25 июня, 1998
Азкабан
Вчера состоялся долгожданный суд над Малфоями. И, признаться, Джон не был уверен, что в Азкабан упекут всю троицу, а не только Люциуса Малфоя. Впрочем, такой расклад устраивал его куда больше. — Вот ты и здесь, — с наслаждением произнёс Долиш, когда зашёл в камеру к Пожирателю смерти. — Пришёл поглумиться? — усмехнулся Люциус. Малфой сидел на полу, оперевшись спиной о стену. Джон подошёл вплотную, так, что его ботинки почти касались босых ног заключённого. — Теперь ты никто, — Главный аврор смотрел на него сверху вниз, наслаждаясь своим доминирующим положением. Несмотря на позицию униженного, Люциус смело отвечал тем же взглядом, не сводя глаз. — И тем не менее, я всё ещё богаче, чем ты, Джон Долиш. Даже здесь, сидя в этой клетке. И моя кровь чище твоей, — Люциус громко рассмеялся. — Ты — никто, — сквозь зубы процедил Джон и, набрав полный рот слюны, плюнул Малфою в лицо. Только теперь Люциус отвёл взгляд. Вытерев лицо тыльной стороной ладони, он вновь взглянул на аврора. — Ты не достоин того, что имеешь. Из-за таких, как ты, режим Волдеморта существовал. Из-за таких, как ты, гибли люди! — в голосе Долиша зазвучала несвойственную ему ярость. — Из-за таких, как ты! Джон отшагнул назад и сделал глубокий вдох. — Впрочем, что было, того не миновать, — уже спокойнее добавил он. — Но вот будущее… — по его лицу скользнула лёгкая улыбка. — На будущее я могу влиять. — И что же ты, убьёшь меня? — Люциус вновь засмеялся. — Зачем мне твоя жизнь? — с подчёркнутым удивлением спросил Джон. — Мне нужно то, что гораздо ценнее твоей никчёмной жизни. Всё то, что тебе уже не понадобится. Безмятежное лицо Люциуса сменилось беспокойным. — Да-да. Твоё поместье. И всё, что там есть. — Нет, — сказал Малфой. — Вся твоя семья в моём распоряжении. И это было не предложение, Люциус. — Угрожаешь мне? — в голосе Пожирателя послышалась былая ярость. — Ты не посмеешь убить нас, люди узнают, что это твоих рук дело. И ты сам окажешься на моём месте! Джон показательно расхохотался. Спустя, наверное, секунд десять он вновь заговорил: — Ты хоть знаешь, что сейчас происходит с Магической Великобританией? Все волшебники заняты тем, что скорбят по умершим и отстраивают свои разрушенные дома. И знаешь, самое последнее, что их сейчас волнует, так это Пожиратели смерти! И если вы передохнете все до единого, никто и глазом не моргнёт! — Джон устало замотал головой. — А главным показателем моей невиновности будет Чёрная метка на твоей руке. И, насколько я знаю, у твоего сына точно такая же. Так что, Люциус, или ты сам даруешь поместье на нужды Аврората, или же дементоры лишат души… — он задумался на секунду. — Скажем, твоего единственного сына. Он пойдёт доживать свой век в Мунго под присмотром колдомедиков. Они будут выносить за ним горшок, кормить с ложечки… А ты будешь наблюдать за всем отсюда. А твою жену оставим на десерт. Если, конечно, её нервная система выдержит такую утрату, — договорив, Джон звучно выдохнул. — Поместье Малфоев защищено древней магией, никто не отнимет его! — Знаю, — устало согласился Долиш. — Поэтому я хочу, чтобы ты добровольно снял чары и отдал поместье в моё распоряжение. У тебя есть и другая недвижимость в собственности, где Драко и Нарцисса смогут спокойно жить после Азкабана. Правда, теперь ваша фамилия будет звучать не гордо, теперь она будет постыдном пятном на теле Магической Великобритании. — Этому не бывать! — заявил Люциус. — Я предполагал, что ты это скажешь, — Джон улыбнулся. — Знаешь, почему дементоры обитают здесь? Почему они сторожат заключённых? Люциус молча смотрела на главного аврора в ожидании дальнейших слов. — Потому что у нас с ними сделка. Они жрут эмоции преступников, а взамен мы закрываем на это глаза. Но иногда этим тварям мало того, что они получают. Иногда, они хотят больше, — в голосе Джона слышалось наслаждение. — Их самое любимое блюдо — душа целиком. И иногда я даю им насладиться этим блюдом. Обычно жертвами становятся малоизвестные маги, которых никто не хватится. Но всегда можно сделать исключение. — И что же, ты лишишь моего сына души? — Не всё сразу. Обычно дементоры не лишают души в один присест. Они предпочитают делать это медленно. Иногда на это уходят дни и недели, иногда месяцы и годы, — Джон смотрел на лицо Малфоя, в котором читался страх. — И чем сильнее привязанность к жертве, тем вкуснее. Поэтому я дам добро на то, чтобы твой сын стал изысканным лакомством, а через месяц-другой устрою тебе с ним свидание. — Мой сын сильный! — Люциус поднялся на ноги. — Никакой дементор не сможет сломить его! — Вот мы и посмотрим, — Джон уже подошёл к выходу. — Всё зависит только от тебя, Малфой, — напоследок бросил он.***
Гермиона не понимала, о чём говорил Малфой. В голове крутилось слишком много вопросов. Но не успела она ничего сказать, как Драко трансгрессировал, утянув её за собой. Пошатнувшись от резкого перемещения в пространстве, Гермиона чуть было не упала. Мельком осмотревшись, девушка сразу узнала библиотеку и вернула внимание Малфою. — Я не понимаю тебя… За что мне тебя прощать? И какая ещё «работа над ошибками»? — Подожди немного, — сказал Драко и метнулся к столу. Достав чистый пергамент из ближайшего ящика, он сел за стол, взял перо с чернилами и начал писать. Гермиона, медленно ступая по паркету, приближалась к столу. Она хотела понять, что делал Драко, но сковывающая тревожность не давала ей быстро реагировать на происходящее. Не успела она рассмотреть написанный текст, как Драко бросил перо и свернул пергамент в несколько раз. — Положи в карман, — он протянул ей маленькую плотную бумажку, и Гермиона с опаской взяла ее, не сводя глаз с лица Малфоя. — Можно я сначала прочитаю? — с едва заметной усмешкой спросила она, намереваясь развернуть листок. — Нет! — быстро ответил Драко и схватил её за запястье. — Положи в карман, и я сам всё расскажу. — Ладно, — она осторожно убрала бумажку и недоверчиво посмотрела на Малфоя. — Но ты меня пугаешь… — Генри! — вдруг выкрикнул он, игнорируя слова Гермионы. — Да, хозяин, — домовик материализовался в ту же секунду. — Принеси мне механизм обратного действия. И ещё зелье, два флакона. Нет, лучше три! — Да, хозяин. — Постой, — задержал эльфа Малфой. — Наложи на особняк антитрансгрессионные чары. — Как скажете, хозяин, — домовик исчез. — Что? Зачем накладывать чары? — спросила Гермиона, опасливо осмотревшись вокруг. — Что ты задумал? Гермиона предчувствовала плохой исход, и это было даже слишком очевидным знамением. Нежеланная развязка была совсем рядом… Драко шагнул вперёд, приблизившись к девушке. Она едва устояла, чтобы не попятиться назад, потому что происходящее пугало её. Пугало не в привычном понимании страха, а в какой-то другой плоскости ощущений. Будто пережив это, она избавится от тяжёлого груза, сорвёт пластырь. Но на месте пластыря появится гнойная