Little Queen

8 июля, 1977 Дженна верила, что после долгих выходных её встретят тёплые объятия и чай, но вместо этого волшебница столкнулась с паникующим Сириусом, который до этого пытался сделать что-то с волосами и отрезал слишком много сзади. — Я просто пытался подрезать кончики! — объяснял он, хватаясь за чёрные локоны. — Мы можем легко достать зелья для скорого роста волос. — А если Ремус позовёт меня на свидание завтра? Что тогда? — Мы поправим длину и через пару дней ты всё восстановишь с зельем. Дженна никогда не думала, что будет голосом разума, но Сириус был драматичен на уровне трагедии. Обычно спокойный тон Эванс или Ремуса выводил его на путь логики. Только вот оба отсутствовали. Так что теперь Дженна гладила сидящего с зеркалом в руках Сириуса по плечам и пыталась придумать, как исправить ситуацию до того, как зелье поможет. Глаза волшебницы бегали между отражением лица Сириуса и его волосами. — А что сейчас? — спросил он на грани истерики. — Я могу помочь тебе, — повторила Дженна. — Мы выровняем то, что сзади... — Волшебница замерла на секунды, а потом задумчиво спросила: — А почему ты не написал Марлин? Она постоянно стрижёт свои волосы. Несложно было заметить смущение и неловкость выражения Сириуса: вопрос был в яблочко. Дженна лишь закатила глаза и покачала головой. Это было так невероятно по-детски с его стороны! Почти пять месяцев прошло с расставания. Дженна давно отпустила и забыла. — Серьёзно? Потому что она моя бывшая? — спросила Дженна, выпустив смешок. — Что, думаешь, я упаду в обморок, как только увижу её? — Я представлял, что ты начнёшь бить кулаками по стене и слушать грустные песни на полной громкости, пока Марлс не выбежит из квартиры. Дженна выглядела и чувствовала себя почти оскорблённой этими утверждениями. Марлин была её бывшей, она осталась в прошлом. Да, может быть, их расставание было не лучшим и не самым мягким, но Дженна не боялась увидеть Марлин счастливой, потому что гриффиндорка заслужила улыбаться с той, кого она любит. Завидовала ли Дженна Марлин? На этот вопрос ответить было сложнее. — Извини, — виновато прошептал Сириус, улыбаясь отражению подруги. — Я буду в порядке, — ответила она мягко. — Кроме того, если бы я действительно загрустила или разозлилась из-за её присутствия, я бы пошла и купила мороженого вместо того, чтобы бить стены. Мне нравятся наши стены. Сириус рассмеялся, но всё ещё выглядел неуверенным, не решался пригласить Марлин в этот дом и заставить двух бывших делить ограниченное пространство. Дженна понимала, что Сириус больше беспокоился о ней: после расставания с Марлин слизеринка кусала локти и пожирала торты так долго, что встретила весну без оживления. — Она твоя подруга, Сириус, — успокаивающе прошептала Дженна. — Ты можешь приводить её сюда: ты здесь живешь. — Ты уверена? Я серьёзно, Джен. Я люблю свои волосы, но — не звучать отвратно — я больше забочусь о тебе. Дженна издала звук умиления, заставив Сириуса покраснеть от неловкости. Он действовал ей на нервы так часто, что можно было забыть, насколько милым бывает этот шумный нахальный подросток. И как легко он согревал сердце Дженны. Дженна не удержалась от объятий. Она обвила руки вокруг шеи Сириуса и поцеловала его в макушку, а он улыбался в зеркало, подмигнув отражению ведьмы. Дженна могла с гордостью сказать, что Сириус выглядел почти таким же радостным, как и до неудачной стрижки. — Я тоже забочусь о тебе, моя любимая псина. — Я гордый пёс, а не псина. — Да-да, а теперь напиши Марлин, — приказала Дженна, отпуская его. Сириус поднялся со стула, собираясь побежать в комнату за пергаментом и чернилами, но вовремя вспомнил, что должен спросить Дженну кое-что важное. Нечто, что не могло подождать пяти