Невеста шестиглазого бога

      Сакура стояла, облокотившись на машину спиной, и курила. Наблюдала за шагающей в её сторону Миной. В тени деревьев, искрившихся изумрудной листвой в переливах закатного солнца, она выглядела волшебно — милостивая жрица, добрейшего сердца монахиня, посетившая болящих. Просто ангел во плоти. Но ангелы не носят в груди бомбу замедленного действия.       В руках Мина держала тонкую папку с документами. Сакура поняла, что всё получилось.       — Могла встать поближе, — проворчала Мина.       — Здесь можно курить, — улыбнулась Сакура, выпустив облако дыма.       — Нервишки шалят? — приподняла бровь Мина.       — Давно уже, — улыбнулась Сакура. — Не осуждай старушку за её единственные радости.       — И давно ты в старушки записалась? — Мина усмехнулась.       — Вот ты смеёшься, а я себя на лет шестьдесят чувствую, а то и на всю сотню, — хмыкнула Сакура.       — Для столетней старухи ты неплохо сохранилась, — сказала Мина.        И Сакура рассмеялась, покачав головой.       — Сочту за комплимент, — она кивнула на папку в руках Мины. — Получилось?       — Да. Пришлось немножко пошаманить, но сведения я добыла, — кивнула Мина.       — Доброй жрице из храма откажет разве что бессердечный, — Сакура сделала ещё одну затяжку. — Долго врача уговаривать пришлось? Или ты ему угрожала?        — Не важно, — прочистила горло Мина.        — Ха, — протянула Сакура. — Не важно, так не важно. Мы были правы насчёт тел?        — Да, — кивнула Мина, решив не реагировать на слова о Сатору. — Последователи Эномото забирали тела и отсюда тоже. Официальная причина — религиозные взгляды умерших. Но они даже при жизни знакомы с настоятелем не были.        — Выходит, и здесь так же, — протянула Сакура. — Зачем ему столько тел? И где он их хранит? Даже мои информаторы не настолько скользкие и вёрткие, чтобы это узнать.       — Думаешь, он их хранит? — спросила Мина с сомнением.       — А что, ест, что ли? — усмехнулась Сакура.       — Или кого-то кормит, — заметила Мина.       — Так, стоп, меня сейчас вырвет, — подняла руку Сакура в предостерегающем жесте.       — И давно ты стала такой неженкой? — приподняла бровь Мина.       Её деловому тону это сейчас очень подходило.       — Примерно с этой минуты. Я представила масштабы. Если он и впрямь кого-то кормит, то это либо очень здоровая тварь, либо их много. В любом случае, он собирает мертвецов. Как армию или корм —выяснить нужно как можно скорее. У нас ещё недостаточно сведений на случай, если придётся доказывать преступления этого ублюдка старейшинам и остальному магическому сообществу, — рассуждала Сакура.       — Думаешь, он действует один? — спросила Мина. — Но это невозможно. Хотя бы потому, что собрать такое количество тел, пусть и понемногу из разных мест, без юридических проволочек и вопросов от руководства больниц, не получится. Для этого нужны влиятельные союзники. Или покровители.       — Ты права, но стой за Эномото кто-то ещё, я бы знала. Либо этот кто-то очень умело скрывается. Мы носом рыли землю, выявляя все связи Эномото. Нет там третьего лишнего… — покачала головой Сакура.       — А новые братья? — спросила Мина.       — Чисто. Все они Ямараши — последователи Эномото. Из неблагополучных семей. Большинство беспризорники, которых Эномото взял под своё крыло. Потому, что имели потенциал к магии. Воспитывались и тренировались в горной деревне Тысячи рек, как и все остальные его марионетки, — Сакура скривилась.       — Мне не нравится Орочи, — почему-то сказала Мина.        — А остальные нравятся? — усмехнулась Сакура.       — Остальные не пытались расспросить меня о чувствах к Годжо, — посмотрела на неё Мина.       — Он с тобой хотя бы разговаривает, а не шипит, — заметила Сакура       — И иногда он так смотрит… Мерзко становится, — нахмурилась Мина.       — Он тебя не тронет. Или я разорву его на части, — сказала Сакура.       Мина слабо улыбнулась ей.       — Спасибо, что разрешила покинуть храм, не вызывая подозрений, — сказала она.       — Ну, нам повезло, что тут надо было изгнать пару проклятых духов. И что Эномото купился на байку, мол, в тебе нет камня. Явно решил, что Сеиджи не успел провести никакого ритуала. Думает, это мои люди напали раньше и украли часть камня, как и третий фрагмент. А ты невинна и чиста.       — Печати Окиты помогли.       — Ненадолго. Лисья магия сильная, но не против такого мощного артефакта. Спешить всё равно надо.       Сакура потушила сигарету о ладонь, не оставив следа от ожога. Мина поморщилась, наблюдая за сестрой.       — Тебе не больно? — спросила тихо.       — Уже давно нет. Чем меньше во мне человечности, тем меньше боли я чувствую. Не советую повторять, — печально усмехнулась Сакура. — Поехали. Надо быть в храме вовремя, чтобы Эномото ничего не заподозрил.       Мина протянула Сакуре бумаги. Та приняла папку, обошла машину, открыла дверцу, заглянула в салон, потом и в бардачок.       Когда Мина села на переднее сиденье, Сакура тронулась с места. Часть пути, пока не начался лесной массив, девушки проделали молча. Сакура косилась в сторону Мины периодически.        — После вчерашнего совета старейшин не смей мне говорить, что Годжо к тебе ничего не испытывает. Чего хмуришься? Так не понравилось, что он оголил перед старичьём своё слабое место?       — У него нет слабых мест. По крайне мере это точно не я, — Мина посмотрела в окно, на мимо мелькающие деревья.       — Ну, тогда я великий Будда, — покачала головой Сакура.        — Я серьёзно, — резко бросила Мина.       — Да и я не шучу, — сказала Сакура. — Просто неплохо было бы с ним отдельно увидеться. И не тебе, а мне. Он ведь тогда сразу всё понял. В храм явится, если не уже. Лучше было сразу ему всё сказать, а не сбегать.       — Он бы меня не послушал. Тебя, да, он воспринимает всерьёз.       — Ты недооцениваешь свою значимость для него.       — Я её переоцениваю. Тебе напомнить, что произошло в поместье? И кто меня туда потащил. Я не виню Годжо за случившееся той ночью. Но он меня не послушал. Решил, что защитит. Защитил, как видишь.       Сакура тяжело вздохнула. Мина была в чём-то права.       К тому же, восприми Годжо всерьёз план невесты, хотя бы подыграй на совете, было бы проще действовать. В первую очередь ему. Эномото, как и весь совет старейшин, желал взять Годжо на короткий поводок — это очевидно. Но очень непросто, практически миссия невыполнима, учитывая сложный характер Сильнейшего. Хоть какую-то предсказуемость его действиям могла гарантировать Мина в качестве рычага давления, если бы Эномото заподозрил, что молодой человек действительно готов ради невесты посшибать головы. Откажись Годжо от Мины хотя бы на какое-то время, старейшины бы только развели руками, а Эномото лишился козыря. И кровавую жертву в лице Годжо Сатору для ритуала возрождения Триединой богини было бы куда сложнее заполучить.       Мина была благодарна, что Сакура на её стороне. Но было и ещё кое-что, из-за чего Мина запретила себе находиться рядом с Сатору. Не только подорванное доверие и эмоционально нестабильное состояние.       Высоко в небе светила пыльная одноглазая луна, готовящаяся к перерождению.       — Мне кажется, — тихо начала Мина, — что Годжо боится, будто история повторится. Будто я сделаю то, что он, сильнейший, не сможет изменить. Исправить. Опять решит, что что-то упустил, не заметил, имел шанс предотвратить и не предотвратил.        Сакура хмыкнула.        — Он не тот человек, который живёт ошибками прошлого.       — И который на них учится? Ты это хотела сказать? — усмехнулась Мина.       — Не знаю. Не мне судить. Я вижу перед собой Сильнейшего, который ещё в полной мере не осознал, кто он есть. Поэтому иногда ведёт себя, как мальчишка.       — В какой-то момент Годжо стал для целого мира сильнейшим, простым и в то же время совершенно недостижимым потолком силы. Но при этом он так и остался… Сатору.       — Хочешь сказать, если его ударить, кровь потечёт? — рассмеялась Сакура. — Это ж как надо бить?       Мина поджала губы. Сакура посмотрела на неё.       — Слушай… — начала сурово.       — Я не собираюсь отступать, не надо читать мне нотации, — отрезала Мина.       — Готова тебе поверить. Просто хочу убедиться, что ты понимаешь: путь к великой… чёрт, слишком пафосно… цели без жертв не пройдёшь. Что-то отдать, от чего-то отказаться всё равно придётся. Знаешь, чем я заплатила братьям Нингё за протез руки?       Мина посмотрела на искусственную конечность, на которой красовались едва заметные узоры резьбы. Сакура управлялась с ней так же ловко, как и настоящей. Все в магическом мире знали, что братья Нингё брали высокую цену за услуги и не каждый мог себе их позволить.       — Дело не в деньгах, так ведь? — догадалась Мина.        — Я отдала обручальные кольца родителей, — ответила Сакура.       Мина заметила, как её пальцы на руле сжались.       — Представляешь? Можно назвать меня бессердечной сукой, пожертвовавшей единственную память о родителях ради восстановления руки, — Сакура подняла искусственную конечность и пошевелила тонкими пальцами. — И наверное, ошибкой это не будет. Братья Нингё затребовали слишком высокую цену и смотрели, готова ли я её заплатить. Видела бы ты их лица, когда я сорвала с шеи цепочку и протянула кольца одному из этих упырей.       — Ты дочь своих родителей, их родная плоть и кровь — разве это не доказательство, что они жили и живы? Разве ты не лучше колец, которые они носили? Живая память. Живое подтверждение, — сказала Мина.       — Не все думают, как ты. Даже я, — улыбнулась Сакура. — Как бы то ни было, рука при мне, а кольца, скорее всего, переплавили. Но я ни о чём не жалею.       — Даже если с кольцами отдала ещё одну часть себя?       — Ещё одну часть своей человечности, да, — усмехнулась Сакура. — Не бойся, с тобой такого не случится. Я не допущу.       — Хотелось бы верить, — Мина невольно коснулась рубца под красной тканью.       Там, внутри, под затянувшейся кожей мерзко запульсировало. Шрам загорелся фантомным прикосновением чужих пальцев. Мине хотелось многое рассказать Годжо в тот момент, на лестнице. И про Эномото, и про камень, и про ритуал, и про сведения, которые они с Сакурой нарыли. И про самое страшное — свои сны и видения, в которых она видела его кровь на своих руках; про погружение, где Шики показала ей живое воплощение главных страхов Мины. Да, она хотела поделиться этим с Годжо, но не была уверена, что он её послушает.       — Окита не нашёл орудие дьявольского кузнеца Хагараяши? — спросила девушка тихо.       — Он нашёл чёртов молот где-то на севере Германии, — сказала Сакура.       — Нам нужен не молот, а кинжал.       — Я в курсе.       — Эномото ведь не мог найти его раньше нас? — в голосе Мины слышались опасения.       — Навряд ли. Последний раз кинжал дьявольского кузнеца Хагараяши видели там же, где и молот, но одно орудие пропало, второе всё ещё там. Будь у Эномото возможность, он бы наверняка забрал и молот. Не стал бы оставлять проклятое оружие родом отсюда на чужой земле, — рассудила Сакура. — Мина, ты уверена, что именно этим кинжалом можно убить Годжо и провести ритуал? Если так рассуждать, то и Ками-но-Гороши сгодится.       — Уверена. Именно его я видела в воспоминаниях Шики, — сухо сказала Мина.       — А она не могла обдурить тебя?       — Нет. Я залезла в её воспоминания насильно.       — Надо же, — протянула Сакура. — Какая жестокая.       Мина вновь посмотрела в окно. А потом закрыла глаза. Краски брызнули под веками, расплескались кровавым заревом. Костры пылали и тянули драконьи языки к ночному небу, непроглядной мглой разинувшему бездонную пасть. Ритуальные песни и мальчик. Дитя, будто из лунного света вытканное. Кровь Сугавары текла по его венам. Серебряные волосы. И небывало голубые глаза. Опоённый снадобьями и совершенно не понимающий, что он жертвенный агнец. Мина видела, как в его грудную клетку острым жалом впился изогнутый нож. И алая кровь брызнула на бледную кожу богини, готовящейся вернуть себе бессмертие и вступить в пантеон тёмных богов. Она пила его проклятую энергию жадно, как пьют воду обезумевшие от жажды путники в пустыне. Она поглотила его сердце. Она вырвала ему глаза…        — Мина, — Сакура тряхнула её за плечо.       Мина очнулась, сделав резкий вдох. Коснулась щёк и застыла в растерянности. Слёзы прочертили по ним влажные дорожки. «Это не мои воспоминания, не мои чувства», — подумала госпожа Амацуки.       — Я… знаешь, мне иногда снились сны, где я вижу его смерть, — медленно проговорила Мина. — Как думаешь, может, они были пророческими?       — Ты скорее руки себе откусишь, чем причинишь ему вред, — сказала Сакура.       — Тот мальчик ведь не единственный, кто обладал техниками шести глаз и безграничной пустотой, которого убили. Такая сила не гарантирует бессмертие.       — Может, стоило с ним поговорить?       — Он не послушает.       Сакура хотела что-то добавить, но замерла. Глаза её медленно расширились. Мина почувствовала чужую проклятую энергию на мгновение позже. И она не была знакомой. В ту же секунду на крышу кто-то прыгнул, прогнув металл. С такой силой, что машина вильнула в сторону. Девушки невольно вскрикнули. Сакура едва справилась с управлением, выравняв машину, а потом резко ударила по педали тормоза. Их обеих от вылета через лобовое стекло и разбитого в кровь лица спасли ремни безопасности. Тварь, что приземлилась на крышу, кувырком слетела с неё, разбив стекло и прокатившись по капоту, а потом и вылетев на дорогу. Сакура с Миной медленно подняли головы, ощущая, как в тело впились полосы ремней. В свете фар, встряхивая головой, поднялось исполинских размеров нечто.       Будто огромный олень встал на две лишённые всякого изящества ноги, на абсолютно деформированные копыта. Под серой кожей уродливыми буграми выступали узловатые мышцы и сухожилия. На голове огромные оленьи рога. Ветвистые. Мощные. Древние. Сакура и Мина смотрели в пустые глазницы черепа. Будто при отравлении газом. Обглоданные челюсти зверя открылись, и девушки услышали раздвоенный рёв. Будто в нём соединился весь нестерпимый, замогильный ужас загробного мира.       Мину сковал ледяной ужас, но не из-за страха перед проклятым духом. Она уже его видела. Видела во сне, где эта тварь протягивала Мине колбу с глазами Сатору.       — Сакура, — выдохнула Мина. — У него уровень…       — Боюсь, что да, — тихо протянула Сакура. — Особый. Вендиго. Но какого чёрта? Этот вид проклятых духов не водится в Японии.       — Кто-то привёз его сюда.       — Я даже знаю, кто, — сказала Сакура, не сводя глаз со стоящего на месте проклятия. — Возьми револьвер из бардачка. Он с проклятыми пулями.       — Это всё равно, что слону дробина, — прошептала Мина.       Проклятый дух наклонил голову вбок. Рога его качнулись. Сакура дотянулась до меча за спинкой сидения.       — Забыла, что ты не можешь пользоваться проклятыми техниками? — Сакура злилась.       Мина её понимала. Потихоньку открыла бардачок и осторожно достала револьвер.       — Как нападёт, из машины пулей, — прошипела Сакура.       