Little Queen

Закат, пушистые облака, слабый южный ветерок, зелёная листва и открытое поле с лесами и горами на фоне, вдалеке. Дженна могла представить картину с закрытыми глазами, выучив по мельчайшим деталям её со всех сторон: уж слишком часто она и Марлин лежали на траве, наслаждаясь летом в любое время года. Так и теперь Дженна и лежала на коленях любимой блондинки, не видя ничего перед глазами, но ясно представляя, как плывут облака одно за одним прямо над её головой. Разумеется, открыв глаза, Дженна увидит только крону дерева, но оно едва ли интересовало её воображение, как небеса, где волшебница мечтала порхать вольной птицей. Марлин, крайне сосредоточенная, рисовала что-то, напевая себе под нос знакомые и не очень Дженне песни. Более мирного вечера субботы не придумаешь. Не то, что две недели назад. Как ни странно, Марлин не спрашивала Дженну о том вечере, хоть прошло уже достаточно времени, чтобы священное правило гриффиндорки «ждать, пока Дженна захочет заговорить сама» перестало действовать. Наверное, Марлин вовсе не думала спрашивать, боясь, что поднимать тему слабости Дженны или её личного разочарования будет бесполезно. Отчасти она была права: зная, как редко слизеринка вслух признаёт, что не может выдержать вес мир на своих плечах, с чего бы Марлин пытать её дальше? Только на этот раз Дженна молила небеса, что её спросят или сразу отругают, как ребёнка. Сама бы она не осмелилась открыть рот и стереть счастье с лица Марлин историями о своих грехах, но если бы та только задала небрежный вопрос: «Зачем?» — Дженна вмиг бы пролила правду на свои страхи перед стаканами, наполненными алкоголем. Она всё размышляла в тот проклятый вечер: «Такая глупость: я снова и снова клянусь, что пойду за помощью, а прихожу к тебе». Вряд ли стакан в руках мог ответить на её признание, зато Дженна представила, что она полностью контролировала себя в тот раз, и в предыдущий, и в годы до этого. Столько раз Дженна давала себе обещания, стоя перед зеркалом и пытаясь рассмотреть душу в отражении — столько же она нарушала их. Даже Элен перестала комментировать действия Дженны, заставляя её чувствовать только хуже, слабее, отчаяннее, будто теперь никто и ничто не спасёт. Вместо Элен в голове Дженны периодически шептались злые голоса, но они были настолько тихими, что ясное и громкое желание тут же запить сладким напитком любую горькую правду побеждало. — Я тебе не сказала, что Алиса будет играть как наш новый ловец? — спросила Марлин. — Нет, но теперь я воспользуюсь этой тайной против тебя. Гриффиндорка посмеялась, прекрасно понимая, что Дженна скорее сгорит в драконьем пламени, чем пойдёт к лучшей подруге с новостями, важными для игры. Это правило работало и в обратную сторону. — Ты будешь пробоваться в загонщики? Как я понимаю, теперь место официально свободно. Дженна распахнула глаза, ментально проклиная слетевшее с губ Марлин непрямое упоминание Эйвери: не было никаких слухов или тайных посланий, которые могли рассказать, когда и как будут судить самого молодого Пожирателя Смерти, пойманного мракоборцами. Ему было всего семнадцать. — Нет, у меня нет желания тратить свободное время на спорт. А то вдруг стану, как Джеймс. — Мерлин! — Да-да, буду целовать метлу перед каждым матчем и много выёбываться. Марлин прыснула от смеха и затем повернула картину в сторону Дженны с тихим: «Как тебе?» — показывая, наверняка, ещё одну картину с весьма определённой слизеринкой, которой пришлось приподняться, чтобы получше рассмотреть пергамент. Август. Дождь на фоне запущенного сада