Little Queen

Дженна Поттер ненавидела споры с друзьями. Она не умела обвинять близких или защищать свою точку зрения подобающе, и постоянно уступала. Тем не менее разногласия стали постоянной частью разговоров Элен и Дженны, которые заняли разные позиции насчёт отношения к Регулусу и Эвану. Насчёт будущего. Все предпочитали не думать об этом, пока находились в стенах Хогвартса, учились и старались не загадывать далеко вперёд, ведь тогда бы их мысли привели их к тому, о чём хотелось поскорее забыть. В конце концов, кому понравится идея, что они могут погибнуть до того, как повзрослеют, исполнят хоть одно заветное желание, найдут цель в жизни или даже закончат обучение. И самым страшным во всём этом было то, что убийцей мог стать их лучший друг. Никто не знал, что точно произойдет и что происходило. Министерство не давало комментариев, Пожиратели Смерти не делали никаких официальных заявлений, не были пойманы ответственные за убийства волшебников Великобритании, единственным достаточно громким делом была смерть четы Боунсов, которая потрясла даже чистокровное сообщество, вселяя страх в тех, кто верил в собственную безопасность. Но даже по этому делу не было судебного разбирательства, ведь единственный подозреваемый скрывался. Мир волшебников застыл в ожидании войны, многие готовы были бежать из страны, другие мечтали сразить тайного врага, а третьи, ученики Хогвартса, прятались от правды, играя в квиддич, посещая вечеринки и занимаясь прочими обыденными для студентов вещами, хотя многие из них учились на старших курсах и должны были столкнуться с жестокостью мира совсем скоро. Такова была реальность, с которой пришлось смириться. И в этой реальности, по мнению Элен, не было места вторым шансам, некому магическому спасению и надежде. Она была реалисткой и оспаривала каждое слово Дженны, вера которой в свет и добро в Регулусе сохранялась, несмотря на обстоятельства. Мари и Беатрис предпочитали молча наблюдать, ожидая финального решения спора, возникшего в тот же день, когда Дженна увидела кулон на шее Регулуса. Но подобный аргумент Элен посчитала мелочью, какое бы огромное значение Дженна не предавала украшению. Элен утверждала, что никто не меняется, что Регулус никогда не увидит правды и погибнет за идеалы, забрав с собой и жизнь Эвана. Дженна пыталась убедить её, что всё иначе: они скучают по старым временам, у них есть шанс изменить мнение. Но Дженна вскоре опустила руки. У неё не осталось ничего, кроме трёх волшебниц. Если она потеряла бы их, она не смогла бы вновь встать на ноги. Несмотря на еженедельные короткие споры, Дженна понимала, что Элен пытается её защитить от неё самой, точнее, от назойливой и глупой мысли, что она может спасти Регулуса. Чем скорее Дженна бы забыла и отпустила прошлое, тем проще ей было бы сделать шаг вперёд. Но она не могла оставить Эвана и Регулуса позади, когда они были теми, кто помог ей выбрать свой собственный путь и были рядом, даже если она не просила их. Сложно было представить, что всё это может кончиться. Элен сказала ей то, что сама Дженна боялась произнести и признать: она слишком сильно и быстро привязывалась к окружающим, хоть, очевидно, не должна была. Однажды признав их семьёй, она не на секунду не стала думать о них иначе. Даже когда должна была злиться, как сейчас. Вместо этого она верила в воссоединение, ведь знала, что у их истории должен быть хороший финал. Как бы Элен ни старалась доказать нечто Дженне, зная, что та не умеет отстаивать свою точку зрения достойными аргументами, волшебница забывала кое-что важное. Упрямство — семейная черта Поттеров. И Дженна ни за что бы не отступила и доказала бы свою правоту. Дженна думала о том, что времени совсем не оставалось: один день до конца третьего курса. И она не добились совершенно ничего. Она не была уверена, сколько так лежала, но большинство соседок по комнате тогда уже спали, кроме Элен. Она ворочалась в постели, не могла уснуть и постоянно оборачивалась на остальных, стараясь убедиться, что не разбудила никого. К её счастью, Дженна тоже не могла заснуть. — Что-то случилось? — спросила