Little Queen

Октябрь ассоциируется у большинства учеников Хогвартса с изумительными пейзажами, последними тёплыми днями осени, уроками, тренировками к матчу по квиддичу или Хэллоуином. Для Дженны Поттер этот месяц оказался навсегда самым отвратительным. С самого детства ей больше всего не везло именно в октябре. Когда Джеймсу было пять, они с Дженной чуть не сожгли полкомнаты, случайно уронив свечу на шторы. В шесть Дженна в один ветреный и дождливый день сломала запястье, летая на метле, когда брат выскочил из ниоткуда и напугал её до полусмерти. Хотя с тех пор она решила обучаться целительству из старых бабушкиных книг (какая именно эта была бабушка оставалось вопросом). Вот и в восемь, и в девять её преследовала октябрьская череда неудач. В десять она впервые сильно разозлилась на своего брата, и практически весь месяц провела в одиночестве. Но теперь ей одиннадцать. И Дженна ждала будущего в напряжении, которое не могла объяснить никому. Даже среди волшебников вера в числа, приносящие неудачи, и лунные фазы, влияющие на душевное состояние, были редкостью. Однако среди когтевранцев таких волшебников было достаточно. Например, Сивилла Трелони. К ней Дженна и обратилась со своей проблемой. — В этом нет ничего странного, — заметила Сивилла, шагая меж стеллажей в библиотеке. — Не стоит беспокоиться, у меня неудачный месяц — декабрь. Как по мне, он есть у каждого, наверное, чтобы не дать нам расслабиться. — Уж лучше бы я расслабилась и жила спокойно, — пробормотала Дженна, но Сивиллу послушала. Этот октябрь вряд ли бы стал исключением, не так ли? Хогвартс от веры, что может случиться что-то плохое, не спасает, так что Дженне ничего не оставалось, кроме как ждать. К большому сожалению, долго ждать не пришлось. Отец, пользуясь дружбой с Дамблдором, попросил того вечером, после учебного дня, по каминной сети отправить Дженну из его кабинета прямиком в Поттер-мэнор для «семейной беседы». Но больше он ничего не добавил. Всю дорогу к кабинету директора, Дженна думала об оправданиях, о том, как объясниться с родителями. О Мерлин, как она хотела, чтобы мать её поняла и помогла убедить отца! После и Джеймс сдастся. Их семья снова станет единой. И это всё, чего Дженна искренне желала. Но вот она в гостиной Поттер-мэнора, где возле камина её ждала только мать. Дженна улыбнулась ей и вмиг бросилась обнимать, но в ответ почувствовала лишь едва ощутимое прикосновение к плечам. Юфимия Поттер не нашла в себе сил обнять дочь в ответ. И только тогда Дженна заметила тёмные круги под опухшими и красными от слёз глазами матери и её общую усталость, худобу. Теперь на её лице были заметны морщины, Тогда Юфимия Поттер впервые показалась ей старой, ей было почти шестьдесят. Дженна только могла и думать: «Неужели всё это я? Неужели это моя вина?» Видеть мать такой слабой было болезненно и угнетающе для юной Поттер. Всегда яркая и сильная Юфимия превратилась в своего призрака с тех пор, как она её видела в последний раз в сентябре. — Ох, милая, это ничего, — заметила её взгляд Юфимия. — Ты не виновата в том, что я так ужасно выгляжу. Дженна попыталась выдавить из себя улыбку, но не смогла скрыть беспокойство, только прижалась к матери ближе. Она скучала по тёплым объятиям, по спокойствию. Дженна бы отдала многое, чтобы вернуться в август, когда она и Джеймс были в Поттер-мэноре, а Юфимия не переставала обсуждать все проделки сына с Флимонтом. А потом Дженна сама же лишила себя этого. — Тебя ждёт отец, Дженна. — Юфимия отстранила дочь от себя. — Сейчас, в связи с некоторыми обстоятельствами... Он будет зол, милая. Просто постарайся не выводить его больше, а лучше и вовсе согласись на какое-то из его предложений, чтобы всё было хорошо. Дженна нахмурилась. Значит, разговор будет именно об этом. Как бы Дженна ни любила свою семью, от нахождения себя на факультете или от своих друзей она не откажется так просто. Теперь, после