Little Queen

Знал ли кто-то в Хогвартсе, куда исчезла Дженна Поттер вечером пятницы после её ссоры с Регулусом Блэком? Нет. До самого обеда никто даже не догадывался, что под покровом тьмы были сказаны слова многолетних обид. Поэтому после ужина у Мари Ламент была отработка со Слизнортом: она услышала публичную речь Эвана Розье в гостиной (в основном сотня обвинений в сторону Регулуса Блэка) и отбросила бывшего друга в стену заклинанием, заставив прилипнуть к камню. Только появление Слизнорта полчаса спустя спасло его любимого ученика: остальные просто не знали, как освободить Регулуса. Мари гордилась собой и на вопрос Слизнорта: «Вы не сожалеете о своих действиях, мисс Ламент?» — она ответила с улыбкой: — Нет, профессор. Мне кажется, ему следовало повисеть там ещё пару часов. Регулус знал, что Мари использовала заклинание, предложенное ей Дженной много месяцев назад для самозащиты. Он пытался убедить профессора отменить отработку, объясниться, но Слизнорт просто отослал его в Больничное крыло, не желая выслушивать невнятную речь Регулуса. Так он потерял Беатрис — ведьму, которая вечно пыталась понять его, находя себя в похожих ситуациях. Только теперь её сходство с Регулусом не спасло его от речи, полной отражения его собственных мыслей о себе. Беатрис знала, куда бить, и, в отличие от Дженны, она не боялась применить знания на практике, загоняя Регулуса Блэка в мир самобичевания вновь. Правда, вместе с ненавистью к нему (особенно после осознания, что он более десяти часов умалчивал о состоянии Дженны, не говоря уже о том, что он позволил ей просто пропасть) компания слизеринцев была занята поисками, но результатом стала только паника. Марлин МакКиннон набросилась на Регулуса Блэка прямо в коридоре, как только её глаза нашли его, грустно вздыхающего у окна. С опухшим и посиневшим лицом слизеринец во второй раз за день отправился к мадам Помфри. Регулус осознал всё слишком поздно. Он прокручивал в голове последние дни, но воспоминания были размытыми, черты Дженны и слова едва различимы. Регулус так отчаянно пытался уничтожить свою любовь и воспоминания, что свалил их на ту, кто обычно берёт его вину на себя, чтобы он избегал кладбища своих мыслей. Только до этого Регулус не догадывался, что это он заставлял Дженну опускать голову, принимая всё, что он без лишних мыслей бросал в её сторону. Только сейчас он, сидя за ужином в одиночестве, осознавал: Дженна никогда не была обязана строить дом для него — он просто воспринимал это как должное, не замечая, как она приносит ему свежие цветы каждую неделю, включая холодные зимы. Она заботилась об огне в камине, о чистоте, о вкусной еде, не прося благодарности. Регулус замечал Дженну только долгими ночами, умоляя её утешить его. Теперь Регулус думал, что, возможно, лучше оставить всё как есть. Позволить Дженне злиться, заставить её избегать его и наполнять свою жизнь смыслом, а не умирать вместе с ним. Так ему удастся спасти и Эвана: тот последует за Дженной подальше от Великобритании, и они станут жить с Феликсом на каком-нибудь греческом острове. Остальные спасутся с ним или без него, но вот Дженна и Эван поклялись остаться с Регулусом и держать его за руку, пока мир не окрасится в чёрный и смех Аида не зазвучит на фоне уносящей Регулуса Блэка в забытье реки. Он надеялся, что о его смерти они узнают из газет, прочитав статью под бокал вина и весёлую магловскую музыку. Их скорбь не продлится долго, ведь тогда Регулус уже годами будет мёртв для них. К его огромному удивлению, Дженна всё же пришла на ужин среди последних учеников. Её живое лицо не отражало боли вчерашнего вечера, и улыбка заменила приоткрытые губы, на которых всю ночь блестели капли алкоголя. Дженна прошла мимо него, оставляя за собой шлейф из парфюма и сигарет — запах, в окружении которого Регулус чувствовал себя в мире и покое с самим собой. Дженна взглянула на него всего на секунду, и холод зимы пустил мурашки по