Райская комната

Люцифер

      — Идеально справился, сын. Можешь ступать по своим делам, — я едва не хмыкнул от проскользнувших ноток гордости в голосе Сатаны, как уже захлопнул дверь его кабинета за своей спиной.       Сделал несколько шагов и, остановившись, вздохнул с каким-то непередаваемым облегчением, словно с плеч наконец-то упал груз ответственности и тяжести. Прикрыл глаза и расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки, облизнул губы в сильной потребности занять их чем-то более увлекательным и жарким. О реальности ее идеального и бесподобного тела рядом грезил очень-очень долго, поэтому больше не был намерен оттягивать долгожданную встречу. Вспоминая об ее нежном языке, развратно блуждающем в моем рту, о шаловливой ладони, поглаживающей член через брюки во время возбуждающего поцелуя, понимал, что такие мысли становились сродни самой извращенной и жестокой пытки.       Мои быстрые шаги внушительным эхом ударялись о стены. Из-за того, что Сатана внезапно отправил меня на очень важное задание, пришлось оборвать наши с Непризнанной безбашенные марафоны, неделю внимательно вслушиваясь в голоса абсолютно безразличных высших демонов. Настолько долго, скучно и блекло, что я вот-вот надеялся быстрее вернуться в комнату и обнаружить там маленькую чертовку, уже готовую ко встрече со мной с раздвинутыми ногами в стороны. Да, именно так. Разгоряченную, возбужденную и взмокшую только от мысли, что я переступил порог, направляясь к ней. Что я наконец-то вернулся, чтобы ее обнаженное тело раз за разом мелькало передо мной в самых разных позах и положениях.       Существующие мысли были чертовски губительными. Ровное и тихое дыхание с каждым шагом становилось глубоким и шумным, позволяя в голове самому себе вырисовывать, как руки в необходимой потребности обхватят идеальные формы, пальцы до сильных синяков вопьются в самые сочные и аппетитные ягодицы. Как она вся такая изголодавшаяся и безумная будет в издевательски неторопливом темпе приподнимать бедра, потом резко, явно дразня, опускать на член и выгибаться в пояснице, отдаваясь только исключительно чувству жажды. Как ее жалобные и умоляющие стоны будут срывать крышу, заставляя в ней тонуть без шанса на возвращение.       Высокая цена, но слишком идеальная для моей похоти и необузданной потребности в ней.       Внезапно остановился возле двери, чтобы восстановить сбившееся дыхание, которое смутно намекало о том, что произойдет, когда я переступлю порог. Набравшись побольше терпения и сдержанности, которых и в помине не существовало, медленно, с каким-то трепетным ожиданием прокрутил ручку двери и мгновенно зашел внутрь, захлопывая за собой. Ее существующий запах в воздухе, пропитавшийся даже в стены, начал душить в смертельных и душных объятиях, почти что кромешная темнота, удивившая, заставила прищуриться и оглядеться. Мой взгляд, пылающий интересом, постепенно изучал каждый угол, пока не послышался приглушенный звук, из-за которого резко посмотрел в сторону кровати.       Слабые и едва проглядывающие очертания ее обнаженного тела и бледной кожи. Движения — странные, одновременно плавные и резкие, извивающиеся в одном месте уж больно подозрительно. Темные шелковые ткани складками укрывали женское тело в некоторых местах, повторяли движения с ненавязчивым шелестом, тихо распространяющимся по комнате. Волнительный шелест перьев, намекающих о достигнувшем пике какой-то сильно поглотившей ее эмоции. Поняв, что Уокер меня не услышала, сделал несколько бесшумных шагов и резко замер близ кровати, распахнул полыхающие глаза в изумлении и удивлении, быстро сменившихся дьявольскими искрами желания.       Нельзя быть такой развратной сучкой, дьявольски прекрасной и неповторимой, губительной и уничтожающей, но эта маленькая чертовка каждый гребаный раз убеждала в обратном. Неосознанно сделала это и сейчас, по незнанию сокрушая только своим видом и заманчивыми движениями. Так ведь запрещено, противопоказано мне и моим изголодавшимся чертям внутри… Сжав челюсть, с особым наслаждением оглядел ее раскрасневшееся лицо, приоткрытые пухлые губы и разбросанные локоны по подушке, потом скользнул интригующе ниже и испустил тихий вздох, наблюдая, как шикарные ножки немного были разведены в стороны, а ладонь бесстыдно и грехово находилась между ними. Ресницы заметно подрагивали, лицо каждый раз искажалось от очередного наслаждения, а пальцы беспрерывно и в нарастающем темпе кружили на изнывающем месте. Уокер за собственным дыханием, сбитым и шумным, за пеленой наслаждения не услышала прихода, поэтому предстала передо мной в самом божественном и умопомрачительном виде.       