Little Queen

Дженна Поттер шла по тротуару, разглядывая заурядные магловские и магические коттеджи. Они все были практически идентичны, отличаясь лишь оттенками кирпича и крыши. Даже сады, окружавшие здания, копировали друг друга. Сегодня была суббота — самый жаркий день в этом сезоне, по обещаниям маглов. По радио они часто говорили об аномальной жаре и неизвестным для Дженны образом предсказывали погоду на ближайшие дни. К счастью, рано утром Солнце всё ещё пряталось за облаками и свежесть ночи кружила в воздухе, осторожно касаясь кожи. Правда, никто не выходил на улицу, чтобы насладиться прохладой: выходной был создан, чтобы взрослые и дети отдыхали. Только один мужчина попался на глаза Дженны. Он стоял за деревьями и курил сигарету, прячась от соседей и семьи, ни за что бы не одобривших подобную трату денег и времени. Наконец, Дженна дошла до конца улицы, оказавшись перед таким же скучным двухэтажным домом, как и все предыдущие. Она помнила его во мраке ночи, когда забиралась в окно Марлин. Отличался от воспоминаний только подозрительно запущенный сад, будто у волшебников не было времени думать о нём. Дженна подошла к двери и заметила, насколько потёртой была ручка. Миссис МакКиннон всегда отличалась аккуратностью и трепетным отношением к каждой мелочи внутри и снаружи её дома. И это никак не сходилось с картиной перед глазами Дженны. Неужели женщина так устала терпеть роль домохозяйки, что перестала уделять внимание результату неудачного брака, которым считала дом? С историей МакКиннонов, впервые полностью рассказанной посторонней, Дженна бы не удивилась. Марлин родилась не в центре Шотландии (где семья жила сейчас), а на северо-востоке. Там когда-то проживала семья её отца и кровной матери. Алфи МакКиннон и соседка-магла (чьё имя Марлин до сих пор не знала) начали встречаться сразу после того, как волшебник окончил Хогвартс. Их летний роман плавно перетёк в нечто серьёзное, и в январе девушка узнала, что беременна. Им обоим только исполнилось семнадцать, и встречались они чуть более полугода, но Алфи МакКиннон рассказал обо всём двум семьям, не позволив бедной девушке продолжить свою жизнь. Марлин не знала многих деталей. Практически вся информация была подслушана на семейных ужинах и из разговоров за закрытыми дверьми, но она была уверена, что её кровная мать не хотела ни замужней жизни, ни ребёнка. Сложно было винить подростка в этом. Через две или три недели после рождения дочери она сбежала, забрав все свои вещи и часть денег, которые родители откладывали на свадьбу. Про оставшуюся жизнь маглы никто не знал. Алфи МакКиннон мог воспользоваться магией и попытаться отыскать её, но решился не утруждать себя, объявляя бывшую возлюбленную предательницей. Затем в его жизни появилась Элспет Брайт, теперь миссис МакКиннон, приёмная мать Марлин. О ней Дженна не слышала ничего плохого, только слова сожаления. Женщина была настоящим ангелом, но связалась с мужчиной, неспособным увидеть в ней личность. Он искал себе жену, хотел иметь статус и забыть, что невеста сбежала от него несколько лет назад. Алфи играл свою роль превосходно. Одаривал Элспет цветами и комплиментами, притворялся отцом для ребёнка, который практически его не видел; рассказывал об идеальной семейной жизни, ожидавшей красивую и умную женщину. И она повелась на красивую ложь, став призраком очаровательной мисс Брайт. Элспет приняла Марлин как родную дочь в тот момент, как увидела её маленькую фигуру, выглядывавшую из-за угла. Весь Магический мир был убеждён, что Элспет МакКиннон, пуффендуйская полукровка, — кровная мать Марлин. Когда они