И в ту же секунду проклятие кинулось вперёд. Мина едва успела ухватиться за ручку и выскочить из автомобиля, когда в него врезались могучие рога. Колёса с визгом проехались по асфальту назад. Фары разбились и погасли. Мина не заметила, как Сакура оказалась на ногах. Увидела только, как сверкнуло лезвие Ками-но-Гороши, намереваясь отрубить духу голову. Со свистом рассекло воздух. Проклятие среагировало быстро. Тут же выпрямилось, намереваясь задеть когтистой пятернёй Сакуру и вспороть ей брюхо. Но та оказалась быстрее. Взмах меча. Отрубленная конечность взмыла в воздух, капли чёрной жижи на мгновение блеснули мазутным бликом. И рука с глухим стуком упала на асфальт. Тут же раздались выстрелы. Мина целилась в область сердца. Две пули вошли в тело проклятия, будто в масло, да там и остались. От третьей проклятый дух ушёл, отскочив на приличное расстояние.       Проклятый дух посмотрел на девушек, потом тупо уставился на обрубок руки. Меч, её отсекший, был Ками-но-Гороши. Конечность больше никогда не восстановится. Но это менее опасным проклятого духа не делало.       — Мина, беги в лес. Подальше. Его подпускать ближе нельзя, — сказала Сакура.       В одной руке она сжимала меч, пальцы же другой сложила в мудру Огня. Значит, собралась использовать пламя. Мина знала, что контролю оно поддаётся плохо, а чтобы убить такое проклятие, как вендиго, понадобится огромная мощность. Лучше действительно рядом не находиться. Чувство собственной бесполезности на секунду иглой прошило сознание, но Мина отмела это тут же, как пыль с ног стряхнула. Сейчас не время рассуждать о таком.       Но Сакура даже не успела вскинуть руку с мудрой вперёд. Сбоку послышался дикий треск ломающихся веток. И через мгновение на дорогу вылетела огромная груда мышц, будто переросшая все мысленные и немыслимые размеры обезьяна. Или медведь, что научился ходить на двух ногах. Всё произошло настолько быстро, что Мина не успела разглядеть проклятого духа нормально. Он сбил с ног Сакуру, и они оба кубарем слетели вниз со склона, что находился по противоположную от Мины сторону дороги. Девушка бросилась на помощь, но наперерез ей кинулся вендиго. Пришлось быстро бежать в лес, откуда выскочил второй проклятый дух.       Пожалуй, бег всегда спасал её. Когда она давала дёру от разгневанного Тайры, зная, что он никогда её не догонит. А если и догонит, то она кошкой взберётся на дерево или крышу. Мина бегала всегда. Чтобы прогнать стресс, чтобы не думать, чтобы довести себя до изнеможения и уснуть без сновидений. У неё были сильные ноги, а вертлявость и ловкость только помогали использовать их правильно. Ветер косыми потоками бил в лицо. Мина слышала, что её настигают. Тут не сработает петлять, как заяц, тут нужно выиграть время и занять удобную позицию.       Мина читала, что у вендиго есть два способа изгнания. И один не зависит от другого и может не сработать. Первое — передать проклятие вендиго в более слабое тело и сжечь. Они получались из людей, что голодной зимой поедали соплеменников, застряв высоко в горах или в холодном лесу, будучи на несчастливой охоте. Заклинатели, что выходили из коренных народов Северной Америки, выбирали жертву, в тело которой переносилось проклятие, а потом изгонялось через сожжение. Этот вариант Мина отмела сразу — условий для него никаких.       А вот второй…        Без проклятых техник отвратительно. Ни тебе призыва мёртвых, ни возможности воспользоваться трупным ядом или манипуляцией плотью. Да что там, вообще невозможно задействовать проклятую энергию для изгнания. Таково было условие, чтобы скрыть лисий камень и его ауру. Его энергия не должна была привлекать внимание сестёр в храме и других заклинателей, не говоря уже об Эномото и старейшинах. Мина помнила, как сидела на старой софе в доме дедушки Сакуры, а Окита внимательно смотрел на камень в её груди. Тот опасно мерцал алым. Шики вопила испуганным ребёнком, чтобы Мина не соглашалась на его условия или они обе пропадут.       — Я использую знаки на амулетах, что ограничивают силу Проклятых лун и лисью магию. Должно получиться, — Окита посмотрел сначала на Мину, потом на Сакуру.       — Уверен? — переспросила Сакура.       — Вот какова твоя вера в мой недооценённый гений? — усмехнулся Окита, а потом его зелёные глаза вновь обратились на Мину. — Я оставлю для твоей проклятой энергии небольшую лазейку. Хватит, чтобы изгнать мухоголовку, а ещё не возникло лишних вопросов у окружающих.       — Хорошо, — сказала Мина.       — Ты понимаешь, что будешь беспомощнее младенца? — спросил Окита с таким видом, будто зачитывал рецепт с ингредиентами для рамэна.       Пусть Мина и улавливала его напряжение, но наглость вкупе с лисьим очарованием успокаивали её уже и без того истерзанную сомнениями и страхами душу.       — Да, — ответила Мина.       Твёрдость в её голосе разбила бы даже гранит.       — Я буду с ней постоянно в качестве охраны, — сказала Сакура.        Она стояла поодаль, скрестив руки на груди. Только наблюдала, но не вмешивалась. Доверие в их с Окитой тандеме иногда до зависти поражало Мину.       — И нянькой, — добавила она.       — И нянькой, — усмехнулась Сакура. — Ты уверен, что можно использовать заклинания Сукуны?       — Они хорошо работают. Этими амулетами воспользовались наёмники, которых послал мой брат. Тогда в квартире они ограничили мою силу, так что должно получиться, — сказала Мина.       — Тогда твою силу не подпитывал лисий камень. Да и сам по себе он мощный источник проклятой энергии, сифонит очень сильно, — Окита надул губы в задумчивости. — Я вынужден предупредить тебя: будет больно и мерзко. Камень войдёт в твоё тело глубже. Рана зарубцуется. А каналы твоей проклятой энергии заблокируются, кроме тех, которые нужны будут для отвода глаз. Ты готова?       — Нет. Но что это изменит? — Мина тяжело вздохнула, закрыла глаза и подставилась под тонкие пальцы Окиты.       Он не обманул и не преувеличил: было мерзко и больно. Мина привыкла к боли, даже подружилась. Но в тот момент в неё будто бы раскалённый прут железа вкручивали, попутно оголив все нервы и проходясь по ним наждачной бумагой. Так дробятся кости и разрываются мышцы. Она несколько дней отлёживалась, прежде чем предстать перед Эномото, а потом и перед советом старейшин.       У Мины оставались физические данные. Сила, скорость и ловкость никуда не делись. Да, теперь приходилось полагаться только на них. Ещё соображать быстрее обычного. Потому, что обычно воспользоваться проклятой техникой выходило на уровне рефлексов, иногда рука сама поднималась. Направляла поток энергии. А сейчас такого нет.       Одна из ветвей больно хлестнула по лицу. Мина запнулась о корень дерева. Успела сгруппироваться, прежде чем кубарем слететь вниз по невысокому склону. Врезалась в ствол дерева. Внутри что-то бухнуло, ухнуло, и спину обдало жаркой болью. Но Мине некогда было обращать на неё внимание. На вершине показался проклятый дух. Он передвигался на четырёх конечностях, будто и впрямь был оленем. Но по движениям больше напоминал несущегося на всех парах медведя. Рванул вперёд, а Мина в сторону. Проклятый дух врезался в дерево на огромной скорости. Это вывело существо из равновесия и дало Мине фору на каких-то жалких полминуты.       Проклятый дух оклемался. Мотнул рогатой головой. И принялся осматриваться. Взгляд вправо. Взгляд влево. Нет мелькающего чёрного и красного. Не слышно удаляющейся ритмичности бега. Ничего. Ничего. Но проклятый дух знал, что добыча где-то здесь. Он пошёл вперёд. Куда манил свет луны. И вышел на небольшую лесную опушку. На ней росло три сосны. Проклятый дух вновь осмотрелся. Только полумесяц леса да трава.       