Дженна, приподнимаясь на своей кровати. Её шёпот немного напугал Элен, ведь та точно не ожидала, что кто-то всё ещё бодрствует с ней в поздние часы ночи. Она резко повернулась к Дженне, но ответа не дала, просто пытаясь рассмотреть лицо Дженны во тьме. Дженна тихо встала с кровати и подошла к подруге, усаживаясь на край её кровати. Холодные пальцы Дженны коснулись плеча Элен, из-за чего та вздрогнула и отвернулась, будто стыдилась момента слабости. — Элен? — позвала Дженна вновь. — Ничего серьёзного. Элен снова улеглась на кровать, поворачиваясь к Дженне спиной, но та не отступила назад, а легла рядом, подпирая рукой голову, а другой поглаживая Элен по волосам. Они обе молчали несколько секунд, каждая старалась подобрать необходимые слова, но сложно было сказать что-то, когда тишина успокаивала, а не раздражала, как обычно. Неожиданно Элен повернулась к ней лицом и обернула свои руки вокруг талии Дженны, спрятав лицо чуть ниже шеи, не оставляя Дженне никакого выбора, кроме как лечь рядом с ней и обнять её в ответ. — Дело в семье Теренса. И в наших отношениях с ним. Это глупо, наверное... — Ты расстроена из-за этого. Этой причины вполне достаточно. Элен выдохнула и немного отстранилась от Дженны, чтобы взглянуть ей в глаза, и тогда Дженна уловила в них нотку тоски и грусти. Её эмоции были поистине глубоки, но под этим скрывалось нечто сильнее: любовь, которую Элен ощущала. Наверняка, Элен не планировала, что её лёгкий флирт с Теренсом зайдёт настолько далеко, что ей захочется быть рядом с ним. И Дженна прекрасно понимала её чувства, ведь Элен обладала способностью передавать их без слов. — Да, это очень глупо, — прошептала Элен. Дженна положила свою ладонь на щёку Элен, привлекая её внимание к себе и улыбнулась. — Это значимо, милая. Но если он действительно тебе нравится, то зачем останавливаться? Теренс не из тех, кто предаст твоё доверие или причинит тебе боль, а его матери ты понравишься в любом случае. Вы очень нравитесь друг другу, а это большая редкость в мире магов сейчас. — А ещё нам ничто не помешает, потому что мы чистокровные слизеринцы? Всё к этому и ведёт. — Ты боишься, что он пойдет по пути Пожирателя Смерти, не так ли? — Я боюсь, что все, кого я знаю, пойдут по этому пути. Элен сбросила ладонь Дженны, но не отвернулась от неё, всё ещё пытаясь рассмотреть что-то в её ясных серо-зелёных глазах. А Дженна не знала, как поддержать её. Не было смысла лгать, а правда была слишком горькой, чтобы о ней говорить. Поэтому Дженна молчала, обнимая Элен и не отводя взгляда от её опечаленного лица. — Можешь пообещать мне кое-что, Джи? Дженна кивнула. Голос Элен был усталым. Возможно, присутствие кого-то рядом или простая беседа всё-таки помогли Элен, и она начала засыпать. — Обещай, что через лет десять мы с тобой будем вдвоём сидеть в Хогсмиде, пить огневиски и смотреть издалека на Хогвартс, проклиная его за всё дерьмо, что здесь творится. — Обещаю. — И мы обязательно должны в итоге с тобой жениться, — Элен зевнула и улеглась поудобнее на подушку, — завести тройку котов и плевать на всю драму с парнями. — Конечно, милая. Мы будем жить в маленьком коттедже и каждый вечер летать на мётлах и смотреть, как садится солнце. И Элен, промычав в ответ что-то неразборчивое, уснула, обернув руки вокруг Дженны, а та заснула вскоре, с тяжестью отгоняя мысли о скорых переменах. И совсем не к лучшему. Проснувшись утром из-за того, что Элен пыталась встать, Дженна решила, что и ей необходимо было начать свой день впервые раньше (только потому что она снова не смогла уснуть из-за гиперактивности Элен). Беатрис и Мари всё ещё спали тогда, ведь до последнего экзамена было ещё достаточно времени, около получаса сна. Элен и Дженна зашли в библиотеку до завтрака. Удивительно, но мадам Пинс уже была там. Элен было необходимо что-то проверить для домашней работы на лето, а Дженна начала рассматривать те несколько книг, что взяла подруга. Совершенно случайно ей на глаза попалась одна на тему сложнейших заклинаний по Трансфигурации. Элен сказала, что ей нужно было найти имя какого-то волшебника, чтобы упомянуть в эссе, и