Little Queen

Первый день выдался странным, но удачным. Практически на всех уроках Дженна сидела то с Регулусом, то с Эваном, но троица старалась держатся вместе и занимать две пустые парты, стоящие рядом. Только на травологии Дженна решила встать с Сивиллой Трелони, чтобы поблагодарить её за помощь в день распределения. Сивилла была удивлена, что Дженна решила объединиться с ней на общем уроке: большинство на её факультете не замечали Сивиллу. И когтевранка была счастлива видеть, что Дженна не забыла о ней. Эван же остался с Регулусом. И лучше бы этого не случилось… Пока Дженна шёпотом беседовала с Сивиллой, обсуждая события первого дня, профессор Спраут рассказывала о том, чем они будут заниматься на уроках в этом году. И как оказалось Эван поспорил с одним из когтевранцев, что назовёт урок травологии бесполезным. Ну а любые споры нужно выполнять. Примерно в середине монолога профессора Эван с самодовольной ухмылкой спросил: — Зачем нам вообще пять лет учить названия цветочков? Бесполезное занятие. Весь класс смолк мгновенно и устремил взгляды только на него. Каждый ученик знал, что профессор Спраут — прекрасная и спокойная женщина, пока что-то в её теплице не назовёшь «цветочком», а урок травологии «бесполезным занятием». И вот теперь Эван писал десять пергаментов о пользе магических растений, приводя конкретные примеры из книг разных курсов. За другие домашние задания он и вовсе ещё не брался. А Регулус, как его сосед, улыбнувшийся шутке друга, получил другое специальное задание. К счастью, оно было легче: пять листов на описание магических растений для волшебных палочек. И всё также с примерами. У обоих был один вечер на всё, иначе профессор Спраут обещала рассказать об этом декану, а декан вполне мог написать родителям, что в случае чистокровных слизеринцев было недопустимо. И Регулус был зол на Эвана. Он даже не скрывал это, как делал обычно с другими эмоциями. Дженна была убеждена, что если бы они сейчас были на краю Запретного леса, то Регулус закопал бы Эвана там. — Твою мать, — простонал Эван, откладывая перо и закрывая лицо руками. — Как это закончить? — Нужно было держать язык за зубами, — бросил в ответ Регулус. — Заткнись, Морфей, — огрызнулся Эван, снова взявшись за задание. Дженна прикусила нижнюю губу, скрывая смешки. Когда Эван и Регулус спорили, они были совсем похожи на пятилетних. Со стороны это было ужасно смешно. Эван с мольбой взглянул на Дженну, и она уже заранее знала, что он попросит: — Дженна, молю, помоги мне, — он сложил руки перед собой и попытался сделать щенячьи глазки, но на ней это не работало. — Ну уж нет, с этим я тебе не помогу, и никто не поможет. Реджи довольно улыбнулся, услышав это. Но потом вздохнул, обращая внимание подруги на себя: — Какие ещё факты о магии в палочках можно найти? — А что тебе нужно? — уточнила Дженна. Эван откинулся на диван и укоризненно взглянул на неё, сложив руки на груди: — То есть ему ты помогаешь? — он громко цокнул, наигранно обижаясь. — Да-да… Кому нужен старый добрый Эван Розье? Дженна не обратила внимание на очередной драматичный комментарий и предпочла продолжить разговор с Регулусом. Его задание хотя бы не было таким нудным. — Связь между магическими деревьями, — ответил он. Дженна задумалась на несколько минут. Она не представляла, какой пример мог подойти под эту категорию. Чтобы знать ответы на такие вопросы, нужно иметь углубленные знания в изготовлении палочек. Только тогда Дженна вспомнила слова Олливандера: «Я хочу рассказать Вам один интересный факт о бузинных палочках и их владельцах: они всегда находят родство с теми, кого выбрала рябина». Оставалось только рассказать это Регулусу, не позволяя ему догадаться, что именно она владелец такой палочки. Отчего-то Дженна не хотела выдавать эту тайну некоторое время, ведь и её мать испугалась одной мысли о том, что дочь владеет такой мощной и своевольной палочкой, а что уж могли подумать другие, когда она, получившая такую палочку, поступила на змениный факультет. К тому же была эта разгорающаяся война, в которую постепенно оказывались втянуты многие волшебники. Дженна не была глупа и прекрасно понимала, что есть вещи, о которых лучше промолчать. — Как насчёт... — она тщательно пыталась подобрать правильные слова. — В общем, я где-то читала, что «владельцы бузинных палочек всегда ощущают некую схожесть и близость с теми, чьи палочки из рябины». — Прочла это в сотнях своих книг не о травологии, — промямлил Эван, уткнувшись носом