I miss you, my friend (оригинальная версия)

Они встретились на окраинах города, что звался однажды Л’Манбургом, на пустой поляне, залитой солнечным светом. Они встретились у хрустальных границ Л’Манкратера, рядом со старой библиотекой Карла, наполненной цветами, разноцветными шляпками грибов и лучиками яркого солнца, которые, кажется, двигались с каждым порывом ветра, что колыхал листву над их головами. — Нахрена ты позвал меня, Бэд? Зачем сюда? Разве сложно было встретиться на твоей и Скеппи базе? Знаешь, я был бы рад побывать там. В месте, которое ты называешь домом. Ветерок пошевелил его смоляные волосы, колыхнул капюшон на голове отца. Демон окинул его взглядом сияющих белых глаз. Ник переступил с ноги на ногу. — Мы семья, Бэд, несмотря на всё дерьмо, что здесь произошло. Я так думаю. А ты? Ты думаешь о семье? Обо мне, твоём сыне? На самом деле, Сапнап чертовски задолбался. Ага, он мог, конечно, показаться железным. Типажом сильного, несгибаемого супергероя, любимцем народа, примером для подражания. Он наизусть знал все эти и другие сравнения, которыми его щедро награждали благодарные зрители; именно Дрим был тем, кто их заставил так думать. Он не был типажом того самого. Да, это очень круто, когда тебя считают героем, ему не так уж и сложно было выглядеть таковым, но ради милости, блять, ИксДи! Как же бесит слышать за спиной что-то вроде: «Он же друг Дрима? Отошлём, может, в незер на годы? Сучонок заслужил. И друзья его — заслужили!» Он сгорал от ярости, слушая о собственном предательстве. «Ох!» — звучали пересуды. — «Если Пандас так легко предал друга, как другие могут ему доверять?» «Так легко!» — разорялись они. Ему было что ответить злословам по этому поводу. Да сами болтуны и могли порассказать желающим о реальных и не совсем злодеяниях Дрима, слушая о которых, Сапнап чувствовал себя больным. Даже жители не винили в своих бедах никого, кроме Дрима, действиям которого готовы были приписать любое несчастье. Начиная от неурожая, от пропажи мелочей из кузницы и амбара, заканчивая нашествием чудовищ из старых сказок, которые почудились пьянице в лицах собственных собутыльников. Дрим был слишком хорош в роли козла отпущения. Так или иначе, Сап, огнерожденный, давно уже выгорел, и здесь, около развалин Л’Манбурга, ему было откровенно хреново. Долгие и неприятные истории связывали его, бывшего члена Дрим Тим, и этот Л’Менчайлдбург. Это место заставляло Ника погружаться внутрь себя. Давило на болевые точки, чуть присыпанные пеплом отрицания. Вынуждало тонуть в неприятных воспоминаниях. Заставляло помнить о Дриме. Это был отстой, правда. Полный отстой. По правде, догадаться, зачем Бэд привёл его сюда, несложно. Тихое, мёртвое место, где ни один живой не помешает разговору по душам… «А есть нам вообще о чём разговаривать?» Была одна тема, тяжёлая, значимая: она могла бы задеть обоих. Был один лишь вопрос, который мог стать слишком личным не только для Сапнапа, рыцаря, воина, но и для Бэда, главы собственной страны. Было кое-что важное для союзов, в которых они состояли. Для людей, которые стали близки и любимы. БэдБойХэло не стал бы беспокоиться о том, как бы не задеть чужое самолюбие жестокими словами, не решись он поговорить о важном для них человеке. О брате, которого звали Клэем. О друге по имени Дрим. Дрим. Дрим. ДРИМ! Само звучание этого прозвища сводило Сапнапа с ума. Когда Бэд начал, он понял, что был прав в собственных предположениях. Бэд спрятал сияющие глаза, уставился на границы стекла, под которым разрастались странные алые лозы. Повертел в руках паучью лилию, чьи лепестки были красными, как будто облитыми кровью. БэдБойХэло спрятал от него взгляд, натянул поглубже черный капюшон — с белым узором по краю заместо красного, которое всегда носил. Отец посмотрел на него, приподняв подбородок. Он старался казаться уверенным. Ник молчал. — Эй, Сапнап, я знаю что это немного личное, но… — Бэд замялся, помедлил. Да, ну конечно! Сейчас будет мямлить, почешет свой седой, почему-то, затылок, затем выдохнет, и скажет, что… — Я был в Пандоре недавно. Как посетитель. Как охранник. Как друг… Только попробуй что-то вякнуть, знаю я тебя, пустоголовый! А вот это было действительно неожиданно. Нет, он, конечно, знал, что отец уходил куда-то по делам Бэдлендс, но ожидал, что странно, какой-то другой истории. Может, рассказа