***
Ночью Тюрьма выглядела зловеще. Куда хуже, чем ясным днём. Крепостные стены, настолько черные, что поглощают свет редких звёзд. Зыбкое марево портала, через который не пройти без приказа Стражника… Не то чтобы Паффи было дело до Пандоры и её экстерьера раньше, пока она была уверена в нейтралитете и правосудии тех, кому позволили стать здесь властью. Сейчас, однако, мысль кого-то держать здесь показалась ей на редкость безумной. Заставлять живых людей отбывать заключение в этом месте, похожем на обитель зла (или, хотя бы, Техноблейда)? Кому вообще пришло в голову ужасать таким образом посетителей? Кому пришло в голову, что Тюрьма должна не исцелять и ставить на путь исправления, а приводить людей в шок и трепет, не давая спокойствия мятежной душе?! — Ты ведь не поверишь, если я скажу, что Пандора закрыта на карантин? — Сэм протянул это лениво и очень устало, а мысленно, должно быть, посылал их компанию куда подальше — к примеру в базальтовый биом Незера, с каменной киркой, на раскопки. Что ж, крипер сам виноват, что заставил их весь день проторчать на улице. Она могла бы решиться поверить Сэму — Паффи всегда хотела верить в друзей, благо, их было немного. Она правда могла бы поверить своему другу, с которым они планировали вылазки против Эггпайра и противостояли обезумевшему Бэду, не касайся дело смерти её дорогого сына. Она бы промолчала, не поставь Сэм вопрос так, чтобы тот звучал, как дурацкая отговорка! На самом деле, конечно, Дрим не был её сыном. Никто не знает, чьим ребёнком он был. Ни расы, ни лица, ни возраста — ничего этого люди не знали. Безумный, безликий монстр — вот, как парня охарактеризовали при ней. У Паффи не было причин не верить. Лишённая памяти, девушка жаждала принятия и одобрения от своих новых близких. Она была чужой здесь. Когда пытаешься стать своей, часто приходится попросту соглашаться. А Дрим… А что «Дрим»? При ней он всегда был таким, каким его описали: очень взрослым, очень серьёзным, с чрезвычайно жестокими шутками и манией ограждать близких от собственного присутствия. На самом деле, безликий мальчик не сделал ей ничего плохого. Да и в целом, он был умным, опытным, скрытным и чрезвычайно нестабильным. Из-за последнего она, наверное, и полюбила его, как родного. Он был похож на неё. Трудно не привязаться к тому, кто следует за тобой по пятам, защищает, помогает, катает на лодке и почти что носит на руках. Он ведь всё это делал. Отнёсся к странной незнакомке, как к любимой потерянной матери. Кто-то мог бы уязвить её, будто она влюбилась в этого мальчишку. Этот кто-то мог бы получить в лицо за свои слова. Дрим напоминал ей птенца, который выпал из родного гнезда. Брошенный зеленоглазый волчонок может вырасти в прекрасное, сильное создание, но останется всё таким же одиноким внутри. Ни родной семьи, ни близких друзей — только ты сам, лишь твои навыки выживания… Ужасно. На самом деле ужасно. Уже позже она узнала, что у Дрима есть команда. Двое близких друзей. Ещё позже она поняла: эта команда расколота на части. Паффи прикрыла глаза, восстанавливая в голове ощущения от присутствия мальчика рядом. Дрим очень странно смотрел на неё при первой встрече. По словам её друга, Эрета, тот представлялся ей очень сильным — но увидела в тот день Паффи маленького растрёпанного воробушка. Из-под капюшона торчали тёмно-пшеничные прядки, под сбитой набок маской виднелась россыпь веснушек, а губы сложились в такой трогательной улыбке, что Кара внезапно для себя решила, что его нужно защищать — от его же самоубийственных поступков. Девушка провалилась. Паффи всегда проваливалась, поставив перед собой жизненно важную цель. — Карантин? Да, ты прав, Сэм. Я не поверю, — она сурово нахмурила тёмные брови, щедро припорошенные сединой. Стоящий сбоку и чуть левее Сапнап кивнул в подтверждение, скривился от резкого движения повреждённой челюстью. На подбородке у него наливался синюшным цветом синяк. А нечего было пытаться сводить старые счёты, не разобравшись в делах настоящего! — Я не понимаю, что за нахрен здесь творится! — подал голос Томми, выглянув из-за плеча Сапнапа, как чёртик из табакерки. Смотрел он на крипера требовательно, почти нагло. — Дрим ведь мёртв, Сэм, твой робот притащил мне его окровавленную маску! — Так какого дьявола она была, блять, белоснежной?! Отмыл, выродок? — взбеленился было Сапнап, заткнувшись от её резкого тычка. — А что, надо было прям с кусками мозгов на себя напяливать? — оскалился мальчишка, почувствовав себя защищённым за её спиной. Томми всегда наглел, когда так себя чувствовал. Паффи молча сосчитала до десяти. Не время и не место для споров! — Сэм… Расскажи нам, как это произошло. Как именно Сапнап, — выделила она голосом, — убил Дрима. Сам Сапнап негодующе вскинулся, оскалился, но промолчал. Девушка мягко улыбнулась, заправила за ухо непослушный локон. Страж ей всё расскажет, или распрощается со своей проклятой Тюрьмой.***
— Ты не веришь мне. Ты не права, Паффи. Карантин был, но сейчас он окончен. Заключённый мёртв, — ровно ответил Сэм, приведя мысли в порядок. Добрая, милая Паффи. Одним своим появлением она выбила мужчину из колеи. Соратница. Воительница. Друг. Её не должно быть здесь. Он за неё боится. Ситуация с лишней смертью доставила ему порядочно хлопот. Пришлось проверять систему безопасности тюрьмы, перепроверить её, поставить на перепроверку отозванного из отеля Нука… Он должен был оценить возможный причинённый ущерб, не нашёл его, но всё равно оценил ещё раз. Отключил основные защитные узлы, убедился, что всё функционирует правильно, подсоединил заново и проверил точность действующей схемы. Ему стоило убедиться, что функциональность сердца Пандоры по прежнему идеальна. Посетители, тот же Ранбу, многое могли испортить. Он нарушил пару моментов сам, имитируя нечто интересное. Зачем он это сделал? Наверное, успокаивал совесть…