Невеста шестиглазого бога

      Здесь музыка звучала приглушённо, будто в вакууме. Хорошая звукоизоляция для туалета, но не внутри него. Что-то перебивала Рина, склонившаяся над фаянсовым унитазом. Тонкая дверца кабинки не спасала от какофонии выворачиваемого наружу нутра и болезненных стонов, издаваемых перебравшей алкоголя девушки. Рвало её знатно. Мина думала, что зря позволила дойти подруге до такой кондиции. Заливать паршивое душевное состояние водкой с ликёром, а потом ещё какой-то высокоградусной дрянью сверху — сомнительное удовольствие, если потом будешь долго и мучительно выворачиваться наизнанку собственным желудком. Безудержное веселье, ничего не скажешь.       Тёмный кафель переливался едва заметными изумрудными жилками и в подсветке казался змеиной чешуёй. Мина подпирала холодную стену спиной, стоя у самой последней кабинки, куда Рина её не пустила. Да и не вместились бы они, учитывая, что Рина потеряла способность ориентироваться в пространстве и для обычного разворота ей надо было гораздо больше места и времени, чем в трезвом состоянии.       Дверь в туалет резко открылась и внутрь вместе с всплеском грохочущей музыки ввалилась целующаяся пара. До свидетелей им никакого дела не было. Как и отстранёно наблюдающей за всем Миной. Её больше волновало состояние подруги. Поэтому лёгкий стук в дверь кабинки не заставил долго ждать.       — Рина-чан, ты там живая?       — Нет, я сдохла, — сдавленно ответили ей.       — Не сдохла. Давай, собирай ноги-руки и выползай. А лучше выходи, — сказала Мина.       — Проще сказать, чем сделать, — промямлила та, кряхтя — попыталась встать.       Мина решила: если у неё это не выйдет хотя бы со второй попытки, придётся покуситься на самостоятельность подруги и не дать ей разбить голову о кафельный пол при пьяном падении. Взять под белы рученьки и вывести отсюда. Немножко побыть нянькой. Мина не возражала. Погрузиться в мир не-заклинателей хотелось, не выбирая красок и места. Уж лучше так, на один день забыть про магическую действительность. Отречься от своей принадлежности к магическому миру ненадолго, чтобы помочь подруге пережить тяжёлый этап жизни, напрочь забив большой болт на свой. В последнее время Мина общалась только с друзьями не-заклинателями, в частности с Риной, с которой у них ещё по нелепейшей случайности завязалась крепкая дружба. Рина не была вовлечена в мир Мины. Она далека от магии и прекрасна в своём блаженном неведении.       Но вот и весёлая девочка Рина теперь на пути к сломанности-переломанности. Жестокая реальность и на ней оставляет колею от своих колёс.       Рина вышла из кабинки туалета, чуть пошатываясь, но изо всех сил стараясь держаться ровно. Её рыжие волосы в неоновой подсветке казались кроваво-красными, а лицо болезненной маской мученицы.       — У меня фиксирующая повязка с колена сползла, да? — спросила она у Мины. — Я не хочу туда смотреть, посмотри ты, ик.       — Нет, на месте, не переживай, — Мина прошла вместе с подругой к умывальникам, страхуя её плечом.       Рина категорически не давала помогать себе по-другому. Упрямилась. Мина позволяла. Потому, что знала: лучше Рине прожить потерю сейчас, выражая эмоции так, как хочется и в том, в чём хочется. Даже в таких мелочах. Рина не ревела, когда позвонила ей с новостью о завершении спортивной карьеры, так толком и не начавшейся. С баскетболом всё. Совсем всё. Сначала повреждённые связки. Потом с мениском проблемы. И предостережение врачей: если не уйти сейчас на своих двоих, то потом придётся ездить в инвалидном кресле. Если не всю оставшуюся жизнь, то большую её часть. Которая приходилась на цветущую молодость. Для одержимого человека лишиться любимого дела — всё равно, что крылья обрубить. Вырвать лёгкие наживую.       Рине вырвали. Дважды. Потому что, придя домой, она умудрилась собрать блестящее комбо в виде трахающегося любимого парня с другим парнем. Крутите барабан, юная барышня, а пока он совершает судьбоносные обороты, подумайте, каков ваш шанс застать своего любимого человека с близкой подругой-сокомандницей? Один на десять, один на сто, один на тысячу, или один на миллион? Это не важно, потому что у вас выпало исключительно десять из десяти, сто из ста, тысяча из тысячи и миллион из миллиона.       Рина даже не удивилась, а набрала Мине с предложением нажраться в хлам.       — Так нечестно, — протянула она, кое-как прокрутив вентиль крана.       — Что нечестно? — Мина решила вымыть руки чисто за компанию у соседней раковины. А лучше намочить ладони в холодной воде и приложить их к горячему потному лбу Рины.       — Я выпила так много и оттоптала ноги на этой… этом, как его там? Танц… поле… всем придуркам, а ты один единственный коктейль весь вечер тянула и ни разу не вышла задницей… м… потрясти, — с трудом пояснила Рина.       — Я справедливо решила, что одной из нас лучше оставаться трезвой, — сказала Мина.       — Зачем это? — пьяно улыбнулась Рина.       — Чтобы тебе не подмешали в стакан рогипнол, а на утро твоему брату не пришлось опознавать тело в морге, — Мина посмотрела на Рину через отражение в зеркале.       — Ты как всегда полна жизнелюбия, — икнула Рина. — В той кабинке трахаются?       — Ага, — ответила Мина, услышав тихие стоны.       — Ой, может, стоило и мне подцепить какого-нибудь парня и провести с ним ночь? — Рина замерла, уткнувшись пустым взглядом в никуда.       — А потом подцепить от него какую-нибудь заразу, — оскалилась Мина. — Хороший план. Просто охуенный.       — Не ёрничай, дорогая, ик, — захихикала Рина. — Почему ты против? Это ведь нормально. Глушить алкоголем и сексом всю эту ебанину, что творится внутри. Уж лучше так, чем… не знаю, как закончить мысль… но ты поняла.       — Ага, поняла.       — Ты ни разу не пробовала секс, наркотики и рок-н-ролл в качестве… утешения, м? Вообще ни разу?       — У меня перед глазами был хороший пример, — скривилась Мина.       — И как? Этот счастливчик сдох? — спросила Рина.       Она была на удивление сообразительной для перебравшего с алкоголем человека.       — Нет, он прекрасно себя чувствует. И больше ни капельки в рот не берёт, — ответила Мина.       — А трахаться продолжает? — глупо заулыбалась Рина.       — Свечку не держала, — усмехнулась Мина.       — Да уж, — протянула Рина. — Вот бы прилетел волшебник в голубом вертолёте и решил бы все мои проблемы. Какой-нибудь сильнейший маг щёлкнул пальцами, и моя внутренняя сломленность… как там… это… исчезла бы. Исцелилась, вот. Но это невозможно.       — Потому, что магии не существует? — приподняла бровь Мина, сдерживая рвущийся наружу смех.       Магии не существует? Ага, как же. Существует, и ещё какая. Только она не решает проблемы. Она их создаёт. Хотя один маг всё-таки мог бы избавить род людской от всех неприятностей по щелчку пальцев, уничтожив само человечество. Или большую его часть. Навряд ли Годжо захочет. И стоило бы помолиться, чтобы никогда не захотел.       — Не, — протянула Рина. — Потому, что все сильнейшие, будь то те же маги-хуяги, сами переломанные. Вдоль и поперёк.       — Оказывается, пьяная ты — умная ты, — усмехнулась Мина, а у самой кошки по живому начали когти точить.       — Иди ты в жопу, — пошатнулась Рина, но подруга вовремя перехватила её за запястье и не дала упасть.       — Так, на сегодня хватит. Пошли на улицу, я позвоню твоему брату, чтобы забрал, — сказала Мина, крепко хватая подругу за талию.       — Не-а, — бросила Рина и начала хихикать.       Мина закатила глаза и поспешила выйти из женского туалета, крепко держа Рину в панибратских объятиях.       Юная госпожа Амацуки не питала иллюзий, что проведёт подругу через толпу людей на танцполе без неприятностей. Например, попытка какого-то потного, вошедшего в раж молодого ублюдка ухватить пьяную Рину за зад, пока Мина тащила её к выходу, вполне себе попала под категорию «неприятность». Рефлексы, не притуплённые алкоголем, и реакция, что тренировалась годами, оттачиваясь до исступлённого идеала, помогли Мине схватить парня за запястье и с холодной яростью метнуть в него убийственный взгляд.       — Так отымела подружку, что она на ногах стоять не может? — спросил он, стараясь перекричать музыку.       Взгляд сальный. Не надо было обладать третьим глазом, чтобы понять: он там себе много чего нафантазировал. Слишком громко думал, ублюдок.       Мина ничего не ответила, лишь резко выпустила запястье молодого человека, искренне жалея о невозможности посильнее сдавить и переломать кости. Но не успела она сделать и шага, как он схватил в ответ. Сжал сильнее, демонстрируя превосходство. Но через мгновение с криком отлетел куда-то в толпу, конвульсивно бьющуюся в танце. Как только живой человек видел всего секунду назад здоровую чистую кожу гнилой или в трупных пятнах, к которым добавляются ещё и струпья, то на какое-то мгновение мутнел рассудком. Эффект, конечно, проходил. Мина ещё не настолько жестока, чтобы даже такую скотину сводить с ума наблюдением за медленным гниением собственной плоти.       Манипуляцию проклятой энергией никто и не почувствовал бы. Не окажись в толпе ещё одного мага. На которого Мина случайно налетела, когда попыталась протиснуться через горячие тела людей к выходу.       — Извините, — на автомате сказала она, даже не задумываясь, услышат ли её слова из-за музыки.       — Надо же, какие люди? — в голосе звучало удивление, перекинувшееся и на саму Мину, стоило только пересечься взглядами с Зенин Наоей.

—⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆—

      — Тебя точно не нужно подвозить? — спросил старший брат Рины, когда усадил сестрицу на заднее сидение автомобиля.       Рина тут же приняла горизонтальное положение, спрятав лицо в изгибе локтя. Туфля слетела с ноги и упала на тротуар. Мина наклонилась и закинула обувь на пол салона.       — Нет, отвезите Рину поскорее домой. Я на такси доберусь, — ответила она.       — Точно?       — Точно. Нам ехать в разные стороны, — пояснила Мина и посмотрела на экран мобильного. — Машина вот-вот подойдёт.       Распрощавшись с подругой и её братом, Мина ещё раз посмотрела на дисплей и убрала телефон в карман брюк, чем-то похожих на военный камуфляж.       Но на улице дышалось гораздо легче по сравнению с шумными залами ночного клуба и их спёртым воздухом, наполненным человеческими запахами: смесью пота, духов, алкоголя, перегара, табака, еды и ещё какой-то химозной дряни. Роппонги — зверь, который бодрствует целые сутки. Днями напролёт. Людей вокруг много, но не у клуба. Лишь по стайкам разбились молодые люди, чтобы покурить. В клубе «Лимонная девочка» не такой строгий фейс-контроль, как в других. Ребят на входе даже вышибалами не назвать.       Зато заведение сейчас на волне популярности.       Настолько, что детишки знатных кланов заклинателей не брезгуют сюда захаживать.       Мина старалась не смотреть в сторону Наои, что спокойно курил рядом с каменной лестницей. Воркующие на ступеньках девчонки то и дело поглядывали в сторону красивого молодого человека с явным интересом. Он отвечал им взаимностью. Чёртов лицемер. Знали бы они, кто за этой смазливой рожей прячется, держались бы подальше от лисьей ухмылки и раскосых зелёных глаз. Зениновская порода в чистом виде. Ни изъяна снаружи, зато много гнили внутри.       — Блядь, — выругалась Мина, когда Наоя вальяжно направился в её сторону.       И что Наоя забыл в Токио? Навряд ли приехал сюда из самого Киото, только чтобы в клуб сходить, голову проветрить.       Он ничего приятного не скажет. И не сделает. Мина подумала, что уехать с Риной на другой конец города было бы не такой уж и плохой идеей. Потом потратила бы чуть больше на такси или дождалась, пока начнёт работать метро. Лишние часы в дороге лучше, чем компания Зенин Наои. Потому, что Мина его не только недолюбливала, но и откровенно побаивалась.       — С девчонкой развлекалась? А я думал, тебе нравятся парни, — протянул Наоя.       — Нравятся. А тебе? — спросила Мина.       Наоя едва заметно поморщился. Глаза блеснули недобро. Холодные и надменные. Светло-зелёный хризолит, пронизанный огнями ночного, вечно неспящего квартала.       — Ну и поганый же у тебя язык, — усмехнулся он. — Подстать воспитанию. У вас в клане все такие?       Раньше Наоя плевался ядом без раздумий и особо не церемонясь. Даже невпопад бывало, лишь бы на себя внимание обратить. Сейчас же неплохо научился дозировать отраву. Сразу на человека ушат дерьма выльет или потихонечку так отравленную иголку под кожу введёт. До виртуоза слова и едких перепалок Наое ещё далековато, но с его-то потенциалом вершины мастерства — говорить одни только гадости и ничего кроме гадостей — уже маячат белыми макушками, покрытые отнюдь не снегом, а телами несчастных жертв. Наоя, пусть и ходячее воплощение всех Зениновских пороков, но ему достался мозг, которым юноша, к огромному сожалению окружающих, умел пользоваться. Ещё бы тщеславия поменьше и амбиции соизмеримые с его возможностями, а не эго.       — Да, поголовно, — сказала Мина, давая Наое услышать тот ответ, который он хотел.       Но вместе с тем не особо-то ждал.       Оправдания пришлись бы ему по вкусу больше. Или отнекивания. Конечно, стоило бы вообще не заговаривать для сохранения душевного равновесия и отсутствия нервного тика после, но Мина справедливо предположила, что игнорирование будет самым худшим из двух равнозначных зол.       — Не удивительно, что у него настолько плохи дела, — Наоя даже не прощупывал почвы, рубил с плеча, внимательно наблюдая за реакцией Мины.       — Спасибо за беспокойство, Зенин-сан. Но тут и без твоего ценного мнения все это знали, — сказала Мина, высматривая такси.       — Не кусайся, — протянул Наоя обманчиво-дружелюбным тоном. Он знал, что прошёлся если не по живому, то где-то очень близко. — Я ведь просто подошёл спросить, как дела.       — Отлично. Были, — ответила Мина.       — Странно, — в удивлении Наои не было и намёка на искренность. — Я думал, тебе будет не до развлечений. В таком-то положении.       — Каком? — не выдержала Мина и всё-таки посмотрела в глаза Зенину.       