Невеста шестиглазого бога

      Годжо Сатору — заноза в заднице.       Как у врагов, так и у союзников.       Преимущества, вопреки принятым канонам противостояния добра и зла, были у первых. Они обычно погибали быстро и без мучений, если в белобрысую головушку Годжо не забредало внезапное желание немножко поиграть с противником, как кот из охотничьего любопытства играет с только что пойманным грызуном. Вторым же приходилось познавать все прелести относительно мирного сосуществования с магом. Естественно, попыток убить Годжо Сатору случалось немало. Все они, как правило, были неудачными для покусившихся на жизнь, а для самого Сатору всё равно, что пыль с брюк стряхнуть. С кем-то лёгкая разминка. Несколько раз Годжо даже вспотел. Так, слегка. Если уж очень захотеть, можно заняться такой ерундой, как составление списка всех, кто пытался Годжо убить, порешить, закопать, расчленить, отрубить голову, сжечь, съесть — на расправу каждый был весьма изобретателен. Список явно получится внушительным.       Безусловно, во главе столь бесполезного, но всё же любопытного документа будут имена тех, у кого почти получилось отправить Годжо на тот свет. Обладатель первого места даже оставил внушительных размеров автограф на теле Сатору. И чуть-чуть, примерно с Марианскую впадину, на психике. На ментальное здоровье Годжо не жаловался, но при воспоминаниях о Фушигуро Тодзи хотелось либо что-нибудь разнести чисто в профилактических целях, либо записаться на приём к психотерапевту и довести несчастного до белой ручки, выложив всё как есть. Что-нибудь разнести — вариант хороший, но ещё со времён скамьи Магического техникума наказуемый. За круши-ломай без повода сильнейший маг огребал от собственного учителя. Кстати, Яга-сенсей тоже попадает в списочек «Кто пытался убить сильнейшего мага всея человечества». Вариант же с психотерапевтом отпадал сразу — ни у одного из них не было подходящей для Годжо кушетки. А вытянуть длиннющие лапы и устроиться поудобнее — один из главных пунктов подготовки к излечению душевных ран.       Вторым именем, дополнительно выделенным красным маркером, будет госпожа Амацуки Мина, его драгоценная невестушка. На счету Мины одно почти удачное покушение на Годжо. Если честно, его бы стоило приписать не самой юной госпоже, а кусочку вафли, которым Годжо подавился. Такая себе смерть, конечно. Чтобы потомки посмеялись. Пожалуй, вафле он отдаст почётное третье место.       В тот день Годжо начал неоднозначно относиться к клубничному парфе. Нет, на вид лакомство было изумительно, просто произведение искусства. Белоснежное, нежнейшей текстуры сливочное мороженое с изумительной шоколадной крошкой и обилием спелой, сочной клубники, щедро политое сиропами разных вкусов исключительно по просьбе Сатору. Миловидный паренёк, что готовил лакомство, немного ошарашенно посмотрел на него, но не смог отказать обворожительной улыбке и щедрым чаевым, поэтому без проблем сделал, как попросили. Всё это кондитерское то ли безобразие, то ли великолепие венчала корона из хрустящих вафель-трубочек.       Годжо только начал есть и с ложкой пятой почти улетел в рай, но китайский колокольчик на входе призывно звякнул и раздалось приветливое «добро пожаловать». Стул напротив отодвинули. И Мина уселась, закинув ногу на ногу.       — Чему обязан? — Годжо улыбнулся.       Мина, скрестив руки на груди, долго сверлила его суровым, оценивающим взглядом с по-королевски надменным выражением лица. Так, боевую стойку приняла. Деловое спокойствие ей очень шло, как и уверенность в себе. Но тут попахивало уже самоуверенностью. Да такой, что даже Годжо почувствовал достойного конкурента.       — Чем я опять тебе не угодил? — спросил Сатору всё с той же лёгкой улыбкой и потянулся к вафле.       Мина с ответом не спешила, откинулась на спинку стула, устроившись поудобнее, но закрытости в позе не поубавилось. Точно съесть собирается. Её хорошенький носик дёрнулся, когда вафля хрустнула.       — В молчанку буде…       — Займись со мной сексом, — произнесла Мина.       Услышав это, Годжо подавился. Очки с переносицы слетели. Проклятый кусок вафли острыми краями поцарапал десну, а потом попал не туда, куда следовало. И Сатору закашлялся. Мина испугалась. Пододвинула ближе стакан воды. Сатору запил неожиданный приступ, вытер тонкие губы, посмотрел на Мину.       — Чего?!       —Ты слышал, — Мина держала лицо уверенно, но мысленно вопила от неловкости и явной неправильности своего поступка.       