о том, как некие неопознанные личности, подозрительно напоминающие детишек из Л’Манбурга, распускают о недружелюбной стране Бэда некие слухи, как они уже делали, когда жители Бэдлендс предали всех в конфликте Мэнбурга и Погтопии. Он ждал привычного пиздежа о милосердии и сожалении: к примеру, историй о детях, которых нужно поймать, отругать и отпустить без малейших попыток обрушить на их головы все кары божьи. Прозвучало бы странно, но сам Ник поддерживал идею не наказывать их открыто. Для многих его товарищей, жителей Дрим СМП, болезненно свежей казалась память о том, как последняя попытка восстановить справедливость обернулась Войной Дисков, проиграли которую все — если, конечно, кому-то было интересно его мнение. — То, что я хотел сказать тебе, — вдруг бросил Бэд, тихо, как будто бы через силу. — Я хотел передать просьбу о встрече, Сапнап. Дрим ждёт там, совсем один. Он очень хотел бы увидеть дружеское лицо, знаешь? Ему нужно увидеть людей, которым он может довериться. Джорджа. Алиссу. Тебя. Бэд стоял напротив, бледный, решительный, с таким чертовски серьёзным видом, что Сапнап не осмелился его прерывать. Отец осмотрелся, как будто бы что-то искал, заглянул ему в глаза своими бельмами. — Знаешь, Дрим изменился. Похож на себя, мальчишку, каким был раньше, — хмыкнул Бэд, покачав головой в ответ на немой вопрос. — До того, как сюда пришёл Томми. До всего, что здесь произошло. Он ничего не ответил. — Знаешь ли, Сапинапи… — продолжил демон. — Я никогда не был близок с Дримом. Близки были вы. Вы были Дрим Тим, вы нашли в одной из назойливых игр этот богом забытый мирок, привели за собой остальных и решили остаться. Вы были Дрим Тим, командой, которая дополняет силы друг друга, прикрывает слабости и нивелирует ошибки. И да, я согласен — Дрим сделал многое из того, чем невозможно гордиться. Он должен заплатить за свои ошибки. Но знаешь что, Сапнап? Твой дружок был один слишком долго. Бэд посмотрел на него. Отступил назад, потрепав по плечу. — Я верю в тебя, Ник. Ты справишься, — прикрыл глаза отец, одобрительно улыбаясь. Уголки губ подозрительно дёрнулись. Он вздрогнул, когда ощутил на плечах тонкие, будто бы высохшие руки. Дёрнулись тёмные крылья, мазнуло по щеке тёплой кожей. БэдБойХэло не решился его обнять. Прошло время, прежде чем Сапнап отмер, потеряв из виду крылато-рогатый силуэт. Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя, прекратить смотреть вслед в странном оцепенении. — Чёрт возьми… Чтоб его! Чтоб вас всех, Дрим! — он спрятал лицо в ладонях, пару раз с силой потёр, отгоняя морок, но слова Бэда и не подумали убираться из его головы. Сжав кулаки, Сапнап на выдохе яростно закричал. — Хорошо! Чертовски, блять, здорово! Я пойду туда, я буду в сраной Пандоре, но хоть Джорджа не приплетайте к этому дерьму! Изрыгая ругательства, он поспешил уйти с опустевшей поляны. Ветка хрустнула за его спиной. Хрустнула под чужими ногами.

***

Остальное он помнил урывками. Сапнап добрался до тюрьмы так быстро, как только смог — и всё равно это заняло не один день и даже не неделю. Он решил не идти через Нижний Мир, чтобы иметь возможность поразмышлять. Что делать дальше? Он толком не представлял. Несмотря на настойчивость Бэда, он не сказал Джорджу о том, куда направляется. Коммуникатор на таком расстоянии не смог бы связать его с Королевством Киноко, а письма из чернил и бумаги не годились, чтобы быстро передать такую вот информацию. Письмо могут вскрыть, прочитать, заподозрить неладное, да и в целом… Алиссы здесь больше не было. Да и Джорджа — считай, что нет. Гоги ушёл от них. Ушёл в свои сны и ужасы, ушёл от друзей, которые защищали его сначала и должны были пойти до конца. Сапнап был рад, что Джордж не увидит Дрима. Пусть будет жить, как хотел, блуждая между сном и реальностью. Ник долгие дни провёл у Томми в отеле. Его держала здесь просьба Бэда. Пусть Сэм проигнорировал его присутствие, воин не желал отступать. Он орал, переместился в Незер и обратно, достал зачарованную кирку… Страж послал к нему механического прислужника с приказом ждать. Дрим использовал в ёбнутых планах всех, включая ближайших друзей. Сотворил чертовски страшный пиздец, пока Джордж хотел жить своей жизнью. Будто они с Биг Кью не делали того же… Сапнап помотал головой. Впуская, Авсамдюд попытался допросить его. Всё прошло