Little Queen

Пятница третьего сентября стала прекрасным днём для учеников Хогвартса: всего два дня усердной работы перед выходными, обещавшими быть солнечными и тёплыми. После обеда вся школа планировала выбежать на улицу, чтобы проводить последние приятные деньки и встретить лёгкий осенний ветер, предупреждавший о надвигающихся холодах. Регулус стоял рядом с Эваном, Мари, Беатрис и Элен у окна, ожидая урока ЗОТИ вместе с пуффендуйцами. Дженна отправилась на короткое собрание старост по поводу нового расписания дежурств. Очередная серия нападений на маглорождённых во вторую ночь учебного года была тревожным звоночком для учителей, только вот они не понимали, что патрулированием коридоров не избежать страшных событий в стенах Хогвартса. Ни лекции, ни наказания, ни угрозы не способны избавить таких, как Снейп и Эйвери, от желания разрушать чужие жизни, оставляя ментальные шрамы и вечный страх тёмных коридоров с тем, кто поджидает их под покровом ночи. — Так это правда? — спросила Мари шёпотом, наклонившись к самому Регулусу. — Ты и Джеймс Поттер? — Нет, никогда и ни за что! — резко ответил он, удивляя всех, даже самого себя. Не прошло и двух суток с их поцелуя, но Регулусу этого было достаточно, чтобы выдвинуть свои предположения и поверить в них, не задавая вопросов Джеймсу. Что он думал про ту ночь, собирался ли разговаривать с Регулусом? Был ли это жестокий способ отомстить сестре? Или простая ночная глупость? Поцелуй из жалости, возможно? — Ну почему-у, — протянул Эван, — зад у Поттера... — Не при мне! — шикнула Беатрис, ударяя друга в плечо. — А что уже не так с Поттером? — неожиданно спросила Элен, молчавшая после ухода Эвана и Дженны. — Ты строил ему глазки в коридоре вчера, разве нет? Регулус густо покраснел и стал надеяться, что урок начнётся скоро. Он пожалел, что согласился выйти на коридор с любопытными друзьями уже сотню раз: в классе они бы не задали ему сотню странных вопросов. Однако, со второй стороны, у них не было другого шанса с постоянным присутствием Дженны, от которой компания временно скрывала факт. Разумеется, умная слизеринка заметила присутствие тайны во взглядах, неловких улыбках и иногда долгой тишине. Оставалось надеяться, что она каким-то образом не разгадала загадку, иначе лишь Моргана знает, что Дженна думала о них. — Мы, ну... Как бы не разговаривали с тех пор, — признался Регулус. Друзья стали давать ему бесконечное количество советов, не соответствующих друг другу. Эван и Элен настаивали на попытке встретиться с Джеймсом на выходных. Мари предлагала отправить ему анонимное послание. Беатрис сказала найти кого-то ещё, отметив, что если бы Джеймс хотел поговорить, он бы нашёл момент. — Может, он тоже сомневается, — спорила Элен. — Поттеры не сомневаются, Артемида. Они семья упрямых ослов! — воскликнул Эван. — Как это взаимосвязано?! — воскликнула Беатрис. — Мерлин, вы ничего в любви не понимаете, — отметила Мари, покачивая головой. Спор продолжался бы часами, если бы не появление Дженны в конце коридора. И шла она в сопровождении профессора Гамильтона, беседуя с ним, как со старым знакомым, а не новым преподавателем. Регулус и компания рванули в кабинет, занимая свои места до того, как прекрасный молодой профессор вошёл следом, пропуская перед собой Дженну, носившую странную улыбку. Она была немного шокирована и напряжена, но одновременно довольна, чего никто не замечал на её лице последние дни. Профессор Гамильтон же был более спокоен, но его счастье едва ли не превышало радости Дженны. Многие девушки и несколько парней разделили эмоции вместе с молодым профессором, смущаясь и пряча глаза, как будто он флиртовал с ними, а не был дружелюбен со студентами. — Добрый день, я профессор Гамильтон и в ближайший год мне предстоит подготовить вас к СОВ по ЗОТИ. Приятный выразительный голос профессора лился по кабинету, накрывая уставших студентов с головой волной умиротворения. Регулус готов был поверить, что плавные движения мужчины были частью магического ритуала, иначе как объяснить всеобщее обожание к профессору ЗОТИ? — Однако это не будет моей приоритетной задачей, — продолжил профессор Гамильтон, становясь перед первой партой. — Я могу быть его приоритетной задачей, — прошептал Эван, разглядывая мужчину с нескрываемым интересом. Регулус тяжело вздохнул, пытаясь приготовить себя к целому году комментариев Эвана на каждую