Дженна, чтобы быстрее пойти на завтрак, стала искать среди многочисленных параграфов текста. Но перед этим она открыла первую страницу, где красовались имена тех, кто брал книгу. Среди них было одно неожиданное. Последний, кто брал книгу по трансфигурации. Джеймс Поттер. И Дженна бы не удивилась этому, если бы не знала своего брата достаточно хорошо. Джеймс редко читал книги и делал домашнее задание. И, возможно, это было бы объяснимо, если бы это была книга по зельеварению (допустим, он хотел охмурить Эванс своими знаниями в её любимом предмете), но он и Сириус были лучшими ученикам профессора МакГонагалл. Так зачем? Дженна стала смотреть на уголки страниц книги, а точнее искать следы от ужасной привычки Джеймса: согнутый уголок страницы или полосу на том месте, где он сделал это. Возможно, это было бессмысленно, но что-то подсказывало Дженне, что именно так она и найдёт ответ на свой вопрос. Тогда её взгляд упал на кончик одной из страниц, и её опасения подтвердились в один миг. Её брат был достаточно глуп, чтобы пожелать стать анимагом. И скорее всего не он один, а вместе с Питером и Сириусом. И это имело смысл, ведь только так они смогут быть с Ремусом в самый страшный день месяца. — Что-то не так, Джи? — спросила Элен с интересом. Дженна сделала вид, что листает страницы, и произнесла: — Да так, просто подумала, в какое животное превратился бы Снейп: в червя или слизня. — Не знаю, но Мальсибер бы стал огромной жабой, а Эйвери — гусеницей. Дженна задумчиво кивнула, но стала думать о Мародёрах и о том, на что они готовы друг для друга. И тогда она спросила себя: кто бы пошёл на такой риск и для неё? И для кого бы она? Для Регулуса день последнего экзамена прошёл довольно быстро, но он впервые не радовался этому. Чем скорее закончится этот день, тем скорее он отправится домой, где его ждут выговоры отца за каждую мелочь, жалобы матери на сложность жизни и мрачная угнетающая атмосфера дома на Гриммо 12. Уже вечером Регулус стоял у кровати, наблюдая, как последние вещи летят в чемодан. Утром он отправляется домой. Третий курс позади. И не было чувства завершённости, ему было необходимо сделать что-то ещё, но он не знал, что именно. И только подошедший к нему Эван сумел заставить его очнуться, похлопав по плечу. Регулус взглянул на него, а затем и на комнату позади. Все ушли на прощальный вечер, и только Эван остался. — Ты точно хочешь остаться здесь, а не пойти к остальным? — уточнил он. Регулус покачал головой. Он до сих пор не мог смотреть на алкоголь после майской вечеринки, а там, где танцуют слизеринцы, без, как минимум, вина не обходится. Эван вскоре ушёл, и Регулус остался один в комнате. Он сел на кровать и достал книгу, решив, что лучше он не придумает ничего, ведь ему ещё долго сидеть здесь в одиночестве. И первые полчаса ему действительно помогала книга, но интерес постепенно пропадал. Да ещё и сосед по комнате зашёл с какой-то девушкой в комнату, не замечая Регулуса, пока тот не напомнил о своём присутствии. С трезвым волшебником никто спорить не стал, и парочка ушла, но после них у Регулуса не было желания даже браться за серьёзную литературу. И когда Регулус уже решил, что вечер не может стать хуже, дверь в его комнату снова открылась. Ожидая, что он увидит Эвана, Регулус поднял глаза, готовясь высказаться по поводу их соседа, но столкнулся с надменным взглядом Эйвери. Дверь за ним уже была закрыта, и он стоял, опираясь спиной на стену, недалеко отойдя от входа. И только от его вида Регулусу хотелось достать волшебную палочку и вспомнить несколько проклятий. — Привет, Реджи, — сказал он. — Чего тебе, Эйвери? Регулус не понимал мотивов Эйвери никогда. То, что он делал, не укладывалось в его голове. То, как он постоянно сталкивался с Дженной и старался сделать всё, чтобы ей захотелось ударить его, а потом усмехался, следя за тем, как она защищает от Мародёров Регулуса. При этом он всегда казался Регулусу таким же, как Снейп или Мальсибер: неспособным использовать мозг. Из-за чего становилось сложнее понять, чего желает Эйвери. — Да так, пришел проведать тебя, — сказал волшебник, поправляя