язва. Подняв руку, Драко провёл пальцами по её волосам и тяжело вздохнул. Гермиона кожей лица почувствовала тёплое дыхание, и это ошибочно расслабляло. Малфой легонько чмокнул её в лоб и отстранился. — Знаешь, я даже счастлив, что ты попросила прощения. Не прошло и трёх лет, как этот день настал! — Драко опёрся ягодицами о стол и скрестил ноги. — Знаю, нужно было сделать это раньше. Но я не могла, мы ведь даже не были друзьями, — выдохнула Гермиона. — Прости меня… — Ладно, это уже в прошлом. — Хозяин. — Генри появился прямо рядом с Малфоем. Домовик протянул ему шкатулку и три флакончика с чёрной жидкостью. — Я сделал всё, как вы сказали. — Спасибо, ты свободен. Драко открыл первый флакончик и поднёс к губам. — Что это? — спросила Гермиона, как только Генри исчез. Осушив сосуд, Драко вернул ей внимание. — После двух лет Азкабана я стал другим, — он открыл второй флакончик и снова выпил непонятное зелье. — Я стал жестоким. Драко вновь проделал те же манипуляции с последней порцией зелья. — Я не понимаю тебя… — Гермиона чувствовала, как затряслись её руки. Нащупав в кармане брюк палочку, она на всякий случай задержала ладонь в этой области. — Ты скажешь, что я был таким и до Азкабана? — риторически спросил Драко. — Но будешь не права. Я был довольно сознательным парнем. Даже когда мне приходилось пытать и убивать людей под гнётом Тёмного Лорда, я ненавидел себя за это. Я ненавидел то, что мне приходилось делать. Знаешь, я бы никогда в жизни самолично не пришёл к статусу «убийцы», — Малфой криво усмехнулся. — Я не какой-нибудь чокнутый злодей-Волдеморт, решивший жить вечно! Тоже мне великая цель. — Драко, к чему ты ведёшь? — Гермиона стояла, оцепенев. — Но тогда приходилось, — как ни в чём не бывало, продолжал он. — Мне прилепили эту чёртову метку! — Драко стукнул кулаком по предплечью. — Как у отца. И я даже смотрел на Люциуса с восхищением, хотя уже тогда меня терзали смутные сомнения о его величии. И вскоре я точно понял, что отец ошибся. Ошибся, выбрав путь Пожирателя. Но он сделал этот выбор давно, и уже поздно было менять решение. Да и никто не знал, что в итоге эта мразь сдохнет, а Гарри Поттер прославится с ещё большей силой, — Драко смотрел то в одну, то в другую сторону, будто избегая взгляда Гермионы. — В общем, я не оправдываю себя, но выбора не было. Если бы я не выполнял его указания, то совершенно точно умер бы. Вот только сейчас я понял, что смерть не самое страшное, — Малфой, наконец, взглянул на Гермиону. — Или ты так не считаешь? — Я не понимаю тебя, — она нервно замотала головой. — Ты что, решил уйти из жизни? Что ты делаешь, Драко, объясни! — требовательный тон. — Я оказался в Азкабане в свои восемнадцать лет. Никто не смог защитить меня и мою мать. Блейз говорил, что Поттер, Грейнджер и Уизли придут замолвить за меня словечко. Ведь когда-то Нарцисса помогла Поттеру, опознав его ложно-мёртвым, да и я однажды внёс свою лепту, когда не сдал вас Пожирателям. Но чего греха таить, позитивные деяния Малфоев едва могли перевалить за десять процентов из всего, что они натворили, так ведь? — будто обращаясь к самому себе, говорил Драко. — И всё же тогда, в суде, после речи Поттера, я думал, что у меня есть надежда. Я почувствовал вкус свободы! — Драко начал активно жестикулировать. — Салазар, Грейнджер! Я думал, что «всё»! Я начну новую жизнь, буду хорошим парнем, — Малфой громко рассмеялся и схватился за голову. — Нет, правда, я думал что начну с чистого листа. Меня уже тошнило от всей это грязи, пыток, бесконечных смертей, кои мне приходилось наблюдаясь ежедневно, — Драко тяжело вздохнул. — Но Гермиона Грейнджер разрушила мои надежды. Она не решилась остановить зло. Она захотела его умножить. — Драко, я не хотела, правда… — сдавленно произнесла Гермиона. — Я тоже не хотел пытать и убивать, но делал это. Как же так получается, что мы не хотим причинять боль, но всё равно причиняем? — Драко смотрел ей в глаза. — Каждый хочет, чтобы его удар стал последним. Но рано или поздно придётся остановить зло, кто-то должен отступить, принять удар на себя. — Ты ведь… — Подожди, — перебил её Малфой. — Я не смог сделать шаг в сторону тогда, но сделаю его сейчас. Драко взял шкатулку, открыл её, достал механизм и выставил орбиту параллельно плоскости с нужной руной. — Держи, — он протянул устройство Гермионе, и она с опаской взяла тяжёлый шарик. — Зачем это? — спросила она. — Я хочу, чтобы ты отменила одно заклинание. — Какое заклинание, Драко? О чём ты? Драко прикрыл глаза и медленно выдохнул. Вернув внимание Гермионе, он вновь заговорил: — Когда я вышел из Азкабана, моей единственной целью была месть. Я хотел отомстить Долишу, который управлял дементорами, отомстить Уизли, который поспособствовал тому, чтобы запихать меня в клетку, но больше всего я ненавидел тебя, — голос Драко был выверено спокойным. Гермиона чувствовала, как от ужаса у неё немели конечности. Осознание происходящего подползло уже к самой шее и начало душить. Она не могла выдавить и слова. — Сначала я убил твоего парня, а потом и твою подружку. Но Джинни просто попала под горячую руку. Впрочем, это было хорошей местью, ведь после её смерти ты страдала куда сильнее, чем после пропажи своего возлюбленного. — Нет… — прошептала Гермиона. — Ты ненормальный… Ты болен, Драко… Её руки ослабли настолько, что устройство выскользнуло и с громким стуком ударилось о пол. Гермиона дёрнулась и резко вытащила из кармана волшебную палочку, чтобы иметь хоть какую-то возможность обороняться. — Это лишнее, — усмехнулся Драко. — Я же сам дал тебе механизм, чтобы всё исправить. Вернуть твоих друзей. И моих тоже, ведь Пэнси Паркинсон убил тоже я. Хотел отомстить ей за то, что бросила меня в Азкабане. — И чем поможет этот механизм? — с отчаянием спросила Гермиона и подняла трясущуюся руку вверх, направив палочку на опасность. Это было какое-то сумасшествие! Сюрреалистическая картина, где не был ясен ни главный замысел идеи, ни общая структура композиции. — А Гарри? Его ведь тоже ты убил? — дрожащим голосом спросила она. — М-м, — Драко задумался. — Нет, я не желал ему зла. Он просто не выдержал, свёл счёты с жизнью. И в какой-то степени в этом виноват тоже я. — А как же Люциус? — Очевидно, я его подставил. Нужно было на кого-то свалить вину. — Ты Дьявол во плоти… — По телу Гермионы пробежала мелкая дрожь. — Что ты хочешь от меня?! — голос отчаяния вырвался наружу. — Хочу всё исправить. Этот механизм вернёт меня в ту точку, из которой я, скорее всего, уже не смогу выбраться. А значит, не смогу убить этих людей. Твои друзья будут живы. — О чём ты говоришь? У меня нет столько сил для заклинания, его применяла не я! Ты же знаешь, как работает механизм! — У меня предостаточно энергии, чтобы направить силу заклинания на механизм. Я уверен, всё получится. Твоя задача лишь сосредоточиться на самом заклинании и произнести