переехали в центр Шотландии, ни у кого и не было догадок о бывшей невесте Алфи и о том, что его дочь — маглорождённая ведьма, а не полукровка. Элспет сама согласилась распространить эти слухи, защищая свою Марлин. Со временем только дети стали удерживать миссис МакКиннон от развода. Она осталась с маленькой Марлин и тремя мальчишками на руках, пока её муж либо пропадал на работе, либо развлекался, позабыв о ложных обещаниях. Одна Элспет бы никогда не сумела вырастить четырёх детей, а с деньгами мужа ей куда проще удавалось выжить, пусть её убивало противное чувство, пожирая остатки Элспет Брайт. Наконец, Дженна постучала, и дверь распахнулась перед ней в ту же секунду. Лучезарная улыбка Марлин встретила её с порога, подталкивая зайти в дом и поприветствовать любовь жадным поцелуем после долгих дней ожидания. Судя по лицу Марлин, она думала о том же, смотря на Дженну с нескрываемым обожанием и искренней любовью и следом опуская глаза на губы с жадностью и голодом, будто в ней боролись два разных человека. Дженна подчинилась одному желанию и ступила вперёд, хватаясь за ручку и запирая тяжёлую дверь. Марлин не стала ждать больше и накрыла губы Дженны своими, как только свет улицы исчез из виду, заменяемый фигурой девушки в её руках, готовой любить её там, где чужие глаза не осудят, не замечая пылающих в тени прихожей ведьм. Губы Марлин были мягкими, как её прикосновения к коже Дженны. Пальцы танцевали по её спине, свободно скользя под тонкой футболкой, пока рука Дженны лежала на шее Марлин, притягивая её ближе и углубляя поцелуй. Волшебницы забылись в моменте наслаждения, выплёскивая эмоции, созданные днями ожидания. Обе скучали и мечтали вспомнить вкус родных губ и тепло тел друг друга, зная, что им придётся сохранить тайну о блаженстве на всю жизнь, не смея делиться ей с остальным миром, вызывая его гнев и зависть. Свободная рука Дженны пробежала по закрытой спине Марлин, заставляя ту вздрогнуть, и плавно опустилась на бедро, останавливаясь на границе между короткими спортивными шортами и кожей, мучая бедную Марлин очередными минутами ожидания. Она спешила увидеть тело любимой девушки, храня картину только в воспоминаниях и позже перенося её на бумагу. Теперь перед Марлин лежали не километры и люди, а всего лишь миллиметры одежды. Поэтому Дженна не торопилась, всё своё внимание уделяя поцелую, останавливая языком любое сопротивление со стороны нетерпеливой блондинки, невольно двигающей бёдрами от желания окунуться с головой в часы любовной идиллии. Марлин сдалась на её милость, и Дженна отступила, осматривая лицо перед собой. Этот затуманенный взгляд, красные щёки и мокрые губы она жаждала больше всего на свете. Теперь острой на язык гриффиндорке нечего было сказать. Она могла только тянуться к Дженне, хватаясь пальцами за рукава её футболки и смотреть на неё полузакрытыми глазами, умоляя поцеловать её ещё раз. А затем снова и снова, пока в Марлин не останется ничего, что она может подарить Дженне, кроме пьяного крика её имени. Это было как раз то, что слизеринка так хотела. Запустив руку под шорты Марлин, Дженна начала оставлять ряд мокрых коротких поцелуев на её шее, начиная от ушка и ведя до плеч. Пальцы сильнее сжали бедро гриффиндорки, и та ответила тем же, хватаясь за волосы Дженны, пока губы сильнее впивались в кожу, сменяя невинные поцелуи на долгие паузы, когда губы Дженны сжимали кожу возле плеч Марлин, теперь уже поднимаясь выше. Гриффиндорка дрожаще выдохнула, шепча имя Дженны с каждым синяком, оставленным на её шее. А слизеринка наслаждалась властью над каждым Марлин, едва стоявшей на ногах. Но из