Little Queen

21 февраля, 1977 — Дженна до сих пор со мной не разговаривает. Регулус едва различил слова Элен в шуме Большого зала. Ложки и ножи стучали по тарелкам и блюдцам, хохот, жалобы и сплетни раздавались со всех сторон, заставляя неуверенный голос Элен звучать, как шёпот, хотя обычно за завтраками она была одной из немногих громких и бодрых персон. Неужели понедельник добил и такую ведьму, как Элен? — Разве вы не разговаривали сегодня утром? — удивлённо спросила Беатрис. — Да, но это не то, — нервно ответила Элен, активно жестикулируя. Регулус редко видел волшебницу такой напряжённой. Даже в недели квиддича ей удавалось кое-как дышать и завтракать, а тут Элен была погружена в себя, вскипая с разрывавшими голову мыслями. В таком состоянии от еды воротит и питаться хочется только ответами на вопросы, поэтому Элен давилась сладким чаем без молока и устало массировала виски, не в силах даже сформулировать задачу, не говоря уж о поиске решения. — Можно как-то подробнее, потому что я не улавливаю проблему, — продолжала Беатрис. — Если честно, я тоже, — заметил Эван. Регулус промолчал, внимательно слушая и наблюдая, как привык делать. В последнее время он не заметил необычного поведения Дженны или её отстранённости. Скорее, с каждым днём та становилась энергичнее, улыбалась чаще, спокойно ходила по коридорам и ела в Большом зале. Зато Элен сегодня переживала слишком сильно, царапая короткими ногтями кожу в раздражении от огненных рек эмоций, будто она могла увидеть нечто, пропущенное Регулусом. Невозможно. — Ну это просто ощущается по-другому. Она провела всё воскресенье с Мари! — Поверь, Геката вчера весь день об этом говорила, — скучающе поспорил Эван. — Цыц! — шикнула Беатрис. — А ночью отказалась спать со мной! — добавила Элен с тем же тоном, в котором обычно критиковала парней Хогвартса. Регулус нахмурился. Дженна недавно пережила расставание. Может, она не хотела объятий, которые могут напомнить ей о потерянном, о МакКиннон. Элен должна была понимать, что не всё вернётся к началу, особенно с тяжёлой ситуацией Дженны, готовой жениться на той, кого придётся вскоре похоронить. И это не остановило отчаянную слизеринку, боровшуюся за жалкие совместные часы. Даже ради Джеймса Регулус не пошёл бы на свадьбу. Точно не с будущим, крадущимся за магами с мерзким дыханием смерти. Так прощаться только больнее: с планами, идеями, мечтами на двоих. Нет, Регулус не допустит лживых обещаний. Даже если ему придётся сломить Джеймса, как была сломлена Дженна. Уж лучше хоронить воспоминания, чем жениха. Или же Регулус так пытался скрыть свой страх быть отвергнутым. — Она отказалась спать с тобой?! — прошептала Беатрис, поражённая новостью, как «Авадой». — Да! — А можно перевод теперь? — попросил Эван, выдержав недолгую паузу. — Да, здесь есть те, кто спят в комнате с тремя страшными мужиками, — поддержал Регулус. — Дженна и Элен постоянно спят вместе, — тут же эмоционально объяснила Беатрис. — С самого первого курса! Как минимум, несколько раз в неделю. — Значит, непостоянно, — утвердил Регулус, кладя голову на кисти рук. — Это традиция! Ты не понимаешь! — раздался протест Элен. Он действительно не понимал, но дрожавший голос подруги подсказал ему более не комментировать, а лишь с сочувствием взглянуть на кусавшую губы Элен и утешавшую её Беатрис. Воспоминания утянули печальную волшебницу в долгий полёт, полный размышлений о чём-то, недоступном Регулусу и Эвану. Они ожидали объяснений, дополнений — да чего угодно, лишь бы приблизиться к пониманию маленькой трагедии отказа от ночёвки на одной большой подушке. Регулус раньше засыпал в объятиях Дженны, не находя в них ничего особенного, кроме самой ведьмы. Элен таила свои мысли за балдахином, не смея рассказать друзьям сокровенную историю, стоившую сотни слёз в объятиях Дженны после исчезновения Сириуса или долгих ночных ссор родителей. Пожалуй, Регулусу оставалось только гадать и наблюдать, что способно