его вслух. Гермиона осторожно присела и подняла с пола устройство. Мельком осмотрев его, она остановила взор на неизвестной руне. Грейнджер вспомнила, что видела её в прошлый раз. — Что это за заклинание, Драко? — Гермиона, жизнь твоих друзей в твоих руках! Сделай это сейчас, иначе потом будет поздно, — он ожидающе смотрел на нее, но она никак не решалась сделать шаг, прыгнуть в бездну неизвестности. — Сейчас, Гермиона! — А что будет с тобой? — она почти прошептала этот вопрос. — Я надеюсь на смерть. — Он врёт тебе! — раздался голос позади, и Гермиона резко обернулась. Возле книжного стеллажа стояла Нарцисса Малфой. Палочка в её руках была направлена на собственного сына, твёрдый взгляд устремлён туда же. — Мама, нет! — громко и чётко произнёс Драко. — Не вмешивайся, ты здесь не поможешь. — Миссис Малфой, что происходит? — Гермиона почувствовала вкус надежды. — Он всё перевернул, Гермиона. Всё было не так! — Драко… — она вернула внимание Малфою. — Салазар, мама, ты опять ломаешь мои планы! — Драко достал из кармана палочку и направил на мать. — У меня нет на это времени. — Экспекто патронум! — первая применила заклинание Нарцисса, и из её палочки полился серебристый луч, достав до самого Драко. Парень врезался в стол и, глухо закричав, присел на корточки. — Хватит! — Драко схватил себя за волосы. — Ты делаешь только хуже! Гермиона, она всё испортит! Ты не вернёшь своих друзей! Гермиона! Неожиданная сила направила волшебную палочку Гермионы на миссис Малфой. Одна лишь мысль о возвращении Рона, Джинни и Гарри не позволила ей стоять на месте и наблюдать, как последний шанс на спасение загибается в углу. — Экспеллиармус! — выкрикнула Гермиона, и палочка Нарциссы выскочила из рук и упала куда-то на пол. Женщина резко обернулась, и её суровый взгляд ударил по лицу Грейнджер. — Объясните мне, что происходит. Я хочу знать правду, — заявила Гермиона. — Драко, расскажи ей всё. Пусть знает, что было на самом деле. Малфой схватился за деревянную столешницу и попытался подняться на ноги. С трудом осилив препятствие, он отодвинул стул и сел, оперевшись о мягкую спинку. — Я рассказал то, что ей и следует знать, — устало проговорил он. — Ты ведь боишься, что если Гермиона узнает всё, то передумает менять ход событий. Не захочет убивать тебя, не захочет лишать души, — голос Нарциссы звучал умоляюще. — О чём вы?! — О том, Грейнджер, что ты чёртова заноза в заднице, — с печальной усмешкой сказал Драко. — Почему ты сам не воспользуешься механизмом? Почему сам не произнесёшь заклинание, раз хочешь всё исправить? — пыталась добиться правды Гермиона. — Расскажи ей всё, Драко. Пусть Гермиона сама примет решение, дай ей шанс. — Хорошо-хорошо. — Малфой оторвал корпус от стула и пристально посмотрел на Гермиону. — Я расскажу правду. Ты имеешь право знать. Но с чего же мне начать?.. — Начни сначала, сынок, — мягко проговорила Нарцисса. Драко зажмурился и потёр переносицу. Сделав глубокий вдох, он уставился куда-то перед собой. — Всё началось с Азкабана. С самых первых дней там, — говорил Драко. — Конечно, я был в ужасе от происходящего. В ужасе, что я вообще оказался там. Думаю, Гермиона, ты знаешь об условиях содержания заключённых, — он посмотрел на девушку. — Два года в Азкабане… Да, страшно и грустно. Но ведь это не на всю жизнь? Рано или поздно я бы покинул то жуткое место и начал жить заново. Я так думал… Но на второй день ко мне прилетел дементор. Голодный дементор. Ты ведь знаешь, что они едят? — Положительные эмоции, — ответила Гермиона. — Это было… Это было отвратительно, — Драко скривился. — Прежде мне не приходилось испытывать на себе трапезу дементора, тогда я впервые ощутил его голод на собственной шкуре. Я подумал, может, это была случайность? Или так Азкабан принимает всех «новеньких»? Я надеялся, что это была разовая акция. Но на следующий день он пришёл вновь. Я не успел оправиться после первого раза, как эта тварь снова пришла ко мне, чтобы сожрать порцию моих счастливых воспоминаний. — Драко… — сдавленно произнесла Гермиона, не в силах сказать больше. — На третий день, как и на четвертый, как все последующие дни, дементор приходил вновь и вновь. Мне казалось, будто я истощаюсь с каждый днём, медленно погибаю. День за днём, день за днём… Я не понимал, почему они делают это? Я просил Блейза разобраться, узнать у Джона Долиша, почему дементоры питаются мной? Ведь моя мама была в относительном порядке. Как и отец. Что же со мной было не так? Тогда я не знал ответа на этот вопрос. Да и понимал, что не смогу ничего выяснить, сидя здесь, в этой камере. Главной целью стал вопрос выживания. Я чувствовал, как погибает моя душа, — Драко тяжело вздохнул. — Как ты смог выжить? — спросила Гермиона. — В декабре, когда я уже совсем загибался, Блейз принёс мне одну книжку: мифы и легенды о всяких тварях. Я сам просил его найти что-нибудь дельное про дементоров, и это была уже не первая книга. Но именно в этой книге я раскопал важную информацию о дементорах. Вернее, о демонах. В книге автор называл их демонами. Но кое-что заинтересовало меня куда сильнее. Там было сказано, что демон — это некая сущность, чёрная дыра, высасывающая энергию из всего живого. Эту сущность нельзя уничтожить. И есть лишь два способа, два заклинания, которые помогут отбиться от твари. Первое, законное, дошедшее до наших времён — Патронус. Естественно, у меня не было никаких сил, чтобы применить это заклинание, ещё и без палочки. Но было второе… — Драко стал говорить тише. — Я сразу понял, что это тёмная магия. Наши предки не делили магию на тёмную и светлую, любая магия была простым колдовством. — И что же за второе заклинание? — Гермиона с ужасом слушала всё, что говорит Драко. — Сила этого заклинания в использовании энергии съеденных дементором душ. Это похоже на контрзаклятие. Дементор высасывает твою жизненную энергию, а в этот момент ты отражаешь его магию. То есть, заместо собственных сил, ты используешь силу дементора. И я подумал, почему бы мне не испробовать заклятие? — Но что-то пошло не так, — констатировала Гермиона, предчувствуя печальный исход. — Верно, — вздохнул Драко. — К тому моменту, когда я решил использовать это заклинание, я уже был на грани жизни и смерти. У меня совершенно не было сил. Я чувствовал, что сегодняшняя трапеза дементора станет для меня последней. Я это точно знал. Поэтому я готов был отразить удар. На кону стояла моя душа. И когда эта тварь вновь пришла ко мне, я дождался момента, когда она начнёт пожирать, — парень замолк и уставился в пустоту. Гермиона смотрела на Драко и не знала что сказать. Всё это не укладывалось в голове… Да, Малфой говорил ранее, что дементоры мучили, истязали его, правда в том рассказе не было ключевой детали. — Я чувствовал, как последние капли моей жизненной силы утекают в его пасть, я видел это. Тогда я сосредоточился и произнёс