рукава атласной рубашки. — С чего бы? — С того, что ты не там, не с ними, не с ней. Мне даже как-то грустно стало от мысли о твоём одиночестве. — Эйвери. Голос Регулуса не скрывал угрозу, но другого волшебника это не останавливало. Он точно не боялся Регулуса. Да и с чего бы ему? Только Регулус всё равно пытался изображать из себя уверенного и сильного мага. Несмотря ни на что, он не должен бы терять лица. Он был Блэком, и Эйвери не должен был быть помехой. — Ох, я затронул болезненную тему? Милый Регулус, — Эйвери улыбнулся, только в этой улыбке была далеко не радость. Он демонстрировал превосходство в силе и знаниях. — Или мне лучше называть тебя Морфеем? Регулус злился, по-настоящему. Чувствовал эмоцию каждой клеточкой тела. Кровь будто становилась горячее, заливая само сердце желанием стереть с лица Эйвери вид победителя. — Мне кажется, нам с тобой пора поговорить. Тебя не утянет с собой Розье, а мне не придётся стоять за Снейпом. Эйвери как бы говорил, что его недооценивают, и он сильнее и умнее, чем большинство считает, и он управляет всем, а не Снейп, у которого было лишь желание растоптать Мародёров, никакой глубины и элегантности, как должно быть у настоящего злодея. Это раздражало Регулуса ещё больше. И он спросил, скрипя зубами: — Повторю: чего тебе? — Догадайся — Надоело играться с Дженной и решил перейти на меня? — Ты слишком высоко себя оцениваешь. Ты уже у меня в руках, Реджи, хочешь того или нет. Регулус никогда не понимал Эйвери, но медленно до него доходили идеи и мысли, заставляющие поступать его так или иначе. Но даже это не объясняло его появления здесь и вражды с Дженной. — Зачем? — спросил его Регулус, поднимаясь с кровати — Зачем что? Регулус достал волшебную палочку и поднял её, до конца не осознавая своих действий. Он был в ярости, и это сильно сказывалось на его способности мыслить. Против Эйвери у него не было и шанса, но он держал палочку перед собой, желая проклясть волшебника всеми возможными способами. — Опусти палочку, Блэк. Мы оба знаем, что я успею проклясть тебя быстрее. На этот раз Эйвери говорил спокойно и холодно, резко поменявшись в лице. У него с легкостью получилось вывести Регулуса из себя, но большего он не планировал, и смысла издеваться и пытаться вывести Регулуса из себя не было. Тем более после того, как он опустил палочку. — Ладно, я уступлю тебя, потому что времени у нас не так много. Он выдержал паузу, прежде, чем заговорить, и Регулусу было крайне сложно сдержать себя в тот момент. Но лучше бы всё-таки не сдержался. — Я хочу, чтобы Дженна Поттер стала Пожирателем Смерти. Но Регулус не понимал ничего. Дженна не могла стать Пожирателем. И как ежедневные стычки в коридорах могут помочь ему изменить всё её представление о мире и помочь ей перейти на сторону Пожирателей Смерти? Эйвери казался ему безумцем. — Подумай, насколько это выгодный для нас с тобой вариант! Регулус поморщился, услышав, с каким восхищением он говорит о жизни человека как о какой-то идее, он собирался изменить чью-то судьбу и говорил об этом, как о игре в волшебные шахматы. И самым пугающим было, что Эйвери говорил о них, как об одном. Регулус знал, что тот имеет в виду. Они оба будущие Пожиратели Смерти. Но Регулус бы никогда не стал таким, как Эйвери. Ведь идеи Волан-де-Морта были о другом? Не о проклятиях учеников в коридорах и не полном уничтожении маглов и маглрождённых. Это же звучало немыслимо, как безумная идея потерянного человека. И всё равно Регулус продолжал спрашивать, добиваясь ответа на вопрос, которого сам не знал: — Но зачем это тебе? — По многим причинам. Во-первых, прошу заметить, я классический злодей, и мне нужен разум, с которым я буду играться в скучные годы обучения в этой дыре. Во-вторых, нашей армии нужны именно такие воины. Ситуация победная, не думаешь? Но Регулус был не в силах ответить. Он смотрел в горящие жаждой глаза Эйвери, узнавая в них самого себя. И чем больше тот говорил, тем больше сходств он видел. — Большинство идёт по зову страха, жажды наживы, идеалов, а нам нужны преданные и отчаянные. Как я и ты. Вечные служащие Тёмному