I miss you, my friend (оригинальная версия)

Тишина. Шаги охраны за стеной. Лунный свет в окне. Холод, заставляющий вздрогнуть. «Зачем я здесь?» Вздох. Скрип кровати. Шорох одеяла, которое хочется натянуть на голову, прячась от темноты и скрытых ею чудовищ. Повернуться набок. Подставить руку. Встать. Сжать пальцы вокруг холодного кругляша металла. Вокруг крышки простенького компаса, который указывал раньше путь к его другу. Сейчас он разбит, но это — память. Одна из немногих личных, драгоценных для Томми вещей. «Я ведь нужен в Сноучестере?..» Выдох. Взгляд, направленный в полутьму, различал в ней всё больше деталей. В замке гордости интересно. Много красивых вещей. Еда вкусная. Да и Эрет всё ещё думает, что Томми его ненавидит. У Эрета просто выпросить много полезного, да и украсть это полезное легче лёгкого. Но не хочется. Просто не хочется. Томми, кажется, не хочется вообще ничего. Нет смысла чего-то хотеть. Рядом не осталось никого, от него убежала даже собака. Только вот… Он слышал однажды фразу. «Апатия это смерть». Эти слова сказала одна старая женщина, когда он был рядом. Она не могла его напугать, даже тогда, когда он ещё не был большим и сильным парнем, но от этого старческого голоса мальчику, которым он был, стало не по себе. Смысл слов он понял. Мог понять раньше, раз за разом теряя Л’Манбург, мог осознать множество раз, уходя в первое, второе изгнание… Мог принять, прислушиваясь к жестоким словам Дрима. Но понял, будучи в безопасности. Рядом с предателем-Эретом. Рядом с королём Эретом. Здесь и сейчас. Расслабляться — смерти подобно. Апатия — и есть смерть. Он прикрыл глаза. Сжал механизм между ладонями, поднёс к лицу, будто пытался отогреть дыханием. Теплее тот не становился, что бы Томми не пытался с ним сделать. Носить эту ледышку на груди было даже больно. Но он носил. Он любил. Это — его память. «Ты ведь в порядке, Туббо?» Томми открыл глаза, пытаясь всмотреться в бездну. Ему было неспокойно здесь, несмотря на приближение праздника. Скоро ведь Рождество, срок ли — два месяца? Было бы здорово отпраздновать. Хотя бы в этот раз.

***

Шорох листьев. Треск обломанной ветви. Скрип снега под ногами. Если кто-то и пытался скрытно подобраться сюда, делал это вторженец преотвратно. — Эй, друг, как поживаешь? — внезапный возглас разбил тишину, расшатал любые проявления покоя и подорвал порядки его личного мироустройства. — Хей, я знаю, что ты рядом! — детский голос снова зазвучал: куда ближе, прямо под его домом. — Ау?.. Зачем ты прячешься, Пёрплд? Эй, Пёрплд! Ну выйди же, я всё равно к тебе заберусь! И она действительно принялась забираться, пока он спешно прятал всё лишнее, комкая плащ цвета свежей травы и осторожно откладывая на самое дно сундука белую керамическую пластинку. Девочка вприпрыжку поднималась прямо по ступенькам из толстого стекла, не боясь, что оно может быть повреждено, неустойчиво, или, как минимум, прозрачно. У большинства людей кружится голова при попытке забраться на его НЛО, у них дрожат потеющие ладони и подкашиваются ноги. Этой мелочи было как будто плевать на высоту и опасность. Она просто поднималась всё выше и выше. Спокойно, методично. Уверенно. Она без сомнений вошла в святая святых, эта девчонка, увлечённая образом Дрима. Пёрплд встретил гостью, присев на тот же сундук у ближайшего круглого иллюминатора. Спиной к нему, натянув на голову капюшон толстовки. Руки его были скрещены, взгляд — тяжёлым. Тело казалось расслабленным, застыв в удобной позе, из которой так легко можно ударить клинком. Это глупо, на самом деле, напрягаться