превзойти это. — Неважно, — объявила Элен. — Дженна знает, что это значит, и она отказала всё равно. Я даже не услышала «Элли» от неё вчера. — Идут, — прошептал Эван, резко прерывая речь подруги. Регулус не заметил приближения Дженны и Мари, занятый попытками прочесть Элен и её странную опечаленность, не похожую на полуобиду на подругу, как это должно было быть. Уж слишком глубоким было ранение, слишком явно кровоточили раны и слишком много сил Элен бросала на отрицание и упрёки. Эти безобидные ночёвки и незаметные мелочи были даже для своеобразной дружбы с Дженной чем-то новым. Конечно, Регулус лишь гадал, но он был крайне хорош в этом. Однако приход Мари и Дженны прервал его. Рыжая ведьма села рядом с Беатрис, принимая кружку вкуснейшего чая. Выглядела она обеспокоенно, но всё же пыталась расслабиться и вести себя естественно, убирая огненные волосы за плечи и улыбаясь. Дженна же приземлилась рядом с Эваном, счастливая и довольная, тут же начиная шутить с другом и хохотать, как ни в чём не бывало. А главное — Дженна потянулась к нормальной еде, позабыв о вишнёвом торте, и глотала её с аппетитом, забытым в последние несколько дней. Друзья обменялись взглядами с сотней эмоций: удивление, восхищение, настороженность, непонимание, — но, пожалуй, радость была наиважнейшей из них. Только Регулус не повёлся на всеобщее торжество. Сведя брови к переносице, он уставился на Дженну, сиявшую в её обычной манере и заливаясь искренним смехом от ужасной шутки Эвана. Пальцы уверенно удерживали тост с джемом, а лицо не отражало вчерашней боли, заставившей зарыться во тьму спальни. Дженна не была самой собой, играя фарфоровую куклу редкой красоты с прошлым потрёпанной игрушки. — Мы что-то пропустили? — спросил Регулус с подозрением. — В плане? — слишком быстро уточнила Мари, встрепенувшись. — Дженна, — пояснил Регулус, кивая на упомянутую ведьму. Она с дурацкой ухмылкой и крошками на губах подняла голову и устремила взгляд на друга следом за остальными, глянувшими в её сторону. Дженна словно ненадолго потерялась в пространстве. Казалось, что у неё не было ни единой идеи, что происходит, и Дженна просто наслаждалась процессом, как театральным выступлением, что было сравнимо с актёром, видевшим себя со стороны. — Да, утром такой счастливой Афина не была, — согласилась Беатрис. Дженна хихикнула, а Мари неожиданно поникла, пряча лицо за ладонью и отворачиваясь от друзей, только вот Беатрис схватила любимую за плечи и развернула к столу, нависая над ней с угрожающим вопросом: — Вы же вышли на перекур? — Да-а, — протянула Дженна. Мари тут же прикрыла глаза, умоляя богов заставить подругу замолчать, но Дженна продолжала напевать себе под нос странную магловскую песенку, пока клубничный джем ложками падал на тост, забавляя её. — Мари, — прошептала Элен, наклоняясь вперёд, — только не говори, что ты повела её курить травы? — Она сказала, что пойдёт со мной или без меня! — И вы не позвали меня? — возмутился Эван. — Розье! — осекла его Беатрис. — Да что?! Это вопрос доверия! — Поверь, пуффендуйцы повышают цены, когда продают слизеринцам, — отметила Дженна, отвлекая друзей от спора. — Мне бы не удалось выбить личную скидку, если бы Розье пришёл со мной. Слова обидели Эвана. Они задели забытые ссадины на душе, и под мокрыми ресницами блеснула грусть, которую Дженна упустила, слишком опьянённая эйфорией. Эван замолчал, сложив руки перед собой и выдавил кое-какую улыбку, на которую Регулус ответил, но не произнёс ни одного слова утешения или укора, боясь стать причиной разрушения воцарившейся тишины. Компания разжёвывала происходившее с трудом, и только Дженне было весело. Хотя Эван сидел справа от неё, почти касаясь плеча: так близко, что её безразличие выглядело только отвратительнее. — Ну хорошо, что это не таблетки, — попыталась успокоить друзей Беатрис. — Если хочешь, могу спросить пару знакомых на Когтевране. — Так! Всё, Дженна, поднимайся, мы уходим, — утвердила Элен, громко