одного месяца на этом факультете, Дженна поняла, что нельзя забывать о себе. Никогда. Это показали ей её друзья, которые были с ней всё это время и не дали повода усомниться в их искренней заботе о ней. И она не сдаться хотя бы ради них. Её ждёт сложный разговор. Поднявшись на второй этаж, она прошла левее, где была закрытая белая дверь, у которой Дженна обожала стоять и подслушивать разговоры родителей, прижимаясь спиной к стене. Теперь же она заходит туда, постучав в дверь, чтобы говорить самой. Отец стоял возле окна, недалеко от своего стола, и не взглянул на неё, пока она не осмелилась подойти к самому столу и сказала: — Привет, пап... Флимонт Поттер обернулся и сделал два шага в сторону дочери. Выглядел он не лучше Юфимии: такой же уставший, такой же измотанный. Он встал прямо, сложив руки за спиной, будто собирался выносить Дженне приговор, и долго смотрел на неё, пока она пыталась выдержать взгляд, полный упрёка. Её отец словно и искренне ненавидел то, что перед ним, и был готов отдать свою жизнь за это. Однако тогда Дженна была слишком мала, чтобы прочитать до сих пор незнакомые ей эмоции в отцовских глазах, так похожих на её. — Мы с твоей матерью готовы принять твоё упрямство и позволить тебе продолжить обучение на Слизерине. Дженна несколько раз моргнула, не могла поверить: они примут её, всё получится, она сможет убедить их. — Однако... Ах да... Вечное «однако», которое портит жизнь каждому, кто услышал и произнёс его. — Мы хотим, чтобы ты перестала общаться с Розье, Блэком и Паркинсоном. К сожалению, запретить тебе общаться со всеми сокурсниками не в наших силах, но нам хватит и того, что компании этих троих ты будешь избегать. — И почему же? — задала вполне очевидный вопрос Дженна, не скрывая ноток раздражения в детском голосе. — Потому что все они будущие Пожиратели Смерти. Отец твоего нового знакомого Паркинсона поддерживают войну через Министерство вместе с Малфоем. О Блэках и говорить не стоит! Худшие из худших. И моя дочь не может так легко общаться с подонками вроде них. В отличие от всех Поттеров, которые легко злились, но быстро остывали, она могла долго терпеть, но потом взрывалась, и ярость, как Адское пламя, заполняло каждую её клеточку, каждую частичку девочки. Ни дышать спокойно, ни мыслить ясно у Дженны не выходило. — Не смей называть моих друзей так! — воскликнула Дженна, опираясь руками на стол. Флимонт приподнял брови, удивлённый сменой тона дочери. — Следует называть вещи своими именами! — ответил ей отец, стараясь снова не перейти на крик. — Ну уж нет, папа. Регулус, Теренс, Эван, Элен и Мари — самые достойные юные волшебники из тех, кого я знаю. И ты не посмеешь назвать никого из них никаким грязным словом, иначе подонком я посчитаю тебя! После целого месяца писем каждое утро о том, что я должна передумать, или что я позорю светлое имя Поттеров… По крайней мере, ты этого заслуживаешь. — Не смей разговаривать со взрослыми в таком тоне, Дженна! — Имею полное право с тех пор, как Джеймс не может даже взглянуть мне в глаза, а ты пытаешься лишить меня тех, кто всего за месяц стал мне дорог! Дженна выдохлась и немного успокоилась, выплеснув достаточно эмоций за недолгий срок. Ей нужно было смягчиться, чтобы говорить дальше, и она совсем тихо, стараясь не замечать слёз, выступающих на глазах, произнесла: — Прошу, папа, оставь это… Я не брошу никого из них, Флимонт Поттер сел на стул и достал из полки обычные магловские сигареты, которые всегда прятал от Юфимии, потому что она ненавидела их запах, постоянно повторяла, что это погубит его. Но Флимонт никогда не мог от них отказаться. Дженна наблюдала, как он делает затяжку, прикрывает глаза и выдыхает дым, пока она стоит перед ним, ожидая ответа. Дженна думала о том, станет ли она такой, как отец или же она будет отличаться от него всем? И зависит ли это от неё? — Ну хорошо, твоя мать просила об этом