Сатору прочистил горло. По лицу было видно, что у него даже мысли разбежались в разные стороны, как непослушные мартышки от уставшей матушки.       — Ты смерти моей хочешь? — спросил.       — Нет, — протянула девушка. — Я хочу, чтобы ты занялся со мной сексом.       — Хватит это повторять.       — Тебе неприятно?       — Мне неожиданно.       — Тебе первый раз такое предлагают?       — А ты как думаешь? — он наклонил голову вбок.       — Хватит отвечать вопросом на вопрос, — Мина уже откровенно не рада, что всё это затеяла.       Но не отступить — уже дело принципа.       У Сатору под маской хитреца сидел растерянный ребёнок. Мина впервые видела такое. И внезапно пожалела об этом. Не потому, что разочаровалась, а потому, что поняла — проебалась. Нарушила личные границы Сатору.       — Язык проглотил? — вместо того, чтобы остановиться, она гнула свою линию дальше. — Надо почаще так делать.       Никогда не сдавайся — позорься до последнего.       — Если это шутка, то неудачная, — заметил Годжо.       — Я не шучу, — отчеканила Мина каждое слово.       — Шутишь, очень плохо шутишь.       — Неужели великий Годжо Сатору испугался?       — Представь себе. Ты домогаешься своего любимого сенсея.       Мина раздражённо фыркнула:       — Издеваешься. А я то уж и правда подумала, что ты не безнадёжен.       — Я твой наставник, если ты забыла.       — Ты уже не мой наставник. И не учитель. Я пришла к тебе, как к… — Мина поняла, к чему клонил Годжо: — Как к своему будущему мужу.       — Мина-чан, с тобой всё хорошо? — спросил он вполне серьёзно.       — Всё прекрасно, — соврала Мина.       — А вот мне что-то совсем нехорошо, — Сатору почесал лоб. — Что это вдруг на тебя нашло?       — Считай, что научный интерес. Эксперимент, — сказала Мина и тут же прокляла себя за поганый язык.       — А я, значит, подопытная крыса, — Годжо наклонил голову вбок и улыбнулся.       — Можно и так сказать, — нахмурилась Мина.       — Почему я не удивлён, — Годжо устроился на стуле поудобней, закинул ногу на ногу, а пальцы, переплетённые в замок, устроил на колено.       Деловая поза для деловых переговоров.       — Гормоны в голову ударили? — продолжал улыбаться он.       — Отчасти, — Мина впервые отвела взгляд, но лишь на несколько секунд. — Просто интересно.       — И ты выбрала меня, потому что я доступнее всего.       — В моём случае — да, — кивнула Мина.       — Отказываюсь, — заявил Годжо всё с той же непринуждённой улыбкой.       — Ты оскорбился? — приподняла брови Мина.       — Мало кого устроит статус подопытной крысы у расчётливой девчонки, — пояснил Годжо.       — Если тебя это успокоит, то мы оба будем участвовать в процессе, а, значит, технически оба подопытные.       — Не-не, ты тут злой учёный, который будет эксплуатировать несчастного меня.       — А тебе что, плохо? Я читала, что мужчины получают гораздо больше удовольствия от секса. Поэтому никто не уйдёт обиженным.       — Прямее тебя только рельсы, — буркнул Годжо, озадаченный поведением невесты. — Почему бы тебе…       — С другими я не хочу, — перебила Мина.       Да, он и правда решил, что она с ним только сексом заняться хочет. Из подросткового любопытства. Простого плотского влечения. Оно при виде Годжо срабатывало у многих, как на автомате. Такие люди, как Сатору, есть. К таким людям тянуло.       — Ну, мы пока не женаты и свободны в выборе сексуальных партнёров, — осторожно начал Годжо.       И Мина окончательно помрачнела, явно понимая, что хуже уже быть не может. Он впервые подбирал слова в разговоре с ней. Чтобы Сатору Годжо и церемонился…       — Вот видишь, свободны в выборе сексуальных партнёров. Ты сам всё сказал.       — Полагаю, говорить про возраст бессмысленно.       — Бессмысленно. И ты уже не мой наставник.       — Про обоюдное согласие когда-нибудь слышала?       — Так я инициатор, значит, согласна.       — А я нет. И это не так работает.       Мина вдруг вздрогнула. Годжо заметил. Внезапная догадка ударила её наотмашь, с разворота, с оттяжкой, со смаком, наслаждаясь падением оппонента в грязь. Мина подняла на Сатору взгляд зелёных глаз и увидела, как он улыбнулся. Не своей фирменной, идеальной улыбкой.       — Ты… тебя секс не интересует, да? — спросила Мина тихо.       Какая умная девочка.       — Не интересует, — ответил Годжо спокойно.       — То есть… ты… асексуален?       — Ну, я бы не стал это именно так называть, — он говорил с ней спокойно, будто родитель с маленьким ребёнком. — Видишь ли, я патологически плох в таких делах.       — Да быть не может! — вырвалось у Мины.       По лицу Годжо сначала промелькнула тень удивления, а потом он запрокинул голову назад. Рассмеялся так, что у Мины покраснели даже уши. Но она всё равно держала спину прямо, а с лица не сняла маску с налётом холодной деловизны. Сделала вид, что всё так и задумывалось. А мысленно уже планировала уехать из страны, сменить имя и заняться разведением кашемировых коз где-нибудь в горах.       — Хочешь проверить? — спросил Годжо игриво.       — Я не это... Ты смеёшься надо мной? — нахмурилась Мина.       — Немножко, — ответил Сатору беззлобно.       Мина попыталась понять, издеваются ли над ней или говорят правду. Правду, в которую так сложно поверить.       — Разочарована? — развеселился он.       — Если только в себе, — протянула Мина.       — Если так приспичило… то есть, если тебе так интересен этот аспект человеческой жизни, то почему бы не попробовать с тем, кто тебе по-настоящему нравится, — Годжо посмотрел на неё внимательно.       — Я и хочу попробовать с тем, кто мне по-настоящему нравится, — сквозь зубы процедила Мина.       — Что-что? — Годжо не разобрал её бубунёж.       — Я и хочу попробовать с тем, кто мне по-настоящему нравится, — громче повторила Мина.       — Оу, — удивился Годжо.       — Оу, — передразнила Мина. — Ты надо мной издеваешься, да? Сам ведь заметил, что я питаю к тебе… интерес…       — Я думал, ты смотришь, потому что планируешь моё убийство, — Годжо просиял, как медный пятак.       Мина скривилась.       — Да, точно, издеваешься, — сказала она.       — Хотел бы, но нет, — пусть Годжо и улыбался, но в голосе его чувствуется серьёзность. — Столько вопросов без ответов вертится в твоей хорошенькой головушке сейчас, да?       — Она от них вот-вот лопнет, — Мина будто сама себя в угол загнала.       Она почувствовала, что подняла слишком личную для Годжо тему, которую он, что неожиданно, спокойно поддерживает. А, может, просто делает вид, что поддерживает. Мина по-прежнему не исключала варианта, что Сатору просто глумится.       — Во избежание твоей смерти от взрыва головы, давай поиграем в вопрос-ответ, — предлагает Годжо. — Обещаю говорить правду и только правду.       — С чего вдруг такая милость? — а вот сейчас Мина мысленно упрекнула себя за то, что надела корону «злобной стервы».       — Лучше уж всё на берегу выяснить.       — А.       — Что означает твоё «а»?       — «А» означает «всё ясно», — Мина посмотрела на него, поджала губы, выбирая, с чего начать. — Ты…       — Нет, не девственник, — улыбается Годжо. — В подростковые годы и у меня гормоны шалили, как и сейчас иногда.       — Тебе что, так часто этот вопрос задавали?       — Ну, обычно, когда человек слышит об отсутствии сильного интереса у другого к сексу, то сразу задаёт два популярных вопроса: «девственник ли я» и «как такое может быть».       — И как такое может быть? Ты просто не хочешь? Или…       — Будь смелей, Мина-чан, — подбодрил её Годжо.       А она совсем втянула голову в плечи, будто Сатору словами отхлестал, как ссаными тряпками.       — Или с тобой что-нибудь случилось?       — Нет, ничего со мной не случалось, — ответил Годжо. — Никакого травмирующего опыта, если ты об этом.       — Просто не стоит? — Мина знала, что на её лице можно пожарить полноценный завтрак: омлет на семью из человек семерых.       Годжо хохотнул.       — Я здоров.       — То есть тебя просто не интересует секс, как один из вариантов человеческой близости, — Мина смотрела на Сатору. — Без причины.       — Честно, я об этом никогда не задумывался. У меня есть дела гораздо важнее и интереснее, чем потрахаться. Да и свободное время, которого и без того мало, есть на что потратить. Секс в этот список не входит.       — Но при этом ты не девственник.       — Я попробовал, мне не зашло, — улыбнулся Годжо. — Что, хочешь узнать, мужчина это был или женщина?       Мина выставила ладонь вперёд, призывая Годжо заткнуться.       — Люди думают, что я прямо секс-машина, — улыбнулся Годжо, взяв из вазочки лимонный леденец. — Смешно.       Мина удивилась — это ведь кислятина редкостная. Щиплет нежный язык. А Годжо терпеть не может кислое.       — Скажи, что не без оснований, — Мина наблюдала, как длинные, бледные пальцы легко разворачивают фантик и отправляют конфету в рот.       — Мне это льстит, но не более, — Годжо гонял леденец по языку. — Просто интересно наблюдать за людьми, которые делают ошибочные выводы только по поведению и внешнему виду. Они считывают те сигналы, которые сами хотят.       — Проще говоря, выдают желаемое за действительное.       — Типа того. И чем дальше они заходят в своих заблуждениях, тем забавнее наблюдать за их лицами, когда правда вскрывается. Ох, тогда о людях можно многое узнать. Всковырнуть так, что не мёд и молоко наружу польётся. Далеко не они.       Мина тяжело выдохнула.       — Я затронула неприятную для тебя тему?       — Ага.       — Извини.       — Извиняю.       — Я ужасна.       — И не поспоришь, — он улыбнулся. — Но не расстраивайся. Мне нравится целоваться — это приятно. И способствует работе головного мозга.       — Я думала, наоборот, — приподняла бровь Мина.       — При поцелуе вырабатываются эндорфины. А они улучшают работу серого вещества в черепушке. Меня ничего нигде не захлёстывает, поэтому можно оценить сам процесс, не впадая, как бы лучше выразиться… в пучину страсти, вот.       — Целоваться ты можешь, а… Хотя, я что-то такое читала. Надо было уделить больше внимания этой статье, — говорит Мина.       — А ещё я очень тактильный, могу держать тебя за ручку, пока… — Сатору специально понизил голос до приятного, бархатного тембра.       — Пока я дрочу на твой светлый образ? — криво усмехнулась Мина.       — Да, — кивнул Сатору. — Но знаешь, что я думаю: если я действительно захочу кого-то, то и секс меня заинтересует. Одно другого не исключает. Но если это будет действительно мой человек.       — Что ж, — Мина поднялась на ноги. — Хорошо, что мы это выяснили.       — Почему? — Годжо внимательно следил за ней.       — Потому что я поняла: мои чувства к тебе вызваны не только физическим влечением. Ты мне по-настоящему нравишься. И то, что не интересуешься сексом, ничего не изменит, — говорит Мина.       — Чувства? — в голосе Годжо слышатся нотки сомнения, замаскированные под насмешку.       Он вновь удивлен. Не увидел то, что у него под носом.       — Да, Годжо, чувства. Ты мне похоже очень нравишься, — ответила Мина. — Ещё раз извини, если было неприятно со мной разговаривать на такие темы. Спасибо, что не оттолкнул. И не сердись. Я правда тебя… — Мина задумалась, поджав губы.       А потом улыбнулась. Поклонилась не низко и поспешила выйти из кафе, не заметив, что Годжо поднялся вслед за ней.       Он окликнул её по имени. Мина обернулась так резко, что Сатору едва успел схватить девушку за локти, чтобы она в него не врезалась. Отстранил от себя. Заглянул прямо в глаза. У Мины дыхание перехватило, стоило только чужим губам накрыть её, целуя. В горячий рот проскользнул лимонный леденец. Жёлтый сладко-кислый глянец, почти светло-янтарный.       — Ты в курсе, что это не гигиенично? — выдохнула Мина, когда Сатору отстранился.       — Выплюнь, если не нравится, — сказал он, довольно улыбаясь.       Мина демонстративно разгрызла леденец с жутковатым хрустом. Тот развалился на две прозрачно-золотые половины и раскрошился на чуть мелковатую янтарную пыль на языке.       — Понравилось?       — Да.       — За ручку подержать?       Мина посмотрела на него и поняла, что проще встать к поезду лицом, чем попросить Сатору Годжо её пожалеть. Откуда ему было знать, что вот уже несколько месяцев она металась и мучилась, не понимая: её чувства к жениху вызваны влечением сексуальным, первой влюблённостью или чем-то большим, подкравшимся незаметно, проникающим постепенно все те годы, что она находилась рядом. Или это просто долг, горькая пилюля, в попытке подсластить которую, Мина попробовала внушить себе, что любит Сатору.       — Хочешь и правда разобраться в своих чувствах? — спросил Сатору почти серьёзно.       — Да, — ответила Мина.       — Тогда давай встречаться.       — А? — личико Мины вытянулось от удивления.       — Ну, побудем парочкой какое-то время, чтобы ты разобралась. Я не против поиграть в эту игру.       — Это не игра.       — Хорошо, если вам угодно, юная госпожа Амацуки, то будем называть это экспериментом.       — Ты предлагаешь мне быть прямо парочкой-парочкой?       — Прямо парочкой-парочкой. Не криви личико. Это будет получше, чем то, что любезно предложила ты. Хотя, с какой стороны посмотреть...       Мина с минуту сверлила его тяжёлым взглядом — взвешивала всё «за» и «против», а потом сказала:       — Ладно. Этот вариант… имеет место быть.       — Только чур интим не предлагать, — серьёзно заявил Годжо.       — Тебе не кажется, что уже поздновато? — недовольно протянула Мина.