коже. Регулус смотрел на голубизну льда, режущего пальцы глупцов, коснувшихся его. Где-то там, в тёмной глубине плавали тела забытых дней, и Регулус ощутил косточками пальцев, как бьёт толстый слой замёрзшей воды, пытаясь пробиться наружу и вздохнуть сжимающимися от недостатка кислорода лёгкими. Кровь тонкими линиями кружила рядом с ним, играя танцующие на сцене фигуры, но вряд ли кто-то, кроме Регулуса, мог насладиться их красотой. Он очнулся только при упоминании своего имени. Дженна уже сидела с остальными слизеринцами, поедая ужин и смеясь над шуткой Эвана. Регулус внимательно слушал весёлую компанию, не притрагиваясь к тарелке перед ним. Дженна обещала поговорить со Слизнортом об отработке Мари, слушала их рассказ о том, как удачно (в тревогах) прошла суббота у всех остальных, бесконечно извинялась, что не предупредила их об уходе. Разговор шёл долго, прерываемый порциями шуток, отдельными рассказами, но в конце концов он привёл к объяснению произошедшего. К огромному удивлению Регулуса, Дженна сказала лишь о том, что он не извинился и вместо этого рассказал ей о Джеймсе. Этого вполне хватило для большинства, но ведь сказанное Дженной не являлось и частью правды. Регулус сделал куда больше, сказал вещи куда хуже и всё равно Дженна давала ему призрачный шанс на прощение, отметая половину чувств. Он хотел попросить её злиться больше, кричать чаще и громче. Регулус Блэк заслужил всей ярости Дженны Поттер, но у неё не осталось сил подарить ему то, чего он так жаждет — наказания. — Я не могу запретить Регулусу пускать слюни по этому предмету деградации, — отметила Дженна, едва заметно бросая очередной взгляд в сторону внимательного слушателя. Она будто знала, что Регулус внимал её словах, заставляя его ощутить, как стыд царапает его кожу, пуская румянец по щекам. Вот почему совесть начала грызть его только после вчерашнего вечера? Почему гнев прошёл только после того, как тень Дженны потерялась в коридорах замка. Почему только после нескольких минут гнева Регулус решил начать поиски, бегая по всему замку, пока ноги не начали подкашиваться от слабости? Почему он не сказал Эвану, не разбудил его под утро, умоляя помочь? Как он так долго молчал, слыша почти плачущую Элен, спрашивающую у бармена «Кабаньей головы» время, когда Дженна покинула бар; бедный работник только качал головой, объясняя, что он не пересекался с барменом ночной смены. Компания искала Дженну повсюду. Они проверяли пустые кабинеты и несколько секретных мест, — хотя бы те, о которых они были осведомлены — но всё напрасно. И только увидев лицо Эвана, совершенно уставшего и отчаявшегося, Регулус поделился тем, что знал, получая выговор от Элен и Беатрис, кричащих, несмотря на подслушивающих их в коридорах учеников. А затем выступление Эвана, месть Мари, и пробуждение совести. Ночь опустилась на замок, и во тьме Регулус Блэк шёл прямиком к озеру, несмотря на моросящий на улице дождь. Тучи затмевали небо, и редко между ними белым пятном сверкала Луна, отказываясь освещать путь гостям ночи. С тем, как Регулус приближался к озеру, дождь только усиливался, стуча по воде с долей уныния и усталости, будто небу сегодня не хотелось плакать, но оно не могло остановиться. Капли падали на лицо Регулуса, даря ему второе дыхание, охлаждая кожу и залечивая раны вины. Никогда ещё столько жизни не таилось в слизеринце, ожидавшем, когда на него упадёт первый луч Солнца, заставляя расцвести в виде, какой мир ещё не видел. Всего немного любви требовал Регулус, улыбающийся приближающимся шагам Джеймса Поттера. — Мерлин, Реджи, необязательно было выходить в такую погоду прямо к озеру! — Ну ты тоже пришёл. — Только потому что увидел одного безумца под дождём! И вообще... Джеймса прервал резкий выпад Регулуса вперёд с мокрыми и холодными губами, целующими его. Слизеринец не знал, откуда в нём столько смелости и желания погрузиться в короткий миг любви, но он не собирался искать оправдания своей