стукнув чашкой о стол. — Что? Зачем? Куда? — Элен, — попытался вмешаться другой голос. — Не сейчас, Мари! Дженна, пошли! Рыжая ведьма вздрогнула, испугавшись гневного тона, отчего Беатрис тут же приподнялась, сжимая стол до побелевших костяшек пальцев, но Элен не удостоила обеих вниманием. Она перебросила ноги на другую сторону скамьи и прошла мимо Эвана, чтобы лично поднять Дженну, но та резко развернулась, оказавшись боком к Регулусу и лицом к лицу с уверенной Элен. И выглядела Дженна, как легендарная фурия. Прошли секунды, и несколько любопытных голов с интересом повернулись к группе слизеринцев, сопровождая шёпотами мельчайшие движения компании. Регулус не смел сдвинуться с места, боязливо оглядываясь по сторонам: только письма матери ему не хватало из-за хаоса эмоциональности друзей. — Какого хуя, Элен? — прошипела Дженна. — Афина, успокойся, — попыталась надавить Элен, протягивая руки к подруге. И Дженна отбила её ладони, как прикосновение клинка, вжимаясь в стол, и никогда ещё Регулус не видел Элен такой печальной, как в тот миг. Она опустила плечи и пошатнулась, как оловянный солдатик на сильном ветру, а Дженна только злилась, упрекая Элен одними сомкнутыми в тонкую линию губами. И только больше голов поднялось со звуком удара ладони о ладонь. — Давайте не сейчас, — попыталась урезонить Беатрис, прячась на место. — Предлагаю всем выдохнуть и... — Заткнись, Эван! — зло бросила Дженна. Регулус распахнул глаза, уставившись на магов перед ним с приоткрытым ртом, неспособным выпустить и слова. Дженна вернулась к еде, когда Элен только находила силы сдвинуться с места, а Эван застыл, поражённый и печальный. И теперь он не видел перед собой ни улыбки Регулуса, ни опустевшей Элен — только Дженну, задыхавшуюся в собственном гневе, в котором никто из них не был виноват. Эван уж точно. — Дженна... — начал Регулус. — Разве не этого вы хотели? — спросила она с издёвкой. — Я счастлива, а теперь заткнитесь и дайте мне поесть спокойно. И тогда кулаки сжал Эван. — Знаешь, то, что тебя бросили, не означает, что ты можешь срываться на тех, кто беспокоиться о тебе, ясно? — Знаешь, если тебя это так огорчает, то пойди пососись с кем-нибудь, ясно? — Да пошла ты. Эван бросил чайную ложку на стол, привлекая всеобщее внимание громким звуком, и поднялся на ноги под цепкие взоры половины Слизерина, не меньше, и Дженна лишь посмеялась, упуская ускользавшего из Большого зала Эвана во время своей последней закуски. Регулус Блэк думал, что не любить Дженну Поттер невозможно, но, как оказалось, она может сделать это чертовски простой задачей.

***

— Поттер! Дженна попыталась проигнорировать голос Уолша, спеша по длинным коридорам прямиком в класс. Одна, без друзей. В её голове, теперь свободной от пелены трав, ясно рисовалась картина произошедшего утром. Она перегнула палку. Во-первых, обидела Эвана настолько, что тот не явился на первые два урока, а теперь и вовсе избегал Дженну. Во-вторых, она расстроила Элен настолько, что та села с Регулусом на первых уроках, а не с Дженной. В-третьих, Мари расплакалась после ухода Эвана, спрашивая: «Почему ты такая злая?» — давясь собственными всхлипами. — Поттер, погоди! С другой стороны, в субботу им всем было плевать, что там чувствует Дженна, стоя в кругу кричавших ей, что поцелуй принца исправит всё, излечит от болезни, которую простые люди называли разбитым сердцем. Только Элен спросила, стало ли Дженне легче, широко улыбаясь и затягивая подругу в танец, чтобы потом ещё спросить, хорошо ли Уолш целуется. Худшая вечеринка в жизни Дженны, а это говорит о многом. И если бы сегодня утром Регулус не открыл рот со своими тупыми вопросами, и если бы Элен не пыталась делать вид, что её вдруг стало волновать состояние Дженны, и если бы они хоть раз в жизни отнеслись к той, как к Регулусу в его худшие дни... Видимо, Дженна была недостойна права на ошибку. — Мордред, Поттер! Голос раздался совсем близко, сопровождаемый стуком