Лорду, восхваляющим его победы, его триумф, его грандиозные сражения, разрушение дрянного мира маглов! И кто лучше, чем девчонка, одна из сильнейших и умнейших волшебниц школы, у которой будет только один путь? Тёмный Лорд будет рад такому подарку. Регулус впервые смотрел на своё отражение в страхе и отвращении. Только теперь другой волшебник заменял ему зеркальную поверхность, которая отражала внешнюю красоту обладателя, а вот в Эйвери он видел своё внутреннее уродство и глупость. Как он мог быть настолько слепым, чтобы не видеть всего? Всё, что было связано с Тёмным Лордом, его идолом, всё было связано со смертью, уничтожением и ненавистью. — А как бонус: и вы с Эваном останетесь без выбора. Он ведь ещё не обрёл веру, да? И нигде ты не уходишь свои самые ужасные черты яснее, чем в лице злейшего врага. Регулус выучил этот урок в тот самый вечер. Когда он осознал все свои ошибки. И вместе с ними весь план Эйвери. — Это был ты. На втором курсе. Ты предложил напасть на неё в коридоре, чтобы узнать, насколько она способная волшебница и достойна ли твоего времени. — Ага, только я не ожидал, что бойня станет настолько жестокой. Непредвиденные обстоятельства. — Почему именно она? Эйвери закатил глаза будто это самый тупой вопрос, который только можно задать, но он ответил, это было его обязательство. Иначе как Регулус поймёт весь план и сможет помочь в его осуществлении? Поэтому Эйвери пришёл к нему. Он планировал играть на его слабостях и получить желаемое. — Потому что из всех кандидатов она подошла лучше всех. К сожалению, Пьюси слишком любит правила морали и её идеи непоколебимы. А вот Поттер нам на блюдечке подали её родители и брат. Чистокровное слизеринское сообщество приняло её из рук жестоких упёртых гриффиндорцев, которые постоянно лгали, что принимают всех. Возможно, первым шагом станет представить ей место, которое можно назвать домом? Разве это не вызовет достаточно доверия? И тогда у Регулуса в голове застыл вопрос: «Откуда Эйвери знает всё?» Божественное имя Регулуса, детали из жизни Дженны. Конечно, весь мир знал, что Дженна не в лучших отношениях с братом и родителями. Но Регулусу казалось странным, с какой уверенностью он говорит обо всём и как избегает говорить прямо, что знает всё. Возможно, это паранойя, а, возможно... — Барти, — прошептал Регулус. — Может, ты всё же не такой тупой, как кажешься, — усмехнулся Эйвери. Но затем он заметил тень сомнения на лице Регулуса. И подошёл к нему, положив руки на его худые плечи. Регулус наблюдал за ним в страхе. Он сам до конца не понимал, почему боялся Эйвери, боялся озвучить свои мысли. Но теперь он понимал одно: он не хочет быть убийцей. Он не хочет видеть свои руки в крови. И тем более руки Дженны. За это он бы себя никогда не простил. — Тёмному Лорду нужны великие волшебники, — не унимался Эйвери, сильнее сжимая плечи Регулуса. — Представь, она и ты в первых рядах, его любимчики, могущественная пара. Да вы затмите Лестрейнджей! Какая сила будет поделена между вами! А я буду смотреть на своё великое творение и наслаждаться. Просто представь, Регулус! И Регулус представил. И он никогда бы не выбрал для неё такую судьбу. Уж лучше он никогда больше не увидит её, чем заставит убивать ради неё. И сам он не пойдет по тёмному пути. Регулус верил в идеологию чистокровных, но он и верил в право маглорождённых на жизнь. Оно должно было быть у каждого. — Нет. Эйвери отступил от него и посмеялся с серьёзного выражения лица Регулуса. Он не был расстроен. Ни капли. — Ладно, тогда я могу взять её и себе. Мне будет несложно, поверь. Пробраться в голову к сломленному человеку куда проще, чем ты предлагаешь, Блэк. Регулус поднял палочку снова и сделал уверенный шаг вперёд, отчего острый конец уткнулся в шею волшебника. Но тогда Регулус почувствовал, как в его живот упёрся кончик волшебной палочки Эйвери. — Ты этого не сделаешь, — сказал Регулус, имея в виду не только этот момент. — Ты бросаешь мне вызов, Блэк? Неожиданно дверь вновь открылась, и оба волшебника отошли друг от друга, пряча волшебные палочки в карманы. Они оба устремили взгляды на