не говорить, но иначе не выйдет. Она уже вторую неделю совершенно не в себе после этой новости, как и я, отчего смотреть на то, как ты общаешься с этими мелкими гадёнышами становится только невыносимее. Дженна обняла себя и впилась пальцами в кожу предплечий короткими ногтями, которые легко могла прочувствовать через тонкую серую кофту. И всё, чтобы только не разозлиться снова, не сказать ничего лишнего, иначе она разочарует мать снова. — Нашего общего с мамой друга, того немецкого волшебника, который приносил Вам сладости на последнее Рождество, Армина Клейнера убили. Дженна застыла. Дядя Армин был другом семьи и самым приятным гостем, постоянно приносящим детям подарки. Последние два года он редко бывал в доме, но всё же не забывал о друзьях и двух юных Поттерах. И осознание того, что он мёртв, было для Дженны ударом. Она видела документы отца (втайне от него), знала о войне, но не могла представить, что кто-то из её знакомых с неё не вернётся. Они просто исчезали где-то там, далеко от своих домов. Да при том так рано... — К-кто убил дядю Армина? — спросила Дженна шёпотом. Её отец холодно ответил, не скрывая отвращения: — Леон Розье. Отец твоего дружка. Дженна вмиг окаменела. Эван говорил, что его отец жесток, но она и забыла, несколько. И уж точно она забыла о том, что таких, как она, он ненавидел. Теперь она поняла: её дружба с Эваном для родителей выглядела, как предательство. — Но Эван не такой, как его отец. Флимонт Поттер с силой ударил по столу кулаком, заставив Дженну вздрогнуть и замолчать. — Да что с тобой не так, Дженна?! Он — Розье, такой же, как и отец. Неужели они уже заморочили тебе голову своими болезненными воспоминаниями о тяжёлом прошлом, да? И ты так легко повелась? Поверила, что они не пойдут по стопам своих родителей?! Дженна вся сжалась и будто уменьшилась от криков отца, которые до этого и вовсе никогда не слышала. Она боялась его таким, не узнавала, но от этого легче не было. — Я знаю Эвана, — попыталась возразить она. — Мерлин, Дженна, хватит! Я не собираюсь с тобой это даже обсуждать. Флимонт Поттер встал со стула и собрался уходить, но Дженна собралась с духом и ответила ему: — Но я не перестану разговаривать с Эваном и Регулусом, папа! Пойми уже это наконец и дай мне всё объяснить! — Нет! — Флимонт снова ударил кулаком о стол. — Я даю тебе ровным счётом два выбора: остаться в Хогвартсе, но забыть о глупой привязанности к будущим убийцам, или мы отправим тебя в другую школу. И больше никаких обсуждений! Флимонт развернулся и направился в другую сторону, но Дженна встала перед ним и подняла голову, чтобы только найти толику понимания в его глазах. — Ну уж нет, мы нихрена не закончили, — сказала Дженна, встав прямо перед отцом, который был в разы её выше. — Следи за языком! — Почему ты так не ограничиваешь Джеймса? Тебе вообще плевать, с кем он общается! Я готова спорить, что ты прекрасно знаешь о том, что он ладит с оборотнем и Блэком. Флимонт побледнел: — Как ты узнала, что Ремус... Дженна усмехнулась: конечно он спросит об этом. В чём же ещё его интерес, кроме как защитить друга её брата от злой чистокровной слизеринки, которая расскажет всем о секрете мальчишки. — Я просто внимательна к деталям, в отличие от большинства, — объяснила Дженна. На самом деле понять, кто Ремус было не так уж и сложно. Питер постоянно упоминал, что в полнолуния его друг пропадает, ещё и новые шрамы после каждого такого случая. Даже в этом году, зайдя в Больничное крыло с Эваном, у которого пошла кровь из носа, увидела там Люпина. Именно тогда она пошла в библиотеку и проверила всю информацию, которая известна об оборотнях. Такой факт скрыть сложно от тех, с кем проводишь много времени, а Питер, сам того не зная, выдал всё Дженне. — И ты ему этого не запрещаешь, — продолжала она. — Пусть у оборотней убийственная история, как и у волшебников, да? И даже не смей говорить, что с