МакКиннонов. И две танцующие фигуры в белом. Сплетённые пальцы и сияющие улыбки. Словно сотканная из воспоминаний картина врезалась в сердце Дженны, и ни одно слово не могло выразить восторг и восхищение волшебницы, проводящей рукой по краю пергамента, будто пытаясь ощутить картину не только душой, но и телом. — Это невероятно, Марлс, — выдохнула Дженна. Марлин только поцеловала любимую в висок и приобняла её, роняя взгляд на рисунок вновь, всего на секунду, затем вновь на довольную Дженну, выглядевшую так вдохновлённо. — Это подарок тебе. — Да?! Марлин посмеялась над волшебницей, улыбающейся шире Чеширского кота, и уткнулась лбом в её плечо, на что Дженна, готовая скакать от радости, продолжала спрашивать: «Правда? Правда?» — Да, правда. — Мордред, я обожаю тебя! — И я тебя. Дженна оставила долгий поцелуй на щеке Марлин, возвращаясь в сотый раз к тончайшим деталям на рисунке. Он, должно быть, занял недели, пусть только чёрный цвет тонких линий был положен на пергамент. Ничто не могло подарить Дженне столько чувств, сколько работы Марлин с их эмоциональностью и глубиной, красотой в мелочах и простоте в общей идее. — Тебе пора, если ты не хочешь опоздать, — напомнила Марлин. — Твою ж мать! Дженна с лёгкостью теряла счёт времени в комфортной обстановке, и на этот раз она чуть не забыла про их с Сириусом договорённость на субботний вечер. Никто другой не согласился без причины нарушать правила Хогвартса настолько сильно, или же просто никто из знакомых Дженны и Сириуса не питал любви к концертам и «Queen». В любом случае только они вдвоём собрались в Лондон вечером восемнадцатого сентября. Быстро попрощавшись с Марлин, Дженна понеслась по коридорам замка, спеша в подземелья с пергаментом в её руках. Немногие были в коридорах, и путь слизеринки по секретным путям (во избежание попадания на трюки лестниц) был свободен. Совсем скоро она оказалась в гостиной, где её почти с порога встретили Элен и Регулус, которого она отчитывала за очередную глупость. — Привет, — бросила Дженна подруге, проходя к комнатам. — Дженна, погоди! — крикнул Регулус, едва успев словить её взглядом. — Прости, я спешу! Дженна осознала свои слова, только добравшись до коридора в комнаты девочек. Оставалось надеяться, что её слова звучали достаточно искренне, чтобы Регулус не обиделся, ведь больше всего на свете Дженна хотела поговорить с ним, отбросив все сомнения и травмы прошлого навсегда. Но эта ночь могла стать лучшей в её жизни, и Дженна не собиралась терять свой единственный шанс ради Регулуса Блэка. Она пыталась учиться на своих ошибках. — Ты бы лучше его выслушала, он бегает за тобой уже неделю, — сказала Элен, удивительно быстро догнав Дженну. «Только я услышала его впервые за эту неделю», — подумала Дженна, но вслух произнесла другое: — Скажи, что я свободна завтра с утра, как и вообще каждое утро. — Хорошо, Афина, ещё... Дженна распахнула дверь, и Элен тут же замолчала. Обе волшебницы ненадолго застыли на месте, видя нависшую над Мари Беатрис, рыжие волосы разлетелись по подушке, и теперь две пары глаз в панике смотрели на вошедший в комнату дуэт, краснея и бледня. — Простите-простите, но я опаздываю, — бросила Дженна, пробегая по комнате к шкафу, а затем прямиком в ванную, перед этим положив пергамент на кровать. Беатрис и Мари даже не успели проклясть ей от неловкости, как Элен проскользнула вслед за крайне удивлённой Дженной в вечно прохладную комнату, хоть у неё и была заранее подготовленная одежда в руках. — Я буду переодеваться. — И что? Дженна покачала головой, но спорить