вторую фразу профессора. Не было и шанса, что тот упустит шанс поиздеваться над другом в своей страной манере. — Я хочу приготовить вас к будущему, научить защищаться в первую очередь и атаковать в ответ в последнюю. Мне не стоит включать Дамблдора и повторять речи в стиле «Зло не дремлет» — но важно понимать, что и добро не отступило. Регулус хотел посмеяться, как и многие слизеринцы в комнате. Добро давно покинуло подземелья, спасая тех, кто ближе к Солнцу, пока змеям оставалось прятаться под камнями, чтобы пламя царства Аида не настигло их в своём пути по темноте. Слизеринцы были брошены, без единого шанса на спасение, хотя они уже и не пытались: вряд ли выйдет. Регулус почти машинально повернулся назад, чтобы взглянуть на Дженну, со скучающим видом слушавшую речь профессора Гамильтона. Она тут же заметила внимание Регулуса, но никак не отреагировала, заставляя его продолжать страдать от вины, от которой только Дженна могла его избавить. За ужином компания слизеринцев, кроме поспешившей куда-то Элен, сидела вместе, переговариваясь о событиях дня. По большей части о профессоре Гамильтоне, который не явился на ужин вместе с Дамблдором. Разговоры о новом преподавателе ЗОТИ ходили довольно давно, но теперь пятикурсники Слизерина столкнулись с ним лично. — Оказывается, он был одним из подопечных моих родителей в Министерстве, — рассказала Дженна. — Вау, ну теперь понятно, откуда у него такая вера в свет и добро, — подметила Беатрис и быстро взглянула на Регулуса, намекая ему сказать что-нибудь. Но Дженна продолжила говорить до того, как Регулус сумел бы влиться в разговор с ней. Тем более она недолюбливала профессора из-за его связи с её родителями и не могла упустить шанс покритиковать его: — Да, эти уроки никак не спасут маглорождённых. Просто вместо нападений увеличиться количество дуэлей. Мари, быстро полюбившая профессора, поспорила: — Разве он не сказал, что мы будем учить, как защищаться от тёмной магии больше, чем... Разговор затих с куском пергамента, упавшим перед Регулусом. Он был лишь сложен пополам, а это значило, что не семья писала ему. Но за все годы обучения в Хогвартса никто больше не отправлял ему посланий, что вызвало тревогу и интерес. Только Эван перехватил письмо до того, как Регулус успел прочесть хоть первую строчку. — Анонимное послание, — прошептал он, с интересом разглядывая написанное, а затем добавил, широко улыбаясь и распевая: — От кого же оно может быть, Реджи? Регулус бросил гневный взгляд на друга и вырвал пергамент из его рук, пока все, кроме Дженны (она делала вид, что не слушает их), переглядывались с тем же выражением лица, что было у Эвана. Почерк был незнаком Регулусу, но по содержанию и маленьким «сердечкам» по всему пергаменту он с лёгкостью догадался, кто писал ему. И сама мысль о встрече грела сердце, заставляя его биться с отчаянной скоростью и рисовать краской на щеках. Милый Реджи, Если ты всё ещё хочешь встретиться, то я буду ждать тебя в субботу в полночь у озера. Только одевайся теплее! Твой не очень анонимный поклонник И Регулусу даже не хотелось злиться на Джеймса за то неловкое положение, в которое его поставило короткое письмо. Один поцелуй заставит его забыть весь мир. Дженна шла впереди, редко прислушиваясь к шагам Регулуса за ней. Лунный свет заставлял их тени танцевать в театральном представлении, рассказывая самую скучную и трагичную историю из всех. Спина Дженны горела огнём, и она хотела упасть на холодный камень в надежде спасти тело от шрамов, оставленных серыми грустными глазами. Ясное небо следило за Дженной, сопровождая каждый её шаг и осуждая бег Регулуса. Он поравнялся с ней, прерывая любой сердечный покой. Дженна оказалась разбита на миллионы сияющих частей, стоило ему коснуться её, как долго бы Марлин ни собирала по кусочкам фарфоровую фигурку, пытаясь заставить её танцевать. Тогда Регулус оставил попытки дотронуться до Дженны, давая ей вздохнуть в пустом коридоре, где каждый угол казался ей враждебным, отнимая воздух прямо из лёгких. Здесь она встретила свою смерть одной леденящей зимой. И здесь ей суждено убить надежду, за которую она цеплялась, ожидая Регулуса, как ребёнок, живущий тайной мыслью, что отец вернётся домой. Регулус нашёл новый. — Нам нужно поговорить. Три слова. Дженна ждала их так долго, что покрылась пылью, оставленная в стороне. В глазах Луны-матери волшебница была