Наоя этого и ждал. Он не сильно выше Мины, но достаточно, чтобы смотреть сверху-вниз снисходительно. «Не лиса», подумала Мина, «змея». Или смертоносный гибрид, уродливая химера, которую сшивали в клане Зенин долгие двадцать два года. У них редко когда выходят обычные люди. Понятие «люди» здесь применимо условно, потому что речь всё-таки о семействе заклинателей. А они у Зенинов сильные, породистые. Других просто выкидывали, как кутят на мороз. Но даже те превращались в матёрых псин.       — А ты не в курсе? — спросил Наоя.       — Нет, — ответила Мина.       — Несколько дней назад украли кицунейши. Или как там его ещё называют? А! Паучье сердце.       — Украли? — удивилась Мина.       — Да. Прямо посреди бела дня. Напали на конвой, убили сопровождающих камень слабаков, посмевших назваться заклинателями, и украли артефакт.       — Это была часть, которая хранилась в Магическом техникуме? — спросила Мина.       — Да. А ты думала, та, что у вас в поместье? — приподнял бровь Наоя.       — С чего ты взял? — получилось резче, чем Мина хотела.       Не надо было показывать эмоции. Наоя за них схватится и начнёт вытягивать по одной жилке тонкой нитью, мучительно и со смаком.       — У тебя такое личико взволнованное, будто ты переживаешь за семейство.       — Не переживаю.       — Лгунья. Переживаешь. Ещё как.       — Предположим. Не всем же пример с вашего клана брать, где каждый друг другу с превеликим удовольствием глотку перегрызёт, — Мина ужалила его не слишком изящно, но для перекошенной недовольством морды Наои хватило.       — Старейшины подозревают твоего брата, — в лоб сказал он.       — Что? — усмехнулась Мина. — Даже Тайра до такого не додумается. А если и додумается, то ничего делать не станет. Он прекрасно понимает, на кого первым упадут подозрения.       — Что и произошло, — улыбнулся Наоя, вдавливая что-то носком дорогого ботинка в каменную кладку тротуара. — Да не волнуйся ты так. Всё пройдёт по-тихому. Учитывая, кому поручат расследование.       — Боже, — протянула Мина.       Не надо быть супер догадливой, чтобы по интонации Наои понять — он имел в виду Годжо Сатору.       — Тебе бояться нечего, — Наоя откровенно забавлялся.       — Откуда ты вообще это знаешь?       — Папенька сказал, — ответил Наоя, выделив «папенька» так, будто в одном слове пожелал старику скорейшей мучительной смерти, а вместе с тем ещё и проклял.       Мина знала, что у него с отцом отношения, мягко говоря, оставляют желать лучшего. Один раз даже стала свидетельницей неприятной картины, как маленькому Наое досталось от батюшки знатных подзатыльников. Наобито Зенин — старый, хитрый, но вечно пьяный лис будто бы видел в своих сыновьях соперников, желавших забрать его драгоценное место главы клана. Даже тем, что просто родились на свет белый. Мина не знала, насколько крепко желание подсидеть отца было в Наое раньше, но сейчас оно буквально пронизывало его натуру. Всю. Целиком. С головы до пят.       — Засомневалась? — спросил парень.        — В чём? — мрачно отозвалась Мина, убирая руки в задние карманы штанов.       — В ком, — поправил её Наоя. — В братце. Или в женишке. Или в обоих сразу.       Мина поморщилась. Теперь их разговор будет напоминать игру в кошки-мышки. Кот поймает мышь, а потом отпустит, чтобы вновь поймать, а затем отпустить, давая ложную надежду на спасение. Годжо временами любил такие забавы, но, в отличие от Наои Зенина, играл ради самого процесса игры, а не конечной цели сожрать мышь. Пусть Мина и почувствовала себя пронырливым, а вместе с тем и обречённым грызуном, но далеко не в лапах кота. Её скорее бросили в террариум к красивой экзотической змее.       — Зачем? — спросила Мина.       — Что «зачем»? — приподнял брови Наоя.       — Зачем ты мне рассказал? — Мина чуть повела плечами.       Упражнять силу духа надо с людьми, способными испытывать на прочность одним своим присутствием. Мина ошибочно полагала, что с её постоянным окружением находится в шаге от титана духа, примера стойкости. Но, видимо, поторопилась с выводами и переоценила свои способности.       — Чтобы ты была в курсе, — ответил Наоя, чувствуя напряжение Мины.       — Какая забота, — усмехнулась она. — Не сказала бы, что польщена.       — А зря. Я от чистого сердца, — искренностью в словах Наои можно было отравиться. — Просто так.       — Ты ничего просто так не делаешь. Либо ради своей выгоды. Либо ради своего удовольствия, — сказала Мина.       — Да ты видишь меня насквозь, Амацуки, — издевательский тон, прищуренные глаза.       Наоя готов её цапнуть.       — Ебучее такси, — выругалась Мина. — Почему же ты так долго?       Наоя рассмеялся, потому что знал — вывел из себя, почти добрался до сердцевины. Ещё чуть-чуть и вцепится зубами в плоть. Хорошее же развлечение предоставил ему сегодняшний вечер, компенсируя скуку дня.       — Приличные женщины из приличного общества так не выражаются, — сказал он Мине.       — А я неприличная женщина из приличного общества, могу выражаться, как захочу, — пожала плечами девушка.       — Ну, если Годжо разрешает, — протянул Наоя.       — Мне его дозволение не нужно, — кинула Мина.       — Да уж. Такой женщине, как ты, только на выгодный брак по договорённости и рассчитывать. И на то, что семья мужа перевоспитает.       — Ты звучишь прямо как ебучее старичьё из совета. Слово в слово. Не пробовал своими мозгами подумать? — сказала Мина.       — Полегче на поворотах, — посмотрел на неё Наоя.       — А то что? Покажешь, кто здесь мужчина? — Мина приподняла проколотую бровь.       — Покажу, кто здесь сильнее, — парировал Наоя. — Сделаю Годжо одолжение, немножечко тебя приструню.       — Какое великодушие! Как думаешь, Наоя-сан, родись ты женщиной, старейшины сосватали бы тебя за Сатору? — спросила Мина весело. — Уверена, что да. Только посмотри, какая завидная невеста из тебя получается: сильная, богатая, из знатного клана, консервативных взглядов, а девкой краше меня был бы. Намного. Бери — не хочу.       Мина знала, что такое Наоя по отношению к себе точно терпеть не станет. Он закусил губу, пряча злость под ехидной улыбкой. В карманах сжались кулаки. Отвернулся в сторону, усмехаясь. Не потому, что смешно. Всем известно, насколько быстр сын Наобито, некоторые называли его гением, некоторые заклинателем с большим потенциалом, некоторые просто не хотели иметь с ним дел. Себе дороже. Мина ему уступала, как заклинательница. Она знала это и не пыталась прыгнуть выше головы, не имея под ногами твёрдой почвы для приземления. Но и доли секунды хватит, только одного прикосновения, чтобы по руке Наои пошла гниль. Естественно, тронуть наследника, точнее, одного из претендентов на наследование главенства великого клана Зенин — не меньшее преступление, чем стащить кицунейши из-под носа старейшин. И если второго она не делала, то первое вот-вот могло случиться.       Мина напряглась всем телом, готовясь к любой неожиданности. Будь то отборная словесная гадость, которую на этот раз не найдётся, чем крыть. Или что похуже. Применять силу, может, никто и не станет. Слишком много людей. Но от Наои ждать благоразумия в такие минуты не приходилось. Его проклятая техника позволяла не обращать внимание на количество людей вокруг. Вообще на их наличие рядом.       — Может сделать Годжо-куну одолжение и преподать тебе урок? — Наоя неожиданно улыбнулся.       Будто слова Мины его не задели. Но глаза блестели зло.       — А ты попробуй, — Мина смотрела в ответ, не отводя взгляда.       Почует страх — сожрёт. В этот момент подъехало такси. Дорогое удовольствие, но отделаться от Наои — никаких денег не жалко. Тем более, что у Мины они были.       Как только девушка собралась закрыть дверь, её остановил Наоя. Наклонился вниз и сказал:       — Годжо-кун в первую очередь маг, Сильнейший. И если твоё семейство действительно окажется виновно в похищении лисьего камня, то ему придётся выбирать между долгом и тобой. А пизда у тебя не золотая.       — Всё золото на твою ушло, — бросила мина и дёрнула за ручку двери.       Наоя держать не стал. Дверь хлопнула. Такси повезло Мину в объятия ночного Токио.       — Сучка, — выругался под нос Наоя.

—⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆—

      Квартира встретила её полумраком и чужими дорогими ботиками, небрежно скинутыми у порога. Знакомые солнечные очки лежали на тумбочке в прихожей.       Вечер явно не задался.       Мина молча разулась прошла в ванную, чтобы принять душ и переодеться. Может, Годжо уснёт или уже спит, и разговаривать о Лисьем камне после душевной беседы с Наоей.       — Мужика б себе хорошего нашёл, что ли, — пробубнила себе под нос Мина, включая горячую воду.       Она правда надеялась, что Годжо лег спать, а не сидел в комнате, окутанный полумраком. Как в каком-нибудь дешёвом злодейском перформансе из старого фильма. Сама Мина сегодня опять спать не собиралась, чтобы не встретится лицом к лицу с очередным кошмаром.       Мина знала, что эти сны — всего лишь очередной побочный эффект, вызванный тёмным сгустком её проклятой силы. Рыться в мозгах и точить их, подобно паразиту, есть попытка довести обладательницу Четырёх проклятых лун до безумия. Пропорционально росту силы юной госпожи Амацуки росли и негативные последствия. Мина знала, что самое страшное из них не безумие, а ведущее к нему одиночество. Не то чтобы она могла и раньше похвастаться большим количеством понимающих людей, готовых оказаться рядом.       