сейчас. Тем не менее, он делал это. Напряжение перед схваткой — это привычка. Устоявшаяся, за столько-то лет. — Ну привет, — фыркнул он. — Ты опять здесь, Джейн Доу. Зачем? В его словах простая констатация факта и обозначение, что дают безымянному. Девочка плюхнулась рядом, широко улыбнулась, не скрывая нижней части лица под тканью шарфа-полумаски. Она уже порядочно времени этого не делала. Открылась ему во второй или третий раз, как пришла. Незнакомка поболтала ногами в своих дурацких шароварах, ковырнула крышку сундука пальцами. Она сверлила его взглядом — не менее тяжёлым, чем у самого Пёрплда. Слова у неё, в противоположность любым ощущениям, были расслаблены и практически лишены смысла. — Здесь весело, — хихикала девчонка. — Да и ты интересный. Никогда не встречала человека, у которого кожа была бы настолько бледна! К тому же, почему она светится? А глаза почему фиолетовые? Зачем тебе на руках грязные обмотки? Ты красил свои ступеньки вручную и забыл снять бинты? — она разразилась градом вопросов, и тут же, пользуясь вероятным отвлечением противника, беспардонно потянулась руками под его капюшон. Грейсон остановил её одним жестом, выставляя перед собой пустую ладонь. — Я не о том спросил. Не пытайся сбить меня с толку. Ты ведь вполне способна не дурачиться, — спокойно бросил он. Незнакомка посмурнела, кинула на него опасный взгляд. Затем, самыми носками кожаных сапожек, коснулась лежащего под ногами ковра, и с силой дёрнула тот на себя, балансируя на своей части импровизированного сиденья. Сундук слегка накренится, но вернулся в норму, когда она подскочила — так, будто на нём вовсе никто не сидел. — Ты больно уж скрытный. Подозрительный, — с издёвкой протянула «Джейн Доу». — Ковёр прошёл сквозь твои сапоги, это ли не странно, Пёрплд? — Говоришь мне не дурачиться, — бросила она, не дождавшись ответа, — а сам сбегаешь от дружеских обнимашек под зельем бестелесности. Пытаешься обидеть маленькую беззащитную девочку! «Маленькая беззащитная девочка» ткнула в его сторону указательным пальцем, будто хотела придать веса своим словам. — О, — фыркнул Грейсон. Принялся едко посмеиваться. — Так все эти проникновения на частную собственность были попытками устроить мне сеанс удушения? — Ну конечно же, мистер невозмутимость! — гостья всплеснула руками, словно от обуревающих её чувств. Глаза её оставались холодными. — Сеанс удушения, затискивания, а также прочих элементов дружеского взаимодействия. Ужасайся, ибо я тебя достану, Пёрплд, а затем - надеру твой наглый зад! — Считай, меня ты уже достала. Трепещу в ужасе, — он с ленцой ухмыльнулся, прикрыв один глаз, и начал рассматривать собеседницу так, будто прикидывал план атаки. — С самого дня строительства здесь не появлялось никого настолько же раздражающего! Она, кажется, ничуть не обиделась такой оценке. Уточнила только, распахнув сияющие глаза… — Даже Томми? — Особенно Томми, — тихо хмыкнул он. — Предпочитаю не пускать к себе всяких вандалов с клептоманией вместо мозгов. Девочка присела напротив него, расслабленно поболтала ногами. Скопировала его позу, прикрыв глаз и опустив голову к плечу. Скрыв верхнюю половину лица капюшоном накидки, девчушка открыла ему странное зрелище. Ткань оставила на детском личике глубокую тень, только яркие глаза сияли в её глубинах. Зелень радужки горела внутренним пламенем, на долю секунды оставляя полыхающий след при каждом резком движении. Если верить в одну из множества древних легенд, в её глазах полыхало пламя скверны: демоническая энергия, которой далёкие предки Бэда одаривали