Послышался щелчок. Проклятие задрало голову.       Там, на одной из больших ветвей стояла его жертва. Чёрное и красное. В лунном свете, что остро выделял её силуэт, будто сколами на стеклянной поверхности вырисовывал. Глаза блеснули. Она подняла руку с револьвером, прицелилась, прищурив один глаз, и нажала на спусковой крючок. Раздался выстрел. Пуля пробила голый череп проклятого духа и прошла навылет. Кость раскололась на две половины, а проклятие пошатнулось. И его огромная туша начала валиться на землю.       Из дула револьвера поднималась тонкая струйка дыма. Мина внимательно смотрела на проклятие.        — Почему оно не исчезает? — тихо спросила сама себя.       Второй способ изгнания вендиго заключался в повреждении или полном уничтожении его черепа и рогов. А сделать это можно было либо с помощью техник заклинателя, либо оружия, наделённого проклятой энергией. Мина не сомневалась, что пули и сам револьвер относились к этой категории и были очень сильны. Открытые каналы, даже слабые, позволяли ей это прочувствовать. Но тело проклятия почему-то не рассеивалось в воздухе, не лопалось, как нефтяной пузырь. Не получилось изгнать? Или это на самом деле настоящая плоть?       Додумать мысль Мина не успела. Вдалеке ночное небо озарил поднявшийся с земли столп огня, закрутившийся вихрем. А потом исчез.       — Живая, — улыбнулась Мина, понимая, кому принадлежало пламя.       И тут же едва не свалилась с дерева, потому что в его ствол со всего разгона врезался тараном проклятый дух. Будто баран, таранящий ворота. Мина пошатнулась, едва удержав равновесие. Револьвер выпал из руки, прямиком вниз. В траву. Мина осталась безоружна. Но едва ли она успела испугаться или задуматься о потере. Проклятие снова врезалось в дерево. На этот раз удар оказался сильнее. И до Мины за долю секунды дошло — она падает. Немилосердное приземление ей гарантировано. И если не расшибётся оземь насмерть, то несложно представить, что с ней, полуживой, сделает проклятие. А лисий камень ещё внутри. Паника охватила сознание. Желание воспользоваться оставшимися открытыми каналами и освободить свою проклятую энергию и силы кицунэйши вспыхнуло, как подожжённый динамитный фитиль. На которое вовремя опрокинуло ушат воды.       Сильный порыв ветра заставил деревья перешёптываться. Лунный свет отразился в глазах напротив. Годжо уверенно перехватил Мину за талию и дёрнул к своей груди. Мина не успела опомниться, как Годжо прижал её к себе одной рукой, а вторую направил в сторону проклятия со сложенными в мудру пальцами. Дальше всё произошло слишком стремительно: вспышка красного озарила пространство, распугав ночь. Разрушительная сила пустила мощную волну, ломая деревья, оказавшиеся в радиусе поражения по краям лесной опушки.       Мина крепко зажмурилась, потому что глазам стало невыносимо больно из-за яркого света.       От проклятия ничего не осталось. Этого и следовало ожидать. Когда Годжо Сатору использовал «красный», шансов у проклятых духов не было. Он намеренно не уменьшил мощность. На земле от сосны образовалась глубокая борозда, будто кто-то прокопал узкую траншею.       Годжо только усмехнулся, а потом подхватил Мину на руки — а не как обычно, за шкирку — и ловко спрыгнул вниз. Пришлось обхватить его шею руками покрепче. Ноги Годжо коснулись земли. Но Мину на неё опускать никто не спешил.       — Что? Не оттолкнёшь, не пошлёшь, не наговоришь гадостей? — спросил Сатору. — Странно.       Мина молчала, не реагируя на его подначки. Усталость. Она свинцом накатила так резко и стремительно, что ощущалась ломотой и слабостью в мышцах.       Годжо ещё какое-то время смотрел на Мину.       — Отпустить?       