Люпином ты знаком, а с моими друзьями нет. — Ремус — истинный гриффиндорец, я знаю его родителей, а вот твоя компания… Я не обвиняю ни в чём Джеймса, потому что он не делал ничего, что могло испортить репутацию семьи, пошатнуть её положение. И только удача спасла нас от последствий того, что сделала ты, Дженна. Он вздохнул и холодно сказал, ставя точку: — Отправим тебя после Рождества в Шармбатон. — Нет! — воскликнула Дженна с отчаянием и гневом. — К счастью, французский ты знаешь, так что не вижу ни одной причины, почему нет, — говорил он, ставя её перед фактом перевода в конце года. Видимо, так Флимонт хотел убедить её, показать свою решительность и твёрдость намерений, надеялся, что она согласится и сдастся. Но он и забыл, что он воспитал упрямую настоящую Поттер. — А я вижу, — шипела Дженна, сжимая пальцы на своей коже. — И их больше, чем ты мог бы вообразить. — Неужели? — Мне нравится Хогвартс, и я не покину его ради милой академии во Франции, потому что мне нравится мой факультет, и мне нравится учиться там. Я не собираюсь бросать своих друзей. И я покину этот дом навсегда, если ты отправишь меня во Францию. — Нет, Дженна, на такое ты не пойдешь, — чуть нервно усмехнулся Флимонт. — Поверь, я сделаю это, — не отступала Дженна. — Тогда на Рождество тебя ждать не будут, — твёрдо произнёс он. — Это семейный праздник. Дженна ничего не ответила и вылетела из комнаты, сдерживая слёзы, но, открыв дверь, она врезалась в мать, которая всё это время стояла и слушала их разговор. — Почему нет, Дженна? — спросила Юфимия Поттер, плача. — Ты должна была быть на моей стороне. И Дженна убежала в гостиную, чтобы, не теряя времени, снова оказаться в Хогвартсе. Оказаться рядом с Регулусом и Эваном. Дальше жизнь младшей Поттер вошла в обычное русло. Она игнорировала письма от родителей, и они через неделю перестали писать. На вопросы Регулуса она не отвечала вовсе. В это время Регулус наблюдал за ней и думал о том, что произошло в тот вечер, когда она исчезла. Он предполагал, что она могла поговорить со своим братом, но, следя за поведением Мародёров, он не заметил изменений. Так что тот октябрьский вечер остался для него загадкой, но он с уверенностью мог сказать, что Дженна казалась более раздражительной с того дня, хоть пока что ни на ком и не сорвалась. Жизнь проходила спокойно: победы на матче, вечеринка у Слизерина в честь этого, затем снова спокойная учёба. Троица преуспевала с легкостью, Мари учёба давалась сложно, но она получала достойные баллы старанием, а Элен не беспокоилась о большинстве предметов. Но вот наступила долгожданная середина декабря. День Рождения Эвана Розье. Не то, чтобы для первокурсников кто-то устраивал вечеринки, но все они могли немного отдохнуть и развлечься. Тем более то был последний день перед каникулами, никто уроками не занимался, а дети вряд ли мешали многим своим смехом и весёлым настроением. Многие девочки завалили Эвана подарками, но ему было неинтересно, он только отобрал некоторые из них, даже не отвечая на открытки, а все остальные так и оставил в стороне. Больше всего он ждал, что ему подарит Регулус, у которого каждый год были проблемы с выбором подарка, отчего предвкушение результата для Эвана было невообразимым. Регулус достал огромную коробку и отдал её Эвану, стараясь скрыть, как он хочет видеть реакцию друга. — Ну давай, Реджи, что ты мне подарил... В любом случае набор по списыванию от Дженны он не переплюнет, но... Это что, магический фотоаппарат?! Ещё и последняя модель?! Ты где только взял столько денег?! — кричал Эван, прыгая по комнате. Но через несколько минут Регулус пожалел о этой идее. Эван посадил его на кресло возле каменной стены со стороны озера и заставил позировать для «проверки фотоаппарата». Регулус был его жертвой с самого детства, но никак не мог понять, что Эвану не надоест образ Регулуса. И ему ничего не оставалось, как смотреть