Семья не понимала никогда: всегда была далека от принятия её силы не как дара, а как проклятия. Им проще относиться к Мине, как к хорошему вложению. Есть и есть. Выгодно сосватана. Репутация сильной заклинательницы лежала в кармане. Она — украшение, медаль на поношенном мундире некогда могущественного семейства. Друзья? Друзей пересчитать по пальцем — кто-то мёртв, кто-то очень занят, а кто-то, как Рина, ещё несчастнее. Моро-сенсей ополоумела окончательно. Дедушки больше нет. Глава клана сейчас Тайра. И не трогает её только из-за Годжо. Идти к нему за помощью… От Сатору самого тянуло тотальным одиночеством. И пусть людей не обманывала бравада сумасбродного чудака с его мнимой открытостью и безалаберностью. Он кажется шумным и от того доставучим, лезущим из всех щелей, громким и старательно игнорирующим чужие личные границы. Но Мина знала, что это не так. Мина знала, что подпускает Сатору только тех, кого сам захочет и лишь с определённым лимитом. Может, сумасбродность и чудачество выглядят как искреннее проявление, но слишком уж тонкая грань между беззаботной улыбкой и совершенно суровым взглядом, полным превосходства.       Сатору Годжо — есть великий лжец и плут.       Мина Амацуки купилась и обманулась. О чём жалела чуть ли не ежедневно, но добровольно вилась вновь.        Смывая с себя пот и пыль последних громких и тяжёлых часов, Мина старалась не думать ни о Годжо, ни о Лисьем камне, ни о том, что Наоя научился передавать яд воздушно-капельным путём, как какую-нибудь болезнь или вирус из фильмов про Апокалипсис. Но Наоя в чём-то прав…       Мина вновь мысленно вернулась к Годжо.       У великого не может быть имени, не может быть формы. Великое не обременено человеческим, плотским, примитивным. Даосская концепция, чтоб её.       Мина думала про что-то такое, когда пыталась понять значение «сильнейшего» как явления, как знамени, а не как орудия в руках шаманского общества. Думала, пытаясь понять Годжо. Человек он сложный. Какой стороной ни поверни, разглядеть все грани не сможешь. Только порежешься. Или сдашься, так и не узнав, в чём соль. Она на языке неприятным вкусом останется. Мучить будет. Заведёт в сложную схему липкой паутины, да там и сгноит.       Мина надеялась, что Годжо действительно спал. У него была такая привычка с недавних пор. До того, как произошла их недомолвка, Годжо приходил к ней и отсыпался, если позволяло время и не было срочной необходимости ехать в техникум. Может, он и на этот раз достаточно устал, чтобы дожидаться Мину? Хотя в выносливости Сатору не стоило сомневаться. И в том, что он легко может проснуться, почувствовал проклятую энергию вернувшейся с ночных приключений Мины.       Тихо, даже Куроо не слышно и не видно.       Полосы уличного света ложилась на пол спальни и ломаными линиями тянулись по кровати. Путались в покрывале и рассекали будто бы на двое торс Сатору. Бледный рельефный живот мерно поднимался и опускался в такт дыханию. Сатору спал. Мина решила взять плед и уйти на диван. Пристроиться рядом с Куроо и дотянуть как-нибудь остаток ночи в зыбкой дремоте. Мина не вглядывалась в лицо Сатору. Боялась спугнуть царившее там умиротворение. Безмятежность. Как у покойника из её снов.       Внутри всё разом обожгло холодом. И замерло. Захотелось поскорее уйти. Девушка осторожно потянулась за пледом, лежащим на кровати у ног Сатору, когда почувствовала на себе пристальный взгляд. Поворачиваться было жутко. Глаза Годжо даже в темноте сияли как два ярких прожектора. Жуткая картина, будто маг потустороннее существо, почти что Лавкрафтом написанное, обманчиво принявшее облик вечно юного человека.       — Не доехал до техникума? — спросила Мина, не поворачиваясь.       — Представь себе, — Сатору сел в кровати. — Ну, Мина-чан, неужели мне нужен повод, чтобы увидеть тебя?       — Да.       — Может, я просто захотел поболтать.       — Для этого есть телефон.       — Ты не брала трубку.       — А ты не понял намёк.       — Ну, тогда, может, я захотел увидеть тебя. Или просто захотел.       Мина повернулась к нему. Глаза Годжо не жуткие вовсе, а честные и хитрые одновременно. Сочетание несочетаемого. Как у древнего лиса. Весь Сатору Годжо соткан из противоречий. И этим завораживал, озадачивал и раздражал Мину. Его глаза блестели, жадно считывая реакцию.       — Захотел, значит, — протянула она. — Так рука в помощь.       Годжо рассмеялся. Приглушённо, от того непривычно, но ярко и искреннее. У Мины внутри всё потеплело невольно. Тёмные тени разбежались по углам. А собственная сдерживаемая ярость лопнула мыльным пузырём. Рядом с этой улыбкой нет места отчаянию.       — Иди сюда, — Годжо протянул ей руку.       