Мина кивнула. И Годжо легко послушался. Поставил Мину на землю, но широкая ладонь осталась на плече. Будто бы Мина сейчас начнёт падать — опять — а опоры рядом не окажется.       — И давно ты стала дамочкой в беде? — хмыкнул Годжо. — Не помню, чтобы тебе когда-нибудь нужна была моя помощь с такой мелочью. Что с силами, Мина?       — Они запечатаны, — раздался голос Сакуры.       А потом и сама девушка вышла, чуть прихрамывая, на опушку леса.       — Как это понимать? — Годжо посмотрел на Мину.       — Как вынужденную меру, — сказала та.       Годжо повернулся к Сакуре.       — Не сверкай на меня глазами, солнышко. Меня только что чуть не разорвали пополам, так что не страшно, — улыбнулась она, а потом повернулась к Мине. — Прости, что так вышло.       — Тебе не за что извиняться, — Мина слабо улыбнулась. — От такого никто не застрахован.       — Я вроде бы должен спросить: что за хрень здесь творится? Но сейчас только ревную, — хмыкнул Годжо. — Видишь, до чего ты меня довела, Мина-чан?       — До обострения клоунизма? — спросила та.       Бледность потихоньку сходила с её лица.       — Кусаешься, значит, в порядке, — заметил Годжо, а потом повернулся к Сакуре. — Тебя будто кошка высрала, так дерьмово выглядишь.       — Я себя так же чувствую, — сказала Сакура.       — Не будешь отгонять меня от своего сокровища? — спросил Годжо.       — Ты, как банный лист, прилипший к жопе, Сатору, — Сакура тяжело вздохнула. — План не посвящать тебя в детали изначально был провальным. Но на тот момент необходимым.       — Со мной уже связался Рюу Амацуки, — сказал Годжо. — Он сказал, что нужно встретиться. Это вы с ним выкрали третий фрагмент лисьего камня?       — Перехватили у последователей Эномото. Это они напали на конвой и убили сопровождающих камень монахов. А Амацуки-сан убил их, — ответила Сакура.       — У Эномото секта, Годжо. Секта, поклоняющаяся Триединой богине и ожидающая её возражения в новом теле, — сказала Мина.       — Ты знала? — Годжо повернулся к Сакуре.       — То, что его последователь Ямараши — это секта, узнала относительно недавно. То, что Эномото строит планы на Мину — да, была в курсе. Но поначалу думала, что он просто хочет сделать из неё мать-настоятельницу и захватить власть в ордене.       — А раньше сказать не могла? — помрачнел Годжо.       — Нет. Не хотела посвящать в дела ордена Сильнейшего, — Сакура скрестила руки на груди.       — Из заботы о моей персоне или из принципа?       Усмешка Годжо не была приятной.       — Всего понемногу.       — Дело касалось Мины.       — Дело в первую очередь касалось ордена, который я защищаю.       — Может, если бы кое-кто обозначил конкретную угрозу, Мину было бы проще уберечь?       — Я была уверена, что ты убережёшь её от любой угрозы, какая бы над ней не нависла.       — Хватит! — воскликнула Мина. — Вы оба, прекратите. В вашем споре нет никакого смысла. Никто не виноват, ясно?! Только я...       Кинула она обречённо-зло и зашагала прочь с поляны. Годжо и Сакура переглянулись.       — Мина и так действовала очень разумно и взвешенно, насколько могла в таком-то эмоциональном состоянии. Она очень старалась. Последние полгода, если не больше, её изрядно потрепали. Плюс, сила Проклятых лун. Она растёт, — сказала Сакура уже более примирительным тоном. — И да, ты прав, надо было сказать тебе раньше.       — Ты не была обязана, ты защищала орден. Мину подвёл я, — Годжо произнёс это просто.       Констатировал факт.       — Пока стоит оставить всё как есть, чтобы не вызвать подозрений. Хотя бы на несколько дней, — Сакура посмотрела вслед Мине. — Встреться с Амацуки Рюу. Он всё тебе расскажет.       Годжо только кивнул и пошёл вслед за Миной. Сакура закрыла глаза и устало выдохнула. Так начиналось затишье перед бурей.