Райская комната

             — Когда-то я думал, что нельзя настолько сильно прогнить душой. Но оказалось, что в этих мирах нет ничего невозможного.       Жесткий, лишенный веселья тон повторился в тишине подобно проклятию. Прозвучавшее эхо тихо разнеслось в помещении, оттолкнулось от белоснежных стен и встретилось с телом, имея удивительную возможность прикасаться. Невыносимые мурашки распространились по плечам и груди, но я в сопротивлении дернула крыльями, стараясь стряхнуть их, и заглянула в его пылающие глаза — опасные, властные, жадные. Пристально наблюдающие за моими движениями, отдаляющими от него. Смотрящие с открытым превосходством и хищничеством, которые ненасытно плясали в зрачках.       Неосознанно вздрогнула, когда бедром уперлась в твердость позади. Обернулась и оглядела поверхность священного алтаря с трепещущей пустотой внизу живота, повернулась обратно и задрала голову, когда Люцифер резко сократил жалкие сантиметры между нами. Обхватил лицо ладонью, мгновенно подарившей тепло, и вдохнул воздух у моих волос так глубоко, так нетерпеливо и блаженно, словно исходящий запах являлся необходимой дозой, без употребления которой дальше — темнота. Подушечки пальцев грубо провели по коже и нащупали предательский пульс, колотящийся как будто отовсюду.        — Верующие фанатики уже бы с блеском ярости в глазах насадили меня на кол, — пустые миллиметры сократились за кратчайший миг, когда его ладони обхватили ягодицы, сжали и подтолкнули к себе. Задохнувшись от приятной вспышки возбуждения, я столкнулась с твердой грудью и прикусила нижнюю губу, предвещая будущий огонь, разливающийся уже в венах. — В данное мгновение моим карателем может быть только собственная совесть, — на губах мелькнула первозданная дьявольская улыбка. — Но она точно отсутствует.       Из груди вырвался тихий вскрик, когда руки Люцифера легко подхватили за ягодицы и переместили на ровную поверхность. Голая кожа соприкоснулась с холодом и покрылась мурашками. Я посмотрела на свои колени, прижатые друг к другу в отчаянной попытке скрыть дрожь, но перед глазами внезапно мелькнули его пальцы, обхватившие подбородок. Необъятный огонь овладел каждой частичкой меня при виде неутолимой жажды, безмерной темной похоти в глазах. Обжигающей хлеще, чем на это способен огонь.       — Быть грешником не так уж и прискорбно, — неожиданно он сделал несколько шагов назад. Кровавое пламя в омутах загорелось, когда Дьявол нарочито медленно и внимательно осмотрел меня, оскверняюще сидящую на алтаре, с головы до ног. — Как думаешь?       — Мне нравится, — тихо ответила и заерзала на месте, наблюдая, как его челюсть приняла более четкие линии. Проигнорировала собственную улыбку, порывающуюся показаться, и сладко добавила: — Особенно, когда все мои грехи связаны с тобой.       Уголок его губ соблазнительно дернулся вверх. И так ощутимая температура поднялась во мне до едва терпимой, когда Дьявол коснулся пуговиц на своей черной рубашки. Расстегнул несколько верхних, явно давящих на горло и затрудняющих поступления воздуха, когда я повернула голову в сторону и осмотрела висящие иконы на стенах, будто прицельно устремившиеся на происходящее безобразие.       — Раз так… — низко протянул, принимая более расслабленную, непринужденную позу. — Исповедуйся мне, Непризнанная. Расскажи обо всех своих прегрешениях и мыслях, очерняющих разум. Наконец-то сбрось лишний груз с плеч и очистись.       Последнее предложение было брошено как открытая насмешка, присущая Люциферу издевка. Но мокрая теплота между ног образовалась определенно не из-за этого. Не из-за его грешного голоса, звучащего как из самых восхитительных снов, не из-за давно возобновившегося во мне желания. Причина столь бесстыдного явления крылась в первых словах — не милая просьба или предложение, а прямой приказ, кипятящий кровь. Приказ, который предвещал впереди истинное наслаждение, жар со всех сторон.        Возможно, способный нас сжечь как порочных грешников, нарушающих покой святыни, но это не имело значения по сравнению с тем, что может дальше происходить со мной и моим телом.       — С каждым новым признанием я буду снимать один элемент твоей одежды, прикасаться к тебе, но не полностью, — я растерянно нахмурилась, когда он подошел ближе. От тела исходило настолько приятное тепло, что едва сдержалась, чтобы не притянуть его ближе. — Твоей задачей будет довести исповедь до конца, пока на полу не соберется вся одежда. Как бы ни хотелось большего, как бы возбуждение ни ударяло в голову, — хищно улыбнулся, одаряя мое тело, еще скрытое тканью, многообещающим взором, — только после завершения я смогу вознаградить тебя.       — А эта награда будет стоить потраченного терпения? — тихим, абсолютно невинным шепотом поинтересовалась, наклоняя голову вбок и очаровательно хлопая ресницами.       Брошенный вызов явно пришелся Люциферу по вкусу, отчего он не сдержал какой-то опасной, жесткой ухмылки.       — Обязательно. Ты и сама в этом убедишься, когда я окажусь в тебе.       Возбуждение вперемешку с волнением собралось тяжелым комом внизу. Ощущая уже невыносимую пульсацию между ног, тряхнула головой для ясности мыслей и слегка наклонилась назад, упираясь ладонями, когда руки Люцифера опустились по обе стороны от моих бедер, а лицо приблизилось настолько близко, что ощутила равномерное дыхание на коже. Незаметно сглотнула и заглянула в представшие омуты, горящие ярким предвкушением.       — Какие же проступки или мысли тревожат тебя, дитя? — собранным, немного растягивающим слова голосом протянул Дьявол, наклоняя голову набок.       — Святой Отец, простите меня, ибо я согрешила. И не один раз, — венка на шее начала неистово пульсировать, но я проигнорировала ее. Смотрела в охваченные похотью глаза Люцифера и не знала спасения из происходящего, хотя явно не собиралась его искать. — Я.. позволила самому Дьяволу управлять моим телом, овладевать им.       — А если подробнее, дитя, что именно вы с ним делали? — более низко и хрипло поинтересовался Люцифер.       Я прикрыла глаза, отчаянно сжимая бедра вместе. Уже чувствительная, разгоряченная кожа требовала властных и жестких прикосновений, полной несдержанности и грубости в движениях. Голову затуманивала сладкая дымка, наполненная развратными и непристойными обрывками сцен, как он неистово трахает меня во всех возможных позах на алтаре, толкает член все глубже и глубже, добиваясь безбожных стонов и криков. Слишком быстро, неконтролируемо, беспрерывно…       — Я позволяю трогать себя. Везде, — осипшим голосом проговорила, стараясь не обращать внимания на красочные позы наших тел в голове. — Все мое тело в его невидимых следах. Как снаружи, так и внутри. В полной власти его темных желаний.       Что-то заставило дьявольские глаза вспыхнуть, потом предостерегающе потемнеть. С уст чуть ли не слетел восторженный стон, когда пальцы медленно принялись расстегивать мою рубашку. Пуговицу за пуговицей, открывая прекрасный вид на голую кожу, моментально покрывающуюся мурашками. Я начала нетерпеливо ерзать на месте, когда его пальцы случайно или нет касались тела, распространяя внутренний огонь. Прикусив до боли нижнюю губу, заставила себя сидеть смирно, на что со стороны прозвучал насмешливый смешок. Через несколько секунд помогла с себя сбросить рубашку и теперь сидела перед ним в кружевном белом лифчике.       — Часто ли позволяла прикасаться к себе?       — Очень, — отчаянно, чуть ли с мольбой произнесла, не вынося возрастающей потребности. Казалось, что это будет легкой задачей, но совершенно ошиблась… — Каждый день, в любое время: будь это хоть ранее утро или глубокая ночь… В любых позах, которые нам хотелось. В абсолютно любом месте, даже если мог кто-то увидеть, мы не стеснялись своей наготы, своего безграничного желания.       Припомнился недавний оргазм, произошедший в исповедальне, отчего собравшаяся влажность между ног казалась безобразной.       — Не стеснялись отдаваться греху даже в тех местах, где у Создателя есть уши.       — Получается, ваши грехи очень тяжки… — хрипло пробормотал Люцифер и блеснул глазами.       Не успела ничего понять, как приоткрыла рот в удивлении и посмотрела на него, склонившегося вниз.       