как-то мимо сознания. Да, он «не будет пытаться помочь заключённому сбежать» (словно кто-то в здравом уме занялся бы подобным идиотизмом!), он сдаст оружие и броню, пройдёт по запутанным переходам, останется чуть ли не в одном исподнем под холодным взглядом охранника, и даже добровольно отравится. Всё ради одного вопроса: «Какие отношения вас связывают с заключённым?» Похоже, Сэм только и ждал момента, чтобы посыпать солью его кровоточащие раны. Что вообще можно ответить на такой вот вопрос? Он сказал Стражу правду. «Дрим был моим лучшим другом». Узник Пандоры, безумец в улыбчивой маске… Сапнап не мог вытолкнуть из горла ни слова о нём. Другом он мог считать Клэя, того парня, которого всей душой любил. Вечно растрёпанный долбоёб, Дрим был его родственной душой, его любимым братом, его чёртовым, блять, соулмейтом! Он пытался убедить себя в том, что всё это ложь. Сэм явственно усмехнулся в ответ на это признание. Сапнап ужасно нервничал. Он не хотел смотреть в яркие, полные жизни глаза, не видя в них искорок радости. Малодушно он надеялся на одно: что смотреть не придётся. Не так болезненно всё пройдёт, если образ доброго веснушчатого парня, который засел в его памяти, будет скрыт маской улыбающегося монстра. Под маской: знакомой вещью. Привычной, знаковой, но чужой. При всём желании, он не мог считать себя хорошим человеком. По простой причине: когда Дрима бросили гнить в тюрьму, Сапнап вздохнул с облегчением. Клэй был одним из тех людей, чье присутствие всегда подавляло других. Казалось, тот даже не пытался добиться подобного, но само ощущение от присутствия рядом подавляло без всяких слов. Вот ещё факт: Дрим был лучшим. Сапнап хотел бы, конечно, дать ему пинка за чертов нарциссизм, но его тогда ещё лучший друг в своей идиотской маске был действительно хорош. Всегда готовый к свершениям, надёжный, но нихуя не простой… Дрим, Дрим, ДРИМ. Грёбаный тактический гений. Сапнап не чувствовал, что готов, когда Сэм, наконец, провёл его до главной камеры. Он не был готов, но платформа неумолимо перенесла его ко входу в обсидиановый мешок. Опустились блоки незерита, запачкали одежду слёзы обсидиана. Сапнап действительно стоял в главной камере, а текущая лава отрезала его от выхода надёжнее любых стен. — Эй, Дрим? Привет?.. — осторожно сказал он. Отступать было поздно. Николас не был уверен, зачем явился. В мозгу с кровью стучало: у тебя три часа, но самого механизма здесь не было. Дрим был рядом. Кажется, только руку протяни… Но его присутствие не подавляло. Без своей брони, без скрывающего фигуру плаща и металла доспехов, Востейкен показался ему удивительно хрупким. Он не казался собой без ауры превосходства, которая всегда окружала администратора своим ореолом. Тот действительно надел маску. Его руки и ноги были перемотаны какими-то тряпками, роба была грязной, покрытой пылью, слезами обсидиана и бурыми потёками крови. Только толстовка была знакомым пятном в этом образе. Зелёная. Яркая. Даже чистая. Заключённый поправил капюшон, дернул шнурок, колечком закрутив его вокруг пальца. Ссутулившись, он отвернулся. Злобно зыркнул, напомнив внешне того же Томми. На вопрос Клэй не ответил. Просто отошёл от огненного потока, скрестил перебинтованные руки поверх ткани толстовки. Он посмотрел на лаву, как будто хотел за ней что-то увидеть, прошёл вглубь комнаты. Лиловые потёки органично смотрелись на перебинтованных руках и знакомой одежде. Когда Дрим поднял лицо к потолку, фиолетовая капля оставила дорожку в уголке фальшивого глаза. Он хотел отвернуться. Честно говоря, Сапнап не мог вспомнить лица старого друга. Ник не узнал бы его без привычной маски, плаща, мешковатой черной одежды. Образ попросту растворился. Смазался в его памяти. Он надеялся, что визит окажется откровением. Но нет. Его встретили молчанием, осторожностью шагов и хищностью движений. Бэд говорил, мол, Дрим стал спокойнее, но тот не казался спокойным. Не было и намёка на привычное, чуть отстранённое, поведение. Наоборот, хищный и взъерошенный, тот выглядел, как сам Сапнап. Как Гоги. Как его же наёмник, Панз. Парень не смог бы сказать, что ему не понравилось, но что-то в этом всём было не так. Абсолютно. Тем временем, Дрим отошёл от кафедры и протянул ему распахнутую книгу, в которой написал только одно слово. Одно слово жирными печатными буквами. «ПРИВЕТ».