лишь ребёнком в поисках смысла своего существования. И как глупо было построить свой вокруг мальчишки! Поэтому мать плакала с дочерью, попросив у богов прикрыть звёзды тучами, чтобы только она сияла в небе, поглядывая на сцену через окна замка. Дженна не злилась. В ней больше не было сил на что-то, кроме печали. Разлука ударила сильнее и продлилась дольше, чем он или она могли когда-либо предположить. Времени вполне хватило, чтобы растерзать сердце, сделав из него идеальную форму для его извинений. Лишь бы он наполнил её ими. — Я слушаю, — сказала Дженна, скрестив руки перед собой и впившись пальцами в кожу через тонкую ткань мантии и едва ли спасавший от холода свитер. Регулус смотрел на неё, изучая выражение лица и каждое движение, уже не веря, что способен получить от Дженны хоть одно приятное слово. А она не смела позволять ему думать иначе, зная ход его мыслей лучше своих. — Итак, — выдохнул Регулус, играя с кольцами на руках. — Я тебе не рассказал кое-что важное. И он начал свой нервный монолог о ночи первого сентября, о Джеймсе, о своей грусти и чувствах. Сердце Дженны упало. А он продолжал говорить, будто это было самым важным. А она проклинала его звёздное имя, желая ускорить взрыв на несколько тысяч лет. Джеймс — всё, о чём Регулус хотел говорить. Его злой язык говорил о любви, посыпая раны Дженны солью с выражением хладнокровного спокойствия. Будто так и нужно было. И в Дженне не осталось ничего, способного простить Регулуса. — Я уже знаю. — И ты не злишься? — Меньше всего меня должна волновать твоя личная жизнь. Дженна ускорилась, едва сдерживая себя от побега, но Регулус спешил за ней, хмурясь и удивляясь, пытаясь по старой привычке не обнять уставшую волшебницу. Её ногти оставляли следы на коже. Также по старой привычке. Наверное, на этом они и держались. Дженна и Регулус, спасительница и погибающий, дети ночного неба, погибающие с рассветом. — Но ты злишься, — заметил он. Дженна замерла на месте так резко, что Регулус чуть не врезался в неё, остановившись всего в десятке сантиметров. Её горящие глаза оказались напротив его, когда смешок вырвался из губ ведьмы со слезами обиды, готовыми вот-вот вырваться наружу. Регулус не понимал ничего, следя за нарастающим по сторонам гневом Дженны. Она читала в нём страх потерять её, ошибившись в словах, но ничто не могло спасти Регулуса от последствий его действий той ночью. Так пусть Дженна ранит его на потеху богов. — Серьёзно, Регулус? — Что? Я не понимаю, Джи. — После всего ты считаешь, что больше всего я переживаю о том, с кем ты встречаешься?! Теперь Регулус застыл в шоке со слезами на глазах. Дженна не верила, что только сейчас он вспоминает. Вряд ли алкоголь помог ему вспомнить хоть половину, но Дженна верила, что этого было достаточно, чтобы он понял её, дал ей время переступить через законы логики и морали, чтобы простить его, потому что таковы были Дженна и её глупая привязанность к спасению Регулуса. Зачем, если он не хотел быть спасённым? Вместо тысячи слов и проклятий Дженна развернулась и пошла вперёд, теперь думая только о сне и попытке забыть весь вечер и начать утро с нового свежего вздоха, просто выбросив из головы Регулуса Блэка. Пусть Джеймс спасает его. В конце концов, они так подходят друг другу. Оба ожидают извинений от Дженны за её эмоции и чувства. — Как я должен что-то понимать, если ты со мной не говоришь? Дженна могла не слушать, могла проигнорировать, но она гнила внутри самой себя слишком долго. Годы она кусала губы, отвечая Регулусу с лаской и заботой, о которых жалела последнюю неделю, просыпаясь и отправляясь спать. Её ноги не позволили ей ступить ни шагу дольше, заставляя обернуться, чтобы взглянуть в лицо Регулуса, на котором уже отразился стыд за сказанное. Он хотел остановить её и не нашёл других слов. Но это Дженна поймёт позже. В ту ночь она говорила только с накопленной в ней злобой, не принимая его грусти и вины. Впервые за долгие годы Дженна видела только себя и то, через что её протянул Регулус с его любовью. — Вау, — смеялась Дженна, выражая всё своё наигранное удивление. — Я опять виновата в твоих проёбах! Великолепно, спасибо, Регулус! — Ты знаешь, что я имел в виду, — теряя терпение, говорил он, делая несколько угрожающих шагов к ней. — Да, знаю. — Так поговори со мной! И Дженна потеряла связь с прошлым, будто ощутив пощёчину от рук того, кого она обнимала