заклинание «Deglutire Daemonium». В переводе с латинского это значит «поглотить демона», — уточнил Малфой. — И вот тут я почувствовал, как жизненная энергия стала возвращаться ко мне. Было ощущение, будто не дементор поглощает мою душу, а я его. Яркие чувства, радость и сила наполняли моё тело. Это было непередаваемо приятно… Клянусь, прежде я не испытывал ничего прекраснее! Не помню, в какой момент это прекратилось, но кажется, я тогда потерял сознание. А когда очнулся, чувствовал себя отлично. Будто не было всего этого кошмара. — Но как это возможно? — Я не знаю. Вернее, тогда не знал. Мне казалось, что я просто нашёл нужное заклинание. Прекрасное оружие против дементоров! — Драко усмехнулся. — И какое-то время всё было хорошо. Ко мне никто не приходил, никакой дементор не пытался высосать мою душу. Ни разу! Не помню, сколько времени тогда прошло, прежде чем я почувствовал, что что-то не так. Наверное, несколько месяцев. Три или даже четыре. В тот день я, как и обычно, сидел в своей камере, размышлял о всяком, и цепь ничем непримечательных мыслей привела меня к отцу. Я думал о том, почему он с такой лёгкостью жертвовал собственным сыном, чтобы выслужиться перед Волдемортом. Ведь из-за него моя жизнь сложилась так! Я помню это испепеляющее чувство злости, в тот миг оно будто поглотило меня… Мне хотелось оказаться рядом с Люциусом, наказать его. И почему-то я точно знал, как это сделать, — голос Драко отдавал яростью. — Пойми, Драко, Люциус тоже боялся. Волдеморт мог убить всех нас, — заступилась за мужа Нарцисса. — Сейчас это неважно, мама, — отмахнулся он. — Важно то, что впервые за те несколько месяцев я испытал такой гнев. Именно в тот момент в моей голове впервые зазвучал странный голос. Вернее, мой собственный голос, будто я слышал его со стороны. Он уговаривал меня добраться до отца, прийти в его камеру и сделать задуманное. Наказать его. Меня это напугало тогда. Конечно, я не стал исполнять волю голоса. Я думал, что либо я схожу с ума, либо то заклинание что-то со мной сделало, — Драко сглотнул комок воздуха. — Я делился своими переживаниями с Блейзом. Он единственный, кто регулярно навещал меня, поддерживал в сложный период. И всё же меня пугал тот голос. С тех пор он с некоторой периодичностью стал звучать в моей голове, но лишь в те минуты, когда я испытывал яркие чувства и эмоции. Именно негативные эмоции. Драко потёр глаза и устало вздохнул: — Так прошёл мой второй год, и я вышел на свободу. Несмотря на жуткие условия, по сравнению с теми первыми месяцами, я бы назвал второй год Азкабана почти курортом. Даже мои опасения по поводу проклятого заклинания не могли сравниться с тем кошмаром, когда дементоры навещали меня ежедневно. — Я не знала, что на самом деле творится в Азкабане, — из-за кома в горле голос Гермионы был тихим. — Не представляла, что с тобой делали дементоры, Драко. Я и подумать не могла… — Теперь твоя жалость не к месту, Гермиона, — резко бросил Драко. — Слушай дальше. Когда я наконец-то вышел на свободу, то почти сразу понял, что я не в порядке. Там, в Азкабане, я почти не виделся с людьми. Только с Блейзом и мамой. С отцом мы пересеклись лишь раз, ещё в первый месяц. Но когда я очутился в обществе людей, то ужаснулся. Я смотрел на всех иначе, я чувствах каждого человека ощущал их эмоции. Конечно, я задумывался о том, что, может, это всего лишь эффект непривычной мне свободы, но довольно скоро понял, что дело совсем в другом. Я сразу начал искать литературу, где могла быть любая информация о дементорах. Я перерыл тогда всю библиотеку Малфой-Мэнора и уже перешёл на Лондонскую магическую библиотеку. Тогда-то я и увидел тебя впервые… — по лицу Драко скользнула лёгкая ухмылка. — Я проходил мимо отдела колдопсихиатрии, ты сидела там, листала какую-то книгу и не поднимала глаз. Как ты думаешь, что я испытал тогда? — Малфой устремил острый взгляд к Грейнджер. Гермиона с недоумением уставилась на Драко. — В первое мгновение меня окутало приятное чувство. Но совсем скоро оно сменилось яростью. Я спрятался за стеллажом, пытаясь унять своё желание… Ненормальное желание уничтожить тебя, наказать. Голос в моей голове никогда ещё не кричал так громко. Но я держался изо всех сил. Признаться, я тогда сильно испугался, ведь прежде я не чувствовал себя настолько отвратительно. Именно в тот момент я точно понял, что моя проблема ещё глобальнее, чем я мог себе представить. — Что ты хотел со мной сделать? — с ужасом спросила Гермиона. — Я тогда и сам не понимал что именно. Как именно. Это был животный инстинкт, которого я не испытывал прежде. Острый голод. Но я дождался, когда ты уйдёшь. Мне было любопытно, что за книгу ты читала. Там говорилось о человеческом мозге, как он реагирует на магию. Меня заинтересовала эта книга, и я решил почитать. Именно там я и нашёл главу про дементоров. Процесс высасывания эмоций и души был разобран с точки зрения науки: что же на самом деле происходит с мозгом человека, когда дементор питается. И что вообще означает «поцелуй дементора». Именно из этой книги я узнал много нового. Ведь раньше я читал книжки про дементоров из секций про зверей и тварей, но никогда ещё не подходил к вопросу с такой точки зрения. Выяснилось, что дементоры едят так называемые гормоны счастья. А оставляют на их месте гормоны стресса, ярости и печали. Из этих же гормонов и состоят сами дементоры. — Я помню эту часть, — высказалась Гермиона. — Но там была ещё какая-то информация про дементоров, правда, страница оказалась вырвана. — Значит, ты читала эту главу уже после того, как я вырвал страницу. Как раз там и было написано про отражение магии дементора. И если сделать всё правильно, то энергию дементора можно использовать в своих целях. Это очень мощный источник. Однако если не направить поток высосанной энергии в нужную цель, то человек, который пытается отразить заклинание, просто-напросто поглотит дементора. Гермиона спрятала лицо в ладонях, осознавая, что на самом деле случилось с её друзьями. Она ещё не знала всей истории, но печальная картина в голове уже обретала нечёткие линии. — А ещё в этой книге было сказано про обратный механизм действия, с помощью него можно вернуть рассудок человеку, который был подвержен заклятию Круциатус, или же вернуть стёртые Обливиэйтом воспоминания. — То, что меня тогда и привело к этой книге, — добавила Гермиона. — И вот это навело меня на мысль, что раз механика устройства заключается в отмене заклинания, значит… Значит, я могу отменить то самое заклинание, которое связало меня с этим дементором. Правда инструкция по созданию этого механизма была бутафорской. Оно и ясно, ведь эта штука, очевидно, запрещённая. Тогда я решил узнать больше информации об авторе этой книги — Тристане Уайте. И к моему счастью, выяснилось, что этот учёный маг спонсировался моими предками. Значит, его труды