I miss you, my friend (оригинальная версия)

Лава. Шипит, булькает. Распространяет тепло и свет. Окружает Яйцо ещё одним защитным коконом, хотя, казалось бы, от кого им защищаться в месте силы Багряного Бога? Бэд часто приходит сюда, когда ему хочется посидеть и подумать. Ощутить себя дома, в безопасности, без всех тех угроз, которые мог нести Нижний Мир. Вообще-то, место силы их Вдохновителя очень похоже на кусочек Незера, который бережно перенесли в обычный мир. Красная почва, багровые листья, кровавые лозы. Это даже красиво, когда надоедает однообразный вид биомов Верхнего Мира. Бэд часто приходит сюда. Даже не потому, что ему хочется сесть и подумать. Просто именно здесь проводит свободное время его друг. Его друг, которого звали Скеппи. Вестник сидит здесь совсем один, касается плотной, горячей оболочки Яйца, как-то странно улыбается, когда видит, что под кожу прорастает очередная тонкая лоза. Его волосы, как и раньше, стоят торчком в полнейшем беспорядке, его испачканная в алом одежда сухая и почти чёрная, порядочно смердит. Его глаза, когда-то ярко сверкающие от малейшего источника света рядом, сейчас тоже налились алым и помутнели, из бриллиантов став необработанными рубинами. Под его глазами, как вздувшиеся вены, прорастают лозы, пробиваясь поверх кожи алыми усиками, листочками и цветами. То же самое можно сказать и про видимые из-под рукавов ладони, а что творится под одеждой, Бэду не хотелось и представлять. Да, в моменты помутнения это кажется восхитительным зрелищем, но когда он приходит в себя, то не может не ужасаться. Не чувствовать невольного укола вины. Он не любит Багровое Яйцо. Было бы легче, не осознавай он, что творит, как Скеппи сейчас, или, возможно, довлей это влияние временно, как над Панзом раньше. Но у их Вдохновителя очень странное понятие о свободе воли. Яйцо как будто красуется перед ним, главой своего культа, позволяя последователю осознавать происходящее. Ожидая от него преклонения и обожания. — Ты пришёл, мой дорогой БэдБойХэло? — Вестник на глазах оживает, подскакивая на нетвёрдые ноги, неловко дёргает конечностями, как будто не может привыкнуть стоять всего на двух из них. На лице, искажённом проросшими лозами, появляется озадаченное выражение. — Почему от тебя пахнет кровью? Она твоя, я знаю. Бэд только вздыхает, отводя взгляд в сторону. Он в ярости рвал лозы, до того как пришёл сюда. Как раньше, когда он в кровавом угаре преследовал Томми, повредившего часть драгоценной скорлупы, сейчас он в таком же угаре порезал руки и тащил из ран тончайщие усики, повторяющие силуэт кровотока. Было больно. Было так больно, что он даже потерял сознание, а когда очнулся, то раны были обработаны, а отростки, будто бы в издёвку, были посажены в горшок над его головой. Тянулись к нему, к теплу плоти и биению крови. — Дай мне провести время рядом, — попросил он, посмотрев в почти чёрные от багрянца глаза напротив. Вестник отвечает недоумением, которое вскоре сменяется улыбкой. Вполне искренним весельем, лукавыми огоньками во взгляде. — О-ох. И правда, твоё желание. Как можно о таком забыть? — тот, будто красуясь, крутанулся вокруг своей оси, за один рывок стащил с себя толстовку с футболкой и отбросил их под ноги. — Хочешь быть любимым, дорогой мой Защитник? Интересно, как ты это себе представляешь? Улыбка Скеппи стала даже слишком широкой, когда лицо Бэда потемнело. По губам пробежала фантомная боль. Выглядел его друг действительно ужасно. Он напоминал то ли цветник, то ли лесное чудовище. Яркие красные полосы по всему телу, веточки и листочки, торчащие по мере роста лоз. Импровизированные браслеты из гибких веточек на руках, венок из ликориса в волосах. Старые, гниющие порезы — такие же, как он себе нанёс недавно. И носитель всего этого великолепия улыбался. Слишком широко, даже для Скеппи. Неестественно широко. Сероватая кожа Бэда потемнела ещё сильнее, челюсти сжались от избытка чувств. Он вцепился в собственную накидку руками, кутаясь в неё. Взгляд напротив окрасился недоумением. — Я ведь красив. Кожа нежная, когти крепкие, сложение эффективно. Да и ты всё время повторял, что скучаешь, — парень открыто глянул в его глаза, стоя босиком на прогретом полу. — Хочешь, чтобы меня тут не было? Хорошо, меня не будет. Но ты стоишь в моём сердце. В эпицентре моего могущества. Тебе не спрятаться, — ехидно добавил он, сопровождая каждое слово двоящимся эхом в голове Бэда. И вдруг упал. Резко, как робот, у которого закончилась энергия в аккумуляторе, как Сэм Нук, которого создатель мог отключить единственным нажатием кнопки. Он