не стала. Элен всё равно будет слишком занята вопросами про квиддич, чтобы вообще заметить, как Дженна снимает перед ней штаны. Поэтому свободно начав переодеваться перед мало заинтересованной Элен, Дженна слушала подругу со всем вниманием, какое у неё оставалось по отношению к спорту. — Я хотела спросить, придёшь ли ты на отбор завтра. Как и ожидалось. Дженна не утруждала себя ответом, натягивая чёрное платье, превосходно ложившееся на тело и мягко облегавшее его. — Я уговорила Эвана, — продолжила Элен с надеждой в голосе. — Эвана? Серьёзно? — У меня свои методы, и тебя я тоже жду, ночная бабочка. — Ну уж нет! — сказала Дженна, так резко вскинув голову, что чуть не упала. Она с трудом натягивала ботинки на платформе, опираясь на раковину, и Элен не собиралась протягивать дружескую руку помощи, оставляя Дженну прыгать на одной ноге, возвращая себе равновесие. — Есть ещё кое-что. Смущённый тон Элен настораживал, закрадываясь с долей тревоги и интереса в голову Дженны. Редко мир видел слизеринскую охотницу с опущенной головой. Её пальцы мяли ткань футболки, как всегда растягивая её, и глаза резко упали на пол, не в силах даже встретить встревоженное выражение на лице Дженны. — Да? — мягко спросила она. — Я встречаюсь кое с кем. — Правда? — удивилась Дженна, выдохнув, наконец. — Да, Кроссвел. Ложь. Простая, неподготовленная ложь. Несложно было собрать необходимые факты в голове, чтобы осознать, как быстро Дженна повелась на игру подруги, не осознавшей, что Дирк Кроссвел был старостой Пуффендуя, вечно дежурившим в один вечер со слизеринскими пятикурсниками. Он был добрым и понимающим магом, и Дженна не собиралась позволить вмешать его в ложь Элен. — Официальных свиданий у нас было уже четыре, и он кажется вполне себе милым, — продолжала Элен, прикрывая все свои пропажи, кроме самой первой. Она будто не понимала, что Дженна смотрит на неё со сжатыми в тонкую линию губами и гневом в глазах от недоверия и лжи, от которой устали все в этом замке. Она устала от игр, от избегания правды, от царившего в Хогвартсе притворства. А Элен, всегда честная и борющаяся за справедливость, подражала этому маскараду. И что более отвратительно: она была крайне хороша в этом. Нашла бы она другое имя, Дженна с лёгкостью поверила бы каждому слову, проглотив наживку, как пустоголовая рыбёшка. Хотя и сейчас, преданная и почти поверившая неправде, слизеринка ощущала себя не лучше. — А ты в курсе, что у него есть девушка, Элли? Элен резко вскинула голову, от её смущённой улыбки не осталось и следа. Она моргнула, поражённая новостью, и в её голове вмиг воцарилась пустота. Дженна всем своим видом показывала, что никакая дальнейшая фраза не спасёт Элен. — И как Дирк Кроссвел был на дежурстве, а ты пропадала? — Ты думаешь, я лгу? — твёрдо произнесла Элен, с силой ударяя Дженну по совести. «Ты моя лучшая подруга, как ты не можешь доверять мне?» — будто говорила ей Элен без гнева, но с выражением обиды и боли. Только факты говорили не в её пользу, хоть сердце находило в себе веру в честность подруги, почти сестры. По крайней мере, не менее родной. — Да, — тихо призналась Дженна, — мне только осталось узнать, зачем. Сириус держал Дженну за край её куртки, позволяя вести себя в самую живую толпу, кричащую и смеющуюся, пьющую пиво или пронесённые тайно напитки. Саму Дженну пугало, как много людей пришло на бесплатный концерт, хотя чего ещё стоило ожидать? Она схватила Сириуса за руку, чтобы убедиться: она не потеряет его, на что тот только закатил глаза, но сам сжимал ладонь Дженны каждый