Невеста шестиглазого бога

      Шёл дождь. Из-за чего в зале прощания было серо и холодно. Для дня похорон самое то. Пахло благовониями. Алтарь украсили множеством белых хризантем, букеты из которых окружали портрет мальчика лет семи. На фотографии он улыбался, чуть глуповато, но искренне. Зажмурил глаза от слепящего удовольствия. Где-то в углу рыдала безутешная мать, которую не могли успокоить ни плакальщицы, ни муж, ни глава семейства. В клане Амацуки нынче траур. Погиб один из внуков главы, двоюродных братьев Мины. Годжо и Яга-сан приехали как раз к тому моменту, когда мужчины семейства пресекли спор по поводу возвращения к жизни юного несмышлёныша. Мальчик Ринтаро страдал слабоумием, но всё же был одним из претендентов на главенство кланом, как бы абсурдно это ни выглядело со стороны.       Годжо невесело усмехнулся, стоя среди людей в траурном чёрном. Он и сам был в чёрном. И снаружи, и внутри.       Сатору не любил смерть во всех её проявлениях. Она несправедлива. Она холодна и одинока, делает холодным и одиноким любое живое существо, которого касается ледяными костлявыми пальцами. Смерть окружала любого мага каждый день. Представала перед ними в любой ипостаси, во всей своей красе. Годжо ненавидел смерть, но не мог не признать её неотвратимости. Как естественный конец всего сущего.       — Да как так, как так? — не переставала стенать мать умершего мальчика. — Она же может его вернуть.       — Я ненадолго выйду, — Годжо наклонился к Яге-сану.       — Куда собрался? — сурово спросил учитель.       — Мне душно, — ответил Годжо и, не дожидаясь разрешения сенсея, поспешил покинуть зал.       Вдоль по коридору до первых сёдзи. Поместье Амацуки большое и сложное в своей планировке, но заблудиться в нём нельзя. Годжо отодвинул створку и застыл на мгновение, увидев худощавую спину, обтянутую тканью чёрного платьица с белым накрахмаленным воротничком — спину Мины. Рядом с ней ещё одну: гибкую, пушистую, такую же чёрную и худую. Острые уши Куроо короной венчали голову. Кот и хозяйка сидели на деревянной террасе и любовались на аметистовые гортензии в прозрачных жемчужинах дождя.       И как Годжо не почувствовал их энергию? Мина намеренно скрывалась?       — Здравствуйте, Годжо-сан, — девочка поприветствовала его, не поворачиваясь.       Кот лишь махнул хвостом, провёл им по деревянной поверхности террасы.       — Здравствуй, — Годжо прошёл вперёд и уселся рядом.       Маленький дождик накрапывал, постепенно набирая силы. Подростки и кот сидели молча, вдыхая аромат свежести, смешанный с запахом гортензий. Мина посмотрела в сторону Годжо.       — Что такое, килька? — спросил он беззлобно.       — Я слышала про Гето-сана, — тихо сказала Мина. — Мне очень жаль.       — Мне тоже очень жаль. Мне тоже, — проговорил Годжо.       — Где эта девчонка?! — в коридоре послышался истерический вопль матери умершего мальчика.       Мина заметно вздрогнула. Девчонкой, которую искала женщина, безусловно являлась она.       — Момо, прекрати, ради всего святого! Не устраивай сцен, — раздался уже мужской голос.       — Почему? Почему же?! Она может вернуть моего мальчика. Блохастого, грязного, бродячего кота она вернула, сможет вернуть и Ринтаро! Эта девчонка ученица Моро! Она может всё! — истерила женщина.       — Ты же знаешь, что нельзя, прекрати, — мужчина снова попытался успокоить жену.       — Она ещё молодая! Она может пожертвовать несколькими годами жизни ради своего брата! Ради нашего сына!       Мина посерела, сжалась в попытке стать меньше. Куроо потёрся ушастой головой о бок хозяйки в попытке хоть как-то утешить. Девочка слабо улыбнулась и погладила его по гладкой шерстке. А потом вздрогнула, когда сёдзи резко захлопнулись и истерический крик стал совсем приглушённым. Это Годжо задвинул створки, не вставая с места.       — Голова от шума заболела, — улыбнулся Годжо, глядя на удивлённую Мину.       — Понимаю, — кивнула она. — У меня тоже.       Какое-то время они сидели молча, не говоря ни слова. А потом Мина всё-таки произнесла:       — Такое происходит не в первый раз.       — Что именно? — спросил Годжо.       — Родственники просят меня вернуть им умерших. Требуют, устраивают сцены, угрожают. Как сейчас.       — А ты?       — А я не могу.       — Или не хочешь?       — Дело не в этом. Чтобы вернуть человека к жизни, ну… как человека, а не как говорящий проклятый труп, мне надо будет пожертвовать годами своей. Чем старше человек, тем больше лет я отдам, — пояснила Мина без выражения. — Моро запретила мне воскрешать людей и растрачивать свою жизнь.       — И правильно сделала, — сказал Годжо.       — Не все так считают.       — Плевать, что считают другие.       — Когда ты сильнейший, возможно, и плевать, — Мина усмехнулась.       — Так и ты становись сильнейшей, — Годжо зевнул. — Тебя не должны принуждать использовать собственную силу против воли. Ты сама должна ей распоряжаться.       — Это так, но меня постоянно будут ставить перед выбором.       — Между собственными желаниями и голосом совести?       — Между долгом навязанным и долгом, которому хочет следовать сердце. Ринтаро, мой двоюродный брат, был очень хорошим. Пусть и болел, и с учёбой у него совсем не клеилось, но он был действительно хорошим. Мог говорить на разные птичьи голоса и многое понимал, только выразить никак не мог. В семье его считали дурачком, которым можно управлять, как марионеткой. А он не хотел сидеть в душном зале в качестве куклы на лесках, он хотел свободы. Вот и упал с крыши, когда наблюдал за птицами… Мы — разменные монеты, Годжо-сан. Редко кому удаётся вырваться. Поэтому я вам очень завидую.       Годжо понимающе хмыкнул. Как же всё знакомо. Да, краски разные и персонажи другие, но картина всё с тем же смыслом.       — Годжо-сан, — позвала его Мина.       — М?       — Вы теперь имеете большое влияние, в том числе и на старейшин. Можете отменить наш брак по договорённости.       Годжо повернулся к Мине и уставился на неё удивлённо. Девчонка не шутила. Её потухшие зелёные глаза не выражали ничего, кроме взрослой отчуждённости.       — А ты сама этого хочешь? — спросил Сатору.       — А вы?       — Не отвечай вопросом на вопрос, Мина-чан.       Девочка задумалась, нахмурилась, будто слова, рвущиеся наружу, царапали горло изнутри.       — Нет, — тихо сказала она.       — Нет так нет, — пожал плечами Годжо.       — Почему вы с таким согласны, хотя были против изначально?       — Потому, что я сегодня добрый.       Мина тяжело вздохнула.       — Старейшины не просто так сватают тех, кто забрался выше двух лун, за обладателей техник сильнее, чем наши. Чтобы одно поглотило другое. Моро-сенсей и мой дед стали единственными, кто избежал этой участи. Но дорого за это поплатились. Особенно Моро. Сейчас она одинокая сумасшедшая старуха в окружении разумных проклятых трупов. И всё потому, что не хотела участи послушной жены и марионетки. И что в итоге?..       — Ты тоже не особо послушная.        — Даже вам, Годжо-сан, сильнейшему из ныне живущих магов, приходится подчиняться старейшинам. Что уж говорить про… остальных.       — Они меня боятся, — сказал Сатору. — Лучше иметь такого союзника, чем такого врага. Поэтому мой поводок намного длиннее, чем у других. Но это ненадолго. Хотя, «ненадолго» понятие относительное.       — В таком случае я рада, если вы будете на моей стороне.       Дождь монотонно барабанил по листьям и цветкам гортензии.       — Всё-таки ты в меня по уши втрескалась, — довольно протянул Годжо.       — Вы неисправимы! — возмутилась Мина.       — И это очень хорошо, — промурлыкал Годжо.       Мина хотела сказать всё, что думает о молодом человеке, сидящем рядом, но увидев спокойное лицо Сатору и лёгкую улыбку на тонких губах, передумала. Потому, что от вида беззаботного Годжо на душе вдруг стало легче.       Парень поднялся на ноги и вышел под дождь. Мина не успела его предостеречь, лишь вздохнула, когда увидела, как капли воды часто-часто разбиваются на совсем крошечные, не долетая до ткани чёрной формы и до белой кожи юноши.       — Пошли, — кивнул он Мине.       — Куда? — удивилась девочка.       — Я хочу сладкого, — пояснил Годжо. — И не хочу есть его в одиночестве.       — Но… — Мина запнулась на полуслове.       — Моя компания гораздо лучше, чем их, поверь, — просто сказал Годжо.       Мина с секунду сомневалась.       — У меня нет зонта, — она нерешительно поднялась на ноги.       — Тебе он и не понадобится, — хмыкнул Годжо.       Мина взяла на руки Куроо и вышла под открытое небо. Дождь по-прежнему барабанил по крыше поместья, но на саму девочку не попало ни капли.       — Круто же? — спросил Годжо.       — Ну… — протянула Мина с сомнением.       — Тебе лучше сказать, что «круто», а то будешь выжимать своего кота в стиральной машине, — сказал Годжо.       Куроо зло зашипел, но никак не прокомментировал такую вопиющую наглость.       — Вполне себе неплохо, — заявила Мина.       — Да ты щедра на комплименты, — хмыкнул Годжо.       — Если на них не напрашиваются, — пояснила Мина.       — Я не напрашиваюсь, я деликатно намекаю, — подмигнул ей Годжо.       — Круто. Очень круто. И удобно, — мягко улыбнулась Мина.       Годжо улыбнулся в ответ. Оба зашагали в сторону ворот.