туфель по каменному полу и тяжёлым дыханием подбегавшего к волшебнице Уолша. Дженне пришлось повернуться к нему, встретившись лицом к лицу с греховным изумрудом его глаз и воспоминаниями о вечере, достойном забытья. — Привет! — весело произнёс Уолш, убирая упавшие на лицо пряди волос. — Привет, — сухо поздоровалась Дженна и тут же вновь поспешила в сторону подземелий. Алоис Уолш был тем типом парней, который Дженна знала слишком хорошо. Они рассказывают тебе о поэзии романса, дарят внимательные подарки и поют дурацкие песенки, ведя по дорожке из лепестков отравленных цветов прямо во тьму вязких болот. Теренс Паркинсон, Эдвард Эйвери, Джозеф Боул и десятки других — все они были едины при осуждающих лучах лунного взгляда Дженны, пусть и играли другие роли для доверчивых девочек, сломленных жизнью так или иначе. А затем, захватив жертву в объятия змеиной кожи, они съедали сердца, срывали детскую невинность и уничтожали репутацию. Только пережить такое падение в очередной раз Дженна не хотела. — Ты выглядишь грустной, — подметил Уолш, тут же нагоняя волшебницу. — Сегодня понедельник, — раздражённо заметила она. — Это я заметил, но ты идёшь одна. — И? Уолш помолчал несколько секунд, нервно поправляя длинные волосы, то ли искренне волнуясь, то ли пытаясь вызвать жалость у Дженны, только она не поворачивалась в его сторону, прислушиваясь к уже цветущим за спинами слухам о Дженне Поттер, флиртовавшей с очередным популярным парнем. Уолша видели несущимся по коридору с её именем на губах — материала достаточно, чтобы напомнить всем, как Дженна окружает себя гаремом из чистокровных, или что там придумали про неё скучавшие языки. — Не хочешь, не знаю, пойти на свидание со мной? Дженна остановилась и прыснула от смеха, пытаясь найти тень логики в вопросе Уолша, а заодно и причину появления февральского солнца в окнах древнего замка, так идеально обводившего лицо мага. Уолш же был удивительно терпелив и не разозлился на её веселье, наоборот, заулыбавшись, будто поразить Дженну Поттер было в списке его жизненных целях. И тогда ей стало немного жаль Уолша. Совсем чуть-чуть. — Ты каждую одиноко идущую волшебницу зовёшь на свидание? — Нет, но одну я точно хочу позвать. — Мы всего лишь поцеловались, Уолш. — И я хочу ещё. Дженна знала, что принимать такое предложение было безрассудно, и она могла отчётливо представить, как обернётся для неё связь с кем-то, вроде Уолша. Флирт с ним был хорошей разрядкой, но на этом стоило и закончить, если Дженна не жаждала найти себя с промытыми мозгами и меткой на коже. — Приостанови поток крови в член и пораскинь мозгами: я игнорировала тебя с самой субботы — ты мне не интересен. — Весьма прямолинейно, Поттер. Мне нравится. Уолш усмехнулся, и Дженна нашла себя смотревшей на блестящие зелёные глаза, игриво покачивая головой. Ей было всего лишь одиноко, и Уолш оказался до невозможности приставучим и очаровательным, когда хотел. Страшное сочетание для любой волшебницы, одиноко ходившей по коридору, не было. — Рада за тебя, но у меня зелья. На сей раз Уолш не остановил волшебницу, спокойно уходившую от него в холод подземелий, куда объятия тепла никогда не доходили, и Дженна выдохнула, сохраняя ложную уверенность во взгляде. — Поговорим позже, Поттер! — крикнул ей в след Уолш. — И это приток крови не в член, а в сердце! Дженна подняла кулак в воздух, расслабив средний палец, и ускользнула из поля зрения охотника за её оставленным в Выручай-комнате сердцем, но принцы в сказках всегда получают принцесс, прежде чем стать недалёкими королями и создать злых королев. Но Дженна не была рождена для трона — она танцевала среди звёзд, читая сказки в древних книгах. Хотя говорят, что лучшие правители — те, кто не видят себя с тяжестью золота на макушке, вместо этого нося венки из полевых цветов, пока природные просторы не сгорят. Но до того, как Дженна побежит к небесам, она обязана была закончить с пером и книгой, что на данный момент