транса обеих вырвал запах вафель, доносящихся с кухни. — Чёрт! Чёрт! Чёрт! Марлин вырвалась из объятий Дженны и побежала на кухню, которая, к счастью, находилась совсем рядом. Смеясь, Дженна быстро сняла обувь и выглянула из прихожей, практически тут же позабыв о жарких поцелуях. Теперь она могла свободно рассматривать интерьер дома МакКиннонов. Дженна лишь бросила взгляд на другие комнаты, но даже так она могла с уверенностью сказать, что внутри здание было таким же скучным, как и снаружи. Комнаты представляли из себя светлые квадраты, заполненные коричневой и бежевой мебелью. Ни тени ярких красок. Разве что небольшие пейзажи, скрытые в стеклянных рамках. Стоявший в гостиной огромный камин был безвкусно-роскошным и контрастировал с остальной комнатой. На нём стояли фотографии, вероятнее всего, семейные портреты. Коридор же пустел, только одна маленькая картина с надписью: «Семья» — висела на стене. К счастью, он был коротким, и Дженна вскоре оказалась на кухне, наполненной вещами и мебелью. Удивительно, как семья из шести умещалась здесь за ужином. Марлин злостно пречетала, бегая по кухне, доставая чашки и тарелки и магией вымывая использованную посуду. Комната пахла только заваренным чаем и свежеприготовленной сладостью, согревая Дженну с порога. Она не могла не представить, каково это будет, просыпаться каждое утро и идти с Марлин на кухню, пытаться помочь, пока она суетиться с завтраком, боясь его испортить. Дженна представила, как через пару лет они будут уже далеко от Великобритании, от любых страхов. Тогда Дженна и Марлин найдут милый коттедж и проживут там долгие годы, танцуя под громко играющую музыку, бегая босиком по траве и наслаждаясь друг другом без вмешательства посторонних: их родителей и врагов. Дженна и не заметила, как надолго остановилась у порога, наблюдая за Марлин с приоткрытым ртом. — Так ты получила моё письмо, да? — посмеялась Марлин, разливая чай. — Да, я сразу же отправилась к тебе, — призналась Дженна. Марлин написала Дженне около получаса назад, объявляя, что родителей и братьев дома не будет до вечера и Дженна может прийти. Конечно, она тут же попрощалась с Эваном (поддержавшим идею навестить Марлин) и Феликсом и поспешила через сеть каминов к МакКиннонам. Стоило Дженне сделать шаг на кухню, Марлин остановила её, вытянув перед собой ложку. — Руки помыть, Поттер. — Конечно, мэм. Марлин вернулась к своему занятию, а Дженна пошла искать ближайшую раковину. К счастью, она оказалась за дверью напротив кухни, так что хозяйка дома могла смотреть, выполнила ли Дженна её просьбу. Марлин ставила последнюю тарелку на стол, когда Дженна оказалась позади неё и поцеловала в щёку, прошептав: «Выглядит вкусно, дорогая». Сев на ближайший к тарелке с вафлями стул, Дженна подняла сияющие от радости и смущения (не так уж и часто о ней так заботились) глаза и встретилась с совершенно сбитой с толку Марлин. — Что? — удручённо спросила Дженна с искренним непониманием в голосе. Заметив изменение в настроении девушки, Марлин успокаивающе улыбнулась и села рядом. Дженна тогда уже поняла, что промелькнувшие грустные мысли сиоило отбросить. Она не сделала ничего, что могло по-настоящему расстроить Марлин или не понравится ей. — Ничего, мы просто ведём себя, как женатые гетеро-парочки, — пояснила Марлин, поднимая кружку чая к губам. — Погоди. Дженна взяла магловскую газету, лежавшую на другой стороне стола (где, должно быть, сидел ранее утром мистер МакКиннон) и раскрыла её, вместе с тем пряча от Марлин своё лицо. Прокашлявшись, Дженна зачитала наименее печальную новость на страницах «Ежедневного пророка», копируя