в свой пергамент. — Странно, — задумчиво произнёс Регулус, не слушая друга. Дженна смотрела то на одного, то на второго. Она даже не знала, с кем из них сейчас лучше начать разговор. Оба решили игнорировать друг друга и разговаривать одновременно, не позволяя ей целиком понять суть сказанного. У неё был вопрос к каждому. — Во-первых, откуда ты знаешь про книги? Во-вторых, что странного, Морфей? — Я отвечу первым! — воскликнул Эван, привлекая внимание всех, кто был в гостиной. Пришлось подождать, пока все отвернуться и вернуться к своим делам, прежде, чем снова перейти к теме: — Он просто знаком с твоей соседкой, Пьюси, если точнее. Мы вместе плыли на лодках в Хогвартс вчера вечером. — Правда? — поинтересовалась Дженна, искренне удивлённая. Если два их друга общаются, то почему она об этом не знает? Ни Элен, ни Эван за последние сутки ни разу не упомянули имена друг друга, но при этом они, кажется, неплохо ладили с друг другом. Так что мешало им быть сейчас здесь вместе. Но Дженна не осмелилась озвучить эти мысли, не представляя, как Регулус будет справляться с ещё одним весёлым другом, медленно убивающим его нервные клетки. Зато Эвана эта мысль не остановила. — Да... Ах! Нам нужно включить её в нашу компанию, чтобы нас стало пятеро! — осенило его. И снова все к ним повернулись, но на этот раз Ева Гринграсс, одна из подруг Нарциссы, шикнула на Эвана, и снова вернулась к домашнему заданию по алхимии. — Почему пятеро? — спросил Регулус. — Потому что Элен никуда не выходит без Мари, — объяснила Дженна. — Тогда нет, — тут же отрезал Регулус, начав дописывать что-то на пятом листе. Эван перелез через стол, на котором были его пергаменты и дружески ударил в плечо недовольного Блэка. — А что плохого? — спросил Эван, усаживаясь на своё место рядом с Дженной. — Тебе точно не помешает иногда говорить с людьми, кроме нас с Афиной. — Так почему странно? — вернулась Дженна к другому вопросу, пока эти двое не стали спорить снова. Регулус отвернулся от Эвана, также не желая спорить с другом и ответил: — Моя палочка из рябины. Рябина, волос единорога, крайне гибкая и всё в таком духе. Всё, что смогла ответить Дженна, было: «Ох». Слова Олливандера теперь имели больше смысла, однако совсем не так она представляла сильную, которую он описывал. Она некоторое время была убеждена, что у Эвана подобная волшебная палочка из-за того, как быстро они поладили друг с другом, но она оказалось у Регулуса. Этого варианта Дженна никогда бы не предсказала. У них не было особой связи в понимании многих, но их судьбы будто были связаны. Дженна и толком объяснить это не могла. Она просто знала, что их ждёт что-то особенное в будущем, неизвестное. Юная ведьма ощутила это, но вряд ли она тогда догадывалась, что именно будет означать их родство, насколько Регулус и Дженна станут похожи и как сильно переплетутся их судьбы. Но это будет лишь в один из тех далёких дней в будущем. Когда она хотела поговорить об этом, стена отодвинулась, и она услышала знакомые голоса Мари и Элен. За ними тянулись Беатрис и Сюзанна, о чём-то тихо переговариваясь. Дженна махнула соседкам рукой в знак приветствия, а те улыбнулись в ответ (но не Беатрис и Сюзанна) и собирались идти дальше, как Эван позвал их: — Элен! Мари! Дженна впервые захотела ударить Эвана чем-нибудь тяжёлым. Регулус бросил на них негодующий взгляд, как когда-то и на Дженну в поезде, и продолжил заниматься домашним заданием, не утруждаясь приветствием или знаком внимания. Но выглядел он ещё злее, чем до этого. Эван был прав: социальных навыков Регулусу крайне не хватало. Дженна пересела ближе к нему, освобождая двоим девочкам место возле Эвана, хотя основной её целью было сдерживать Регулуса, пока он не сорвался на малознакомых ведьмах. Через пару минут Эван, Элен и Мари громко смеялись, чем, незаметно для них самих, раздражали Регулуса только больше. В гостиной практически никого не осталось, так что никто не мог помешать первокурсникам веселиться. Дженна иногда смеялась, но от вида лица Регулуса ей становилось не по себе. Она ощущала вину за то, что не может помочь ему или сделать ситуацию хотя бы чуть более комфортной для друга. Но Дженна только и могла молчать с ним, надеясь, что так он не будет чувствовать себя таким одиноким, наверное. Но сдерживать редкие смешки она не могла: дуэт Элен и Эвана был особенно странным, но от этого только ещё более смешным. — Эв, а помнишь тот анекдот, — вспомнила Элен. — Как-то раз старая ведьма сидела в