раз, когда кто-то врезался в них или пытался пройти мимо. Маневрировать среди такого количества маглов было крайне трудно, но до начала самого концерта оставалось достаточно времени, чтобы Дженна и Сириус нашли себе место хотя бы в десяти метрах от сцены. Небо постепенно синело, и слабый ветерок трепал волосы, сильно раздражая тех, кто потратил много времени на причёску. Остальные только прижимали к себе куртки, готовясь к прохладной сентябрьской ночи. Пытаясь согреться, Дженна и Сириус пили дешёвое пиво, добытое созданием (с помощью целого часа работы с учебниками и немного волшебства) поддельных документов для обоих магов. Но своё дело оно сделало: улыбки и честность выглянули наружу. — Я до сих пор не понимаю, куда Джеймс стал так часто пропадать, — жаловался Сириус. — Мы все знаем, что у него кто-то есть, но он не рассказывает — это уже обидно. — Ну и ты не сразу рассказал про Ремуса, так? — попыталась урезонить Дженна, чувствуя закрадывающийся в сердце стыд. В один из тех вечеров, когда Сириус курил вместе с ней, рассказывая о странном поведении Джеймса, Дженна догадалась, как и когда пересеклись её брат и её лучший друг, особенно после шёпота Элен с Беатрис и Мари с самого утра или секрета, которого Эван пытался не выдать. Пазл сложился довольно быстро, и с тех пор Дженна обязалась ничего не говорить Сириусу, пока её брат сам не решится объявить о любви к Регулусу. Что-то подсказывало ей, что этого никогда не случится: Джеймс пройдёт, как пожар, оставляя от Регулуса лишь пепел. А всё из-за одного луча Солнца, поразившего сухую траву под ногами волшебника. Дженна уже наблюдала за тем, как быстро разгоралось пламя, достигая даже тех, кто стоял в стороне. Оно обжигало их лица, и слёзы скатывались по горячим щекам, потому что Джеймс Поттер не осознавал: его короткая любовь заденет чувственный мир, а он продолжит сиять в небе, разбрасывая лучи повсюду, флиртуя с одной девушкой, чтобы потом подойти к Лили, а затем Джеймс поцелует кого-то на вечеринке, неделю повстречается с беднягой, обожжёт и оставит. Регулус был вторым, кто держался больше недели. Ходили слухи, что один пуффендуец до этого встречался с Джеймсом месяц, но Дженна никогда не спрашивала Сириуса об этом. Вряд ли же Регулус станет неожиданным исключением? Сириус не подозревал ни о чём, оставаясь одним из последних, кто к тому моменту не заметил, как Джеймс смотрел в сторону стола Слизерина (и с каждым днём всё меньше вариантов оставалось, приводя большинство к неожиданному роману Джеймса Поттера и Регулуса Блэка). Сириус не собирался гадать, он как-то даже сказал Дженне: «Я узнаю только, если он скажет. Сохатый — мой друг. Если он мне не доверяет, то так тому и быть». — Да, пожалуй, ему нужно ещё немного времени, — согласился Сириус, допивая свой стакан с пивом. — Только не смей грустить сейчас, иначе отправлю тебя обратно в Хогвартс. Никакой Джеймс Поттер не имеет прав портить настроение моему другу! Забудь про этого оленя! Сириус выпустил смешок, но он смешался с криками и свистом толпы: видимо, шоу должно было вот-вот начаться, и Дженна перевела взгляд на сцену, пока толпа орала так, что музыка, бьющая в лёгких, казалась тихой. — Они снимают! Представь, если мы попадём в кадр? — сказала девушка где-то за спиной Дженны. — Тогда я заведу детей специально, чтобы показать им это, — пошутил Сириус, вытягиваясь, чтобы увидеть яркий свет софитов и дым, постепенно распространявшийся по сцене. И когда ожидание и взволнованность пересекли все положенные границы, и внимание Дженны оставалось прикованным