должны быть в Малфой-Мэноре. Несколько безобидных книжек я нашёл в нашей библиотеке. Но никакой подробной инструкции, как создать обратный механизм действия, там не было. Тогда-то я и вспомнил о тайной комнате нашего поместья. И тогда-то и началась уже твоя история, Гермиона. — Что за тайная комната? — В Малфой-Мэноре, — присоединилась к диалогу Нарцисса, — есть помещение, куда может попасть только кровный наследник Малфоев. — Старший кровный наследник, — уточнил Драко. — И тебе нужен был отец, — как что-то очевидное сказала Гермиона. — Именно! Вечером пятого сентября я отправился в Азкабан. Мне не составило труда пролететь мимо дементоров, они приняли меня за своего. — Но зачем ты забрал Люциуса? Ты не мог просто спросить у него про эту тайную комнату? — Так я и планировал сделать. Я собирался взять образец его крови, и узнать, как именно открыть тайник. Но когда я оказался в той камере… — Драко зажмурился и сглотнул. — Когда я увидел отца, я ощутил примерно то же, что и в момент, когда впервые увидел тебя. Даже хуже! Злость на отца была ещё сильнее. Я не мог управлять собой, я хотел отомстить… Я подошёл вплотную к отцу, взял его за горло и заглянул в глаза. Я видел его настоящую сущность, видел его мелкую душу… Именно тогда я понял, вернее почувствовал, что отец предал меня. Он сделал что-то такое, из-за чего дементоры приходили ко мне каждый день. — Ты… поглотил его душу? — с ужасом спросила Гермиона. — Да, — с лёгкостью ответил Драко, и на его лице показалась улыбка. — Это было непередаваемо! Салазар, я тогда испытал высшее наслаждение! Вот только отец превратился в куклу. Ходячий кусок мяса. Вернее, он даже не мог толком перемещаться. Сначала я хотел оставить его там, ведь преступление идеальное! Его душу сожрали дементоры, по-моему, алиби стопроцентное. Но сразу передумал, ведь доступа к тайной комнате у меня не было, поэтому пришлось забрать его. — Погоди, — задумалась Гермиона. — Куда ты его забрал? — Сюда, в Малфой-Мэнор, куда же ещё. — Мы с аврорами потратили целую ночь на обыск! — Я оставил его в подвалах. А подвал мы осматривали с Недом. А Нед работал на меня, я платил ему. — Что?! Нед?! — Гермиона никак не ожидала такого поворота событий. Где-то на уровне ощущений она не доверяла Грэпплеру, но и не предполагала, что он целиком и полностью состоял из лжи. — Я заручился его поддержкой сразу, как вышел из Азкабана. — Я всегда знала, что он ненадёжный человек, но чтобы настолько… — На самом деле, я не стал рассказывать Неду о Люциусе. Я просто не показал ему нужной части подвала. А Неду было выгодно не знать лишних деталей. — И Кингсли назначил его Главным аврором! — возмущалась Грейнджер. — Да, я сразу распознал потенциал Неда, поэтому и предложил ему сотрудничать, — Драко говорил с некоторой гордостью. — Но сейчас это неважно, — уверенное выражение лица сменилось мрачным. — После того, как я сожрал душу отца, я точно понял, что тварь внутри меня может управлять мной с помощью моих же желаний, гнева, минутных импульсов. И вообще, любой выброс гормонов — своеобразный механизм воздействия на меня. Я и до этого догадывался, в чём дело и в какой именно момент я терял контроль, но теперь мне это стало совершенно ясно. Тогда я начал заниматься со Слизнортом. Я решил, что пока не могу искоренить дементора, то попытаюсь хотя бы подавить его волю с помощью какого-нибудь зелья. Гораций посоветовал мне сделать зелье на основе Отиумского Лиса. Я уже рассказывал тебе, что это растение блокирует негативные эмоции и пробуждает естественные человеческие желания. — Драко взял со стола использованный флакончик. — Это зелье подавляло мой гнев, не давало эмоциям взять верх. — Ты должен был кому-нибудь рассказать, — решительно проговорила Гермиона. — Ты опасен для общества, Драко! — И что же? Думаешь, мне бы смог кто-то помочь? Думаешь, кто-то стал бы заниматься бывшим Пожирателем смерти, отсидевшем в Азкабане?! — Малфой рассмеялся. Гермиона перевела злобный взгляд на Нарциссу. — А вы?! Вы же видели, что ваш сын… — Гермиона пыталась подобрать нужные слова. — Ваш сын болен! — Я догадывалась, что с ним случилась беда. Но тогда ещё не понимала насколько всё плохо. Но даже если я бы знала всю правду, то ни за что не отдала бы Драко на растерзание целителям, — Нарцисса говорила спокойно. — Я одного не понимаю, зачем был весь этот цирк с благотворительностью? Для чего ты поставил цель создать центр для душевнобольных? — Во-первых, я делал это искреннее, — со всей серьёзностью заявил Драко. — Какое благородство! — Во-вторых, это прекрасное оружие против дементоров. Добрые дела провоцируют огромный выплеск гормонов радости, а это сильно подавляет этих тварей. Принцип работы Патронуса. Конечно, всё это временные меры. На свете ещё не изобрели заклинание, которое смогло бы убить дементора. Я тогда изучал всё, что только мог. Но никакая книга, никакой опыт экспертов по странным существам, ничто не ответило на мой главный вопрос: «Как вытащить эту тварь?» Она пожирала меня изнутри, я чувствовал это. Дементору нужна была пища. Он всеми способами искал возможность подобраться к жертвам. И главным его оружием был мой гнев. — Ты злился на меня… — негромко произнесла Гермиона. — О-о, я помню ту ночь. Вы с аврорами заявились в мой дом и начали искать Люциуса. Я увидел тебя в холле второго этажа. Тогда случился наш первый диалог со времён суда. И, наверное, не поглоти я душу отца шестью часами ранее, я бы совершенно точно не сдержался бы и сделал это с тобой. Тогда у меня ещё не было зелья на непредвиденный случай. Тебе повезло, что я оказался сыт. Гермиона слушала Драко и ужасалась. Он говорил с каким-то отвратительным наслаждением, будто сам являлся дементором. Неделимый симбиоз. — Я сдерживал гнев, пытался быть вежливым. На самом деле я ненавидел тебя. В моей голове стучала лишь одна мысль: «Гермиона Грейнджер упекла меня в Азкабан. Всё, что сейчас происходит, — её вина». Конечно, конструктивной стороной мозга я понимал, что всё не так просто. Но надо мной преобладала деструктивная его часть. — Почему я до сих пор жива? — вдруг задумалась Гермиона. — Наверное, я не мог выместить весь свой гнев на тебе, не мог лишить тебя души. Потому что… Это и не важно, вряд ли ты поймёшь меня. — И ты делал это окольными путями, — сказала девушка. — Помню, как ты пришла на мою вечеринку с этим Уизли. Честно, до этого я даже и не вспоминал, что ведь он, как и ты, выступил на суде против меня. Но в тот вечер я вспомнил об этом. А под действием алкоголя я едва сдержался, чтобы не сделать какую-нибудь глупость. Гермиона сильнее сжала палочку. Мысли о том, что Драко мог причинить Рону вред, больно били по сердцу. Это ведь уже было очевидно, но ей всё равно хотелось верить в лучшее. — И вот настал тот день… Я сидел в библиотеке, изучал труды Тристана Уайта. Пришла ты. Гермиона Грейнджер. Та самая