своих последователей. Впрочем, перед ним была всего лишь маленькая девочка. Сестра Дрима, как он мог предполагать. А Дрим, как бы некоторые не кричали, всегда был человеком. — Откуда ты вообще такая взялась? — спросил Пёрплд. — Какая? — улыбнулась она, накручивая торчащий локон на палец. — Интересная и многообещающая? — Беспокойная и надоедливая, — фыркнул наёмник, вставая единым хищным движением. Он ничем не показал раздражения: должно быть, потому, что не был раздражён. Пёрплда забавлял новый человек, с которым его свели дороги жизни. Он давно не видел рядом ни единой живой души. Только изредка — Бэда. И Лозы. В самосознании им было не отказать. — Ничего, у нас будет возможность познакомиться получше, — мило улыбнулась Дриста. — Хех. Кстати, не подскажешь, в какой стороне искать Киноко? — она достала карту, порылась в подсумке, пока не выудила самодельный карандаш — уголёк, обёрнутый плотной бумагой. — Я в курсе, как пройти туда через Незер, но хотелось бы знать и более привычный путь. Думаю, ты в курсе. Он взял протянутую карту, узнавая кривоватый почерк автора: видел такой же у Панза в рабочих бумагах. Пёрплд взял пергаментный свёрток, провёл тонкую стрелку в нужном направлении, оставив на обратной стороне лиловые отпечатки. — Отсюда пойдёшь к Общему Дому, там увидишь дорогу, украшенную тортами. Не сворачивай, оставь её позади, — он провёл по карте пальцем, за чем «Джейн», встав рядом, внимательно наблюдала. — В какой-то момент, дорога кончится. Пойдёшь через лес в том же направлении. Ориентируйся по цветам. Чем больше их, тем ближе Киноко. Я там не был, но информация точная. И да, осторожнее с лозами. Безопаснее действительно ходить по Незеру. Яйцо ушло из Нижнего Мира. — Хм. Учту. Но какие можно цветы разглядеть под таким слоем снега? — она приподняла бровь, шаря глазами по карте. По губам было видно — читает она медленно. Возможно, мало работала с картами? — Ты, надеюсь, грамотная? — он не хотел спрашивать. Слова вырвались сами собой, пусть ответ и был очевиден. Пёрплд протянул бумагу обратно. Скрестил руки на груди, наёмник откинулся на стену, прикрывая глаза. Он не ответил на вопрос о цветах. Покосился на неё одним глазом. — О, — улыбнулась девочка, поймав его взгляд. — Я умею читать и писать. А ещё - драться, цитировать эпосы и резать глотки. Он только хмыкнул и закатил глаза, когда гостья приблизилась в подобии дружеских объятий и выдохнула ему в нос, остановив свой кинжал на уровне его печени. Пусть девочка и была похожа на нервного горностая, её поведение напомнило ему о другом знаменитом воине. Особенности речи, вкусы в одежде, привычка говорить «хех»… Впрочем, не его это дело. Пока что. — Как хоть зовут тебя, сестра по оружию? — Пёрплд не достал меча. Вообще не двинулся с места. Страх смерти не так уж опасен для человека, который хорошо с ней знаком. Глаза ребёнка заблестели, но он не смог бы определить, от азарта ли это, от его обращения, а то и вовсе от накативших слёз. Малышка пару раз моргнула. Безымянным пальцем утёрла слезу. Она не отвела взгляда. — Я — Ирис, — сказала девчонка, став рядом. — Техно зовёт меня так. Но Томми Иннит назвал меня «Дриста». Дрим не был против. И я... Не была. Пёрплд только кивнул, ощущая, как отводят оружие от призрачной плоти. — Ты назвал меня сестрой, — бросила Дриста со странной интонацией. — Ты странный. Что ты скрываешь? — А ты? Он фыркнул. Они замолчали. Тишина не была тягостной. Подобная часто царит между давно знакомыми людьми. Порядок, умиротворение и покой… Подобное молчание легко услышать между друзьями.