радости. Кроме, разве что, страха в конце остаться в одиночестве. Джеймс не успел даже прикрыть глаза и насладиться моментом, когда ощутил, как Регулус неуверенно отступает назад с пугающими мыслями, проносящимися в голове и находящими отражение в серых глазах. И тогда Джеймс с его идеальной ухмылкой взял лицо Регулуса в тёплые ладони и накрыл губы своими, погружая слизеринца в сладкий сон, после которого он проснётся с опьяняющей легкостью в голове. Прикосновения Джеймса были полны знакомой любви и нежности, освобождавших от любых страхов и глупых идей. Два тела сливались в одно с дождём, обливающим их с ног до головы, но горячие сердца заглушали крик природы следом. Поцелуй был полон совершенно новой тоски, наделявшей Регулуса очередной глупой привязанностью, бесконечными страхами и любопытством: ему так хотелось узнать, каково людям любить искренне и взаимно. И сейчас, прервав недолгий поцелуй и взглянув на Джеймса, он ощутил, что, возможно, готов начать свой путь к этому именно сейчас. Дыхание Джеймса всё ещё касалось губ напротив. Он глупо улыбался, пытаясь рассмотреть лицо Регулуса за волосами, падавшими на его лицо. Слизеринец не мог пошевелиться, растворяясь в моменте, как снег при наступлении весны. С жадностью он впивался в мельчайшие детали, стараясь запомнить приятное напряжение в животе, свою робость, ощущение горящих от прикосновений губ и, конечно, ту самую глупую улыбку и глаза, говорящие только о своём обожании. — Пошли обратно, — прошептал Джеймс, — иначе следующее свидание будет в присутствии мадам Помфри. Джеймс протянул Регулусу руку, и он с радостью принял её, соглашаясь быть ведомым одним несерьёзным гриффиндорцем, пока он будет готов затмевать ему всю вселенную. — Думаешь, она даст нам своё благословление? — посмеялся Регулус. Джеймс застыл, вглядываясь в лицо слизеринца с удивлением. — Что? — тут же спросил тот. — Ты пошутил. — О Мерлин! Идём уже. Долгие разговоры с прогулками по замку последовали за их возвращением. Статуи просили их быть потише, и если Регулус ненадолго прекращал хохотать, то Джеймс считал это вызовом смеяться громче, петь и танцевать, будто они были пьяны и гуляли по тёмным городским улицам, где никто не мог им помешать. Регулусу даже пришлось узнать, что это: бежать от кошки завхоза и пытаться не потеряться без освещения. Именно так Регулус и Джеймс оказались в одном из многочисленных коридоров Хогвартса в одиночестве, без единой картины на стене или злобного кота неподалёку. Джеймс курил, а Регулус пытался найти слова, чтобы объяснить гриффиндорцу, почему сидел один на ужине, стараясь не вспоминать детали, способные вызвать слёзы, но лицо Дженны так и всплывало в голове, неся силу ножевого ранения в грудь. Произнеся безэмоциональный факт: «Я сильно обидел Дженну» — Регулус не нашёл в себе сил или храбрости добавить хоть что-то ещё, но Джеймс и не просил его. Он слегка напрягся при упоминании сестры, но не сказал по поводы Дженны ничего, как и Регулус, не имея храбрости произнести правдивую историю и преклониться перед справедливостью. — Просто не отставай от неё, пока она не согласится поговорить с тобой, — совершенно серьёзно предложил Джеймс. — Что? — Да, как только видишь её, начинаешь преследовать, пока не позволит тебе сказать, что нужно, — уже шутливо пояснил он. Регулус посмеялся, представляя, как культурно пошлёт его Дженна, как только он приблизиться к ней хотя бы на шаг. Нет, даже хуже: Элен сожжёт его в одном из каминов Хогвартса, если он даже подумает сделать нечто подобное. — Боюсь, всё немного серьёзнее, — объяснил Регулус с болезненной улыбкой. — Не сдавайся так быстро! Борись до конца, Реджи! Слизеринец только покачал головой, сжимая свободную от сигареты ладонь Джеймса. — В этом и отличие гриффиндорцев от Слизерина. Мы не вступаем в бой, будучи уверенными, что проиграем. Регулус знал, что никогда не говорил ничего правдивее. В конце концов, он уже проиграл эту битву.