девчонка, что танцевала со мной несколькими днями ранее, та самая ведьма, что отправила меня в Азкабан. Я чувствовал, как внутри меня скапливалась злость. Но я держался. Я вёл себя подобающе хорошему парню. Ты рассказала, как стёрла родителям воспоминания о себе и теперь боишься вернуть им память, потому что высок риск, что они потеряют рассудок. После библиотеки я отправился забирать Шимпанзе Бонобо. Это была моя первая попытка самостоятельно накормить дементора. Я узнал, что у этих шимпанзе эмоциональный фон очень схож с человеческим. Однако попытка не увенчалась успехом, дементор требовал человеческих душ. И не просто любых людей, а лишь тех, к кому я мог испытывать гнев. И вот когда я наконец-то добрался до бара… — Рон… — прошептала Гермиона. — Я увидел Уизли. Он был жутко пьян. Как только рыжий направился домой, я последовал за ним. Нет, у меня не было цели навредить ему. Хотелось как в старые добрые времена перекинуться парочкой язвительных фраз. Но тогда я не учёл один важный фактор. Ведь я выпил. Алкоголь притупил моё сознание, и эмоции взяли верх. — Боже, Драко, ты болен! — Гермиона не могла больше его слушать. — Скорее, проклят, — усмехнулся он. — Не помню, о чём мы тогда говорили, но этот придурок достал палочку и направил на меня. И меня сорвало с катушек. Я подошёл к нему и приступил к трапезе… Блаженное чувство. На вкус душа Рона была изумительна, ведь она связана с тобой. — Хватит! — закричала Гермиона. — Драко не трогал душу Рональда, — произнесла Нарцисса, и Гермиона с недоумениям уставилась на неё. — Рон жив?! — На тот момент, — сказал Драко. — Вернее, он и сейчас жив, но теперь уже без души. — Где он?.. — В Мэноре. Если хочешь, можешь с ним повидаться, но сначала дослушай рассказ до конца, — с раздражением проговорил Драко. — Каким-то образом я смог остановиться в тот вечер, — продолжил он. — Что-то заставило меня прекратить. Правда Рон тогда отключился, и я не знал, что с ним делать. Для того чтобы качественно использовать Обливиэйт, я был не в лучшей кондиции, а просто оставить его здесь я тем более не мог. Мне совсем не хотелось проблем с Министерством. Поэтому я решил забрать его в Мэнор. Когда он очнулся, то был в шоке от происходящего. Я не знал, что ему сказать. Он попросил дать ему бумагу и перо, чтобы написать записку с любовным признанием. Надеюсь, она дошла до тебя, — с усмешкой сказал Малфой. Гермиона прекрасно помнила эту записку. Если бы она только знала, откуда она пришла… — Я, конечно, стёр с бумаги все лишние отпечатки. А ещё в тот момент ко мне пришла идея: использовать Уизли для питания. Я не собирался есть его душу целиком, я лишь хотел насыщаться за счёт него. Ведь я испытывал к нему достаточно негативных эмоций, он был прекрасным источником! — Драко, это не ты… Ты не человек… — голос Гермионы дрожал. — К тому времени я уже точно знал, что если буду пренебрегать голодом дементора, то рано или поздно сорвусь. И сорвусь на том, к кому испытываю самые яркие эмоции, — он с укором посмотрел на Гермиону. — Такое решение было меньшим из зол. К сожалению, остаться незамеченным мне не удалось. Бармен видел, как я вышел из бара вслед за Уизли, и вскоре я оказался на допросе с сывороткой правды. К счастью, сила дементора помогла мне обойти её эффект. Ведь сыворотка действует только на людей, а я уже не был человеком. Гермиона с отвращением вспоминала моменты близости с Драко. Вернее с тем, что от него осталось. — Но в те дни случилось ещё кое-что. Элоиза Паркинсон умерла в Азкабане. Прямо в собственной камере. Меня это очень насторожило, ведь до конца её срока оставалось совсем немного. Джон Долиш, конечно, выдал всё за самоубийство! Тогда я твёрдо решил разобраться с этим. Я отправился в Азкабан к Гарольду Паркинсону и из разговора с ним выяснил кое-что очень важное, — Драко пристально посмотрел на Гермиону. — Главный злодей этой истории — Джон Долиш. Он пытался склонить Гарольда, чтобы тот переписал всё имущество на Аврорат. И Гарольд даже согласился, но почему-то его любимая жена всё равно «умерла» в Азкабане. Полагаю, дементоры не рассчитали силы. И чтобы смыть кровь с рук, Джон подстроил всё под самоубийство. В тот момент я точно понял, что Джон просил моего отца о том же самом. А я знаю Люциуса слишком хорошо, он ни на что не променяет свой Малфой-Мэнор, даже если на кону будет стоять душа сына. — Я догадывалась, что Джон подлец, — вздохнула Грейнджер. — Тогда ракурс моей ярости сместился к Джону Долишу, — глаза Драко будто потемнели. — Я пошёл в Аврорат, чтобы поговорить с ним. Но он избегал меня. — И я назначила вам встречу, — вспомнила Гермиона. — Да, ты помогла мне. — Ты рассказал мне про дементоров. Что они мучили тебя сильнее, чем других заключённых. — Вот только когда я рассказал тебе об этом, я почувствовал себя плохо. Дементор внутри меня сопротивлялся. Он не хотел, чтобы я кому-то говорил о нём. Но это полбеды. Когда я наконец-то встретился с Долишем, я был очень зол. Я едва сдерживал себя, чтобы не сорваться на нём, — Драко сжал скулы. — Вернее, мне так казалось. Я злился на Долиша, но ничего не мог сделать. Все мои угрозы в его адрес были пустым звуком. Дементор не давал причинить вред Джону. Ведь Джон был связующим звеном между дементорами и их пищей. Тогда я ушёл ни с чем. Хоть Джон и испугался меня, но он прекрасно понимал, что даже если я попытаюсь рассказать правду о нём, мне никто не поверит. Ведь у меня нет никаких доказательств. Я жив, здоров. Разве может человек оставаться в хорошей форме, если его два года пытали в Азкабане? Да и не в моих интересах было подставлять самого себя. — Ты должен был кому-то рассказать… Хотя бы попытаться, — Гермиона никак не могла поверить, что ситуация Малфоя была безвыходной. — Я думал об этом. Хоть мне было и страшно, но я понимал, что всё может зайти слишком далеко, ведь я не сумасшедший! Но к тому времени я также понял, что дементор не даст мне такой роскоши. Он не лишит себя возможности жить, — Драко поднял кисти рук и уставился на свои ладони. — Я понимал, что теряю контроль. Мне нужна была хоть какая-то стабильность собственных эмоций. Я даже завёл кота, чтобы контролировать появление дементора. Кошки очень ярко реагируют на этих тварей, они их тонко чувствуют. Дьявол давал мне понять, когда дементор начинал доминировать над моим «я». Потому что сам я уже не всегда понимал, где мои истинные желания, а где голод дементора, — Малфой сделал паузу. — Всё это мелкие попытки побороть его. Но я должен был как-то действовать! И следующим моим шагом был благотворительный вечер. Я решил пожертвовать сумму в Мунго, ударить дементора самым эффективным оружием — окситоцином. А заодно поднять добрый рейтинг нашей семье. — То, что было между нами в Зелёном зале в тот вечер, — почему ты это допустил? Зачем? — справедливая натура Гермионы требовала правды. — А ты