минут, разумеется. — Потом мы идём за мороженым! Я, ты и детали выходных. Мне нужно столько тебе рассказать! И ты просто обязана пересказать каждое событие! Мерлин, надеюсь, что мой брат сделал что-то неловкое. Пожалуйста, скажи, что он сделал что-то неловкое. «Вот она, братская любовь,» — подумала Дженна. Глаза Сириуса мечтательно блеснули от одной мысли. Складывалось ощущение, что в лучших снах он видел, как Регулус подскальзывался на банановой кожуре и падал в траву с колючками. — Хорошо, но даже если и сделал, я тебе не скажу. — Предательство! Дженна не присутствовала на встрече с Марлин, она и не собиралась во имя комфорта Сириуса. Тяжело вести дружескую беседу, когда в воздухе витает пожирающее напряжение. Вместо этого Дженна закрылась в комнате с полным намерением прочесть пьесу, «Ромео и Джульетту», если быть точнее. Ведьма помнит, как прилегла на мгновение, закрыла глаза, положила книгу рядом, а потом провалилась в глубокий сон. И Дженна проспала до самого вечера, грустные сны проникли в её сознание, царапая череп. Сны о детстве, которое казалось Дженне таким призрачным и далёким, будто отрывок из другой жизни. Письма, адресованные пламени. Пепел, уносимый ветром в никуда. Конечно, детство Поттеров было большим, чем грустные воспоминания, ведь так больно было из-за того, насколько прекрасным оно было. Наполненное радостью и счастьем... Дженна сама ушла от него в поисках большего, лучшего, нового — и даже это отняли у неё. Всё до последней капли. Конечно, эгоистично было считать, что она в центре всей мировой трагикомедии, и порой Дженна думала, что, перестань она двигаться и говорить, пьеса всё равно пойдёт своим чередом. Будто Дженна — зритель, застрявший на сцене. — Дженна, во имя Мерлина, проснись! — раздался голос сверху, вырывая её из настроения грусти. Ведьма сонно промычала что-то невнятное в ответ, поворачиваясь на другой бок, пока её не начали трясти за плечо с протяжным: «Дженна-а-а!» — Чего тебе, Сири? — Ты обещала мне мороженое! Так и пришлось проснуться: Сириус просто лёг на Дженну, чуть не раздавив её в процессе. Маг игнорировал любые мольбы и визги, насмехаясь над безнадёжностью подруги и её видом после сна. — Я думаю, нам лучше взять тройную порцию, — мечтательно рассуждал он. — С посыпкой. — Может, сначала слезешь с меня? — тут же предложила Дженна, вновь пытаясь спихнуть Сириуса с себя. — Нет, здесь удобно. Оставалось лишь одно оружие, которое можно было использовать против волшебника. Дженна должна была осторожно поднять руки к рёбрам Сириуса, оставляя движения незамеченными. Вся суть была в тайной атаке. — Нам бы ещё зайти и купить Рему эту книжку. — Да-да, как скажешь. — И... Что ты делаешь? Дженна начала щекотать Сириуса прямо под рёбрами, вызывая смех, крик и плачь теперь отбивающегося от неё волшебника. Удивительно, как соседи ещё не вызвали мракоборцев, слушая звуки борьбы каждый день. Сириус молил о пощаде, пытаясь достать Дженну, но та была быстрее и хитрее, уничтожая своего врага ловкими движениями. Злодейский ведьминский смех раздался по квартире. Никто никогда не играет против Дженны Поттер, если они не хотят проиграть. Но они всё равно пошли за книгой и мороженым, потому что Сириус Блэк всегда получает то, что хочет. А хотел он огромный рожок клубничного мороженого с шоколадом. — Вишня, так? — спросил маг, заказывая на них обоих и (Дженна была поражена) оплачивая заказ. — Ты даже не дал мне ответить. — Ну, ты ешь всё с вишней. Я не осуждаю, но... — Никаких «но», — тут же прервала его Дженна. — Ты помешан на Реме, я на вишне, мне нужно заедать моё одиночество! — Это не одно и то же! И с каких пор ты паришься по поводу... Погоди-и-и. Сириус смотрел на Дженну, прикрыв рот ладонью. Его искренний шок