в одну сторону и наблюдать за Сюзанной Эш и несколькими второкурсниками, дарящими ей подарки на Рождество. Вот ей точно нравилось внимание окружающих её парней. Она флиртовала в ответ, а затем бросила влюблённый взгляд в сторону Эвана — Регулус тут же скривился от одного только вида. — Это мой день рождения, Морфей! — возмутился Эван. — И я хочу, чтобы ты позировал мне нормально! Регулус закатил глаза, но спорить не стал, это было слишком опасно для его нервов, да и Дженна за Эвана может хоть с лестницы его сбросить (он был в этом убеждён). Так что Регулус повернулся в другую сторону и замер, задержав дыхание на несколько секунд. Возле самого камина поудобнее устроилась Ева Гринграсс в светлой рубашке и юбке чуть ниже колена, Нарцисса Блэк в сером платье-свитере и Аполлония Забини, рассказывающая им очередную интересную историю. Её Регулус всегда считал слишком шумной и энергичной, и даже квиддич не мог забрать у неё всех сил. Она, в отличие от многих своих подруг, предпочитала носить юбки выше колена и не обращала внимание на замечания или взгляды, которыми её одаривали отвратительные парни. Зато многие говорили о ней, как о идеале стиля и равнялись именно на Забини. Вот и сегодня она была в короткой коричневой юбке и жёлтой рубашке с широкими рукавами, зауженными у кистей, что большинство считало верхом красоты. Среди девушек она известна, как лучшая подруга, которая всегда окажется рядом, а среди парней... Регулус точно не был уверен, он только знал, что последнее, что волновало Аполлонию — это парни. У неё их вроде было много, а вроде она так ни с кем и не начинала встречаться, освобождая себя от драмы. И в этом Регулус был с ней солидарен. И как только Гринграсс и Забини нашли друг друга — он не мог представить. Наверное, так же, как он и Эван. Неразрывный дуэт с незапамятных времён. А рядом с ними всегда была Нарцисса. Сейчас она села на край дивана и укладывала волосы Гринграсс, смеясь с шуток Забини. Его кузина была бесподобна, как бы наверняка заметила Дженна. Регулус с каждым разом всё больше убеждался, что Дженна тайно хочет жениться на его кузине, о чём он молчал, потому что боялся, что это правда. Нарцисса была, на удивление в довольно «открытой» одежде. Ни одна из женщин семьи Блэк не одобрила бы это, но они не знали, что было только к лучшему. Удивительно, что она не боялась, что кто-то напишет Друэлле о «неподобающем виде» её дочери. Он краем глаза взглянул на Дженну и очень удивился, когда увидел, что она не смотрит на его кузину, а просто сидит на кресле. Нарцисса надела то, в чём другие её не видели, убрала волосы с лица, позволяя увидеть её высокие скулы и идеальную белоснежную кожу. Дженна не отрывала глаз от окна, в котором должно было быть видно озеро, но сейчас вода была слишком тёмной для этого, но Дженну это не волновало. Через пять минут, когда Эван попросил Регулуса начать фотографировать «прекрасное юное лицо», проще говоря, его самого, в гостиную вошли Снейп, Эйвери и Мальсибер. Все они шли в сторону Дженны, которая их и не замечала, поудобнее устроившись на кресле, или только делала вид. Они с животными улыбками стали возле девочки, а Снейп и вовсе держал в руке палочку. Регулус не знал, как полукровка Снейп познакомился на своём первом курсе с Люциусом Малфоем, который был на седьмом, и даже стал его «другом». Единственным объяснением были недюжие способности Снейпа в проклятиях, которые сразу заметил Малфой и решил, что это может пригодиться им в дальнейшем. — Ох, взгляните, бедная потеряшка Поттер, — дразнил её Эйвери. Сразу несколько голов поднялись при упоминании имени Дженны, в том числе и её самой. Забини, Гринграсс, Нарцисса и Эван в один момент готовы были вскочить с места и защитить Дженну, но та была так спокойна и расслаблена, она будто ожидала этих нападок. — Ты же видела последнюю статью в «Пророке». Семья Поттеров, кажется, вот-вот