по ночам, разделяя кошмары и магию момента. Регулус предал все её воспоминания, кроме последнего, где она боялась и ненавидела его. — С чего бы, блять, мне с тобой говорить?! Прошло две недели, Регулус! Он пошатнулся от её резкого выпада в его сторону, теряясь от неописуемой ярости в дрожащем голосе Дженны. Предательство, ложь и столько боли с силой били по его ушам без стеснения и страха, возвращая сознание Регулуса к тем моментам, когда он наносил ножевые ранения одно за одним, не оставляя от Дженны ничего, кроме ведьмы, теряющей столько крови из-за него и ради него. — Ты не мог извиниться за две недели, да?! Ты был слишком занят другим Поттером, не так ли?! Давай! Поговори со мной! — Ты сама хотела, чтобы я перестал бегать за тобой! Но, как оказалось, удар Дженны был слишком слабым. Иначе бы лицо Регулуса не окрасилось в яркий красный от закипающего раздражения, будто это Дженна не хотела слушать его. Будто Дженна ошиблась. Опять её вина. Всё вокруг её вина. — Какой пиздец. Я даже... Дженна выпустила нервный смешок, прикрывая губы рукой. Регулус сделал ещё один неуверенный шаг в её сторону, и Дженна не могла понять причины, пока не ощутила на губах соль своих слёз. Почему опять страдала она, когда хотелось сделать больно ему? — Я даже не могу... Мерлин, какая же я дура! — Джи, — прошептал Регулус. Он протянул к Дженне руку, пытаясь дотронуться до плеч, израненных ей с помощью его слов, застрявших в голове. Но Дженна оттолкнула его от себя в полупьяном состоянии с криком: «Не трогай меня!», — испугавшись лишь одной мысли о повторении вечера августа. Дженна хваталась за шею, теряясь в том, что её уставшее сознание рисовали в реальности. Ей нужно было выпить — это всё, о чём Дженна думала, стоя перед Регулусом, в ужасе наблюдавшим, как боль убивает её, едва державшуюся на ногах. Её пальцы хватались за одежду, за волосы, за голову, пока горячие слёзы стекали по щекам, а сжигающие мосты слова падали с её языка, отталкивая Регулуса назад: — Я думала, что ты поймешь, насколько... А ты просто ходишь по замку. «Дженна меня никогда не простит, какая она сука, пожалейте меня». А что ты сделал для этого?! Ты только ноешь и ноешь, требуешь жалости... — Заткнись, — попытался он остановить её холодной тяжёлой фразой. Дженна покачала головой, улыбаясь. Чёрные следы, остатки макияжа, рисовали уродливые узоры на щеках, а руки, способные стереть их, тряслись так сильно, что даже Регулус в ярости сумел заметить, как она прижимает ладони к карману с пачкой сигарет. — Ты просил меня говорить — теперь наслаждайся. Ты хотел правды — да пожалуйста! — Знаешь, мне тоже есть, что сказать! — Наверняка, дай подумать. «Ты игнорировала мои чувства. И теперь ты злишься, потому что я с тем, кто меня искренне любит?» Регулус замолчал, и Дженна ощутила себя победившей, когда она проиграла ещё в самом начале. В ней не осталось ничего, кроме опустевшей усталой души, требующей пополнения. Даже слёз не осталось. Она только хотела уйти, исчезнуть, испариться и вернуться той девочкой, которая пришла в Хогвартс, чтобы только не сесть в одном купе с Эваном Розье и Регулусом Блэком, лишь бы не чувствовать себя так ужасно. А в Регулусе всё закипал гнев. — Хм, угадала? Нечего добавить? — спросила она с издёвкой, но даже голос Дженны звучал болезненно уставшим. — Какая же ты сука. Тот же злой холодный ответ. И тот же безэмоциональный хриплый голос напротив него: — Ты заставил меня чувствовать себя плохим человеком, Регулус. И самое ужасное: ты не замечал этого. И даже сейчас ты думал, что я опять забуду, как всегда, и буду нянчиться с тобой. — Тебя никто не просил. — Правда, — прошептала Дженна и добавила после долгой паузы без размышлений: — Но я думала, что тебе это нужно. — Больше мне ничего от тебя не нужно! Мне не нужно ничего от той, кто сопьётся в углу и останется никому не нужной, потому что она лезла со своей помощью ко всем подряд! Всего секунда молчания. — Хорошо, как скажешь. Её спокойствие должно было напугать его, но он не окликнул Дженну, позволяя ей уйти. Он не позвал ни Элен, ни Эвана. Регулус продолжил стоять в коридоре, слушая собственный гнев и только его, не представляя, как пожалеет о случившемся вскоре. Хороший друг должен был убедиться, что Дженна не наделает глупостей, но Регулус не был даже хорошим человеком. Он был эгоистичной тварью. С этим теперь даже Дженна согласна.