был непонятен ведьме: она не сказала ему ни слова, но маг уже искал глазами, куда им сесть, чтобы побыстрее выслушать всю историю великих выходных. Схватив мороженое для них обоих, Сириус тут же побежал занимать столик подальше от остальных клиентов. Всё во имя горячих сплетен. И, как только Дженна села напротив него, Сириус протянул ей сладость и впился в своё, кусая его. — Детали, дорогая, детали. Я хочу знать всё. — Две ночи пили, два дня провели на пляже. Нечего рассказывать, — лгала Дженна прямо в лицо Сириусу. Во имя его блага, разумеется. Нужно ли ему было знать о том, как Регулус переживает, что лишиться последних нитей, способных вывести его из лабиринта? Да и Дженна обещала, что Сириус не узнает ничего о новом этапе жизни Регулуса, хотя братьям давно бы стоило поговорить. Об Элен и говорить не стоило. Эван знал — и на этом стоило ограничиться. Такой отказ ударил по ведьме получше «Круциатуса». А развлечения вряд ли волновали Сириуса. Он был здесь ради драмы, слухов — вкуснейшие сладости. — Да, только ты теперь переживаешь, что не встречаешься ни с кем. Подозрительно, как по мне. Дженна хотела молча насладиться мороженым — Сириус, конечно, не мог просто отпустить тему. Он был хорошим другом, но иногда просто не знал, как остановиться. Раздражение Дженны не воспринималось как серьёзная угроза. — Конечно, — ответила ведьма спокойно, — побудешь рядом со счастливыми парами... — Да ладно? Дженна Поттер не может найти человека для души или развлечений? — с издёвкой продолжил пытку Сириус. — Вау, вот это поразительно. — Всё сложно. Я думаю, что теряю своё очарование. Никто не флиртовал с ведьмой более недели — это был крах её самооценки. — Не-ет, ты сейчас серьёзно? Дженна, ты давно зеркала не видела или что? Ты богиня, и ты знаешь это! Сириус говорил это как самый очевидный факт, слова звучали избито: он повторял их тысячу раз, подбадривая подруг, когда девичья речь заходила о красоте, потому что ни одна волшебница не проживала без осознания своих особенностей (называя их уродствами и недостатками). Но Дженна не любила грустить долго, она всё ещё уверенно стояла на сцене. — Мне нужна одна хорошая вечеринка срочно. Насколько хорошая, что я проснусь в чужой постели без одежды. — Прекрасно понимаю, — прошептал Сириус с нотками ностальгии. — У нас в Хогвартсе хороших вечеринок в последнее время было немного. — Это будет твой последний год, — вспомнила Дженна с выражением грусти на лице. — Да, и это будет лучшим годом в истории Хогвартса. Я обещаю тебе. Сириус выглядел довольным, но невозможно было пропустить печаль в его взгляде. Дженна слишком часто смотрела в серые глаза Регулуса, чтобы не узнать эту меланхоличную ностальгию: Сириус будет скучать по своему единственному настоящему дому, по детским шалостям Мародёров, по Минни и Поппи, по развлечениям и вечеринкам. Хогвартс был местом первого поцелуя с Ремусом, первой встречи с друзьями, первого свободного танца и первого утешения. — Не подведи меня, Сириус. Ты должен этой школе достойный финал. Вскоре (после ещё одной порции разговоров и мороженого) двое покинули кафе, сталкиваясь с жарким солнечным вечером. Толпа волшебников наполнила широкую улицу, как это и происходило каждый день в Косом переулке. Дженна готова была проклясть каждого, кто медленно ходил: они все помешают ей быстро дойти до «Дырявого котла» и спрятаться от жары и жгучих людей. И тут почти из ниоткуда раздался вскрик: «Вау, пап, взгляни, какие крутые!». Дженна и Сириус инстинктивно повернулись в сторону звука и встретились взглядом с мальчишкой, который весь покраснел, когда понял, как громко кричал. Его брат посмеялся над нам, а отец попытался извиниться перед молодыми магами. «Уизли, должно быть», — подумала