***
Идеально. Всё шло идеально. Вдохновитель, казалось, довольно урчит на задворках сознания. В голове было неожиданно ясно. Пусто. БэдБойХэло скинул капюшон. Седая прядка упала на лицо: выбилась из причёски, закреплённой алой лентой. Демон натянул на лицо приветливую улыбку. Он, всё же, хозяин сегодняшнего вечера. Нужно соответствовать. Горели огни фонариков, светилась кое-где специальная плесень. Энтфрост замер рядом безмолвной статуей самому себе. Бэд ощутил укол вины. Да, Яйцо помогло другу, но как же тому, наверное, было страшно раньше! Впрочем, проблема была решена. Выглядел Энти спокойным, и даже не косился на место, которое оставил для Вельвета. Уже хорошо, правда? «Очень хорошо» — прошелестело Зовом Багрянца в голове. Он улыбнулся. — Бэд! — Привет-привет! — демон раскланялся с Паффи, которая прицепила меч прямо к затейливому поясу, который скрывал вырез на бедре, явно более смелый, чем можно было ожидать. — Прошу прощения, но оружие придётся отложить вот сюда, у нас мирное мероприятие. Овечка помялась, поправила платье. Протянула ножны с мечом, которые БэдБойХэло повесил уже на свой пояс. Мимо проскользнул Авсамдюд, встал рядом с Понком, словно так и надо. Постепенно зала наполнялась людьми. — Вечер добрый, БэдБойХэло, — вежливо кивнула Нихачу, удерживая под руку как всегда любопытного Гостбура. — Бэд! — распахнул объятия Эрет и подарил ему немного тепла, отпустив локоть Панза. Помахал рукой Фанди, думая, что никто не заметил его давнюю слежку. Втянулся в разговор с ЭйчБомбом. Прошёл к матери Фулиш, получив от Паффи лёгкий поцелуй в золотистую щёку. Поздоровалась и вернулась к своему делу Ханна. Как и планировалось, гости пришли. Хотя, было ещё одно приглашение. Для Джорджа. Он не пришёл. «Ты отправил его подальше» — ответ был полон недовольства. Да, Бэду тоже было жаль. Глава Багрового Культа подал, было, знак закрывать двери и начинать торжество, но помешал последний, запоздавший гость. «Ты же отправил его подальше?» — шёпот Вдохновителя наполнился удивлением. Бэд и сам не понял, в чём дело, пока запоздавший гость не вышел из тени. Узнав сына, Бэд застыл в ужасе. Внимание Багрянца, уловив его страх, окрасилось оттенком жаждущей крови. — Сапнап! — Скеппи оттёр его от сына, продемонстрировал обоим дружелюбный оскал. Одуряюще сладко, с оттенком металла, пахли паучьи лилии в его венке. Подрагивали в желании Алые Лозы. Бэду только и оставалось, что послушно отойти в сторону, оставляя близкого человека наедине с Яйцом. Бэд мог бы прогнать Ника. Он… Нет, он не мог. БэдБойХэло сглотнул, понимая свою ошибку. «Время» — шепнул Вдохновитель. И правда. Время вышло. Играла музыка, когда он пригласил всех за стол. Звенели бокалы и гости хмелели, отравленные подмешанным галлюциногеном. Звучали тосты. Не подозревая о ловушке, радовались его друзья. Свысока поглядывал Сэм, не зная, что его оружие давно отобрали, а робота растерзали заживо. И вот, опустилась лавовая стена. Отравленные, люди не сразу осознали, что попали в ловушку. Облачились в доспехи культисты, готовые подчиниться любому приказу лидера. Вышел вперёд Фулиш, готовый защитить Эрета. Замер рядом Панз, готовый ударить одного из них в спину. Скеппи со скукой следил за происходящим. Без брони и доспехов, истощенный, хрупкий — он был похож на живой цветник с любимым лицом. Жутко, вот, каково было Бэду. Он ощущал страх за своего ребёнка. За его, испытанное Незером, сердце и горячую кровь огнерожденного. — Остановитесь. У меня другое предложение, — уголки чужого рта растянулись в жутковатой манере. Глаза одержимого остались холодными. — Воля Багрянца сильна, а потому, повелеваю: Сапнап станет главным украшением Банкета! «Что…» Бэд в ужасе замер. «ЧТО?!» Он замер, не решаясь возразить. Внутри у демона разыгралась нешуточная борьба. Ценности шли на конфликт с принципами. Давление высшего разума уступало простой человеческой привязанности. Сапнапа уже подвели к жертвеннику, когда он не выдержал. БэдБойХэло обнажил меч, швыряя острый металл под ноги сыну. Оттолкнул того крылом: подальше от себя, к другим людям. Соратники