнджер, — бросил он и уверенно направился за свободный столик. — Что ж, ладно, — себе под нос сказала она и пошла за ним. Полистав для вида меню, Гермиона, заранее знавшая, что закажет стандартный ланч, стала украдкой наблюдать за сосредоточенным выражением лица Драко. Она уже не раз ловила себя на мысли, что Малфой обладал весьма привлекательной внешностью, ледяная красота удивительным образом притягивала. Какое-то странное желание дотронуться до его лица, чтобы нащупать что-то прекрасное и внутри, хотя бы через внешнюю оболочку, возникло из ниоткуда. Эту жуткую мысль захотелось выдрать из головы с корнем. Тут Драко неожиданно поднял взгляд, уличив Грейнджер в «преступлении». Его бровь манерно поднялась, и он застыл. — Я закажу просто ланч, — быстро проговорила она и отвела глаза к официантке, стоявшей неподалёку. — А я выпью кофе. Сделав заказ, Гермиона вновь поторопилась вернуться к разговору, который и привёл их к совместному времяпрепровождению. — Так почему Долиш избегает тебя? Драко устремил прищуренный взгляд на Грейнджер. — Надеюсь, ваш достопочтенный начальник соизволил доложить своим подчинённым о смерти миссис Паркинсон в Азкабане? Гермиону словно ударили по щеке, носом ткнули в проблему, которую она благополучно припрятала до лучших времён. Из-за Рона она совсем забыла, что хотела лично заняться этим вопросом. — Да, я знаю про это, — сказала она. — Но причина смерти неизвестна, — Гермиона произнесла это уверенно, но на деле даже не потрудилась узнать, отчего действительно погибла женщина. — Ну конечно, — усмехнулся Драко. — Не-из-вест-на — повторил он слово по слогам, а затем потянулся через стол, ближе к Гермионе. — Зато мне она известна. Грейнджер застыла. Всё это было… странным и пугающим. — Откуда? — Я знаю, чт-ч… — начал он говорить, но вдруг запнулся. И Гермиона округлила глаза, потому что она ещё никогда не слышала, чтобы Малфой вот так запинался. Он прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. — Салазар! — выругался парень. — Ваш ланч, мисс, и ваш кофе, мистер, — подошедшая официантка покосила настороженный взгляд на блондина. — В чём дело? — обеспокоенно спросила Гермиона, когда девушка ушла. Драко взял чашку с кофе, поднёс к губам и сделал несколько глотков. За это время Гермиона не притронулась к еде. — Дементоры опасны для жизни, Грейнджер, — наконец, заговорил он. — Многие из них сильно превышают свои полномочия. От них необходимо избавиться, Министерство должно это понимать. — Что значит «превышают полномочия»? — выразила недоумение Гермиона. — Ты же знаешь, что едят эти твари. А теперь сложи два плюс два. — Хочешь сказать, что миссис Паркинсон умерла от поцелуя дементора? — не веря собственным словам, спросила Грейнджер. — В какой-то степени, — туманно протянул Драко. — Скорее, жертва умирает сама, постепенно. Эти твари растягивают удовольствие, высасывают душу постепенно. — Господи, — Гермиона приложила прохладную ладонь ко лбу. — Как? Как это происходит? Почему никто ничего не делает? — вопросы отчаяния посыпались один за другим. — Джон… — она резко замолкла. — Он ведь знает, да? — Конечно, он распоряжается всем этим. Закрывает глаза там, где это нужно. — Я поговорю с Кингсли, — выпалила Гермиона. — Сегодня или завтра. И ты… Ты поможешь мне! Ты будешь свидетелем! Мысли Гермионы закружились вихрем в голове, сметая все препятствия. Просто не верилось, что под верхушкой айсберга таилась настолько глобальная проблема, требующая оперативного вмешательства. — Нет, я не смогу помочь, — твёрдо сказал он. — Что?! Как это «не сможешь»? Ты же сам хотел встречи с Джоном! — Потому что у всего есть своя цена, Грейнджер, — Драко направил пронзительный взгляд прямиком ей в душу. — И у каждого выбора есть последствие. — К чему ты клонишь? — нахмурилась она. Слова Малфоя казались каким-то абсурдом в рамках вполне конкретной темы разговора. — Я хотел лично заверить Джона, что он должен принять меры. Но сам я не стану участвовать в этом. Поэтому я буду благодарен, если ты организуешь мне встречу с Джоном в ближайшие дни. — Конечно организую, — воскликнула она. — Но почему ты не хочешь помогать? Зачем тебе вообще встревать в это, если тебе самому нет дела до заключённых? — Я не стану связываться с Министерством, — отстранённо произнёс Драко. — У меня и так репутация не из лучших, сама знаешь. — И тебя волнует репутация? — Гермиона нервно усмехнулась. — Речь о жизнях людей, а тебя волнует репутация! — Как продвигаются поиски Рона? — резко сменил тему он. — Что? — недоумевая, переспросила девушка. — Поиски Рона, Грейнджер, — повторил Малфой. — Нашли несчастного? — Нет, — сухо высказалась она и отвела взгляд в сторону. — Но речь не об этом. — Есть зацепки? — продолжил гнуть свою линию Драко. — Нет, никаких зацепок, — раздражённо бросила Гермиона. — Я смотрю, ты не сильно беспокоишься по этому поводу, — кривая улыбка «украсила» его лицо. — Мерлин, Малфой, ты понятия не имеешь, что я чувствую, — она всплеснула руками и взглянула на остывшую еду, отчего тошнота подступила к горлу. Обед явно не задался. — У меня слишком много поводов для беспокойств. — Вы любили друг друга? — просто спросил Драко, и Гермиона уставилась на него, пытаясь разглядеть его истинные намерения. — Какая тебе разница? — После того, как я подслушал разговор в баре, мне стало интересно, насколько у вас всё серьёзно. То, что тебя любит Уизли, в этом я не сомневаюсь. — Мы любим друг друга, — отчеканила Грейнджер, но её ладони начали потеть. — Твой обед остыл, — он указал на тарелку с едой, снова резко сменив тему. — Аппетит пропал, — истерично усмехнулась она. — Тебе нужно есть, иначе сил ни на что не останется, — с навязчивой заботой сказал Драко. — Неужели? — Пойдём в Мэнор, эльфы заварят тебе успокоительный чай, и ты нормально поешь, — неожиданно предложил Малфой, и Гермиона уже в который раз за последний час удивилась. — Что за забота? — фыркнула Грейнджер. — Стараюсь быть заботливым в твоих глазах, — улыбнулся он. — Пойдём, — это прозвучало даже слишком уверенно, потому что Гермиона преследовала свои конкретные цели, соглашаясь отправиться в Мэнор. Необходимо было выведать у Малфоя больше информации об Азкабане и дементорах.