Невеста шестиглазого бога

      — Не питаю иллюзий, что ты заговоришь добровольно, — Годжо уселся на стул.       Мужчина напротив со связанными за спиной руками сверкнул пронзительным взглядом из-под густых лохматых бровей. Мощные верёвки напополам с цепями заставляли стоять его на коленях, обвивали запястья и кисти. Тянулись к вбитому в каменный пол штырю, уходившему глубоко в землю.       У него была типичная внешность отморозка в понимании большинства: скуластое лицо, бритая голова с едва проступающим чёрным ёжиком волос, узкие чёрные глаза, умеющие наводить страх одним только взглядом. Кожа, как древний пергамент, сухая и обветренная. Он ниже Годжо. Им не надо стоять рядом, чтобы оценить разницу в габаритах, но при этом шире в плечах и в целом мощнее. Мина не переставала удивляться, как вообще умудрилась выкрутиться из его захвата. Не то чтобы она считала себя слабачкой, просто даже его подбородком можно орехи колоть или, как вариант, чужие кости перемалывать.       Комнату освещали два ряда старинных фонаря, чей оранжевый свет полз по высоким стенам, но не доставал потолка.       — Может, расскажешь нам, зачем вы с подружкой напали на госпожу Амацуки? — спросил Годжо. — А, Изаму-сан?       Мужчина, которого только что назвали Изаму, посмотрел на Годжо и криво усмехнулся.       — Уже прознали? Оперативно работаете. Жаль, что не там, где надо, — раздался его сухой низкий голос. — А эту принцесску зачем сюда приволок? Впечатление произвести?       Изаму кивнул в сторону Мины. Она сидела в углу комнаты, больше напоминающей куб из тёмного камня, стены которого в бесконечно-непонятной последовательности обклеены талисманами. Годжо не стал препятствовать её желанию присутствовать при допросе — имела полное право.       — Давай поговорим нормально, — Сатору излишне дипломатичен.       — Чтобы говорить нормально, надо находиться на равных. Да вот только я связан, — Изаму начал паясничать. Улыбнулся, демонстрируя крупные зубы.       — Извини, уважаемый, но не выйдет, — улыбнулся в ответ Годжо.       — Неужели великий и ужасный Годжо Сатору не сможет победить наёмника, если развяжет его? Сними печати, сними цепи, развяжи верёвки. И мы поговорим.       — Он тупой, — подала голос Мина. — Я же говорила, нужно было начинать с его подружки. Руку ей ведь так и не залечили?       — Да, оставили на случай, если придётся развязывать язык пытками. Просто пока обезболили, — ответил Годжо.       Изаму помрачнел. Скрипнул зубами.       — Ублюдки, ваша игра в «хорошего копа — плохого копа» на мне не сработает, — он постарался звучать непринуждённо.       — Ну-ну, — протянул Годжо весело. — Кто тебе сказал, что здесь хороший полицейский и плохой полицейский. Здесь просто плохой коп и очень плохой коп. А ещё там, за дверью, тебя ждут виртуозы, которые могут развязать язык даже немому.       — Я пыток не боюсь, — сказал Изаму. — Не надо так дёшево меня запугивать.       — Пыток и не будет, если ты ответишь на вопрос: с какой целью вы напали на Мину, м? — спросил Годжо.       — Иди нахуй, — сказал Изаму.       — Почему у вас, у гопников, один маршрут следования, по которому вы посылаете? — почесал затылок Годжо. — Неудачный опыт? Или скрытые эротические фантазии?       Изаму сплюнул на пол.       — Есть и другой способ заставить тебя говорить, — Мина посмотрела на наёмника и опустила скрещенные на груди руки, в одной из которых держала прозрачный пакет. В нём лежал бумажный амулет — печать на жёлтой бумаге с красной облицовкой.       — Что это? — нахмурился Изаму.       — Это одна из печатей, которыми вы с подружкой напичкали мою квартиру, чтобы подавить силу проклятых лун. Очень хорошо сделанных. Я бы сказала, что кем-то из моего клана. Смотрю и прямо руку братца узнаю. Уж не знаю, сам ты их делал, — Мина поднялась со стула, — или тебе помогли. Но если сам, то тогда кое-что о техниках клана Амацуки знать должен. Например, что есть такая, которая позволяет говорить с мёртвыми. Так и называется «правда мертвеца». Дух человека в первый час смерти можно без проблем вернуть обратно в тело, кто-то даже умудряется в первые несколько дней при определённых условиях. Заклинатель проклятой луны за счёт своей энергии удерживает дух человека и задаёт вопросы. Мертвец не может солгать. Он говорит правду и только правду, при этом испытывая страшные муки и душевные терзания от невозможности переступить грань между живыми и мёртвыми. Если ты не ответишь нам на вопросы, будучи живым, мы с мёртвым тобой сможем поболтать целых полчаса. Я просто ткну тебе вот сюда двумя пальцами и волью свою проклятую энергию, — Мина коснулась себя указательным и средним между бровей.       — Ничего вы мне не сделаете! — рявкнул Изаму.       — Как это не сделаем? — спросил Годжо. — Если сделаем.       — Ты ведь можешь свернуть ему шею по щелчку пальцев? — Мина встала рядом с Годжо, сидящим на стуле.       — Даже без щелчка пальцев, — сказал Годжо с улыбкой.       — Вы оба – сукины дети, — выругался Изаму. — Паршивые сатанята. Хуже проклятий.       — Как разошёлся, — наигранно осудил его Годжо. — Может, лучше по делу чего скажешь?       — Пообещай, что ты эту проклятую сучку Амацуки ко мне и близко не подпустишь, — сказал Изаму.       — Ты теряешь время и понапрасну тратишь слова, — голос Годжо всё также спокоен. Водная гладь, по которой, однако, пошла едва заметная рябь, выражающаяся в стальных, холодных нотах.       — Пообещай, Годжо Сатору, — потребовал Изаму, хотя был совершенно не в том положении.       — Обещаю, Изаму, что Мина к тебе и близко не подойдёт, если ты скажешь мне правду и только правду, — пообещал Годжо.       Случился нерушимый пакт, договор, условия которого должны соблюдать обе стороны. Мина не поняла, почему Изаму выдвинул именно такие требования. Уж присутствующий здесь Годжо был в разы сильнее и опаснее для наёмника, чем она. Да, Мина могла нанести ему вред вплоть до летального исхода. Но уж точно не свернуть шею щелчком пальцев. На самом деле, если бы Годжо не имел моральных ограничений, то любой допрос с его участием заканчивался бы очень быстро. По-разумному, надо было затребовать безопасности от самого Сатору, чтобы он не тронул и не угрожал, чтобы другие тоже по его наказу не пытали в обмен на правдивые сведения. Такой договор был бы куда выгодней, с какой стороны ни посмотри. Что-то здесь не так. А если и так, то явно не по отношению к Мине.       — Почему вы напали на Мину Амацуки? — повторил вопрос Годжо.       — Нам её заказали, — ответил Изаму.       — Кто? — спросил Годжо.       Изаму усмехнулся, посмотрел сначала на заклинателя, потом перевёл взгляд на Мину.       — Не уверен, что стоит говорить при ней.       — Кто? — повторил Годжо, проигнорировав слова наёмника.       — Хочешь знать, Амацуки Мина, кто тебя заказал? — Изаму повернулся к ней, скалясь.       — Ну, — потребовала она сурово.       — Твой брат. Амацуки Тайра, — ответил Изаму.       Мина тут же изменилась в лице. Черты его, раньше зажатые скупой серьёзностью, сейчас исказила растерянность. Мозг уже понял смысл слов, произнесённых наёмником, но до хозяйки было не достучаться.       — Что? — вырвалось у Мины с диким прищуром.       — Что слышала, — бросил Изаму.       — Ты специально… — Мина непроизвольно шагнула вперёд, но выставленная рука Годжо преградила ей путь и мягко отстранила назад.       — Я пообещал, что Мина тебя не тронет, но ничего не говорил про себя, — протянул Годжо. Его бархатный голос сейчас неприятно резал слух.       — Глядите-ка, госпожа Амацуки, на своего женишка, — улыбнулся Изаму. — Строит из себя крутого, а сам готов вперёд кинуться, если ещё хоть слово тебе скажу. Что, за сучку свою глотки рвать готов? А мне говорили, тебе на неё похуй.       — Я больше не буду с тобой нянчиться или угрожать, — начал Сатору нараспев, но под конец тон его становился всё более суровым. — Я просто пойду в соседнюю комнату к твоей подружке и закончу начатое — выверну руку уже до плеча. Или лучше вырву. Да, пожалуй, так и сделаю. Уж она тогда точно не соврёт. А в качестве жеста доброй воли, дам послушать тебе её вопли.       Мина покосилась в сторону Сатору. Она, конечно, знала, что он может говорить довольно жестокие вещи. Но никогда не слышала, как далеко он порой заходит. Даже если блефовал.       Изаму побледнел. От тона Сатору вся краска сошла с его лица.       — Не надо, — сказал тихо. — Я говорю тебе правду, маг. Нас действительно нанял Амацуки Тайра.       — С какой целью? — Годжо не смягчил голоса.       — Твой брат, — Изаму посмотрел на Мину. — Решил, что это ты организовала похищение лисьего камня.       — Чего? — у Мины вырвался истерический смешок.       — Да. Решил, что ты с помощью артефакта хочешь отнять у него клан.       — Придурок, — вырвалось у Мины. — Такой идиотизм только ему в голову прийти мог.       — Почему же? — усмехнулся Изаму. Он заметно присмирел после угроз Годжо. — Ты вполне себе законный претендент.       — По завещанию дедушки и по решению совета старейшин только мой брат может наследовать главенство кланом Амацуки. Это всё закреплено на законном основании.       — Есть нерушимое правило у вас, Амацуки, над которым даже закон не властен, — сказал Изаму. — Первоочерёдность на главенство клана принадлежит первому ребёнку первого сына. Ну, или как привыкли говорить, первенцу первенца.       — Не вижу связи, — сказал Годжо.       — А ты спроси у своей невесты, — сказал Изаму.       Годжо повернул голову в сторону Мины.       — Я не понимаю, о чём он. Да, есть такое правило. Принято считать, за его соблюдением следят сами небеса, поэтому человеческие законы над ним не властны. Но у моего дяди Рюу нет детей, а сам он становиться главой отказался ещё в юности, соответственно правом наследования автоматически наделяется первенец второго сына, то есть Тайра.       — А ты уверена, что у Рюу не было детей? — спросил Изаму, слабо усмехнувшись.       — Уверена, — сказала Мина.       — Спроси при встрече, — сказал Изаму. — Дядей ли он тебе приходится.       — Да что ты несёшь? — вновь вспылила Мина. — Хочешь сказать, что Тайра решил, будто я дочь Рюу-сана? Первого сына?       — Да, — протянул Изаму, словно разговаривал с неразумным ребёнком. — Он решил, что ты просто хочешь вернуть себе законное место. По его мнению, с кицунейши в одной руке и поддержкой небес, чьё правило он нарушил, заняв главенство клана, в другой… о, милая моя, ты непобедима. Тем более, у тебя есть существенное преимущество — раздвигать ноги не перед кем-нибудь, а перед сильнейшим из заклинателей. Таким не каждая знатная барышня может похвастаться. Да ты не принцесса проклятой луны, ты королевой должна была уже стать, Мина Амацуки.       — Не стоит подавать мне идей, — сказала она, задрав подбородок.       Нос её дёрнулся от отвращения, будто учуял редкую вонь. В глазах блеснул стальной холод — предвестник ярости. Новая фишка госпожи Амацуки, которая с каждым разом стала проявлять себя всё чаще и чаще — вспышки агрессии. Она выплёскивала её либо с ледяной жестокостью, цедя по капле, либо ярким потоком огненной ярости. Годжо чаще доставалось второе, окружающим — первое. Не сказать, что хуже.       — Мина, — предостерёг её Сатору.       