Мина с секунду любовалась широкой ладонью. А потом протягивает свою. Его пальцы уверенно обхватили тонкое запястье. Годжо дёрнул Мину на себя и прижимался лицом к её животу. Втянул запах через нос. Мина вздрогнула, упирается ему в плечи, пока сильные ладони не сжали девичьи бёдра. Пальцы впились в кожу жадно, но боли не причинили. У Сатору бывали приступы тактильного голода. Когда прикосновения Мины, тактильный контакт с ней был необходим. Всё могло закончиться касаниями к открытой коже или простыми объятиями. Или как сейчас…        Возбуждение Сатору ударило Мину мощной волной. От него начали дрожать колени и потеплело в груди. Свинцовое и горячее, до приятного тяжёлое опустилось вниз живота.       Мина не успела понять, в какой момент её опрокинули на кровать. Затылок приземлился на подушку, где несколько минут назад лежал Годжо. Его тепло. Его запах. Снизу. И сверху. Мина не хотела уступать так быстро. Поймала момент, всего долю секунды, когда Сатору ещё не наклонился, чтобы накрыть её тело своим, и уперлась ступнёй в широкую грудь. Чуть надавила, вынуждая Годжо выпрямиться и сесть на свои пятки. Он тяжело дышал, глаза тёмные, блестящие. Линия губ в тонкую полоску сжата. Лицо спокойное, но терпеливое выражение на нём — плохо сделанная маска. Никакого самодовольства. От этого даже немного не по себе. Он весь из себя жажда. Мина задержалась ступнёй на груди, провела вниз, ощущая упругие мышцы, туго обтянутые светлой кожей. Задела шрам. Пальцы прошлись по резинке спортивных штанов. Ниже. И упёрлись в обтянутый тканью член. Чуть надавили, скорее даже помассировали. Сатору втянул воздух через нос, едва заметно дёрнул бёдрами. Перехватил ногу Мины за голень, задрал вверх и провёл языком по выступающей косточке. Прикусил кожу. Подхватил под коленки и дёрнул на себя, вплотную прижимаясь пахом в пах.       Напрасно Мина хотела стать хозяйкой положения. Напрасно Годжо думал, что у неё это не выйдет.       Гибкий, красивый, сильный. Мина дурела от его вида не меньше, чем он от её. Она позволила стянуть с себя шорты. Позволила жадно прижаться к внутренней стороне бёдер. Целовать и кусать. Ощутила на коже горячее сбивчивое дыхание. Ей нравился такой Годжо. Алчный и ненасытный. Да, Мина многое позволяла ему такому. Но не сейчас. Не припасть жадным ртом между ног и не вылизать, пользуясь слабостью Мины на желанную ласку. Годжо недовольно фыркнул: Мина перехватила его лицо за щёки и потянула на себя. Впилась в губы. Наслаждалась тяжестью его тела. Жадно вылизывала рот. Дышала через раз. Отстранилась.       На его щеках румянец. Мина гладила безупречную линию скул. Нежным лёгким касанием пальцев убрала светлую чёлку с высокого, чистого лба. Смотрела так, что у Сатору дыхание перехватило. Он перенёс вес тела с одной руки на другую. Мина с наслаждением смотрела, как под кожей двигались острые ключицы, как линия плеч перекатывалась мускулами, как напрягалась длинная красивая шея. Похоже, она словит эстетический оргазм раньше обычного.       Почувствовала, как пальцы Годжо перебирали по изнанке бедра, раздвинули розовые складки. Большим пальцем нежно провёл по клитору, заставляя Мину непроизвольно дёрнуться. Чувства, как сжатая до максимума пружина, только вот не знаешь, когда отпустит. Подушечка пальца давила всё увереннее и увереннее, вырисовывая круги по влажной, перепачканной в естественной смазке кожице. Мина тихонько простонала, дёргая Сатору на себя. Тот припал носом в покат плеча и провёл языком. Прикусил, засасывая кожу губами. Отпустил и поцеловал. Два его непростительно длинных пальца проникли в Мину мягко, пока не настойчиво давя.       Сатору готовил её основательно и долго. Но больше дразнил. Ласкал, оттягивая момент первого оргазма. Выкручивал нервы до максимума. Играл на чувствах слишком искусно и тонко. Но Мина будто бы и не против вовсе. Она наслаждалась его намеренно продолжительной, медленной подготовкой. Сама подалась вперёд, насаживаясь на пальцы, что сгибались внутри, уверенно лаская горячие стенки. Мина простонала тихо, полностью отдаваясь переполняющему чувству наслаждения. Но не скулила, не умоляла о большем.       И Годжо самого повело: терпение выплескалось до последней капли.       Кто кого тут ещё дразнит?       Слишком мучительно возиться со штанами, поэтому Сатору только приспустил их. Член ударился о живот, головка испачкала кожу предэякулятом. Входить в Мину он начал плавно, но та скрестила лодыжки за его спиной и с силой дёрнула на себя, заставляя Сатору войти до основания одним движением. Сдавленный выдох сквозь зубы от внезапности приятного ощущения. Он чуть не кончил, толком не начав. Мина поддела его бедром, перехватив за плечи, и перекатилась. Нехитрый приём, если применить должную силу под нужным углом и в нужный момент. Годжо сам учил её этому захвату, так что жаловаться сейчас не имеет права.       