низкий мужской голос. — Дорогая, ты слышала, что говорят? «Министр магии, Гарольд Минчум, приказал разместить больше дементоров у Азкабана. Общественность обеспокоена...» Дженна отложила газету в сторону, так и не дочитав отрывок до конца, пока Марлин хихикала, поедая вафли. — Ну не может же он быть настолько туп, чтобы преподнести Волди дементоров на блюдечке?! — воскликнула Дженна. Марлин закатила глаза, не смеясь только чтобы не подавиться. Наверняка, она утром услышала то же самое от своих родителей, ведь любому волшебнику было очевидно одно: сейчас экспериментировать с тёмными созданиями не стоило. Дженна с тяжёлым вздохом приступила к вкуснейшему в её жизни угощению. Она только и могла хвалить Марлин, пока глотала первые кусочки. Было что-то невероятно комфортное и семейное в обычных посиделках на кухне с едой, и Дженна едва сдерживала себя от слёз счастья и тоски. Она помнила те времена, когда семья Поттеров вот так же сидела за столом и болтала ни о чём. Или Дженна и Джеймс таскали сладкое с кухни, поедая еду на полу в гостиной. Марлин не видела грусти на лице Дженны, чему та была несказанно благодарна. Как объяснить то, что она не хочет возвращаться в дом, по которому скучает? — Ты думала, что будешь делать после выпуска? — неожиданно спросила Марлин после пары секунд тишины. — Я же говорила, что хочу стать частью Визенгамота. — Не в том смысле. Я не о работе или мечтах. Марлин сильно изменилась в лице с этим вопросом. Она словно повзрослела на несколько лет, стала серьёзной и задумчивой, поглядывая на раскрытую газету, где волшебникам напоминали остерегаться знака Пожирателей Смерти и людей с соответствующим рисунком на запястье. Колдография была практически статична, застыв на моменте, полном ужаса для каждого, находившегося близко к сцене. С каждым днём очереди в больницу Святого Мунго становились длиннее и нападения Пожирателей Смерти учащались вместе с исчезновениями и смертями маглорождённых и маглов. Вместе с тем всё меньше магов осмеливались произнести имя Лорда Волан-де-Морта не только из-за слуха о заклятии, наложенном на прозвище, но и из-за чистого страха. Министр магии никогда не применял в речах «Тот-Кого-Нельзя-Называть». Но и его псевдонастоящим именем Гарольд Минчум не пользовался, всегда придумывая способы заменить его, делая вид, что он не боится и готов сражаться. В такие времена многие волшебники видели благословление в лице Альбуса Дамблдора и его Ордена Феникса. Министерство мало внимания уделяло исчезновению маглорождённых и маглов, беспокоясь только о развале Магического мира. Альбус Дамблдор же был известен как защитник жертв общества чистокровных. Ложь, если кто-то спросит мнение Дженны Поттер. Тем не менее Магический мир верил ему. МакКинноны и Поттеры верили ему. Марлин верила. — Ты собираешься вступить в Орден Феникса? — прямо спросила её Дженна. Марлин в одном вопросе удивило многое, и она хотела наброситься на Дженну в поисках ответа с сотней спутанных в голове слов. Откуда Дженна знала про Орден Феникса? Как много посторонних слышало о секретной организации? Слышал ли Он? И почему Дженна сплёвывала название спасительной организации, питая к ней ту же ненависть, что и к Пожирателям Смерти? Дженна знала, что она роет себе могилу, не подчиняясь играм обеих сторон. Если Эйвери окружал её вниманием и свободно демонстрировал свою заинтересованность, то Альбус Дамблдор играл с обстоятельствами, подталкивая к «правильному» самостоятельному решению. Дженна была уверена, что он скоро обратит внимание на неё или её окружение. Идеальные шпионы, имена которых он не сообщит