думаешь, я какой-то особенный? Думаешь, раз во мне сидит эта тварь, то я не могу желать кого-то? — Драко говорил чётко и ясно. — Меня тянуло к тебе, Гермиона. Иногда мне казалось, будто меня ведёт голод дементора, а иногда, напротив, я чувствовал, что близости хочу я сам. Тем не менее я боролся со своими желаниями. Я не хотел навредить тебе. — Так нельзя было поступать, — голос Грейнджер затихал с каждым словом. — Ты должен был что-то предпринять. Драко… — На следующий день я чувствовал себя паршиво. Голова раскалывалась, полученные радостные эмоции мгновенно исчерпали сами себя. Именно в тот день мне пришло письмо от Пэнси. Она хотела увидеться, поговорить. И когда она пришла в Мэнор, когда я увидел её… — Драко зажмурился. — Кажется, я уже знал, что произойдёт. Да, я злился на неё… Но это было не главным. Главным было зудящее чувство вот здесь, — Драко схватил ткань футболки в области грудной клетки. — Пэнси рухнула на пол. Как и мой отец тогда. И мне было слишком приятно. Голова шла кругом… Казалось, Гермиона вот-вот сама рухнет прямо здесь. Она с трудом стояла на ногах, с трудом контролировала происходящее. — На тот момент я уже работал над механизмом, если ты помнишь, — Драко ожидающе посмотрел на Гермиону, но ей нечего было сказать. Весь его рассказ походил на личный дневник маньяка-психопата под влиянием шизофрении. Однако вместо шизофрении был настоящий дементор. И он оказался внутри Драко по вине отца, который не защитил своего ребёнка, по вине Джона Долиша, который натравил на него дементоров, по вине и самой Гермионы, которая отправила Драко в Азкабан. А в самых истоках стоял Волдеморт, он сделал из Драко убийцу. Но этот порочный круг замыкали родители, взрастившие в нём всё то, что сейчас Гермиона наблюдала перед собой. — Палочку Люциуса, кстати, выкрал Нед. Она понадобилась мне, чтобы открыть тайник, — пояснил Малфой. — В общем, с Пэнси было покончено. Но её души мне хватило совсем ненадолго. Я чувствовал, что хочу больше… Вернее, он хочет больше — дементор, — будто вспомнив, уточнил Драко. — Периодически я использовал для этих целей Уизли. Правда, в тот день — кажется, это было перед нашим первым сексом — я хотел поесть, но… Но знаешь, мне даже стало жаль бедного Уизли. К тому моменту от него мало что осталось. Ему уже было всё равно. Гермиона прикрыла глаза и попыталась успокоиться. Слышать что-то о Роне было невыносимо. — А потом мы с тобой переспали, — Драко посмотрел на Гермиону и улыбнулся. — И это разожгло во мне голод. Но я сдерживал его, чтобы не навредить тебе. И всё же… мне было тяжело. Тогда я кое-что придумал. Ты этого не помнишь, ведь я стёр тебе память. Гермиона с ужасом смотрела на Драко, недоумевая. — Что ты стёр? — дрожащим голосом спросила она. — Твою встречу с Роном. Вы виделись в тот день. Это разожгло в Роне новую порцию эмоций, и он ещё какое-то время был неплохим источником пищи. — Ты отвратителен, — прошептала Гермиона, и по её щеке покатилась слеза. — Прости, — вздохнул Драко. — Мне не стоило так делать. — Что ты сделал с Джинни? — Гермиона едва сдерживалась, чтобы не разорвать его на части. Драко был единственным человеком, который держал её на плаву, единственным, кто всегда был рядом. А теперь этот человек оказался главным источником всех её бед. — Мне жаль Джинни. Этого не должно было случиться, — Драко потупил взгляд. — Я пришёл на этот чёртов вечер инвестиций и услышал речь Поттера. Я, конечно же, был рад поучаствовать в процессе освобождения Азкабана от дементоров, я готов был пожертвовать много денег. И когда я произнёс те слова… Когда сказал, что готов инвестировать… — Драко резко замолк. — Я сразу понял, что совершил серьёзную ошибку. Я сильно разозлил его. Я чувствовал прилив злости. Неконтролируемого гнева. И, как назло, у меня не было с собой зелья. Я не знал, что делать. Я готов был вцепиться в любого. А ты стояла рядом, — Драко с грустью выглянул на Гермиону. — Я решил отойти в сторону, пошёл куда-то по коридору, подальше от толпы. Я шёл прямо… Шёл, пока не услышал чьи-то голоса. Я сразу узнал голос Неда Грэпплера, а затем и Джинни Уизли, — Малфой устремил пустой взгляд в сторону. — Это был тот случай, когда я совершенно себя не контролировал. Конечно, я никогда не питал дружеских чувств к семье Уизли, но то был шквал ненависти, обрушившийся на меня. Я сразу понял, что Джинни изменяет Гарри с Недом. Какого чёрта меня это вообще должно волновать?! Но тогда меня это волновало слишком сильно. И голос в моей голове кричал, что я должен наказать их. Наказать себя, за то что пошёл против. Против дементора. — Боже…— Гермиона прикрыла рот ладонью. — Я вышел из-за угла и увидел Джинни. Она стояла такая растерянная. Неда с ней уже не было. Я начал говорить ей что-то про то, как нехорошо изменять Поттеру. Джинни пыталась возразить, но я чувствовал: она боится… И я довольно быстро испил её душу, — сократил рассказ Малфой, заметив испуганный вид Гермионы. — Съел целиком. А когда оторвался, то увидел Неда: он стоял возле уборной и был в полном ужасе, — Драко грустно усмехнулся. — А Джинни уже валялась на полу. Я сразу понял: нужно что-то предпринять. Нельзя оставлять её вот так. Пришлось договариваться с Недом. Он, конечно, хотел всё рассказать Долишу, хотел сдать меня. Но, увы, я утащил бы его за собой. А вот угодить в Азкабан Нед совсем не хотел, он знал, что это место может сотворить с людьми, — Драко указал ладонью на себя. — Я взял палочку Неда — не стал рисковать своей — и убил Джинни. — Ты не мог… — шептала Гермиона. — Не мог… — Я бы и сам хотел в это верить. — Мы же… Мы же в тот день пошли в Мэнор… Ты успокаивал меня, Драко! Как? Ка-а-ак?! — Гермиона срывалась на истеричные всхлипы. — Знаю, тебе в это трудно поверить, но мне, правда, было жаль тебя. Зато после сытной трапезы я чувствовал себя хорошо. Я мог провести с тобой целую ночь. Дементор будто отступил. Гермионе не верилось, что Драко говорил это всерьёз. Она думала, всё, что ей пришлось испытать за последние месяцы, были худшим кошмаром. Но худшим кошмаром оказался этот день. — К тому времени Блейз стал догадываться о происходящем. Хоть он не мог знать всего, но я чувствовал, что он перестал мне доверять. К тому же он единственный, кто знал о том заклинании. Мне пришлось подчистить ему память, убрать из головы историю с дементором. — А потом ты подставил отца, — сказала Гермиона. — Это сделала я, — созналась Нарцисса. — И я не просил тебя об этом! — Драко повысил голос. — Не хватало запятнать честь нашей фамилии ещё и психопатом-убийцей. — А мне было важно, чтобы Аврорат не вышел на тебя и не посадил в Азкабан пожизненно, — сказала миссис Малфой. — Я подстроила все улики против Люциуса. — А Гарри? — с надеждой спросила Гермиона. — Его я не трогал, это правда, — ответил Драко. — Мне было жаль Поттера, что он так скорбит по своей подружке, которая