откажется от Поттер, так она еще и остаётся на каникулах в школе, пока её брат уедет с родителями в Лондон на Рождество. Нам следует поблагодарить Эш и Бёрнс за такое интересное интервью газете. — смеялся Мальсибер. — Неужели святой Джеймс не хочет видеть гриффиндорское отродье в змеиной шкуре у себя дома? — поддерживал их Снейп. Регулус видел, как напряжён Эван, которого держал появившийся из ниоткуда (но вовремя) Теренс. Остальные же наблюдали за сценой, скорее, заинтересовано, только Регулусу одному было не по себе: с её острым языком они могут навредить ей. Но Дженна приподнялась с кресла, на котором сидела, и Регулус видел, как за секунды её лицо изменилось. Её уверенный, холодный злой взгляд был направлен исключительно на Снейпа, который, вроде, был главным в этой компании. Но теперь Регулус боялся не за Дженну, а Дженны. Она напоминала ему его мать. Она так смотрела на многих: на маглорождённых, на его брата, на каждого недостойного волшебника. И Дженна скопировала этот, полный гордого отвращения, взгляд, который делал человека ещё более устрашающим, чем он есть на самом деле. — Наивная, думаешь папочка позлиться и простит? — смеялся уже чуть тише Снейп. Видимо, и до него дошли слухи об успехах Дженны по ЗОТИ и о её приглашении в следующем году участвовать в дуэльном клубе из-за точности всех используемых ею заклинаний. — Мне с родителями повезло больше, чем Вам троим в любом случае, — мило улыбнулась им Дженна. — Следи за словами, Поттер, — бросил Мальсибер, у которого, не для кого не секрет, отец пьяница, отсидевший в Азкабане. Мальсибер достал палочку, как и Снейп, но Дженна и бровью не повела, сохраняя уверенность, чем только поразила Регулуса сильнее: — А ты следи за своими руками, Мальсибер. Не смей даже ко мне приближаться с палочкой, — её голос был похож на угрожающее шипение змеи, а в глазах горели пугающие искры гнева. Снейп замахнулся и хотел было на глазах у всего факультета использовать на Дженне одно из собственных проклятий, Регулус, Теренс и Эван потянулись за своими палочками, но Дженна оказалась быстрее и трижды произнесла: «Экспеллиармус», направив палочки на каждого из мальчишек, а Снейпу не забыла и волосы поджечь, «случайно» произнеся не то заклинание. — Упс, — сказала Дженна. — Перепутала заклинания* Снейп запаниковал, лишившись палочки. Теперь он не мог ответить Дженне или хотя бы потушить свои волосы. Снейп злился, но у Поттер были их палочки, а забрать их было сложно, особенно когда Апаллония Забини подошла, взяла у неё палочки и сказала, что троица может забрать их у декана, а Нарцисса отчитала их за то, что нападают на своих прямо в гостиной факультета. — Но она тоже должна быть у декана за поджигание Снейпа, — сказал Эйвери. — Она перепутала заклинания, — ответила Нарцисса и подмигнула Дженне, отчего вся её уверенность испарилась, и она покраснела. Регулус наблюдал за этим с открытым ртом. Дженна была более чем довольна собой. Что бы её ни гложило все эти месяцы, оно временно отошло на второй план, позволяя Дженне выпустить пар хотя бы на Снейпе с его компанией идиотов, надеющихся подпортить ей жизнь. Регулус хотел что-то спросить у Дженны, например, когда она научилась защищаться, а они об этом не знали, но Теренс был быстрее. Он подскочил к ней и обнял, приподняв над землёй и начав кружить. Эван, стоящий рядом с другом вздохнул: «Я бы тоже так хотел». Но кто знал, что для Теренса это достаточно громко, чтобы услышать. — Так давай! — крикнул Теренс. Старший слизеринец побежал с распростёртыми объятиями к Эвану, который начал убегать от него, прыгая по всей гостиной с криками: «Нет, нет, нет!» Пока они стояли в стороне, Дженна приобняла Регулуса и лениво положила голову на его плече, фотографируя бегущего от Теренса Эвана. Регулус тихо смеялся, боясь отпугнуть её, потому что тепло Дженны и её тихие смешки делали побег Эвана намного более запоминающимся.