I miss you, my friend (оригинальная версия)

Они столкнулись неожиданно. Для Томми уж точно. Они столкнулись неожиданно, и он… Он был рад. Парнишка всё же повернул на той двери ручку и прошёл внутрь. Отряхнул ботинки от грязного снега на шерстяном синем коврике, прежде чем идти дальше. Он немного сгорбился, втянул голову в плечи, подавленный масштабами здания. Слишком большой дом. Слишком пустой. Слишком мёртвый. Томми не особо старался закрепить на себе броню. Да и в целом, железо плохо прилегало к телу. На каждый шаг металл позвякивал, выдавая его, и в общем… Было вполне очевидно, какого, собственно, хера, Джордж отправил его вперёд. И план этот невъебенно так удался, Томми обязан был это признать. К нему вышли сразу. Не успел он ещё преодолеть огромный холл, ведущий к лестницам и дальше, выше, на огромное пространство под стать бальному залу, как на ступеньках появилась знакомая невысокая фигура его лучшего друга. Пару секунд тот постоял, а затем запрыгнул на перила, и скатился по ним вниз, прямо к нему, замершему у подножия лестницы. Томми не знал, что ему делать. Томми боялся сделать что-то не так. Томми чувствовал ужасную вину перед Туббо. — Йо, большой парень, — сказал тот, и вдруг, на секунду, глаза Томми защипало. Он шмыгнул носом, вытер тот рукавом. Поднял руку в ответ, стукнул себя по груди, как они делали ещё при Л’Манбурге. — Привет, Туббо, — ответил он, жадно рассматривая знакомые черты. Барашек поморщился, спрятал глаза за отросшими прядями. Обожжённая когда-то кожа неприятно натянулась у того на лице, вызывая неоднозначные эмоции у наблюдателя. Даже если Томми спал сейчас, а он определённо спал, ведь идея куда-то пойти с Джорджем, героически настроенным кого-то спасать — это такой тупизм!.. В общем, даже если это было сном: он уже видел Туббо в другом таком же. Там он видел друга целым. Здоровым. Но чужим. Звучало ужасно, в первую очередь — для него самого, и всё же, Томми действительно хотел бы увидеть Туббо врагом, если бы это помогло тому быть счастливым. Он привык быть один. Его сердце бы разбилось, это точно, но он бы оставил друга ради него самого. Уилбур бы так никогда не сделал. Да и Дрим… Хех. Определённо нет. А барашек вдруг улыбнулся. Растянул губы настолько широко, что Томми всерьёз испугался. Вдруг его раны сейчас лопнут и сукровица потечёт по щеке, попадёт в рот, прольётся на ворот? Вдруг Туббо станет больно? Томми сделал пару шагов к нему, протянул руку, желая взъерошить волосы, и, может быть, притянуть названного брата в объятия. Тот улыбнулся и зеркально повторил его жест, а затем бросил… — Стой. И он замер. Вот так и замер, с протянутой рукой и с выражением побитой собаки на лице. Туббо хмыкнул, потрепал его по щеке. Его жест показался Томми небрежным. Его движения показались… Неважно. В душе вскипело чувство тревоги. — Томми, Томми, Томми. Зачем ты здесь, Томми Иннит? За пластинками пришел, м? Голос Туббо внезапно для Томми прозвучал так мерзко, что его передёрнуло. Он сглотнул, когда увидел по звериному жёлтые глаза друга, и осознал вдруг, что не чувствует от них привычного искрящегося тепла. Туббо всегда был лучшим из них. Верный, яркий пчелиный мальчик, такой правильный, такой искренний! Он любил его. Он обожал его. Иногда Томми казалось, что он не сможет без него жить. И вдруг Томми понял, что тот сказал. Туббо и Диски? Его Диски? Он ошарашенно приоткрыл рот, опустил руку. Отступил на шаг, хмурясь от непонимания. Барашек снова рассмеялся, прищурился, и потянулся к нему уже сам. Он взял лицо Томми в свои ладони, как будто захотел посекретничать, как в детстве. Юноша замер, не зная, что предпринять. Он снова почувствовал на себе изучающий взгляд. Но это оказался не Джордж. На него смотрел Туббо, и это, к его ужасу, было самым жутким, что он переживал за последнее время. — Смотри на меня, Томми, — сказал тот. — Слушай мой голос. Дыши, — друг хмыкнул, и коснулся лба Томми своим. — Слушай, что я