ему изменяла. Не просто изменяла, а хотела уйти к другому! Я прислал Поттеру колдографию с благотворительного вечера, её сделал мой журналист. Видимо, эффект получился обратным. Я не думал, что Поттер решит свести счёты с жизнью. — Ты ненормальный… — Возможно, — пожал плечами Драко. — Поэтому я хочу всё исправить. — А Кэти Долиш? Твоих рук дело? — Конечно, — кивнул Малфой. — Я уже давно пытался подобраться к Долишу. Всё никак не мог найти его слабые стороны. Сначала я подумал о его сыне. Но потом решил, что это слишком. Поэтому съел душу жены. И это стало последней каплей к его отстранению. А бонусом привлекло Министерство к проблеме дементоров. Гермиона смотрела на Драко — человека из плоти и крови! Неужели он способен на такое? Её Драко! Парень, с которым она часом ранее делила постель… — Я не смогу оживить умерших, не смогу вернуть души жертвам. Но есть эта штуковина, и она поможет, — Малфой кивнул в сторону Гермионы. Механизм обратного действия лежал у неё в кармане. — Гермиона, — Нарцисса обратилась к девушке. — Послушай меня внимательно. Ты ведь понимаешь, что Драко здесь жертва? Жертва Волдеморта, жертва непутёвых родителей, жертва дементора! — Это всё его рук дело, — Гермиона метнула недобрый взгляд к Драко, — неужели вы не видите? — Мы сами сделали из него монстра, — сказала Нарцисса. — Драко должен был что-то предпринять… — Гермиона не могла снять с него всю ответственность, это было неправильно, это не вписываюсь в её картину мира. — Гермиона, это прочный круг, где мы причиняем друг другу боль. И здесь нет ни начала, ни конца. Прошу, наберись сил, не уподобляйся остальным, не делай ошибки, которую ты уже когда-то совершила! — Нарцисса говорила несвойственно ей эмоционально. — К чему это привело, Гермиона? Не отвечай ударом на удар! Останови это здесь и сейчас! — Мама, о чём ты говоришь? — Драко усмехнулся. — Оно плотно сидит во мне. И с каждым днём только сильнее овладевает моим сознанием. Я не избавлюсь от этой твари. Я опасен для общества. — Я знаю способ, как помочь тебе, — заявила Нарцисса, и Драко недоуменно посмотрел на мать. — Ты ведь применил то заклинание к дементору, значит, и я смогу применить его к тебе. Пусть эта тварь сменит место жительства. — Не-е-ет! — протянул Драко. — Никогда, мама. Даже не думай об этом! — Я буду полностью под вашим контролем. Я никого не убью, не съем ничью душу. А может, когда-нибудь мы найдём способ извлечь дементора. Гермиона, прошу, давай остановим зло! — взмолилась Нарцисса. — А как же мои друзья? Как же погибшие? — мысли Гермионы безотчётно бегали по черепной коробке. Она смотрела на Драко, но видела лишь монстра, убившего её друзей. — Я сказал «нет»! — заявил Драко, глядя на маму. — Я одного не понимаю, почему ты сам не воспользовался механизмом? К чему этот цирк? — недоумевала Гермиона. — Только ты можешь спасти своих друзей. — Я должна увидеть Рона! Ты сказал, что он здесь, в Мэноре. — Гермиона хотела увидеть Рональда собственными глазами. Ей до сих пор не верилось, что он жив. Даже если жив лишь «наполовину». — Это так, — кивнул Драко. — Генри! — Сэр, — домовик появился сразу. — Приведи сюда Рона Уизли. Лютый холод прошёл по спине Гермионы. Осознание, что она сейчас увидит Рона, радовало лишь отчасти. Она уже успела смириться с его смертью, но судьба вновь развернула её на сто восемьдесят градусов. — Мне жаль твоего друга, — вновь обратилась Нарцисса к Грейнджер. — Жаль жертв, павших по вине Волдеморта, по вине Пожирателей. Все эти люди погибли, и их уже не вернуть. — Если бы была возможность, я вернула бы их всех! — сказала Гермиона. — Они заслуживают жить. Вспышка трансгрессии заставила девушку вздрогнуть. Домовик придерживал обмякшее тело за плечи. С усилием толкнув его за спину, Генри усадил Рона прямо на пол. Гермиона смотрела на рыжие волосы, осунувшееся лицо и тело, будто приклеенное к голове. От наполненных слезами глаз картинка вокруг расплывалась. Медленно шагая, Гермиона приближалась к Рону. Кажется, она сделала пять шагов. Да, совершенно точно она сделала пять шагов, прежде чем подойти к нему вплотную. Присела на корточки и осторожно коснулась рыжих волос, убрав несколько прядей с лица. Пустой взгляд Рона пробирал до костей. Из чуть приоткрытого рта стекала вязкая слюна. Казалось, его голова вот-вот отвалится от тела и упадёт на пол. Гермиона взяла его холодную ладонь и прижала к своей груди. — Я должна всё вернуть. Обязана, — шептала она. — Гермиона, дай себе время, не руби с плеча! — умоляла Нарцисса, и на миг это показалось Грейнджер комичным. Вновь судьба Малфоев в её руках. Разве она выбирала это? Гермиона поднялась на ноги и устремила взгляд к Драко, проигнорировав слова миссис Малфой. — Почему ты решил всё исправить? — вопрос, врезавшийся в её голову, был тут же озвучен. — Потому что я сделал много ошибок. А ошибки нужно уметь признавать и исправлять. Гермиона, не сводя с него глаз, начала медленно приближаться. Малфой поднялся на ноги. Оказавшись совсем рядом, она стала всматриваться в его лицо, пытаясь осознать его мотивы, прочувствовать. — Тебе нужна помощь. И я очень хочу тебе помочь, Драко, но не могу. Слишком поздно. — Гермиона подняла руку и коснулась ладонью его прохладной щеки. Почти невесомо. Глаза Драко были живыми. Гермиона не помнила, смотрел ли он на неё прежде «вот так». Она никак не могла охарактеризовать этот проницательный взгляд. Но от этого взгляда веяло непривычным теплом. — Ты будешь жалеть об этом решени всю оставшуюся жизнь, — вновь заговорила Нарцисса. — Пройдёт время, прежде чем ты осознаешь очередную ошибку. — Да, тот суд был ошибкой, — Гермиона повернулась к Нарциссе. — Минутная слабость, которая обернулась трагедией. Но сейчас я вынуждена принять решение. — Это решение принял я, — сказал Драко. — Почему ты не попросил кого-то другого? Например, Блейза. Почему я? — Потому что ты, Гермиона. Только ты. Драко сделал небольшой шаг вперёд, подойдя вплотную к девушке. Гермиона хотела было отойти или оттолкнуть его, но вместо этого застыла. Драко заключил её в тесные объятия, и они длились, наверное, не больше двух секунд, но Гермиона успела ощутить ту самую неуловимую энергетику. И эта энергетика не была тёмной. — Давай, пора, — шепнул он ей на ухо. — Зелье перестанет действовать, и он будет сопротивляться. Гермиона отступила назад и достала из кармана механизм. Сфера уже стояла на нужной плоскости, и осталось лишь надавить на подвижные выступы. Когда устройство повисло в воздухе, она достала палочку и посмотрела на Драко. Что-то сжалось в грудной клетке и болезненно заныло. Ей было жаль прощаться. И Гермиона честно призналась себе в этом. Она обернулась к Рону и секундное сомнение развеялось вмиг. — Прошу, дай себе время подумать! — Нарцисса кричала. — Скажи, когда будешь готова, я направлю энергию на механизм, — говорил Драко. — Я готова. — Давай!