к малейшим движением на сцене, четыре фигуры в белом выбежали из-за кулис, и будто целый мир оглушили крики и свист. Ощутив неожиданный прилив энергии, Дженна и Сириус вместе с маглами начали кричать текст «Богемской рапсодии», даже в пьяном восторге не путая слова. И их унесло на целый час, пока ноги не заболели, а голоса не сипли. Свет бил в глаза, как алкоголь — в голову. И представление не стоило столько, сколько громкая музыка и веселье, наполнившее группу людей, собравшихся в осенний вечер в одном из парков Лондона. Дженна и Сириус скакали вместе с толпой под «Ogre Battle», превращаясь в часть огромного движущегося полотна из людей. Охрана паниковала, слыша рёв толпы, когда Фредди сбросил с себя кофту, а Дженна искренне поверила, что оглохнет от крика Сириуса. Но и ему пришлось отплатить, когда Дженна визжала и ревела каждый раз, стоило Брайанц заговорить или запеть, параллельно вымаливая на Хэллоуин одеться, как они. Вместе с тем Сириус обнимал Дженну, посвящая ей «You're My Best Friend», но он быстро изменил мнение, услышав «Killer Queen», назвав её новым гимном Дженны. И она бы сказала, что их танец под эту песню в темноте подступающей ночи был самым запоминающимся моментом вечера, но затем она услышала «You Take My Breath Away» — и к подарку на день рождения Марлин добавилась песня, исполненная Дженной в Выручай-комнате: она вспомнила часть текста и восстановила мелодию, дополнив оставшееся своими чувствами. Дженна подумала, что весьма неудачно, но Марлин была тронута и расцеловала лицо Дженны, говоря ей сотню: «Я люблю тебя». Но до того, в середине сентября, когда Дженна стояла во тьме, слушая слова, которые словно выдернули из её сердца с музыкой, задевающей нотки чувствительной души — тогда Дженна плакала с улыбкой на губах, обнимая Сириуса, сияющего от мыслей о Ремусе Люпине. И вскоре концерт закончился, и два счастливых волшебника сели в магловский автобус, ещё не готовые вернуться в Хогвартс. Их волосы были растрёпаны, макияж размазан, но эмоции так и горели, заглушая усталость. На фоне ночного Лондона в окнах Сириус и Дженна шептались (говорить громко они не могли) о прошедшем вечере. Они вышли где-то в центре, смеясь и пошатываясь, чтобы спрятаться в тихом парке, пока не упали на траву без сил, но с пачкой сигарет в кармане. Ночная прохлада коснулась их кожи, но оба мало переживали, бегая глазами по звёздному небу в поисках неизвестного и выдыхая сигаретный дым. Поймал бы их кто-то — обоим волшебникам бы досталось, но они оставались молчаливыми, лёжа на траве и вглядываясь вдаль. Где-то на фоне освещённых фонарями улиц проезжали машины, люди выгуливали животных или отдыхали огромными компаниями. А Дженна по привычке нашла одну из ярчайших звёзд, горящую грустью, и забыла, что мир за её пределами вовсе существует. — Обещай, что мы так ещё раз выберемся. В следующем году, например, — предложил Сириус, поворачиваясь к Дженне. — Конечно, — прошептала она, делая последнюю долгую затяжку перед тем, как выбросить окурок. — Найди только ещё бесплатные концерты в ближайшие лет пять. — Я куплю билеты. Первым делом, конечно, Лунатику — на Боуи, а потом мы сходим куда захочешь. Дженна довольно улыбнулась, уже планируя, как она с Сириусом будут тратить золото Поттеров и Альфарда Блэка на походы на магловские концерты. Мадам Блэк была бы крайне разочарована, но с тем, как прошли дела в августе и с планами Дженны построить своё счастье с Марлин, реакция мадам Блэк должна мало волновать двух магов. — Я хочу на «Runaways». — Будет выполнено, мадам.