Дженна, вежливо улыбаясь рыжей семейке. Сириус же смотрел на мальчишку и улыбался так добродушно, что почти прятал глубину своего взгляда, будто гриффиндорец находился в далёком воспоминании. Когда же Дженна слегка толкнула друга в плечо, Сириус отвёл глаза и молча снял серебряную серьгу со своего уха, прежде чем протянуть её старшему из сыновей мистера Уизли. Мужчина хотел было отговорить своего сына от принятия подарка, но было слишком поздно: мальчишка уже схватил украшение и в таком милом восторге показывал его брату. — Теперь ты тоже крутой, — сказал ему Сириус, поднимая руку с открытой ладонью. Мальчишка дал ему пять, а затем услышал знакомое родительское: «Ты ничего не забыл, Уильям?» После он вежливо добавил: «Спасибо». Только детская радость затмевала любые слова. Дженна не могла поверить тому, что видела. Уж точно не тому факту, что кто-то обзавёлся тремя детьми во время войны, будучи при этом известными предателями крови. Этот мир сходил с ума. Сириус же вернулся к Дженне с широчайшей улыбкой и слезами на глазах. Остальное его мало заботило, хоть Сириус и был ребёнком, рождённым для войны. 15 августа, 1977 Лето проходило незаметно. Июль сменил август, и даже тот ускользал от Дженны песчинками. Ведьма видела Эвана и Феликса раз в неделю и дважды в день получала письма от Регулуса. Мари и Беатрис писали часто, но непостоянно, а Элен прислала всего двенадцать писем за тридцать семь дней. Сириусу пришлось наблюдать, как меняется Дженна. Всего год назад она думала, что у неё есть всё, она стала здоровее, улыбалась ярче, а сейчас она вернулась к началу. Никакого прогресса. Вернулись подростковые комплексы, вернулась тяга к вечеринкам, вернулись длинные ночи и похмельные утра. Конечно, Дженна всё ещё ходила гулять с друзьями, читала книги (Шекспира по большей части), отправляла письма и позволяла себе быть счастливой в наиболее здоровой форме, но Сириус — иногда и Ремус — были теми, кто видели Дженну на коленях у унитаза в пять утра. «Уж лучше сжигать себя изнутри, чем медленно гнить», — отвечала ведьма на любые вопросы. Да и Сириус быстро заткнулся, когда ему напомнили, что в худшие времена почти две пачки сигарет уходили из его кармана. За сутки с тремя часами сна. Никто из них не был здоров. Даже Джеймс и Элен имели самоуничтожающие привычки: они не давали себе мига на отдых и изнуряли свой организм, оправдывая это квиддичем. — Посмотрите, у кого-то волшебное утро, — с издёвкой произнёс Сириус. — Завались. Голова Дженны раскалывалась, а желудок превратился в чёрную дыру, которая нуждалась в кормёжке. К счастью, тошнить не хотелось. И поэтому Дженна с радостью схватила чашку кофе после двух воды и принялась за поиски еды. Сириус, как всегда, выглядел так, будто он сын Аполлона, проснувшийся вместе с отцом, чтобы освятить мир своим прекрасным лицом. Дженна хотела ударить его. Полезно для самооценки. — Хорошо, понял, я не разговариваю с тобой до того, как ты позавтракаешь. Но пришли письма с учебниками. — Рем стал старостой школы? — Конечно! Никаких сомнений в моём парне, Поттер! Иметь хоть одного старосту школы на своей стороне второй год подряд было полезно. Дженна была уверена, что именно гриффиндорцу пришёл значок со значительным титулом. Ремус и Эванс старательно работали с пятого курса. Несмотря на все грязные слова, брошенные в их сторону, они были одними из лучших два года подряд. Ремус и Эванс отдали себя этой школе. Дженна уже планировала письмо-поздравление, когда одна крайне знакомая сова принесла очередной конверт. Для Сириуса, конечно. От Джеймса, разумеется. Слизеринка только сделала очередной глоток кофе, намазывая вишнёвый джем на тосты. В голове прояснилось достаточно для осознания, что нужно найти где-то