Одно дело знать, что она это делала, а другое — наблюдать собственными глазами, сгорая от поднявшейся температуры в теле и пульсации уже каменного члена, больно выпирающего в брюках. Но вместо того, чтобы прервать ласки и в долгожданном утешении насадить на себя, расплылся в дьявольской насмешке и аккуратно присел на край, призывая обратить на меня внимание. Почувствовав, что матрас прогнулся под неожиданной тяжестью, ее глаза приоткрылись и как-то лениво скользнули в сторону, врезаясь прямо в цель. Рука, которая до этого и не собиралась ничего прекращать, издевательски замерла, а глаза распахнулись шире, демонстрируя расширенные зрачки, потонувшие в непередаваемой голубизне. С приоткрытых губ сорвался то ли стон изумления, то ли наслаждения, но я быстро прервал лишние слова, которые собирались сорваться в самый неподходящий момент, прикладывая большой палец к губам.       Завороженно провел по нижней, полыхая изнутри от мягкости и гладкой шелковистости. Уокер обхватила его и нежно прикусила, вызывая внизу нестерпимое покалывание. Даже поняв, что ее поймали за довольно интересным действом, не стала стесняться или прикрываться, снова продолжая себя неторопливо ласкать. К щекам прилило больше краски, делая ее лицо прекраснее и превосходнее.       — Решила убедиться, что сейчас ты не плод моего разыгравшегося воображения… — осипшим голосом выдала и, сглотнув, раздвинула ноги шире. Ее пальцы закружили более уверенно, заставив меня прикрыть глаза, чтобы случайно не сорваться.       — Как видишь, нет, — глубоко втянул воздух, который, смешавшись со сладким и дурманящим запахом тела, делал только хуже. Наклонился немного ниже и распахнул глаза, переместил их с лица на тяжело вздымающуюся грудь. — Воображала обо мне?.. — шепнул, чуть ли не рыкнул от невыносимого чувства внутри. До одури хотелось накрыть ее тело собой, целовать, ласкать, гладить, лизать… Но больше всего хотелось устроить игру для нас двоих, доводя до рокового изнеможения. Доводя до потемнения перед глазами, до головокружения.       — Не-е-ет… — издевательски протянула, судорожно дыша и периодически прикрывая веки.       Я наклонился еще ближе, приблизился до безвозвратного, прекрасно зная, что дальше только лучше. Нарочито медленно провел языком по линиям подбородка, хриплым дыханием опалил кожу, которая казалась мне самой сладкой и уникальной. Уокер показательно всхлипнула, от нетерпения заерзала бедрами навстречу к руке, отчего я не сдержал смешка.       — Вот как? — бесстрастно блуждал глазами за движениями своих пальцев, которые теперь переместились на ее тело и скользили очень-очень неспешно, повторяя очертания острых ключиц, плавных линий грудей и выпирающих сосков, не сдержавшись и ущипнув их. Спускались все ниже и ниже, лениво обводя пупок, потом еще и еще… Пока моя ладонь не накрыла ее, пока пальцы не накрыли ее и помогали в круговых поглаживаниях, от которых дрожь Непризнанной стала еще сильнее. — А мне почему-то кажется, что ты сейчас нагло соврала…       — Может быть, — тихо выдохнула, пытаясь убрать свою ладонь и уступить место моей. Вместо этого начала просяще постанывать, когда ничего не получалось. Насаживаться на пальцы так, словно в этом мире нет ничего важнее, и я любовался этой развратной картиной. — Только.. не останавливайся, пожалуйста…       — Как-то не сходится… Ты воображаешь не обо мне, но просишь помощи у меня? — очередной звук мольбы врезался в стены, заставив хищно улыбнуться. Чтобы окончательно свести ее с ума, проскользнул между тонкими пальцами, уже покрытыми обильной влагой, и напористо прикоснулся к клитору, зная точно, как она любит. Реакция не заставила себя долго ждать — ее крылья задрожали в какой-то болезненной лихорадке, тихие всхлипы еще сильнее резали слух. — Какая же ты шлюшка, Вики.       — Люцифер…       — Твое сладкое вранье заставляет меня испытывать просто бурю эмоций… Но запоминай: каждый дюйм твоего тела и души принадлежит мне, — в подтверждение ускорил движения, от которых округлые бедра соблазнительно задвигались под стать заданному ритму. Ее собственные пальцы старались идентично повторять мои. — Каждая мысль, существующая в голове, должна быть пропитана мною. Вся ты обязана быть заполнена мною, Вики. От начала до самого конца, от макушки головы до самых ног… Так, чтобы каждый чертов бессмертный рядом с тобой давился в приступе кашля моим запахом, исходящим от тебя за километры.       — Боже…       — Да, Уокер, — едва не рыча, резко проник в нее одним пальцем и создал вибрацию, от которой она в жутком нетерпении начала двигаться во все стороны. — Для тебя могу стать Богом. Личным, только твоим. Будешь при каждой встрече, как и подобает правильной девочке, вставать на колени, чтобы порадовать меня.       Безумно закивав, ее вырывающиеся стоны превращались в слишком пошлую мелодию, от которой каждый раз невыносимо играл скулами. Вспоминал ее непревзойденный вкус на рецепторах языка, вспотевшее и обессиленное тело в моих ладонях, которое внешне умудрялось выглядеть каждый раз безобразно невинно и очень хрупко. Она не стыдилась своих грязных мыслей, которые часто звучали у лица, а в моей голове проскальзывала до ужаса смешная мысль, что она походила на ангела. Вот только это совершенно не совпадало с тем, что сейчас происходило, что случалось постоянно, когда мы оставались одни, без лишних глаз. Не совпадало, когда она совсем недавно бесстыдно мечтала обо мне и ласкала себя. Не совпадало, когда от движений моего пальца внутри выглядела так, словно готова была навсегда умереть ради получения наслаждения.       Я блаженно выдохнул, чувствуя, как разгоряченная плоть обхватила мой палец внутри, а прекрасные стройные ножки задрожали от наступившего оргазма. Каждый дюйм кожи покрылся внушительными мурашками, отчего захотелось языком провести по всему телу, но пульсация внизу казалась уже смертельной и катастрофической. Не выдержав, вцепился в округлые бедра и развернул к себе так, что блаженно упирался выпирающим бугром в промежность. Эта маленькая чертовка, несмотря на остатки продолжающегося оргазма, похотливо улыбнулась и, подмигнув, протянула руку ко мне. Погладила шов брюк так, что я нестерпимо зарычал, впиваясь пальцами в ноги, уже правильно разведенные в стороны.       — Хочешь мой член, чертовка? — она жалостливо закивала, поглаживая более убедительно. Чтобы окончательно не сойти с ума, поймал тонкое запястье и поднял вверх, вжимая в кровать и нависая. Она мгновенно притихла, смотря на меня в тихом ожидании и смирении, с распахнутыми сексуально глазами, из-за чего я усмехнулся. — Я хочу оказаться внутри тебя настолько глубоко, чтобы ты еще долгое время ощущала степень моей тоски по тебе, — заметив то, что даже перестала как-либо дышать, перенес руку на кожаный ремень, поспешно избавляясь и продолжая пожирать каждую эмоцию на миловидном личике. — Трахать тебя так неистово и ненасытно, что все остальное покажется детской забавой.       — Настолько сильно?.. — хрипло и томно выдохнула в лицо, чуть ли не призывая ускориться. Стоило избавиться от брюк и боксеров, как ее взгляд похотливо прошелся по моему члену, изнывающему уже достаточно долго без этой сучки. Что ж, пора исправлять.       — Именно настолько, Уокер, что даже секунды без тебя мне кажутся беспощадной пыткой, — больше не церемонясь, обхватил и резко притянул к себе еще ближе, приподнимая бедра. — Растяни крылья для полного удобства и согни ноги в коленях, чтобы упираться ступнями мне в грудь, — она послушно и без лишних вопросов исполнила все, оказываясь передо мной в такой жаркой позе, что готов был кончить только от божественного вида. Усмехнувшись, кончиками пальцев слегка погладил бархатную кожу и наклонился к лицу, чтобы прошептать: — А теперь вкушай каждый глубокий толчок, ведь я хочу заполнить тебя всю.       Бедрами толкнулся вперед и вошел в нее под сладкий стон удовольствия. Постепенно, дюйм за дюймом погружался все глубже и глубже, внимательно наблюдая, как она бездумно толкалась навстречу, чтобы быстрее ощутить меня всего. Тяжело дышала и подрагивала, когда неторопливое проникновение сводило с ума, заставляло извиваться в нетерпеливых мучениях. Но потом с ее уст сорвался более глубокий и громкий стон, моментально отозвавшийся в члене, который уперся до возможного. Уокер ахнула и заерзала в моих руках, закатывая глаза и наслаждаясь новым ощущением.       — Боже… ты так… — громко выдохнула вместе с моим резким толчком. Изогнулась и облизнула губы настолько пленительно, что неосознанно захотелось повторить.       — Да, Уокер, глубоко. И теперь тебе будет несладко.       