Второй раз Мина насаживается сама, уже оседлав бёдра Сатору. Упёрлась руками в широкую грудь, жадно сминая мышцы, зажимая соски между пальцев. Двигаться начинала тоже без предупреждения, плавно, но сильно двигая бёдрами. За запястья убрала его тянущиеся к бокам руки и положила себе на живот. Сатору быстро забирался под майку пальцами. А Мина провела ладонью его по шее, задевая ногтем адамово яблоко. По подбородку. Прижала пальцы к губам и требовательно, но не больно надавила, заставляя Сатору открыть рот.       Мине нравилось так, что она сжималась вокруг члена Годжо. Тот простонал, послушно лаская языком чуть грубоватую кожу. Вылизывал её пальцы, покусывал, неотрывно следя за реакцией Мины. Пропустил язык между указательным и средним. Опять застонал. Мина поддалась какому-то внезапному порыву зажать язык Сатору. Мягко, не сильно, чуть потянуть.       Вид у Годжо такой развратный. Мина наклонилась вниз и обхватила язык губами, выпуская из пальцев, перепачканных в слюне.       Поцелуй вышел долгим.       Мина выгнулась, сильнее вжимаясь бёдрами. Годжо начал подмахивать ей, заставляя насаживаться сильнее, глубже, беспорядочнее. Мина застонала громко, в голос. Потянулась вниз по собственному животу, чтобы коснуться клитора. Но Годжо перехватил её руку и снова поменялся с девушкой положением, перекатываясь и укладывая Мину на спину. Вжал её тело в матрац под смятыми простынями. Ритм толчков с быстрого и сильного стал беспощадный, совершенно бешеный. Лицо Мины исказилось в беззвучном стоне, переходящем уже на громкий всхлип.       Годжо кончил следом. До цветных пятен перед глазами. До громкого, совершенно неприличного стона. До переполняющего всё тело невозможного удовольствия. Мина тяжело дышала, пока Сатору выскользнул из неё. Перекатился на спину. Они лежали раскалённые, в темноте. В ночном небе ярко светила одноглазая луна. Годжо гладил тяжело дышащую Мину по животу, сам едва переведя дыхание. Он перегнул палку своим напором, возможно. Хотя собирался просто поговорить.       Что ж, поговорил.       Молчание растянулось дёгтем. Слова сами не складывались в связные предложения и не рвались наружу. Пока Мина, наконец, не отлепила язык от нёба.       — Я не поеду в поместье, — тихо сказала она.       — Ты о чём? — невинно спросил Годжо.       — Тебе поручили расследовать пропажу лисьего камня, ведь так?        — Кто тебе рассказал?       — Наоя Зенин.       Годжо скрипнул зубами. Не сложно было представить, в каких красках Наоя всё преподнёс. Остатки удовольствия улетучились окончательно.       — Тебя никто не подозревает, — начал он.       — Это ты так думаешь, — отозвалась Мина.       — Тебя точно нет, а вот твоего брата, — Годжо вообще не с этого хотел начать разговор.       — Даже если это он, мне нет никакого дела до клана. Я на пороге того дома больше не появлюсь, — категорично заявила Мина. — Сам без труда справишься.       — С чего ты взяла, что я здесь за этим? — спросил Годжо       — А разве нет? — приподняла бровь Мина.       — Нет. Я просто хочу поговорить, — ответил Годжо.       — А я не хочу.       — Женщины и впрямь пугающие создания, — сказал Сатору. — Всего несколько минут назад ты была готова отдать мне всё, а сейчас…       — А сейчас я просто включила голову.       Годжо усмехнулся. Если не получилось напрямую, то получится издалека. У Годжо всегда есть план «b».       Сатору протянул руку и соединил кончики большого и указательных пальцев вокруг запястья Мины. Их кожа даже не соприкоснулась. Пустого места между кольцом его пальцев и её запястьем осталось прилично. Сатору наклонил голову вбок, как делает любопытный кот. Прислонил щёку к плечу Мины. А потом просто взял девичье запястье в кольцо собственной ладони, прикасаясь оценивающе.       — Капец, тонкое, — произнёс тихо.       — Капец, ты гений мысли.       Годжо рассмеялся.       — Но оно правда мелкое.       — Это у тебя рука здоровая.       — Съездишь со мной к стоматологу? — спросил он внезапно.       — Что? — вырвалось у Мины.       — Съездишь со мной к стоматологу? — повторил Сатору.       — За ручку подержать некому? — приподняла бровь Мина.       — Представь себе, — сказал Сатору.       Мина усмехнулась, покачав головой. Наверняка думала, что Годжо глумится.       — И ещё я хочу тебя кое с кем познакомить, — Годжо скосил взгляд в сторону, наблюдая за реакцией девушки. — У нас обоих с ним по плану визит к врачу.        — С кем? — осторожно спросила она.       — Он мой потенциальный ученик, — улыбнулся Годжо.       — Ты меня к себе ближе подпустить решил? — настороженности в её голосе не убавилось.       — Ну, ты и так ближе некуда.       — Не обманывай и не обманывайся, Сатору.       — Да, считай это актом доверия с моей стороны.       — Ты нечестно играешь, Сатору, — сказала Мина.       — Так и ты учись играть нечестно. Пригодится, — улыбнулся ей Годжо.