Невеста шестиглазого бога

      Всё покатилось к чёрт!       Эномото смёл с рабочего стола бумаги с записями экспериментов и официальными документами. Пустые колбы разбились о каменный пол, разлетевшись стеклянными брызгами в разные стороны. У большой лупы треснуло стекло. Эномото подхватил чернильницу и кинул её в связанного печатями и тугими канатами мужчину, что некогда звался Хидеки Куран. Намордник только придавал ему устрашения. Поверх металла сверкал свирепый взгляд гневного божества, что не успокоил истерику Эномото. Он кричал и кричал, покрываясь потом. Его лицо и даже лысина стали пунцовыми, а глаза походили на две сплошь чёрные бумажки, приклеенные к лицу. Дорогие одежды небрежно истрепались.       — Всё из-за тебя, чёртов ублюдок! — вопил он. — Вышел из себя, сукин сын! Прошлое вспомнил?! Девку свою увидел, что на шлюху-мать похожа?! Соскучился по суке своей?! Или вспомнил, каково это, быть живым?! Ранил ублюдочного мальчишку, что вечно поперёк встаёт! Теперь его родители с меня, а не с этой бляди Куран три шкуры спустят! Чтобы её, дрянь, по частям порубить, надо ещё найти! А всю ответственность на меня возложили, тупые свиньи! Считают, что я это допустил! Я!       Эномото брызгал слюной и вопил. Хидеки Куран только следил за ним цепким холодным взглядом, способным убить. Лицо его исполосовали шрамы. И от былой красоты не осталось и следа.       — Сукино ты отродье! Всё из-за тебя!       Эномото выхватил меч, чьи ножны находились на подставке. Настоятель держал оружие в рабочем кабинете, больше похожем на подвальное помещение без окон. Стены оклеены печатями и различными листами с рисунками и результатами экспериментов по выведению кровавых паразитов.       Эномото в запале не заметил, как повредил лезвием катаны часть важных листов на стене. Бросился на Хидеки.       — Не смей! — раздался властный женский голос.       Эномото будто бы к месту гвоздями прибили. Он замер с занесённым над головой оружием. И обернулся. Из тени на свет медленно вышла изящная женская фигура в дорогом кимоно приятного мятного оттенка. Он так великолепно подчёркивал её рыжие волосы, пропитанные солнечным светом на закате, что нельзя было не залюбоваться столь искусной картиной. Цветок в царстве гнили. Изящные черты лица выдавали в женщине Амацуки Саяру. Но шрам в виде шва на лбу ей никогда не принадлежал. Его носили сосуды другой сущности, не похожей на сущность дочери солнца и света. Не матери Амацуки Мины.       — Госпожа, он… — начал Эномото.       — Ты сам знатно просчитался, дитя моё. Упустил Мину с лисьим камнем, упустил Годжо Сатору и допустил его смертельное ранение. Мы до сих пор не знаем, жив ли он. И, в конце концов, сделай ты всё по-тихому, а не привлекай совет, Куран Сакура была бы уже мертва, — женщина говорила надменно, но с улыбкой. — Здесь только твоя вина.       — Госпожа, я… — Эномото выронил меч.       — Я дала тебе столько игрушек, а ты их ломаешь, — цокнула языком лже-Саяра.       — Госпожа, — Эномото упал на колени.       — Ты чуть не сорвал мне репетицию главного действия. Да, это всего лишь проба пера, но она должна была быть идеальной, — сказала лже-Саяра. — Одно хорошо, из-за того, что Куран сбежала, а храм теперь на «твоём» попечении, пусть и временно, мне удалось попасть в архив сестёр.       — Я всё исправлю, я всё исправлю, — затараторил Эномото, подползая к лже-Саяре на коленях. — Матушка, я всё исправлю.       Он был омерзителен. Называл её матушкой, хотя родства в них, что у лягушки с небом. Но лже-Саяре был нужен этот сумасшедший закомплексованный червяк. Эномото уткнулся ей в живот лицом и что-то захныкал.       — Они хотят возложить ответственность за произошедшее с Годжо Сатору на меня. Потому, что я не смог остановить Куран.       — Благо, они не знают, кого из семейства Куран ты не смог остановить.       Женщина со шрамом-швом на лбу посмотрела Хидеки в глаза. У того они были ясные, чистого антрацитового оттенка, как бушующий океан. Такие же, как были у Сакуры до её слияния с плотью и кровью Ямато-но Ороти. Лже-Саяра улыбнулась ему красивой, но гадкой улыбкой.       — Я люблю, когда твой разум проясняется, — сказала лже-Саяра. — И ты видишь перед собой женщину, из-за которой тебя не смогла по-настоящему полюбить драгоценная Нанами. Надеюсь, твой разум прояснится и тогда, когда ты выпотрошишь собственную дочь в беспамятстве, а потом увидишь её кровь на своих руках. Как было с женой. Помнишь?       Хидеки дёрнулся. Верёвки затрещали. Эномото сильнее вжался в живот лже-Саяры. А та не двинулась с места, всё продолжала смотреть.       — Матушка, я не хочу, чтобы они знали о моих игрушках… я не хочу быть виноватым, — заговорил Эномото.       Лже-Саяра брезгливо скривилась.       — Успокойся.       — Они созывают срочное собрание через два дня, если не найдут хоть кого-нибудь за это время. Клан Годжо в бешенстве. Требуют казнить Сакуру на месте. И наказать меня.       — Главное, что они казнят Куран. Все остальное можно решить, — тяжело вздохнула женщина.       Хидеки опять попытался вырваться из пут. Но тщетно. Скоро его разум опять поглотит тьма и необходимость подчиняться воле хозяина.       — Мату…       — Прекрати! — не выдержала лже-Саяра.       — Госпожа, извините, — Эномото тут же отстранился. — Неужели в памяти Саяры не осталось информации, где могли бы скрываться беглецы?       — Нет. Эта девчонка перед смертью запечатала свои память и душу в домишко. А где он, я не знаю. Да и скрываться они могут в любом месте, учитывая, что им явно кто-то помогает. Сука Куран хитра, как змея. У неё много соратников, чему я поражена, признаться.       Лже-Саяра сморщила красивый нос, продолжив:       — Она обдурила тебя, пока меня не было рядом. Спрятала лисий камень прямо под носом, в теле Мины. Надо же! Ну, ничего. Оно даже и к лучшему. Зато у меня теперь есть нужные сведения.       — Ма… — раскрыл рот Эномото, но потом исправился. — Госпожа, но почему Мину не подавила Шики?       — Не это важно. Важно, что ей самой сейчас придётся справляться с влиянием камня на свою душу.       — Вы хотите сказать, Шики была защитой?       — Да своеобразным барьером, — лже-Саяра наклонила голову вбок. — Но теперь Мину действительно никто не защитит.

—⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆—

      — У меня для вас весьма скверные новости. Особенно для тебя, Сатору, — он передразнил Сакуру раз третий. — Чёртова змеюка.       — Угомонись, Годжо, — простонала Мина. — Это не хуже того, что нам предстоит сделать завтра.       — Хуже может быть только сунуть морду в осиное гнездо, — сказал Годжо.       — У нас есть выбор? — спросила Мина.       Годжо промолчал. Проверил лисий талисман с помощью проклятой энергии. На месте, во внутреннем кармане летней куртки. С помощью талисмана их с Миной невозможно будет обнаружить какое-то время. Поэтому нужно поторопиться и расправиться с поручением как можно скорее. Но не только из-за лимита на лисью магию Окиты, а ещё и потому, что существо, к которому они сейчас шли, Сатору ненавидел всей душой.       Старая улочка в районе Кабуки-тё была полна сомнительных личностей, неоновых вывесок и товаров на любой вкус. Пёстрый и яркий, тянулся домами и магазинчиками, мелкими забегаловками и многообразием баров. Почти рай, но если копнуть глубже — самая настоящая преисподняя, потому что в старых закоулках обитали такие скверные люди и проклятия, что вся внешняя яркость, как у карнавального дракона в Китайский новый год, не спасала.       Годжо и Мина, чью проклятую энергию скрывали лисьи талисманы, держали свой путь в сторону заведеньица, находившегося между салона тайского массажа, где массажистами были одни мужчины, и сувенирной лавкой. Благо, на маскировку юной парочки никто не обращал внимания. Здесь и не такие экземпляры бродили. На основной линии около баров было много туристов и местных, но завернув в эту часть улочки, можно было встретить коренных и извечных обитателей старого района.       Проходя мимо идзекая с драконом на вывеске, Мина спросила Годжо:       — Тебе не кажется, что Сакура… что с ней не всё в порядке?       — Не кажется, а так и есть. Я удивлён, что она до сих пор не разнесла всё, а пытается действовать разумно. Хотя её план я бы не назвал таким.       — Перестань, ты полностью его поддержал, даже свою лепту внёс, — сказала Мина.       — До того как узнал, что придётся идти к одноглазому паршивцу, — сказал Годжо и посмотрел на идущую рядом девушку. Та поджала губы. — Не переживай за неё. Куран и не такое преодолевала.       — Она столько лет думала, что её родители мертвы, а теперь узнала, что родной отец все эти годы был в плену у садиста, который промыл ему мозги. Знай Сакура, что он жив, нашла бы способ его освободить и помочь. А сейчас…       — Сейчас дракон сбрасывает старую чешую, — пояснил Годжо. — Тебе есть о чем думать и без Сакуры.       — Да, ты прав. Нам сюда, — Мина кивнула на вывеску.       Годжо остановился и скривился, как будто разрезанный лимон лизнул. На вывеске была изображена морда одноглазого нечто. И никаких надписей.       — Сатору, он безобиден, — улыбнулась Мина.       — Ну да, не тебе же с ним светские беседы вести, — проворчал Годжо.       — Боже, почему ты тогда его не изгнал?       — Спроси у Яги, какого хрена он оставил в живых это чучело и заключил с ним контракт?       Мина покачала головой. Сейчас и правда предстояла сложная работа. Выяснить кое-какие сведения. Иначе завтра на вечернем собрании кланов и старейшин ничего не получится. Мина тяжело вздохнула и ещё раз прокрутила в голове разговор с Сакурой и Рюу…       …из крана капала вода. Но на неё в гробовой тишине никто не обращал внимания. Потому что все собравшиеся на кухне молча обдумывали только что услышанный план, больше похожий на миссию по освоению Марса, а не на что-то осуществимое в реальном времени.       — Звучит, как бред. Но это лучший из вариантов. Мне нравится, — сказал Годжо.       — Ещё бы тебе не понравился план камикадзэ, — скривила губы в усмешке Сакура.       — План действительно хороший, если отбросить то, что действовать придётся очень быстро и слаженно, — сказала Мина.       — И много условностей придётся соблюсти. Чтобы одно с другим сошлось. Здесь невозможно продумать варианты «b» или «c», — покачал головой Рюу-сан.       — Здесь будет только один вариант — «a», — подытожила Сакура.       — Это так. Мир снаружи сходит с ума. Все маги, что в распоряжении у Техникума, кланов и старейшин поделись на две группы, — снова заговорил Рюу.       Он стоял у раковины, подпирая кухонную тумбу задом. Сакура во главе стола, а Мина и Сатору напротив неё. Куроо на самом столе, обвив хвост лапами. Дети спали наверху под охраной гончей.       — Одна противостоит тем, кто решил из-за слухов о смерти Годжо вылезти наружу и воспользоваться отсутствием сильнейшего, вторая ищет самого Сатору, Сакуру и Мину, — закончил Рюу.       — Эномото напел старейшинам, что я сделала тебя, Мина, заложницей, а когда Годжо пришёл спасать, смертельно ранила его, чтобы сильнейший не мешал мне творить тёмные делишки с его невестой, — сказала Сакура.       Мина посмотрела на Годжо. Тот сидел невозмутимо, но тоже чувствовал, как мощно давит густая сила Сакуры. Ему это особый дискомфорт не причиняло, Рюу тоже не особо реагировал, хотя оба были весьма напряжены. Мине скорее боязно за подругу, чем плохо от её видоизменяющийся проклятой энергии.       — И в это поверили? — усмехнулся Годжо.       — Отчасти, — Сакура облокотилась на спинку стула. — Он требует казнить меня на месте, твой отец хочет расправиться самолично и прилюдно. Старейшины пока засунули языки в задницы. Они не ожидали такого поворота событий. Я бы и рада дать команду сёстрам и насильно отбить всех, кто суёт нос в дела ордена, а потом выложить на совете всё, что мы нарыли на Эномото. Но это уже навряд ли поможет. Я не хочу крови сестёр, пусть они и готовы противостоять заклинателям из Техникума и старейшинам.       — Готовы? — переспросила Мина.       — А ты думала, у нас нет плана на случай, если какой-то старый ублюдок убьёт меня или попытается вывести из игры, как сейчас? Часть сестёр не в храме, а в горах, ждёт вестей. Часть, что осталась под началом Эномото, притворяются невинными покорными овечками. Они тоже ждут. Опасаться, что большая часть древних артефактов и свитков попадёт в руки ублюдков тоже не стоит. В нижние уровни архива им не попасть без моей крови и крови ещё нескольких сестёр, которых, увы, уже нет в живых.       — Но у тебя есть образцы их крови? — спросил Годжо и получил утвердительный кивок. — Страшный ты человек, Сакура.       — Уже давно не человек, Сатору, — спокойно произнесла сестра Куран.       И в спокойствии её было больше звериного в засаде, чем степенного и человеческого.       — Благодаря работе Куран и Окиты у нас есть доказательства того, что Эномото давал взятки, неоднократно нарушал правила магического сообщества и собрал армию мертвецов из местных моргов, — сказал Рюу. — Именно это я должен был передать тебе при личной встрече. Со всеми подробностями.       — Я это понял, — кивнул Годжо. — Но про армию мертвецов… Для чего она ему? Для Триединой богини?       — Мы предполагаем, что да, — подтвердила Сакура. — После её воскрешения Эномото хотел в качестве дара преподнести ей тела, которыми она может управлять, как армией. И живых последователей, которые введут её в курс дела за время «отсутствия».       — То есть у него реально секта, — сказал Сатору.       — Да. Они действительно хотят возродить свою богиню. Только мы не знаем, где базируются основный костяк последователей. Точно не в деревне, где обучаются его свита и личная охрана. Там он ни за что бы не расположил ни лаборатории, ни кровавый культ, ни алтарь. Нам нужна база его секты.       — Ты сказала лаборатории? То есть он действительно ставит на людях эксперименты? — уточнила Мина. — И ты больше в этом не сомневаешься?       — Я больше, чем уверена, что он выводит там кровавых паразитов. Покруче того, что сидел в тебе, Сатору. И тех, которых удалось вывести нам с Окитой.       — Не хочешь ли ты сказать, что если у него есть новые виды паразитов, то ими могут быть заражены и другие маги, и старейшины, и представители великих кланов, — догадался Годжо.       — Так и есть. Как и некоторые сёстры из Каген-но-цуки. Именно поэтому Эномото ещё жив. Умрёт он, умрут и те, кому он подсадил кровавого паразита, если его яйцо успешно преодолело инкубационный период и прижилось. Мы узнали об этом, когда в телах погибших на миссиях сестёр начали находить взрослых паразитов.       — Но ты же извлекла из меня ту дрянь, — сказал Годжо.       — А от этих уже так просто не избавишься, — пояснила Сакура.       У них очень много дел до собрания старейшин и великих кланов, которое состоится буквально через двое суток. Для того, чтобы объявить промежуточные результаты поисков мёртвого или живого Годжо вместе с его невестой Амацуки и решить, что делать с оставшимися сёстрами ордена и Куран. Точнее, как её казнить.       — На повестке дня много технических вопросов — это будем решать мы с Рюу-саном. Кто-то должен будет провести Мину на собрание до того, как туда придет Годжо с оставшимися частями лисьего камня, когда мы их найдём. И до моего маленького циркового представления с дрессированной собачкой… — сказала Сакура.       — А ты справишься? — спросил Годжо.       — Не извольте сомневаться, юный господин, — сверкнула глазами Сакура.       И в них отразился алый цвет.       — Но прежде чем вообще устроить представление перед главами и старейшинами, нужно прояснить несколько вопросов, ответы на которые нужны немедленно, — сказал Рюу.       — А именно, — продолжила Сакура. — Где база секты Эномото? Как извлечь кровавых паразитов? Где кинжал Тёмных вод? И кто стоит за лысым ублюдком?       — У нас просто нет времени, чтобы это выяснять, — Годжо окинул взглядом собравшихся.       — А э-э-это легко испр-р-р-равить, — в разговор вступил Куроо, который до этого наблюдал за жалкими человеками. Кроме его химэ, разумеется.       Сакура посмотрела на Годжо и улыбнулась, зная, что имел в виду Куроо.       — Мне уже не нравится то, что вы задумали, — заявил он.       — А у тебя выбор-р-ра нет, неженка, — сказал Куроо.       Годжо закатил глаза.       — И что это?       — Ты пойдёшь к Гэконэко, — пропела Сакура.       — Чё? — нахмурился Годжо. — Да лучше сдохнуть.       — Так ты почти, — хмыкнул Рюу.       Мина лишь тяжело вздохнула.       И вот сейчас, пока они шагали по узкому, скудно освещённому коридору, ей было жаль жениха. Проклятый дух особого уровня, который мог дать ответы на вопросы, по сути своей был безобидным. Загадывал загадки, на которые требовал ответ. Любил поболтать. Проще не придумаешь. Он знает всё или практически всё, но до нужной информации ещё необходимо добраться. Казалось бы, отгадывай и будет тебе счастье. Да только вот Гэконэко отвратительный загадочник и непредсказуемый. Было время, за каждый неправильный ответ он требовал снимать по одной вещи, оставляя играющего с ним абсолютно голым. Сейчас Гэконэко так не делает. Но на загадки по-прежнему очень непросто найти ответ. Они либо очень сложные, либо очень тупые, либо вообще бессмысленные и беспощадные в глупости своей. Это первая проблема. Вторая — Гэконэко отвечает на вопросы и загадывает загадки только мужчинам. И только мускулистым или хорошо сложенным и подтянутым. Самого Гэконэко нашли у некого мангаки, которого проклятие заставляло рисовать кучу накаченных мужиков с грудами мышц и красивым рельефом.       Гэконэко как демон, сидевший на плече, рассказывал мангаке, в какой момент и кого лучше раздеть, как подчеркнуть ту или иную мышцу, какую позу лучше отрисовать. И распространялось это лишь на мужских персонажей.       По мере приближения к двери слышалась лёгкая музыка. Эту группу Мина не знала. Что-то заедающее и попсовенькое, похоже, корейское.       — Готов? — спросила она Годжо.       — Нет, — ответил он и открыл дверь с ноги.       Одноглазый кот, сидевший за котэцу с карандашом в руке, подскочил с громким воплем. Поднял на вошедших единственный глаз циклопа и моргнул глупо, прижав к груди рисунки. Не надо быть великим Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что котяра рисует. Такие же наброски мускулистых мачо, коими увешаны все стены в прокуренной комнатушке.       — Кого облить кошачьей мочой и за дверь выставить хочется сразу? — спросил кот.       — Незваных гостей, — ответил Годжо.       Кот прищурился.       — Что этим незваным гостям надо? — Гэконэко встал с места и на двух лапах, как плюшевая игрушка, проковылял к стене, чтобы прикрепить на скотч ещё один набросок.       — Чтобы ты ответил нам на вопросы, — сказал Сатору.       — Сам Годжо Сатору скромную персону мою почтил, — кот снова хитро прищурил глаз.       И почему Яга решил не изгонять этот особый уровень, а заключил с ним сделку? Мине тоже вдруг стало интересно. Гэконэко не хулиганит и не вредит людям, а взамен никто его не изгонит. Сатору уже приходил к кошаку выяснять кое-какие сведения. То были самые худшие тридцать минут в его жизни. А потом ещё пару раз пришлось навестить одноглазого кота. Итого полтора часа потраченных нервов на кошака-извращенца, любителя мускулистых мужиков.       — Как корову с грустной мордой назвать? — спросил Гэконэко.       — Постная говядина, — скучающе ответил Годжо.       — А я б сказал, что ты, — протянул кот.       — Гэгэ, будь так любезен, не еби мозги.       Кот улыбнулся и, плюхнувшись на место за котэцу, взялся за карандаш.       — При даме не выражайся. Ответы тебе, а не мне нужны.       Сатору посмотрел на Мину, она состроила личико, красноречиво отражающее слово «надо».       — Давай, — сказал заклинатель.       — Не отгадаешь если, то мне попозируешь.       — Гэгэ-сан, мы спешим, — вмешалась Мина.       — Ну раз дама просит, то сыграем просто.       — Я не хочу играть с котом-извращенцем, разговаривающим, как мастер Йода, — прошептал Мине на ухо Годжо.       — Извини, Сатору, я не могу за пять минут отрастить член и поговорить с Гэконэко вместо тебя, — Мина тоже перешла на шёпот.       В это время кот, напевая что-то себе под нос, делал первые наброски Сатору. Мина задумалась, а всегда ли Годжо отгадывал загадки или прибегал к другим методам.       — Загадывай, — обратился к нему Годжо.       — Одолжение сделал, как златом одарил, — ехидничал кот. — Меня можно порвать, не касаясь рукой. И забрать меня легко. Я могу порою стать обманом, но будучи честным я лучший подарок. Что я?       — Обещание, — ответил Годжо, не задумываясь.       — Что мускулистого мужского тела красивее может быть? — спроси Гэконэко.       — Да всё что угодно, — ответил Годжо, закатив глаза.       — Ответ неправильный! Ничего! Ещё одна загадка! Какая таинственная вещь встречается два раза в один день, но всего раз в один год?       Годжо нахмурился, повернулся к Мине.       — Не подсказывать! — воскликнул кот. — Для особо глупых повторяю. Какая таинственная вещь встречается два раза в один день, но всего раз в один год?       — Число 12. Оно встречается два раза в сутки, 12 часов первая половина дня, 12 вторая. И 12 месяцев.       — Не верно! Буква «н». Один день и один год.       Годжо медленно вдохнул и выдохнул, гася нарастающее бешенство.       — Давай другую.       — Я могу исторгнуть слёзы, могу оживить мертвеца, рождаясь в секунду, я живу без конца.       — Память.       — Ну хоть что-то ты знаешь, — хмыкнул кот.       — Дальше, — проигнорировал язву Годжо.       — Где времена года сменяются по схеме: осень, весна, лето, зима, а пятница первым днём недели идёт?       Годжо закрыл глаза.       — В твоей кошачьей башке.       — Неверно! В словаре английского языка.       Годжо шагнул к столику, за которым сидел Гэконэко, но Мина его остановила, придержав за локоть. Кот посмотрел на девушку и, нагло улыбнувшись, заговорил:       — Я кошмар для одних и спасение для прочих. Холодны руки мои — ищут сердце, что согреют их.       Гэконэко неотрывно смотрел на Мину, и та сразу поняла ответ. Но промолчала. Говорить должен только Сатору. Он тоже разгадал загадку быстро, взял руку Мины в свою и спокойно произнёс:       — Смерть.       Гэконэко хмыкнул.       — На ещё одну ответ дашь, получишь, что хочешь, но лишь на один вопрос. На остальные ещё нужно играть.       — Задавай уже.       — Что знакомо Годжо Сатору больше всего?