никому, кроме Аберфорта и Грюма, поддерживавших его методы. — Ты знаешь... — Хогвартс не такой и большой для тайн и секретов. Немногие в курсе точных деталей, но о тайной организации несложно догадаться. Даже Снейп с его дружками в курсе. Марлин застыла, временно потеряв аппетит. В отличие от Дженны, привыкшей слышать правдивые (плохие) новости, Марлин не верила, что Орден потерял шанс напасть неожиданно, застать врасплох. Преимущество вновь находилось в руках у шайки Тёмного Лорда. Такие новости приведут к панике будущих членов Ордена. Перешёптываясь в коридорах, они будут думать о силе тьмы, пропитавшей стены Хогвартса и медленно подкрадывающейся к ним на порог. Лорду Волан-де-Морту не нужно было находиться в замке, Хогсмиде, Косом переулке или Министерстве, чтобы знать, о чём говорит волшебная Британия. Тьма была ближе, чем группа подростков, возомнивших себя воинами, могла представить. — Как ты узнала? — спросила Марлин. — Ты слышала, что Эван Розье пробрался в кабинет директора? — Вся школа слышала, — с непониманием ответила Марлин, не догадываясь о связи происшествий. — Тогда он прочёл название. По какой-то причине Дамблдор не прятал бумажки хорошо. Дженна хотела знать, был ли он настолько самонадеян или же это была часть его грандиозного плана. Она подозревала, что некоторые догадки — лишь паранойя, но не стоило недооценивать Альбуса Дамблдора, иначе Дженна могла оказаться в списке его жертв. — Да уж, ты всегда в курсе всего, — с усмешкой заметила Марлин. Ради Марлин Дженна могла остаться, постараться скрыть волнение за двух Пожирателей Смерти и не бросаться к газетам, молясь не увидеть ни одного знакомого сердцу имени на страницах. Дженна могла постараться ради их будущего, но Марлин хотела сражаться, как сражались её родители, друзья, знакомые. Мечта о счастливой жизни горела в огне войны, возвращаясь к Дженне пеплом и дымом. Милый коттедж превращался в развалины, где голодные змеи охотились за мелкими животными, по своей глупости забежавшими туда. Дженна скрестила руки перед собой, отгораживаясь от настигающего их с Марлин пламени. Ей было плохо только от мысли про имя Марлин в списке героически погибших волшебников. — Именно поэтому я бы посоветовала тебе остаться подальше от Ордена и от плана Дамблдора пожертвовать вами во имя убийства Волди. — Что?! — удивлённо воскликнула Марлин. Она готова была броситься на защиту директора Хогвартса, но никак не могла найти достойных аргументов в его пользу. Дамблдор отправлял детей умирать, сам ни разу не выступив вперёд, чтобы стать щитом сопротивления. Как Марлин могла спорить с правдой? — «Всё во имя высшей цели?» Ничего не напоминает? — продолжала Дженна, подталкивая Марлин к единственному выводу из истории. — Геллерт Грин-де-Вальд, — осознала Марлин. Этот параграф учебника истории она не пропустила. Каждый волшебник с детства слышал страшные рассказы про тёмного мага, обыгравшего каждого способного волшебника, двигаясь из страны в страну. Но Дамблдор остановил его, навечно заперев в стенах тюрьмы, в которой тусклый свет редко доходит до старых грязных конечностей, оставляя Геллерта Грин-де-Вальда гнить во тьме и одиночестве, не в силах самостоятельно окончить жалкое существование. — Они были любовниками, — усмехнулась Дженна. — Наверняка нам известно, что они были дружны, но можно предположить, насколько близки они были. — Ты шутишь? — абсолютно серьёзно спросила её Марлин, не веря ни единому слову. Дженна покачала головой, скрывая нахальную улыбку за чашкой чая. Она вытянула много семейных тайн из Аберфорта (вместе с его алкоголем), и близость Альбуса