Ему самому не нравилось слушать, какие помои льются изо рта Изаму. Но в них необходимо было отыскать крупицы истины. Ещё больше Годжо выводило из себя то, что Мина тоже являлась непосредственным слушателем разговора, приправленного знатной порцией словесного поноса. Реальность жестока. Перед ней все равны. И мягче сделать новость о том, что тебя, вообще-то, родной брат заказал, нельзя при всех ораторских умениях и силе слова. Но если бы именно Годжо сообщил об этом Мине, то опустил бы всю гадость, которую ей приходилось слушать. Применить свой авторитет он мог, заставив девушку подождать где-нибудь на территории Магического техникума. Найти себе какое-нибудь занятие на время допроса. Да хоть аквариумных рыбок в кабинете Сёко — та недавно завела для живой компании — покормить.       Да, мог надавить авторитетом, но не стал. И червячок сожаления — неприятный, а потому крайне редкий гость для Годжо в последнее время — начал точить его мысли, как спелое, здоровое яблоко. Но сейчас не стоило размениваться на сантименты.       Изаму встретился взглядом с Миной и замер. На секунду Годжо подумалось, что он опять сморозит какую-нибудь отборную, пусть и не слишком изящную гадость. Тогда придётся заткнуть ему рот и позволять говорить только тогда, когда потребуется конкретный ответ на конкретный вопрос. Но Изаму только успел губы разомкнуть, как из его глотки вырвался сдавленный хрип, а тёмные глаза медленно расширились от ужаса. Вверх по руке, по ключице, по мощной бычьей шее щупальцами поползла чёрная гниль. Она преодолела границу скул, вверх по щеке и замерла у нижнего века, едва-едва не запустив чёрные пальцы в глазное яблоко. Изаму сильно накренился вбок, вытянул шею в сторону, будто пытался уйти от прикосновения смерти. Кожа болезненно чернела вслед за щупальцами.       — Чёртов Годжо! — вопил наёмник. — Ты обещал, что она мне ничего не сделает!       — Он обещал, — спокойно сказала Мина, — что я к тебе не подойду. И я к тебе не подошла.       — Мина, — требовательно позвал её Годжо.       — Мы уже попробовали по-твоему, но этот ублюдок совершенно не фильтрует, что говорит. Может, мне сгноить твой язык, а, Изаму? — Мина подняла руку с прижатыми друг к другу средним и указательным пальцами, потом чуть махнула в сторону, замерев.       Щупальца гниения поползли ко рту Изаму и уже вцепились в его губы. Это не было попыткой вытянуть правду. Это было наказание за неподобающее поведение.       — Так, — Годжо хлопнул в ладоши, мило улыбаясь. — Если вы сейчас не прекратите, одна отсюда вылетит, как кошка, за шкирку. Другому я обеспечу многочасовое рандеву наедине с мастерами над пытками. Мина, если у него сгниёт язык, не будет свидетелей, способных подтвердить, что Тайра – заказчик твоего покушения.       — У нас есть его подружка, — сухо ответила Мина, не опуская пальцев.       Она как бы ускоряла время, отведённое живому телу, доводя его до кондиции мертвечины. Эта ветвь её техники, одна из дланей, не только выглядела жутко, она и ощущалась так же, а при ненадлежащем балансе могла выйти из-под контроля и убить жертву. С манипуляциями мёртвой плотью всё было немного иначе, там тоже вмешивалось время, но при весьма специфических условиях. Там навредить уже никому нельзя было. Высшая длань из всех. Сатору ещё никогда не видел, как Мина её применяет. Зато картину, которую представлял из себя сейчас Изаму, приходилось наблюдать периодически.       Однажды, в недавнюю бытность Мины студенткой третьего курса, Сатору пришлось поучаствовать в разрешении весьма неприятного инцидента с участием юной госпожи Амацуки. На одном из заданий погиб её одноклассник. Мина вместе со своей напарницей тоже целых ног оттуда бы не унесла, если бы не применила технику манипуляции мёртвой плотью на своём уже мёртвом товарище. Скандал последовал жуткий. Сама Мина тогда ходила ни живая ни мертвая, потому что груз вины и ответственности, а ещё полного непонимания со всех сторон, нежелание разобраться в ситуации нормально, свались на плечи юной заклинательницы очень резко. Она винила