И я сорвался. Перестал обмениваться брошенными словами, вкладывая все свои силы в ненормальные и беспрерывные толчки. Врезался с внушительными шлепками в кожу, сжимал без какого-либо контроля и наслаждался проявляющейся краснотой. Пожирал подпрыгивающие груди в такт жестким движениям, так и мечтая обхватить их и сжать до сладкой боли. Трахал ее так, что она стонала словно ненасытная шлюха, умудряясь в водовороте грубости и резкости помогать, двигаясь вперед и назад. Будто зная мои блуждающие мысли, сама опустила руки на груди и поочередно сжимала, постанывая слаще и безупречнее. Всем видом показывала, что сгорала в неконтролируемом огне безумия, которое обрушилось на наши головы чертовски внушительно и неисправимо.       — Я скучала… — застонала она, отчего не сдержал смешка.       — Я заметил, — наклонился ниже, губами заскользил по коже, наслаждаясь тем, как Непризнанная от каждого мягкого или грубого проникновения изгибалась. — Так ужасно соскучилась, что бесстыдно воображала обо мне… — ударился в нее внушительнее, как бы подкрепляя произошедшее. — Не хотела бы поделиться?       — Боюсь, что тогда в нас не останется ничего нормального.       — С тобой я уже безумец, который никак не может насытиться, поэтому, Уокер, жду рассказа во всех подробностях, — от моего повелительного тона она содрогнулась, моментально вызывая хищную улыбку.       — Я представляла, как ты грубо сжимал мои волосы… — шепотом начала и облизнулась, не отрывая порочного, глубинного взгляда. Я ускорился, вдалбливаясь в нее так, что заскрипела кровать, — прижимал к стене и брал меня очень-очень сильно, шепча, что после этого я не смогу неделю нормально ходить.       — Нет, ты бы еще больше не смогла ходить, — сжал ее в своих руках сильнее, наслаждаясь разливающимся теплом в теле. Взгляд небесных омутов резко изменился, приобретая нотки брошенного вызова.       — После этого заставил упасть на колени и безжалостно трахал мой рот, — ее нежный голос вместе с такими грубыми и грязными словами что-то определенно творил со мной. Хотелось сжать все тело до хруста костей, больше никогда не выпускать в свет и оттрахивать каждый раз, когда снизойдет желание. Нет, делать это беспрерывно с утра до кромешного вечера, позволяя редкие и короткие передышки. Да, именно так… — Вжимал меня в стены, пол, кровать, стеллаж, стекло душевой, раскладывал на столе и ласкал языком самые чувствительные места, собирая из меня все, что только возможно…       От очередного грубого толчка приоткрыла рот в немом крике, сдвинув брови к переносице. Скользнула одной рукой вниз и судорожно вздохнула, касаясь чувствительного клитора и начиная интенсивно кружить. А я никак не мог налюбоваться телом, открытым только для меня, слегка вспотевшим из-за меня, разгоряченным и возбужденным до предела только благодаря мне. Даже когда меня не было рядом, умудрялся секундно заводить, сам того не подозревая, все время находился в ее одержимой голове и доводил до сладких оргазмов.       — Нежно, грубо, рвано, хаотично… — шептала как в бреду, кружа пальцами активнее, чтобы довести до ожидаемого пика. — Языком, пальцами, губами, зубами, членом…       Она уже вся дрожала. Чуть ли не в болезненной лихорадке, но ее обхватывающие мышцы внутри оказались последней чертой, после чего я вошел глубже привычного и испустил низкий стон удовлетворения, прикрывая дрожащие веки и наслаждаясь разливающимся чувством из-за Вики, содрогающейся всем телом. Тяжело дышащей в пустоту перед собой, но быстро нарушевшуюся моим приближением. Не церемонясь, впился в сочные и сладкие губы в самом ненасытном порыве, желая поглотить ее всю, намереваясь перекрыть кислород, безжалостно забирая все необходимые вздохи себе. Всхлипнув, она попыталась прижаться ко мне сама, но так сильно дрожала, что я сам, обхватив талию, прижал к себе и не собирался отпускать ближайшие часы.       Мне было мало. Какое-то сильно яркое, но слишком быстро закончившееся мгновение. Скопившаяся похоть лишь слегка уменьшилась, но сам порыв иметь ее постоянно — никуда не исчез, а только возрос до бескрайних небес. Особенно от шаловливого языка, скользнувшего в мой рот по-хамски, отчего не сдержал полуулыбки, опуская руку между ее ног. Собрал всю влагу на палец и, слегка отстранившись, облизывал с искренним наслаждением, с долгим голодом, из-за чего такой маленькой дозы совершенно недостаточно. Нужно будет еще, потом еще и еще… Пока мы оба не будем стонать от непреодолимой усталости, пока оба, задыхаясь, бессильно не упадем на кровать и не сможем пошевелиться. Только после этого ее аппетитное тело, покрытое моими жесткими отметинами, окажется на свободе, а мой член — не в ней.       — Поворачивайся попкой, Вики, ведь теперь я буду иметь тебя все те дни, в которые ты отсутствовала.