баре… Даже не рассказав полностью, Элен и Эван начали заходиться от смеха, чуть ли не падая с дивана, пока Мария наблюдала за ними, как за непослушными детьми. — Может, им тоже дать специальные имена, как вы думаете? Регулус устал слушать их громкий смех, или же ему не нравилась идея делится чем-то особенным, как именами. В любом случае, больше быть с ними он не хотел и поднялся, собираясь уйти. Дженна тут же положила руку на его, останавливая. — Реджи... — позвала она его, чуть сильнее сжав пальцы. — Я... Простите, я пойду, — сказал Регулус, — мне ещё остальное домашние задание делать. — добавил он как оправдание и отпустил руку Дженны. Дженна привстала, чтобы пойти за ним. Нельзя было оставлять его грустить одному в комнате, пока они будут смеяться здесь вместе. Да и какое их Трио без Регулуса? Осознание, что они могли причинить ему боль, обидеть его, не давало Дженне покоя. — Не волнуйся, Дженна, всё в порядке, я пойду, — успокоил её Регулус, прежде, чем пойти к лестнице. — Чёрт... Мне ведь тоже, — вздохнул Эван, не отрывая глаз от пергамента. — Ладно... Тогда оставим Вас. Элен поднялась и взглянула на Дженну, молча спрашивая, идёт ли она с ними. Но Дженна отрицательно покачала головой. Ей не хотелось спать вовсе, да и к тому же мысль о письме матери преследовала её до сих пор. Что вообще можно написать ей в ответ? Элен подмигнула Дженне: — Конечно, мы оставим вас вдвоём. В её голосе было нечто странное. Она вела себя так, будто знала что-то, чего не знала Дженна. Она была без понятия, что вообще имела в виду Элен. Что плохого в том, чтобы оставить Эвана и Дженну вдвоём? — Но Дженне не нравится Эван так, как он нравится некоторым девочкам, — сказала Мэри. — Ты ведь, Элен, тоже… Элен прикрыла губы Мари рукой и покраснела до самых ушей. Не говоря больше ни слова, они обе ушли, а у Дженны сложилось впечатление, что она пропустила половину года, и кто-то стёр все события из её головы. — Мы в школе один день провели, — возразила она. — Как ты кому-то уже можешь нравится? — Видимо, я слишком очарователен, — просто ответил Эван. Дженна не смогла сдержаться и рассмеялась. А через секунду и Эван подхватил её смех. Они смеялись, сами не понимая, отчего. Пока Дженна не вспомнила, что ей не хочется уходить. Она была бы не против остаться здесь с Эваном пока. Его компания вполне неплоха. Остальных в гостиной уже не осталось, пока Эван и Дженна сидели здесь. Только они вдвоём. Это немного успокаивало её. Они могли говорить свободно и не так тихо. — Ты планируешь спать, Эван? — Нет, — он с тревогой в глазах смотрел на неё. — А что случилось? — Мне просто хотелось отвлечься от нескольких назойливых мыслей. Думала, заодно составлю тебе компанию, пока спать не захочу. — Регулус упомянул, что ты получила письмо от родителей. Дженна подняла на него глаза и увидела, что Эван отложил свою работу и закрыл чернила, только желая поговорить с ней. Она не хотела этого, но, кажется, друга это никак не останавливало. — Да... Они пока немного злятся, ничего серьезного, — отмахнулась Дженна. — Уверена? — уточнил Эван. Он беспокоился. По его лицу это было видно. Эван Розье искренне переживал за неё. И как только она может предать его и уехать только чтобы не злить родителей? Они и не могут представить, насколько дорога ей стала школа за всего один день. Это было поразительно. А главное: без Регулуса и Эвана она бы никогда не смогла почувствовать эту магию. — Конечно, Дио, я хорошо знаю своих любимых родственников. Я уверена, — солгала Дженна. Она не была уверена, что может быть прощена ими. За несколько часов Дженна вообще перестала быть уверенной, что хорошо знала своих родителей. — Я так тоже когда-то думал… — сказал он. — Ты к чему? — Да... Это неинтересно, да и к тому же больше похоже на нытье, — начал он. — вряд ли тебе покажется подходящим разговором для обычного вечера. Она видела, что он хочет рассказать, но боится. Боится, возможно, её реакции или того, что она не захочет слушать, как это делали другие. Почему она так легко читала Эвана, как с другими не выходило? — Эван, — Дженна села рядом с ним, — расскажи мне. Это останется только между нами, клянусь. Ты можешь говорить мне всё всегда, и я сохраню это в секрете навечно. Эван подумал с минуту и ответил: — Хорошо… Я обычно не делюсь этим, только Реджи знает, и то не всё. Но тебе, Дженна, я доверяю. — При этом знаешь меня вторые сутки, — подметила она. — Ну... Это детали, — усмехнулся он. И вообще, если не хочешь… — Всё, молчу и слушаю. Эван сжал свои ладони и выдохнул, собираясь с мыслями. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы начать разговор, но потом его было невозможно остановить: — Ладно... Я даже не знаю, с чего начать. В общем, как тебе, возможно, известно, моя мать — сестра Друэллы Блэк. Дженна знала, что его мать умерла в 69-ом, и что он был её кровью связан с Блэками, но кровным родственником Регулусу не был. Ещё она знала, что у Эвана был младший брат по имени Феликс и знаменитый отец. Больше ничего. — Она была лучшей матерью, какую можно представить. Когда говорили, что она сестра Друэллы, все поражались и не верили этому. Как такая, как она, могла быть сестрой Блэк, жестокой и алчной. Мама была доброй, по-настоящему заботливой и любящей. Поверь, среди чистокровных династий это редкость. Тогда у нас была прекрасная семья. Я, мама и отец. Лучшего не пожелаешь. По лицу Эвана было видно, что эти воспоминания причинили и боль, и радость. Он любил свою мать, но она умерла, оставив его воспоминания о прекрасной семье причинять юному Розье столько боли, сколько вообще возможно. Но ведь это даже было не всё. — А потом... Она забеременела и сказала, что у меня будет брат. Я был так счастлив, когда узнал об этом... Но потом, в одну из ночей я проснулся из-за крика... Мама кричала от боли, а потом был слышен только его крик, крик моего чёртового брата, — Эван опустил голову, стирая предательские слёзы. — Это отродье... Он её убил! Дженна не спеша обняла Эвана, плавно кладя руку на его дрожащие плечи. Он прижался к её груди, пока она поглаживала его по голове, перебирая русые волосы тонкими пальцами. Он плакал, рыдал, обнимал её так, как когда-то её обнимал только Джеймс после ранения их матери. Будто она была единственным, за что он держался. — Он убил её и после этого отец должен был избавится от него! — шептал он в слезах. — Но вместо этого... Он больше и не взглянул на меня! Дженна... Он…Он… И Эван больше не смог сказать ни слова, вздрагивая в её руках от каждой своей мысли. Тогда Дженна вспомнила, что Эван сегодня даже не получил письма на завтраке. Все совы нашли своего получателя, ни одна не улетела без письма. А значит, отец не написал ему ни строчки. Дженна только и могла обнимать его, пытаясь успокоить. Она была бессильна, и от этого хотелось снова и снова молить Эвана о прощении. А он сжал пальцами её мантию и не отпускал от себя, наконец, найдя того, кто не отвергнет его боль. Они не были уверены, сколько времени прошло, пока Эван пришёл в себя. Может, полчаса, может, час, пока они обнимали друг друга, не говоря ни слова. В тёмной гостиной только огонь в камине освещал их силуэты, отбрасывая тень на одну из стен. Дженна не могла винить Эвана за ненависть к брату*, который отнял у него всё. Но она и не одобряла это, не представляя, как можно ненавидеть того, кто должен всегда быть рядом с тобой. Оттого она молчала, только изредка тяжело вздыхая. Леон Розье, отец Эвана, в последний раз был в сопровождении всего второго сына, предпочитая показывать его, а не старшего, способного на что-то, кроме вежливых улыбок. Феликс Розье был ещё совсем мал, и мало на что способен. Она слышала о безумии Леона Розье, но не настолько, чтобы вычеркнуть сына из всей своей жизни. Эвана Розье словно и не существовало, был только маленький Феликс. — Прости, Дженна. Этой сцены не должно было быть, — хлюпая носом, произнёс Эван и чуть отстранился от подруги. Он пытался мокрыми руками вытереть слёзы со щёк, но Дженна большими пальцами аккуратно стёрла его слёзы, отчего края его губ дрогнули и чуть приподнялись. — Всё в порядке, тебе это было нужно, — мягко напоминала она. — Спасибо, Джи, — дрожащим от прошедшей истерики голосом произнёс он. — Да ладно тебе. Я же даже ничего не сделала, — ответила она, убирая руки с его лица. — Ты выслушала моё нытьё, — посмеялся он и добавил едва слышно: — Немногие захотели бы. — Ты мой друг, Эван. Как могло быть иначе? Эван улыбнулся и протянул Дженне мизинец, на что она лишь вопросительно взглянула на его лицо. — Я видел, как это делали гриффиндорцы и хотел повторить, — объяснил он. — Клятва на мизинцах? — О вечной дружбе, — уточнил Эван. Дженна притянула своей мизинец в ответ, скрепляя их клятву. — Теперь ты застряла со мной до конца своих дней, — сказал Эван. — Проси всё, что угодно взамен на столь дивный дар. От его драматичных речей Дженна никогда не устанет. — Можно называть тебя Эви? — спросила она, смеясь. — Проси почти всё, что угодно.