говорю тебе, Томми Иннит. Ты в порядке, как и я. Мы в безопасности: ты, я и Ранбу. Тебе не стоило беспокоиться. Ты не обязан был приходить. Туббо выглядел почти как раньше. Если не смотреть на его глаза, которые почти утратили свой серо-голубой цвет, если игнорировать раны, исказившие родное лицо в жуткой гримасе… Если ослепнуть, оглохнуть и забыться, то можно было представить, что перед ним всё тот же любимый старый друг. Томми отшатнулся, а Туббо не стал его удерживать. Схватившись за свой живот, он вдруг расхохотался. Томми отступил ещё на шаг. Посмотрел на Туббо с опаской. Смех того, приятный, заливистый, и только чуточку хриплый, заставил его растеряться. В последний раз так искренне друг хохотал над его незамысловатыми шутками ещё при Л’Манбурге. В последний раз он слышал эту хрипотцу в приятном голосе, когда они побили Дрима. Они сидели на лавочке, они слушали Кэт… Туббо замолчал. Замер, прямо как Сэм Нук, когда тот зависал нахуй. Туббо уставился на него и злобно прищурился. Оскалился, показав зубы. — Я знаю, зачем ты здесь, Томми Иннит, — прошептал тот, мрачнея на глазах. — Эти чёртовы бесполезные Диски для бесполезного тебя. Тебе всегда нужны только диски, да, Томми? Тебе не нужна дружба. Ты — такой же, как Уилбур, когда рвешь привязанности. Даже тогда, в складе потерянных вещей… Нас спас Панз от Дрима, не ты. — Туббо… — Что «Туббо»? Хочешь сказать, я неправ? — растянул губы в улыбке барашек, и вдруг ойкнул, утирая их рукавом. Томми опустил голову. Накаркал. Действительно, корочка на шраме у друга треснула. Тот поморщился. — Туббо! — в глазах у Томми стало влажно. Он утёр их тем же движением, каким утирал лицо его названный брат. — Я просто хочу помочь, я… Погоди, я… Он присел на колено, стащил с плеча и распотрошил собственный рюкзак. Протянул Туббо золотое яблоко. И вдруг Томми понял, что не один он теперь держит что-то в руках. Из-за лестницы за спиной Туббо выглянула пара любопытных глаз. Он не разглядел в полумраке, но, по крайней мере, они явно принадлежали человеку. Сам Туббо покосился назад, фыркнул, и перевёл взгляд на Томми. Он… Он и правда сейчас держал в руках диски. Кэт и Мэллохай. Его Кэт и Мэллохай. Держал так, как обычно удерживают букеты. Осторожно и бережно. Барашек ухмыльнулся, приподнял пластинку на уровень своего лица, как зеркало, в которое можно полюбоваться. — Знаешь, Томми, пока я жил здесь, я кое-что понял. Ты мой друг, правда? Ты кричал об этом на каждом углу, говорил, как сильно я тебе дорог. Вот цена твоим обещаниям, Томми. Прими её! — голос друга подрагивал, как будто тот пребывал в крайней степени возбуждения. Возбуждение — это ведь и гнев, и ярость, и восторг. И Туббо сейчас… Томми не мог понять, что из этого тот испытывает. Туббо всегда был спокойным. Туббо был опорой для него. Якорем, за который можно зацепиться. Маленьким, добрым солнцем. Но сейчас тот явно был не в порядке. Тот нёс какой-то дичайший бред! Это было чересчур даже даже для этого идиотского сна. Томми сглотнул под внимательным взглядом. Сделал шаг вперёд. Принял пластинки из чужих рук. Протянул в ответ сладость, которую они оба любили. Туббо фыркнул с пренебрежением, но принял её. Хрустнул золотистой карамелью. Прикрыл глаза, явно вспоминая что-то приятное. Улыбка на его губах стала очень трогательной. Как раньше. Как и всегда. — Туббо, прости меня! — с трудом выдавил он. Барашек склонил голову к плечу, покивал чему-то. — Я не злюсь, большой парень, — сказал тот на удивление ровным голосом. — Ты забрал из Сноучестера самое дорогое, что было здесь. Между нами нет долгов, Томми Иннит. Теперь, уходи. — Погоди… — прошептал Томми, абсолютно сбитый с толку. — Погоди, погоди, Туббо! Я даже не знал… Туббо, послушай, нахер Диски! Ты дороже них! Ты всегда был! Туббо! Барашек опустил голову. Пряди его перекрыли линию взгляда. Томми знал этот жест. Сейчас! Сейчас Туббо подумает и всё будет хорошо! Сейчас они объяснятся друг с