Его руки обхватили колени и медленно развели их в стороны. Пришлось затаить дыхание, когда он приподнял подол юбки и нырнул под него, застигая врасплох. Едва ощутимый поцелуй на внутренней стороне бедра — и я нетерпеливо подалась вперед, мечтая почувствовать его рот на себе, но его руки обхватили бедра и жестко удержали на месте, отчего с губ сорвался мрачный вздох. Но в следующее мгновение каждая клеточка оживилась совсем по-другому, когда его зубы царапнули нежную кожу, зацепили тонкую ткань трусиков и уверенно потянули вниз.       Когда Люцифер выровнялся, мои трусики до сих пор были зажаты между его губами, поэтому представшая картина казалась невероятно сексуальной. Ухмыльнувшись, он бросил элемент белья вниз, к валяющейся уже рубашке, расплылся в хищной улыбке и снова обхватил мои колени. Неуверенно, но я последовала бескомпромиссному давлению, требующему широко раздвинуть ноги. Задрав юбку так, чтобы все было видно, он пристально осмотрел меня и резко втянул воздух сквозь зубы.       — Хочу видеть, как ты течешь от желания.       Боже… Это уже было за гранью правильного, если такая грань для нас вообще существовала. Дыхание участилось, грудь вздымалась в ускоренном темпе, а я представляла, как это развратно смотрится со стороны. Стараясь не зацикливаться на теплой жидкости, текущей по коже, облизнула пересохшие губы и снова прикрыла глаза. Потому что если бы продолжила смотреть на него, продолжила утопать в огне превосходства, то просто проиграла бы…       — Какие еще грехи лежат камнем на вашем сердце? — жадно протянул, и прозвучавший голод заставил меня вздрогнуть.       — Наверное, самое ужасное то, что я позволяю ему это. То, что мне это нравится, — набралась решительности и посмотрела на него в упор, чувствуя, как похоть ласково обжигала сердце. — А если не чувствую долго его рук на себе, то начинаю воображать. Трогать себя и представлять, что это он.       — Получается, занимаетесь самоублажением? — он снова подошел ко мне, заглядывая в глаза.       Кивнув, потому что не хватало сил выталкивать языком какие-либо слова, посмотрела на его ладони, опустившиеся на талию. Пальцы нежно пробежались по глубоким изгибам, повторили их так, что не сдержалась и выгнулась, желая больше действий, больше прикосновений. Но они уже быстро скользнули за спину, коснулись застежки лифчика. Вдох-выдох — и ткань послушно соскользнула вниз, оказавшись на полу. Я сделала глубокий вдох от чувствительности сосков, требующих к себе незамедлительного внимания.       И Люцифер будто это заметил.       Тяжелая вспышка внизу живота казалась губительной, потому что тело изогнулось в неистовом желании быть ближе к его горячему рту. Губы обхватили сосок и начали шумно посасывать, распространяя дразнящие разряды тока под кожей. Его руки опустились на талию и грубо прижали меня к поверхности, когда бедра нетерпеливо начали покачиваться к краю алтаря. Задыхаясь, я прошептала его имя с просьбой, благословением, определенным сумасшествием. На что он бесцеремонно задел зубами сосок, явно наказывая за несдержанность. Или поощряя, тяжело было определить сквозь смесь мучения и наслаждения.       — Знаешь… — выдохнув на кожу горячим дыханием, начал резко целовать кожу и подниматься все выше и выше. — Хватит того, что ты уже сняла с себя. А эта юбка мне даже нравится, — похотливо ухмыльнувшись, оставил грубый поцелуй на подбородке. Я задержала дыхание в ожидании, когда его руки исчезли и притронулись к ремню. — Можно считать, что все свои грехи ты мне уже рассказала.       Протяжный стон распространился в пустоте помещения, когда он одним резким движением толкнулся вперед, проникая в меня до упора. Пальцы скользнули между волосами, запутались и так сильно их сжали, что мне пришлось задрать голову. Глаза Люцифера полыхнули, когда он обвел внимательным взглядом податливое тело, начиная совершать более глубокие, рваные и резкие толчки. Приятный холодок прошелся по позвонкам при ощущении затягивающейся внизу воронки, при обезумевшем взгляде напротив.       — Такая горячая внутри… — ласковым и одновременно грубым баритоном лизнул кожу в районе щеки. Вдохнув, он резко припал к губам, обхватил нижнюю и начал увлеченно покусывать. Другая свободная рука погладила спину сверху вниз, остановилась на пояснице и толкнула к себе. Я содрогнулась, ощущая его намного глубже, и застонала.       — Боже, Люцифер… — безнадежно захныкала в рот и раздвинула ноги шире, когда рука начала подталкивать вперед, навстречу его движениям.       — У тебя прекрасное умение сводить меня с ума, — отстранился и заглянул в глаза, не скрывая собственнического блеска внутри. — И даже сейчас, имея тебя на этом чертовом алтаре, я готов сжечь это место дотла только из-за того, что стены впитывают твои сладкие стоны. Как всегда развратные, прекрасные…       — Продолжай… — не знала, чего именно просила дрожащим голосом, но расплывшаяся ухмылка на его губах заставила в очередной раз содрогнуться. — Пожалуйста…       Люцифер задвигался во мне как-то ожесточенно и бесконтрольно, словно намереваясь проучить обоих за общее сумасшествие. С каждым новым толчком что-то внутри меня замирало, хотелось заплакать от восторга и распространяющегося огня по телу. Весь мир будто сконцентрировался на его дыхании, на его пальцах в волосах, продолжающих сжимать и тянуть. Не беспокоила даже твердая поверхность под собой, которую хотелось сменить на мягкую ткань, чтобы свободно изгибаться и чувствовать его еще сильнее.        Но что-то в этой грубости было подкупающее. Что-то до дикости первобытное, и я перестала окончательно сдерживаться, чувствуя, как внутри натянутая нить адекватности все-таки оборвалась. Резкий поток горячего огня окатил лицо и плечи, устремляясь вниз. Стоны стали более громкими, просящими о ласке, и Люцифер втянул воздух сквозь сжатые зубы.       Я ахнула, когда он быстро стянул меня с алтаря и поставил на пол. Развернул к себе спиной и заставил облокотиться на алтарь, надавливая на поясницу. Другая свободная рука сжала бедро, фиксируя, и я вскрикнула от неожиданности и закатила глаза, когда он толкнулся в меня до упора. Знакомое ощущение заполнения, всепоглощающей жажды лишило кислорода. Бедра нетерпеливо начали покачиваться, пытаться насаживаться, но он оборвал попытки резким движением внутри.       Беря все под свой безупречный контроль.       Его руки на теле, пальцы, которые опять запутались в волосах, тихое дыхание… Боже, это было опасной гранью. Последним, что продолжало крепко держать в уплывающей реальности, когда манящая темнота блаженства вот-вот намеревалась схватить за шею. Резко обхватив грудь, словно собираясь окончательно уничтожить в пух и прах, зажал между пальцами сосок и ускорился, вдалбливаясь до победного, до завершающего.       Настолько Люцифера вдруг стало ничтожно мало, что я приподнялась, желая всем нутром прижаться к твердому телу, стать единым целым. Уткнувшись в изгиб моей шеи, тихо шептал что-то искусительно о грехах, о том, что все мое тело сегодня будет пылать от безобразных укусов страсти и грубости… И мне это нравилось. Нравилось бесшумно предвкушать будущие минуты близости, выбрасывающей в огненную воронку темных желаний.       Стоны становились осипшими, молящими о конце. Люцифер ласково прикусил плечо, двигаясь все быстрее и быстрее, большим пальцем провел по соску круговым движением, распространяя острые спазмы. Чувствуя, как его бедра с громкими шлепками ударялись в ягодицы, ощущая, как все внутри напряглось, прикрыла веки. Долгая напряженность наконец-то отпустила, мышцы сжались вокруг его члена. Дыхание сбилось окончательно, когда Люцифер все равно продолжал вбиваться в меня, доводя себя до конца.       Хватило нескольких толчков, и он громко выдохнул в изгиб шеи, прижимая мое изнеможденное и дрожащее еще в наслаждении тело к себе. Ладонью провел по животу, отчего все клеточки тела оживились, надеясь, что приятное движение повторится вновь. Повернувшись настолько, насколько это было возможно в его руках, провела ладонью по лицу, повторяя линию колючего подбородка.       Он немного ухмыльнулся, оставил долгий поцелуй за ушком.       — Полагаю, твое терпение стоило награды? — услышав его хрипящий голос, не сдержалась и улыбнулась, качнув игриво бедрами. Теперь он прикусил кожу на шее, распространяя новые мурашки, а дыхание на одно мгновение сбилось. Я собиралась ответить, но Люцифер опередил меня, произнося: — Но спешу сообщить, что это не все. Остальное мы продолжим в райской комнате.       И я даже не была удивлена, предвкушая еще несколько незабываемых экстазов.