означало зельеварение. Слизнорт ходил по классу, делая замечания студентам или, наоборот, даря им похвалу за прекрасный цвет или аккуратно нарезанные ингредиенты. К Дженне он подошёл всего дважды: в начале и когда она уже закончила с зельем, заполняя остаток пергамента с наблюдениями. — Мисс Поттер, потрясающе! Вы справились с заданием так быстро! Пятнадцать очков Слизерину! Конечно, быстро, если не говорить с Регулусом весь урок. — Спасибо, профессор, — вежливо поблагодарила Дженна, пряча книгу на своих коленях. Слизнорт отошёл, оставив волшебницу наедине с её любимым, потёртым томиком «Писем к Милене», в котором лежали послания Марлин, а на страницах были оставлены тонкие пометки, рисунки «сердечек» и сотни цитат, выделенных красным — любимым цветом одной гриффиндорки. Дженна ненавидела его теперь, питая глубочайшее отвращение даже к кровавым закатам и строкам, под которыми почерк, не принадлежавший Дженне, кричал из прошлого певучим голосом Марлин: «Звучит сложно, но я тоже хочу этого» Глаза слизеринки упали на цитату, четырежды обрамлённую в красный овал: Я на самом деле желаю больше тебя. В моём разуме я одеваю тебя светом; я укутываю тебя в пледы полного понимания и затем я отдаю себя тебе Дальше Дженна не нашла сил прочесть, закрывая книгу и возвращаясь к чтению «Кармиллы» — ничто не отвлекало от жизни так хорошо, как готические романы. Да и к тому же глупо было все эти годы упускать возможность окунуться в любовную драму с вампирами, когда спишь и ешь в огромном старом замке. Однако даже захватывающая история и желание жениться на красивой вампирше не смогли удержать Дженну от взглядов на Регулуса, пытавшегося незаметно помочь Эвану, или на Элен, тихо говорившую что-то Трис и Мари. Все пятеро друзей вели себя так, будто ничего не произошло, оставив Дженну сидеть шестой на задней парте, читать романы и надеяться, что день скоро закончится, как и последняя строка в книге. Даже Эван недовольно ворчал, бросая ингредиенты в зелье, а затем победоносно смеялся, получав необходимый результат. Дженна улыбалась, но её сердце тосковало, а страницы не сменяли друг друга уже несколько минут, остановившись на каком-то интригующем диалоге. И на нём же книга захлопнулась в конце урока, когда Слизнорт обратился к Эвану: — Мистер Розье, прошу, останьтесь. По поводу прогулов, наверняка. Дженна не сомневалась: она прикрывала себя и Эвана так часто, как могла, используя приёмы наглой лжи в основном, но сегодня проблемы не обошли волшебника стороной, оставляя Эвана умолять декана не писать мистеру Розье. — Профессор, — обратилась к Слизнорту Дженна, подойдя ближе. — Мисс Поттер, прошу, позвольте на сей раз мистеру Розье самостоятельно ответить на мои вопросы. Дженна хотела возразить, но одного взгляда на друзей хватило, чтобы отступить. Эван был обижен и зол, а остальные, кажется, посчитали вмешательство Дженны попыткой загладить вину за утреннее происшествие, будто это не волшебница вытягивала Эвана из самых ужасных ситуаций все эти годы. И внутренний голос заговорил: «Глупая, глупая Дженна» — Конечно, простите, удачного дня. Дженна чувствовала себя отвратительно, выбегая с остальными студентами из кабинета, но ноги несли её с невероятной лёгкостью, пока сердце сжималось от тяжести дыхания, а голова умоляла остановиться и не думать о том, что никому такая Дженна оказалась никому не нужна. Такая разбитая, уставшая, вечно плачущая маленькая Поттер, которая встречала день рождения с кусочком торта и старым котом; которая осталась без семьи, без дома; которая в истерике разрушила свою комнату и десятки раз разбивала бутылки в переулках; которая была отвергнута, сломлена и чуть не убита; которая заботилась обо всех и едва ли о себе, завися от горькой жидкости и скорбя по счастливой мёртвой девочке. Дженна, которая осталась снова одна в тёмном классе в подземельях с сигаретами между пальцев и школьной сумкой на коленях. И какого она должна была извиняться первой?