другом, пошлют уёбка Джорджа нахуй, сейчас всё будет в порядке! Но всё не было. Туббо поднял на него покрасневшие глаза. — Пошёл вон, — выдохнул он, кусая губы. По его щеке скатилась дорожка слёз. Томми вздрогнул, как от удара, а Туббо вдруг распахнул глаза, широко-широко, как в детстве. Уставился чуть выше его головы остановившимся взглядом. — Пошли вон, — прошептал Туббо, кажется, ещё тише. — Я понял, зачем ты здесь. Я был прав, считая тебя предателем. Я… Пошли вон. Оба. И он просто сбежал. Быстрым шагом поднялся и исчез туда же, откуда и появился. Как в замедленной съёмке по ступенькам скатилось надкушенное яблоко, ударилось о его ботинок и отлетело в сторону. Томми ощутил тяжесть чужой руки на плече. Белая, с каким-то чернильным пигментом, с острыми когтями. Ранбу?.. Ранбу, которого просил найти Джордж, нашёл его первым. И Туббо зол на Ранбу? Туббо их ненавидит? Томми громко выдохнул, обнял себя за плечи руками. — Время, Томмс. Мы уходим. Впрочем, ты можешь остаться? — произнёс Гоги. Произнёс как-то весело, с нескрываемым злорадством. Ранбу отпустил его, так и не подав голоса. Послышались лёгкие шаги, шуршание хвоста о пол. Томми медленно обернулся. Эндермен был уже у двери и смотрел будто мимо него. А Джордж стоял прямо перед Томми, приподняв руку в каком-то из ёбаных жестов сраных Дрим Тим. Непонимание в его груди вдруг исчезло. Вместо него Томми ощутил ярость. — Не дождёшься, уёбок! С вами я. Надо же проследить, чтобы ты не разъебал тут всё к херам собачим. Джордж хмыкнул, смерил его рассчётливым взглядом. Покровительственно похлопал по плечу. Фыркнул Блэйд, выскакивая на улицу. — Что ж, мы отправляемся к Общему Дому. Сможешь даже заглянуть к себе. Твоя доска с обидками на окружающих всё ещё в подвале, а? Невольно Томми покраснел. Джордж усмехнулся. Не нервно даже, вполне искренне. Снег хрустнул под ногами его спутников. Томми раздражённо хлопнул дверью, едва не вырвав её из петель. — Таббо не любит шума, — тихо сказал Ранбу. — А я ненавижу ваш блядский акцент! — злобно процедил Томми. — Ненавижу вас всех! Джордж прикрыл рот рукой, дрогнул плечами раз, другой. Он рассмеялся, всё также удерживая руку у Томми на плече. Мальчишка раздражённо скинул её. — Заткнись, Гоги. Ты не помогаешь. Томми не понимал, что ещё он мог сделать. Он проебался. И сильно. Хорошо хоть Туббо не видел… — Смотри-ка, нас провожают! — Джордж продолжал зубоскалить. Томми оглянулся и сглотнул. Да, действительно. Провожают. — Тише, Гиацинт… Ты ведёшь себя жестоко, — положив руку Джорджу на плечо, Ранбу был сам на себя не похож. Короткие волосы развевались на неощутимом ветру, а глаза сильно отдавали фиолетовым. Он тоже смотрел на дом, опустил голову, как будто прощаясь. В окнах верхнего этажа Томми заметил невысокий силуэт друга. Прикусив губу, он опустил голову. Туббо всегда был лучшим из них. Томми любил его. Обожал его. Иногда Томми казалось, что он не сможет без того жить. И сейчас Туббо увидел его… Увидел его уходящим с Ранбу и почти что Дримом. Томми поднял ворот куртки, скрывая за ним прерывистое дыхание. Утер лицо тыльной стороной ладони. Томми думал, что Туббо его ненавидит, но он не знал одного. Прижимая с себе их с Ранбу сына, тот оплакивал любовь, дружбу и себя самого. Друг глядел на ребёнка с безумством смертника. Он любил этого маленького пиглина с жутким алым взглядом, похожим на Техноблейда. Он любил мальчишку, последнюю ниточку связи с Ранбу. Он научил себя любить эту ниточку, и от того чувствовал себя сейчас как никогда слабым. Туббс любил, но Томми этого не знал. Томми ушёл вместе с Ранбу, который отринул его любовь. Они ушли, но за спиной Таббо, несмотря на всё, не смела смеяться малышка Лани. Коммуникатор он достал, прижимая к груди сына, в плотной, удушающей тишине. Таббо шепчет: Хей, Крякити Таббо шепчет: убей обидчика Таббо шепчет: должен.буду Таббо шепчет: Гиацинт. похож на Дрима. Таббо шепчет: прошу тебя, Квакити Таббо шепчет: .УБЕЙ ЕГО