смотрели непонимающе, поддавшись багровой поволоке чуждого разума. Рыкнул Сэм — потерянный, почти безумный, собираясь напасть на отступника вместе с другими культистами, даже будучи безоружным. — Что ты делаешь, БэдБойХэло? — веселясь, спросил Вестник, шагнув навстречу. Люди, глядя на них, не заметили, как преодолели стену жидкого огня незваные гости. Булькала лава импровизированных стен, вторили ей лавовые разломы у самых корней Яйца, где так любил сидеть Скеппи: почти у жертвенника, только руку протяни. И Бэд протянул. Протянул, не совсем понимая, чего хочет добиться. Когтистые пальцы огладили тонкую шею и подхватили одежду, толкая. — …Нет! Ты не посмеешь! — распахнул глаза Вестник, цепляясь за его руку. — Это же я, БэдБойХэло! Ты не посмеешь! Стой! Этот визг заложил Бэду уши. Эти руки, посеревшие, слабые, сжали его ладони до синяков. Алые глаза одержимого сияли чистейшым безумием. Всё замерло без движения. Тишину прервали аплодисменты. Хекнул Техноблейд, заряжая арбалет привычной ракетой. Холодным взглядом, неторопливо хлопая в ладоши, сверлил окружающих Квакити. Чуть в стороне, у стены, замер Пёрплд. Разбежалась по залу свора собак. Бэд чувствовал неприязненное внимание зрителей всем своим телом, от рогов до самого кончика хвоста — но смотрел он только на Скеппи. Смотрел, как брыкается человек в его крепкой хватке, и не мог насмотреться, любуясь в последний раз. Ядовитые лилии в волосах. Бледное, искажённое страхом лицо. Рубаха, залитая кровью. В висках, неистовствуя, пульсировала воля Багрянца, но Бэд использовал ту самую слабость, что божество нашло у него. Он смотрел на эту слабость, и не мог насмотреться. — Пусти меня. Пусти, и мы сбежим, вместе, — шепнули обескровленные губы. Разжались пальцы, стиснутые в предсмертной конвульсии, потянувшись к его лицу. — Я ведь люблю тебя, БэдБойХэло. Будь хорошим, — шепнул раб Багряного Бога. — Будь послушным, милый мой БэдБойХэло. Я люблю тебя таким. Слышишь, я люблю! Но Бэд не слушал. Он удерживал Вестника на краю лавовой пропасти, где тот так любил прятаться. Он остановил того в шаге от убийства. Демон схватил его, и… подтолкнул. Бэд подтолкнул тварь, которая смотрела на него глазами любимого, одной рукой поймал за ворот рубашки. И всё смотрел, смотрел в кровавые глаза, надеясь углядеть в них что-то родное. Вестник воспринял это, как слабость. Одержимая сущность, которой чуждо всё человеческое, и не могла подумать иначе о том, кто являлся её рабом. — Ну же, — шепнул тот в нетерпении, — спаси меня! Уничтожь их! Напои мои корни, разорви их голыми руками, всех до единого! Рубашка на груди одержимого угрожающе треснула. Посыпались пуговицы, сгорая в жидком огне. Бэд получил возможность видеть. Он увидел то, о чём старался забыть. Худоба. Истощение. Торчащие осколки алых кристаллов. Существо, которое билось в его руках, нельзя было назвать человеком. В его жилах не текла яркая, свежая кровь. Не чаще раза в минуту билось холодное сердце. Дыхания не было, жизни — не было! Были лишь Лозы. Дрожащие в нетерпении, они проросли внутрь и вовне, контролируя лишённую воли марионетку. — Это тело, моё прекрасное тело… — лихорадочно шепнул Вестник. Капелька, которая скатилась из уголка измученных глаз, была алой. — Ты видишь, БэдБойХэло. Мне нужна жертва. Я не могу больше ждать! И Бэд осознал: в его руках было тело. Да, оно двигалось, губы проталкивали воздух и формировали звуки в слова, а конечности неестественно дергались, будто в припадке. В его руках было тело, в котором не осталось ничего человеческого. Всё это время, все дни и месяцы, он обнимал умирающего друга, а теперь касался врага. Он касался врага. Любил обманщика. Трепетно смотрел на убийцу. Вот, кто с упоением целовал его. Вот, кто шептал одурманенному последователю ядовитые слова любви. Крак! — улетела в бездну ещё одна пуговица. Во взгляде одержимого впервые мелькнуло сомнение. — Вытащи меня. Не лучшее время для игр, дорогой, — цедило единство двух голосов, пока их обладатель злобно щурился. Сочувствие, которое Бэд испытывал, истаяло до конца. — Дорогой мне человек