Дамблдора и Геллерта Грин-де-Вальда оказалась самой интересной из них. Только, услышав историю в первый раз, Дженна не смеялась. Аберфорт говорил о погибшей младшей сестре, напоминая миру, насколько жесток был Альбус Дамблдор. И всё равно братья всегда были на одной стороне. Марлин сдалась, но убеждённой она не выглядела. В её глазах Альбус Дамблдор оставался лидером, верным цели. Её вера в него была глубокой и искренней: окружение Марлин, включая лучших друзей и мать, не сомневалось в Ордене Феникса. Как Дженна могла переубедить её в одиночку, не имея никаких доказательств, кроме своей наблюдательности? Марлин не была глупа — просто видела ситуацию такой, какой её показывали гриффиндорцам, не позволяя долго рассуждать над подозрительными моментами. — Мои родители уже замешаны в этом, так что.., — протянула Марлин, давая понять, что говорить дальше не будет иметь никакого смысла. «Чёртовы упёртые гриффиндорцы», — подумала Дженна, не в силах вырвать из головы лица, залитые зелёным светом. На что они подписываются, пытаясь спасти мир? Им не было и семнадцати, а они уже добровольно вручали себя Альбусу Дамблдору как превосходные пешки, всегда идущие первыми и погибающие так же быстро. Дженна хотела кричать и плакать, будучи не в силах остановить будущее. Но вместо этого она подбадривающе улыбнулась, стиснув зубы. Теперь Дженна куда лучше понимала Регулуса и его отвращение к самому себе из-за принятие будущего, созданного кем-то другим. — Просто обещай, что ты будешь осторожна, — сказала Дженна, остерегаясь призрачного взгляда Марлин. — Остальные ведь тоже в этом собираются участвовать? — Все, кроме Мэри. — Хоть кто-то достаточно умён. Марлин прокашлялась, напоминая Дженне, что разговор закрыт и она не собирается выслушивать серию ремарок о глупости гриффиндорцев. Они обе оставались со своими мнениями, неспособными сосуществовать, только создавать враждебное напряжение при каждом упоминании Дамблдора или Ордена Феникса. Никакая любовь не могла выдержать таких разногласий, но Дженна и Марлин были слишком молоды, чтобы думать об этом. Они хотели забыть разговор и вернуться к моментам чистой радости, когда они могли наслаждаться компанией друг друга без нависшего над ними конца эры. — Да, прости, никакого осуждения, любовь моя, — согласилась Дженна. — Мне нравится, когда ты меня так называешь. — Noté, mon amour — Ты, Сириус и ваш французский! Дженна и Марлин убрались на кухне, возвращая её в первоначальное состояние, когда никто из них не притрагивался к аккуратно расставленным предметам. Их разговоры вернулись к школьным слухам и обсуждению последних дней, экзаменов, переезду Сириуса. Марлин потянула Дженну в свою комнату и похвасталась результатами СОВ, пришедшими только вчера. Она получила достойные оценки по тем предметам, которые хотела продолжить изучать с друзьями, но вместо с этим у неё было «Отвратительно» по истории магии и «Слабо» по травологии, из-за чего мистер МакКиннон, наверняка, сильно разозлился, ожидая чего-то большего от первого ребёнка. Дженна же гордилась Марлин, смотря на «Превосходно» по трансфигурации. Всё-таки уроки с Джеймсом оказались полезны во время экзаменов. Она так старалась подучить достойные баллы и продолжить обучение, играть в квиддич и проводить выходные в Хогсмиде. Дженна обвила руки вокруг шеи Марлин и коротко поцеловала её, разочаровывая прикрывшую глаза в ожидании чуда блондинку. — Я горжусь тобой, Марлс. Марлин наклонилась вперёд, пряча смущённое лицо и обнимая Дженну за талию одним движением рук, сомкнувшихся за спиной слизеринки. Дженне только прижала девушку ближе