едва успел подхватить тело, пока Скеппи не раскроил себе голову об один из острых камней вокруг, пока не рухнул в лаву. На ощупь, вот так, тело к телу, тот оказался очень холодным. Бэд подхватил его на руки, медленно вышел из залы. Кивнул Энту и Ханне, которые, кажется, слышали всё, от первого до последнего слова. Вот тут же, на паре деревянных блоков, он устроил своего близкого. Удерживая прохладную руку в своих ладонях, Бэд рухнул на колени. В голове возникли строки старой колыбельной, пока их странная фея, рядом с которой лозы увядали и таились, обрабатывала раны его друга. Ты сверкай, мерцай, звезда Тёмной ночью неспроста. Так блестишь во тьме ночной, Как бриллиант над головой. Солнце жаркое уйдёт, Тьма ночная нас найдёт; И звезды холодный свет Ярок, как парад планет… — Бэд, Бэд! — растормошил его пушистой лапой Энтфрост, мешая Ханне обрабатывать раны Скеппи. — Тебе бы поесть, худой ведь, как умертвие! Он рассеянно кивнул, и не подумав улыбаться неловкой шутке. Энт пряднул ушами, виновато опустил их, спрятался за девушкой. Девушка не стала прогонять большого кота, только погладила по лобастой голове, не отрываясь от своего занятия. Путешественник в ночи Не нуждается в свечи: Зная имя той звезды, Он зовёт её на «ты»! — Не забывай есть. Корми его. Можно насильно, — Ханна покачала головой, вплетая тому розы в венок из ликорисов, отчего те начали шевелиться и усыхать. — Знаешь, когда на моей руке впервые проросли цветы, я стала есть больше, чем взрослый мужчина. Со временем, аппетиты только увеличились. Я адаптировалась, но нашему брату нужно больше энергии. Лозы Вдохновителя агрессивны, пусть и несут благие намерения. Связь с последователями подобна симбиозу, но организм элея слишком другой. Кристаллы в его теле — проблема. Его сложение, мышечная масса… Да, верно, в кристаллических частях организма может быть много энергии, но с ней нельзя обращаться небрежно. Гибриды нежизнеспособны, — жестоко сказала девушка. — Они могут умереть в агрессивной среде. Умереть, или хуже: перейти к иной форме существования. Вряд ли тебя приятно удивит, стань твой приятель вексом или алмазной статуей. БэдБойХэло кивал каждому слову, не отрывая взгляда от Скеппи. Демон не слушал, зная друга куда лучше, чем даже он сам. Ханна вздохнула, мягко погладила его по плечу. — Всё будет хорошо, мой дорогой Защитник. Я позабочусь о нём. Береги себя, — сказала она тем же голосом, каким разговаривал Скеппи недавно. Бэд только кивнул, неспособный посмотреть ей в глаза. Что будет, почувствуй Багрянец раскаяние в своём избраннике? Верно, Багрянцу будет весело. Но потом? — Я тоже пойду, — неуверенно сказал Энтфрост. — Вот здесь тебе чай. Возьми. Тебе понадобится. Когда Бэд кивнул, тот вскочил и буквально сбежал в противоположную от Ханны сторону. Антропоморфный кот унёсся к выходу на поверхность, не оглядываясь. Вскоре, оттуда раздались звуки злобного шипения, а в ответ — не менее злобного лая. Бэд не знал, откуда взялась собака, но принюхался и тихо рассмеялся, осознавая причины подобного поведения старого друга. Да, от отвара пахло мятой. Кошачьей мятой. Энт в последнее время стал часто употреблять её, чтобы успокоиться, потому сейчас, встретившись с какой-то собакой, отреагировал, как его неразумные собратья: зашипел и бросился в бой. Устроив Скеппи лежать на своём плече, Бэд накрыл того полой накидки и глотнул немного отвара из глиняного стакана. Тёплая жидкость немного успокоила его. Глотнув ещё немного, он посмотрел на Вестника. На его лицо, всё ещё разукрашенное лозами, на бледность, контрастирующую с тёмной одеждой Бэда. Послушал беспокойное дыхание. С очередным глотком демон коснулся спящего лица, приоткрыл рот и влил в него жидкость, коснувшись шершавых губ своими губами. Помассировав чужое горло когтистыми пальцами, Бэд отстранился, и вдруг заметил, что за ним наблюдают расфокусированные голубые глаза на, казалось бы, бессознательном лице. Щёки обдало внезапным жаром. Скеппи ещё пару секунд смотрел на него, после чего смежил веки и тихо задышал. Бэд сипло выдохнул, не заметив, как сам задержал дыхание. Он точно ошибся, когда встретился с Яйцом. Когда поверил ему, когда рассказал о своём сокровенном желании. Но одного отрицать было невозможно. Да, его терзало чувство вины, а в сердце зрело искреннее раскаяние, но ради этой единственной секунды он повторил бы свои ошибки бессчётное количество раз. Под мерцанием в мольбе Сердце вырвал я себе… Нежным огоньком звезда Мне не сверкнет никогда. Где-то внутри голос, похожий на его собственный, заканчивал свою колыбельную.