денег для учебников. Придётся обращаться либо к Сириусу, либо в Гринготтс за семейными деньгами — никакой самостоятельной жизни. — Джен. — Да? — отозвалась она, не оборачиваясь. — Джеймс получил значок. — Что?! Отвратительная шутка. Ремус был единственным достойным кандидатом. Джеймс только профессионально действовал всем на нервы и медленно разбивал сердце Регулусу весь год — он не мог быть старостой. Дженна развернулась так резко, что Сириус вздрогнул. Он боязливо вжался в стул, когда слизеринка яростно полыхала, подойдя близко, чтобы прочесть письмо брата. И текст подтвердил её худшие опасения. Дженна бушевала: — Нет, нет, нет, нет! Джеймс Поттер не староста школы. Я ему не доверю ничего, кроме квиддича. И то с трудом. Как же Ремус, Сири? Мерлин! Это вселенская ошибка, которая погубит Хогвартс! Хотя бы школа взорвётся ко второй неделе. Интересно: они отменят уроки? Сириус выглядел так, будто его поставили перед невозможным выбором: он хотел согласиться, что Джеймс не был лучшим кандидатом на пост старосты школы и Ремус заслужил большего, только вот Сохатый и Бродяга были лучшими друзьями. Друг с другом и в горе, и в радости. Раздвоение сердца заставило Сириуса молча слушать монолог Дженны. — Напиши Ремусу, пусть придёт на чай и сигареты, — продолжала ведьма, возвращаясь к своим тостам. — Это кошмар. Староста и Поттер? Он больше позорит семью, чем я. — Можно мы не будет говорить о позоре семьи? Дженна виновато глянула в сторону Сириуса и кивнула. Свежие раны не заживают быстрее с хорошим юмором. — Да, прости, но мой брат никогда в жизни... — Я тебе рассказывал, что он был на пикнике с Эвансами? Дженна поперхнулась кофе. — Что?! Ремус был опустошён. Он цеплялся за шанс ткнуть значок старосты в лицо отцу, как бы говоря ему: «Смотри! Дамблдор доверяет мне! Я больше, чем оборотень. Больше, чем просто монстр!» Все эти годы Ремус делал всё, чтобы доказать, что он стоит больше своего проклятия. Ремус учился усерднее всех, прятал свою злобу за дымом сигарет и кровоточащими губами. Ремус бежал в Орден, лишь бы отец сказал, что он им гордится. Но Лайал Люпин проклял тот день, когда волк завыл в стенах его дома. И вместе с тем отец проклял сына сильнее, чем любой волк мог бы. Шанс был потерян ещё тогда. Конечно, все друзья были рады за Джеймса и Эванс, но несчастье Ремуса было не менее важно. Для Сириуса уж точно. Именно поэтому Дженна оставила пару на кухне. Простой, но приятный вечер вместе был им необходим. Они могли насладиться близостью и теплом любви, шёпотом милых мелочей, медленной и спокойной музыкой, запахом полевых цветов в ценнейшей вазе. Ремус и Сириус ели шоколад, пили сладкий чай и просто разговаривали, держась за руки. И когда Дженна подкралась к кухне, думая, стоит ли звать магов на перекур, она застала их танцевавшими в свете открытого холодильника. Ремус медленно кружил Сириуса, а потом наоборот. Время всегда застывает для тех, кто любит сердцем: голова перестаёт работать и становится так легко-легко. Дженна отступила от двери и тихо скользнула обратно к себе в комнату. С балкона открывался вид на блеклую голубизну неба и красноватое одеяло горизонта, где пряталось Солнце. Квартира уже наполнилась тьмой к этому времени, и только сквозь окно Дженна могла протянуть руку к свету и выпустить в мир ядовитый дым. И ведьма стала думать, почему она понимает, что просто вот так вот стоять и смотреть, как небо сменяет цвета, — нормально. Дни проходят, месяцы сменяют друг друга. Магия жизни дарит, свет смерти забирает. Но Дженна всё ещё стремилась сиять и цвести ярче, обладать ролью более значимой, чем тот, кто видит всё. И если уж Дженна вернулась к началу, сможет ли она сжать в пальцах божественные дары и станцевать в трагедии?