к себе, положив голову поверх её. — Ты собираешься выглядывать? — тихо спросила Дженна, опуская руки на дрожащие плечи. Марлин подняла грустные глаза на Дженну и улыбнулась, тут же наполняясь счастьем при виде красивого любимого лица. Дженна убрала волосы со лба и щёк Марлин, пытаясь запомнить каждую деталь, боясь, что они вновь расстанутся на несколько дней и смогут только писать друг другу, пытаясь усмирить желание бросить вызов миру, неспособному принять крик двух бешено бьющихся сердец. Пальцы Дженны коснулись мягкой кожи Марлин, поднимаясь к розовым щёкам, заставлявших яркие глаза Марлин переливаться сотней эмоций, таких знакомых Дженне. — Такой странный вопрос есть, — неуверенно начала Марлин, поглядывая на постель. — Спрашивай, что захочешь. — Как много девушек ты... Марлин начала искать правильные слова, не желая обидеть или оскорбить Дженну, и та видела это ясно, но всё равно подождала несколько секунд, наслаждаясь мучением бедной Марлин. — Трахнула, — закончила за неё Дженна. — Да, — кивнула Марлин и быстро заговорила, практически не делая пауз между словами: — Так получилось, что до тебя я спала только с одним парнем, но это продлилось минут семь от силы. В общем, я хотела спросить ещё после первого раза. Вот спрашиваю сейчас. Дженна давно догадалась, что Марлин не имела никакого опыта, но она никогда не предполагала, что это волнует такую девушку, как Марлин МакКиннон. Она определённо теряла уверенность и самообладание рядом с Дженной, как и полшколы, но неловкость в вопросах секса никогда не было частью страхов Марлин. — Так ты ответишь? — На самом деле, только с двумя, — сказала ей Дженна без капли стеснения. — Обе маглы. И одна из них вряд ли вообще помнит, что что-то было. Марлин немного успокоилась, не услышав пугающий цифр. — Эм, хорошо... Но про поцелуи мне лучше не спрашивать? — наполовину шутя спросила она. — Я не смогу ответить, — честно призналась Дженна. — У меня всё плохо с цифрами и памятью после текилы. Марлин освободилась от рук Дженны и села на кровать, рассматривая комнату. Ей явно не нравилось проигрывать Дженне во всех аспектах любовной жизни. — У меня девять, если тебя интересно. — Так ты святая женщина, МакКинон! — посмеялась Дженна, присаживаясь рядом. — Мне 16, Поттер, и лучшие годы я провожу в серьёзных отношениях с тобой. — И ты проведешь все оставшиеся. Марлин резко повернулась к Дженне, та уже смотрела на неё этими большими голубыми глазами, полными любви и обожания. Дженна не потеряет Марлин только из-за её верности Ордену и попытке сделать мир лучше. Она просто не может позволить кому-то умереть с сожалением и печалью без чудесных часов радости и удовольствия. Любому герою нужна своя услада. — Это странное предложение руки и сердца? — Нет, не совсем. Дженна взяла тёплую руку Марлин в свои, пробегая кончиками пальцев по косточкам. Аккуратные чёрные ногти Дженны выглядели несуразно вместе с наполовину облезшим красным лаком Марлин. Но переплетая их пальцы Дженна чувствовала, насколько правильная их любовь. — Это, скорее, знание, что мы не изменимся, даже если мир падёт во мрак, — прошептала она, крепче сжимая руку Марлин. — Конечно, дорогая. Ты и я дойдём до конца. Дженна потянула Марлин к себе и вновь поцеловала её, без бушующей страсти или желания, только с самой чистой сладостной любовью, на какую Дженна могла быть способна. Они вспомнили всё: поцелуи по всему телу, волосы, разбросанные по подушке, стоны, заглушенные запястью, смятую постель, дрожавшие ноги и сбитое дыхание, не помешавшее им сказать важнейшие в мире слова. — Люблю тебя, Марлс. — И я люблю тебя, Джи.