вошедшего. Эван. — Мордред. Вы двое! — воскликнул он. — Эйвери, выметайся из этой комнаты, пока я не заавадил твою тощую задницу! Регулус не знал, испугался ли Эйвери, что теперь их двое (и Эван явно выпил стаканчик) или ему больше нечего было сказать, но он пошёл к выходу, подмигнув ему перед тем, как закрыть за собой дверь. — Я передумал. Надо найти Элен, — сказал Регулус, не сводя взгляда с двери. Эвану не нужно было повторять дважды или объяснять. Он кивнул и повёл Регулуса к ведьме, которая точно не желала его видеть. Но три заветных слова — и она была готова выслушать его, несмотря на последнюю вечеринку, её хорошее настроение и то, что она несколько месяцев не говорила с ним. Ему было достаточно сказать: «Ты была права». Когда они вышли в коридор, Регулус понял, насколько он злился. Холодный воздух подземелий коснулся разгорячённой кожи и пустил мурашки по телу, но напряжение и ненависть оставались. — А дело не может подождать до завтра? Когда ты не будешь желать убить его? — спросил Эван. И Регулус знал, что он был прав. И не стоило портить никому праздник только потому, что испортили его ему. Но у Элен были другие мысли: — Нет, потому что вы мне всё расскажите, и я захочу его убить. Кто бы он не был. Регулус посмотрел на неё с недоумением. Она не знала, о чём идёт речь, она даже не была уверена, что это связано с Дженной, но Элен и не нужно. Она видела по состоянию Регулуса. Только упоминание Дженны могло вызвать у него бурю эмоций, которую его натура бы не скрыла. — Она моя сестра, — объяснила Элен. — Это мой долг. — Тогда нужно найти Барти, — кивнул Регулус. — Хорошо. Идём доёбываться до Дженны, я понял, — ответил Эван. Регулус и Элен оба повернулись к нему. — Она и Теренс пошли курить, а Барти увязался за ними. Он сегодня далеко от неё не отходил вечером. Теперь ясно, почему. Когда Регулус и Элен подошли к выходу из Хогвартса, где, неожиданно, Дженна и Теренс стояли вдвоём и курили тонкие сигареты, которые во всём Хогвартсе покупал только Теренс. Неподалёку стоял Барти и пытался поддержать разговор на тему, о которой ничего не знал. Но, заметив приближающихся к нему волшебников, он спрятался за Дженной, которая немного растерялась, судя по её виду. И тогда Регулус смог рассмотреть её лицо, бледнее, чем обычно, с тёмным макияжем, размазанным под глазами из-за долгих танцев, и пьяная улыбка, которая говорила о количестве выпитого в тот вечер. И в тот момент у Регулуса сложилось впечатление, что он пропустил полжизни, ведь она выглядела иначе, не похожа сама на себя. Элен рванула к Барти, но Теренс вовремя остановил её, а Дженна, не оборачиваясь назад, вышла вперёд, не позволяя подойти к Барти. Элен заметно расслабилась в присутствии Дженны и Теренса. Эван просто стоял поодаль, предпочитая наблюдать, а Регулус направил свой гневный взгляд на Барти. Никто не проронил ни слова, хотя каждому хотелось что-то сказать. Регулусу хотелось кричать, хоть это было не в его природе, Элен собиралась поговорить с Дженной о чём-то, что может быть только между самыми близкими людьми, Эван пытался не пошутить, Теренс сдерживался от вопроса: «Что происходит?». И только Дженна и Барти молчали, потому что они не могли понять, что следует сказать. Наконец, Дженна осознала что-то для себя, заметив взгляд Регулуса. Она указала на Барти и сказала: — Мы поговорим вдвоём. Она схватила Барти за руку и повела его обратно в Хогвартс. Регулус хотел последовать за ними, но Дженна дала ясно понять, что, даже в её состоянии, она была способна на принятие решений самостоятельно. И он остался с остальными, наблюдая, как она уходит, её силуэт растворяется в тенях коридоров. В следующий раз он заметит её в гостиной, но вскоре потеряет из виду, так и не узнав, куда она отправилась после. А утром, обыскав с Элен и Эваном половину поезда, они так и не найдут Дженну. Заметят они её только по прибытию в Лондон, но в толпе волшебница исчезнет слишком быстро, чтобы Регулус окликнул её. — Она вернётся к нам. Просто ей нужен перерыв, — успокоил его Эван. И Регулус сошёл с поезда, всё ещё до конца не понимая, что с ними сделал этот год.