***

— Тебе лучше извиниться первой, — заметил Сириус. Дженна закатила глаза, опираясь локтями на камень окошка Астрономической башни и разминая замёрзшую спину. День был слишком долгим, и даже тело подсказывало скорее лечь спать и подумать обо всём утром, дать друзьям чуть времени на обиды и затем вернуться к нездоровому течению жизни. Но гнев закипал в Дженне только от мысли, что она просто шестая в группе друзей, каждый из которых был первым для неё. «Несправедливость» будет мягким термином, так что Дженна предпочла послать словарь и подумать об этом, как о предательстве. Она шла на шатавшихся ногах прямо по тончайшей тропе, ведя за собой друзей, но, стоило ей отступиться, никто не попытался поймать её, сколько бы раз её руки не вытягивали тяжёлые тела из бездны в одиночку. Да, «предательство» — подходящее слово. Оно идеально сочетается с фразами типа: «ложь», «эгоизм», «тотальные суки», «забытые клятвы» и далее по списку. Увы, Дженна не была Регулусом и найти много красивых цензурных слов не могла, иначе бы уже предъявила список обвинений. — А вот, блять, нет, — отрезала Дженна, выпрямляясь. — Ты серьёзно, Поттер? Ты хочешь остаться одна? — Нет, но я начинаю думать, не уйти ли мне после пятого и просто, не знаю, испариться, — почти мечтательно предложила волшебница, прежде чем сделать тягу и взглянуть на небо. Чёрные тучи наполнили собой небеса, и свет едва-едва пробивался сквозь пушистую пелену, добираясь до окошка Дженны касанием кончиков пальцев, почти неощутимо. Мысли волшебницы уплывали далеко, за пределы видимости, к самым холодным и тёплым местам мира, ближе к местам, где никто не потревожит её. Никакого стресса и удручающих мыслей — лишь только красивые пейзажи, вечное летнее тепло или прохладный морской воздух. Дженна забудет о газетах, спрячется в уютном домике и будет играть на гитаре по вечерам, попивая эль, пока весь мир горит. Возможно, это был лучший план. Она оставит несколько записок и с первыми лучами июльского рассвета исчезнет, отправившись на греческие острова, или в далёкую Бразилию, или в Норвегию, или в Австралию — куда угодно, лишь бы не спать в комнате с Элен и бояться повернуться к ней. — Ну не-е-ет, — протянул Сириус, — выбрось этот бред из головы. — Сири, я не могу просто... — Дженна ненадолго смолкла, пропуская пальцы сквозь длинные локоны и концентрируясь на одной мысли. — Я застряла в этом круге с Марлин, мои друзья планируют умереть, моя семья и знакомые тоже; будущее бессмысленно и беспросветно, и я только могу злиться на всё, как будто это не я источник всех моих проблем. Как будто не я испортила всё. Хорошие отношения с семьёй? Давайте я поступлю на Слизерин. Дружба? Давайте я буду проёбываться по несколько раз на год. Любовь? Давайте я буду самой отвратительной и скучной девушкой в истории. Будущее? Давайте я буду бухать, как в последний день на земле. К концу длинного текста Дженна совершенно выдохлась, всё ускоряясь, пока силы говорить не покинули её. Слишком много творилось в голове и слишком мало волшебница действительно думала об этом, накапливая груз где-то в подсобке мозга, пока сор не стал выходить наружу, ломая двери и врываясь в сознание Дженны с пробуждением каждое утро, отравляя её голову, пока она не начнёт душиться собственными травмами и необузданным гневом. Пока она могла ещё приходить в ярость. — Вау, это, эм… Ты в порядке? — неуклюже поинтересовался Сириус. — В целом да. Хочу выпить или трахнуть кого-нибудь. А лучше и то, и то. — Сегодня понедельник, — поспорил гриффиндорец. — Жизнь слишком коротка, чтобы развлекаться только по выходным, — парировала Дженна, пародируя поучительный тон МакГонагалл. — Мудрые слова, конечно, но ты не пробовала разговаривать с людьми вместо этого? Почаще говорила Реджи, что он козёл, например, — сказал гриффиндорец, подмигивая слизеринке. — Бутылки не осуждают, — произнесла Дженна, поднимая сигарету, как бокал при тосте. — И сигареты тоже, — поддержал Сириус, копируя движение рукой. Дуэт стукнулся краями сигарет и сделал тягу, глупо улыбаясь друг другу с дружеской лёгкостью на сердцах и болезненной тяжестью в усталых телах.