умер, — прошелестел его голос. Охнула Паффи, теряясь в толпе. БэдБойХэло прикрыл глаза. — Я не обманывал тебя! Я любил тебя, как и обещал! — взвизгнул мертвец, пытаясь уже не погладить — расцарапать всё, до чего дотянется в стремлении к желанной свободе. Демон устало выдохнул. Он не мог больше терпеть. Бэд разжал пальцы. Дикий вопль ударил по чувствительным ушам. Раздался щелчок взведённого арбалета, но выстрела не последовало. Быстрый взгляд прояснил ситуацию: Квакити опустил чужое оружие к полу, покачав головой. Бэд кивнул с оттенком признательности. Техноблейд недовольно фыркнул. Он ощутил нарастающее давление, будто бы погрузился под воду. Сознание разорвал белый шум. Алый безумный шум. Сотни глаз. Тысячи голосов. Они видят. Всё видят, и слышат, и чувствуют. И визжат, все визжат одно слово… «Предатель!» Слишком громко. Слишком больно. Слишком… Слишком!.. Он ощутил, как падает. Как хватают его пушистые руки Энта и изящные — Ханны. Как смотрят люди в толпе, судорожно разбирая оружие, которое нашли впопыхах. Бэд видел, как они боятся. Понимал, с какой бессильной ненавистью косятся. Они боялись подойти и не жаждали мести. Он улыбнулся, закрыв глаза. Бежать никому не мешали.***
Говорят, рождённый в огне не может погибнуть от пламени. Говорят, такие люди едва не бессмертны. Они — лидеры. Из подобных выходят те, кто ведёт за собой. Сапнап вздохнул. Потёр двумя пальцами шрам, заходящий на переносицу. Покосился на броуновское движение, которым стали гости, стоило исчезнуть хозяевам. Злобно зыркнул на громаду Багрового Яйца. Он не был таким человеком. Каким угодно, но таким — не был. Вероятно, похожим был Дрим. Скорее всего, ещё и Томми. Но всё-таки… Что же произошло? Как? Почему? Почему члены Эггпайр сбежали? Он не понимал. Не понимал. Ему было тяжело дышать. Ощущение смахивало на солнечный удар, при котором мысли путались, а в голове царил полнейший бардак. В центре зала, у выемки, которая оказалась жертвенником, отдавал распоряжения Эрет, не давая паниковать гражданским. Наводил порядок Квакити, о котором он, поражённый смертью Дрима и уходом Джорджа, совсем позабыл. Фыркал Техно, закинув топор на плечо. Мелькнула у стены светлая макушка мальчишки Иннита. Сапнап вздохнул, сжал и разжал грубые мозолистые пальцы. Безоружный и слабый, он замер, чувствуя себя больным. Голос Квакити прозвучал ближе. Ещё ближе. И ещё. И вот — тот остановился в паре шагов, не решаясь что-либо сделать. Шагнуть навстречу? Обнять? Притянуть к себе крепкими руками и маленькими утиными крыльями? Нет, Квакити не сделал этого. Только замер рядом, в нерешительности. Будто чужой. — Ты… — жених вздохнул. Отвёл взгляд тёмных, в душу смотрящих глаз. Закусил нижнюю губу, отчего шрам белёсой линией выделился на смуглом лице. — Фулиш, позаботься о нём! Выдай чего-то горячего, и… Что ты там ещё делаешь… Я пойду! Любимый человек банально сбежал от Ника, как от прокажённого. Сапнап сурово нахмурился, но промолчал. Он кивнул Фулишу. Принял от того стакан кипятка с куском шоколада. Замер в задумчивости, скользя взглядом по знакомым лицам. Кивнул Паффи, которая лишь отмахнулась, расталкивая локтями толпу, и издала радостный возглас, жадно целуя Ники. Сапнап думал: что он здесь делает? Почему он посетил Алый Банкет? В один момент он не понимал. В другой знал, и знал прекрасно. Джордж побудил его. Это Джордж, старый друг, просил его быть здесь. Джордж написал тогда, на красивой гербовой бумаге с золотистыми уголками: «Твой отец в опасности». И добавил, уже лично, при встрече: «Ты можешь его спасти». Это Джордж приходил в Киноко, облачившись в одежду Дрима. Это за ним увязался белобрысый дурачок Томми, стриггерившись на знакомый образ. Это за ним пришла девчонка, которая представилась Дристой и называла Гоги Гиацинтом. Взгляд скользнул дальше и остановился, заметив в тени зелёный силуэт. Джордж?.. Это ведь Джордж шёл там, держал за руку высокого патлатого парня? Сапнап сжал стакан так сильно, что стекло лопнуло. На руки пролился кипяток, но он не заметил. Это ведь Джордж. Это Джордж! Шёл там, и… Вёл под руку Дрима.