себя, ненавидела, целиком и полностью принимала ворвавшееся в жизнь одиночество, избегание некогда близкими людьми, а ещё осуждение. На её стороне остался только Годжо. Тяжкий был месяц. И после так называемого частного расследования, с Мины сняли любые подозрения в умышленном убийстве одноклассника. Но репутация уже подгнила. На неё раскалённым железом легло клеймо: что бы Амацуки ни совершила, Годжо своей невесте зад прикроет и всё с рук спустит. Сама Мина пусть любила Сатору, но такой поначалу слушок, переросший в язвы по всему телу её репутации, иногда выводил на новую эмоциональную плоскость с критической шкалой.       Вот и Изаму накалил докрасна угли.       — Кимику тут ни при чём, — сказал он, хрипя.       Щупальца гнили, шевелились, заползая в рот и на губы, а потом вновь отхлынули обратно, как волны на морском песке.       — Мина, прекрати, — Годжо повернул голову в её сторону.       — Он пытался меня убить, — выпалила Мина, повернувшись к нему. — И я сейчас очень хочу того же.       — Мы не собирались тебя убивать, — прохрипел Изаму.       Сатору и Мина одновременно посмотрели на него.       — А что тогда? — спросила девушка.       — Он сказал насильно привезти тебя в поместье. А что уж сам делать собирался, в курс дела меня не ввёл.       — Значит, убивать Мину он не приказывал? — переспросил Годжо.       Изаму, весь исшедший крупным потом, покосился на Мину.       — Выйди, — сказал ей Годжо. — Мина, выйди.       Та скривила губы и резко махнула рукой. Её проклятая техника тут же развеялась, вернув коже Изаму здоровый вид. Конечно, гниение могло проникнуть и глубже, а Мина убрать только видимые последствия, чтобы навредить языкастому наёмнику. Но Сатору видел и чувствовал, что она полностью сняла свою технику с Изаму.       — Тебе повезло, — тихо сказала она напоследок, обращаясь к Изаму и действительно вышла, послушавшись Сатору.       — Так он действительно не приказывал убивать Мину? — повторил вопрос Годжо. — Или ты просто решил соврать, чтобы она тебя не прикончила?       — Он сказал, нежелательно, — процитировал Изаму, тяжело дыша.       Годжо мрачно усмехнулся. Нежелательно, значит.       — Она первенец первенца? — спросил он.       — Не знаю, — пожал плечами Изаму. — Насколько мне известно, Сеиджи, второй сын бывшего главы клана Амацуки, очень отвратительно относился к своей жене, а после рождения Тайры так вообще стал считать мусором. Единственный, кто её защищал, был Рюу. Ну, выводы делай сам.       — Это может быть неправдой? — спросил Годжо. — Я имею в виду, паранойей Тайры.       — Это на неё и похоже, — ответил Изаму. — Но лучше спросить у него самого. Или у Амацуки Рюу.       — И ещё вопрос: Тайра стоит за похищением лисьего камня? — спросил Годжо.       — Нет, конечно, — сказал Изаму. — Зачем ему тогда организовывать нападение на сестру, если он считает её организатором?       — Для отвода глаз.       — Помилуй, Годжо, слишком сложно для этого упыря. Сам подумай ещё разок. Он. Заказал. Собственную. Сестру. Основываясь на неподтверждённых домыслах и собственных страхах. Способен ли такой человек на сложные схемы? Он ведь тупой, как пробка.       Годжо тяжело вздохнул. От переизбытка информации и гнева напополам с раздражением у него начала болеть голова. Мерзкое зудящее чувство. Сатору встал со стула и направился к выходу.       — Эй, Годжо, — окликнул его Изаму.       Маг остановился, но не повернулся.       — У тебя в руках бомба замедленного действия, — сказал он. — У них всех, у Амацуки, с головой не в порядке. Твоя подружка не исключение.       — Если ты соврал хоть в чём-то, хоть где-то, я дам Мине закончить начатое. — спросил Сатору.       — Да вы друг друга стоите, — выплюнул Изаму.       Годжо пожал плечами и зашагал к выходу, спиной чувствуя тяжёлый взгляд чёрных глаз.