Петербургский дождь

Мы одновременно все повернулись на его голос. Показалось? Гром был таким, что уши закладывало. Но мы даже не двигались. Думаю, что у каждого в голове была одна и та же мысль «Мне послышалось». Горшок опустил взгляд в землю и молчал. Мне уже приходилось видеть такую печаль на его лице. Молния расчертила небо, немного ослепив меня. Я проморгал и вновь посмотрел на Мишу. Он все стоял на своем месте. Потом брат поднял голову и грустно улыбнулся нам. - Мне пора. – Уже четко повторил он. Я смотрел на него, не веря своим ушам. Пора? Куда пора? О чем он говорит? Как?! Почему?! - Миша… - Начал было я, но он прервал меня. - Я не могу остаться. - Миша, ты не можешь просто так взять и уйти! – Маша готова была разрыдаться, но она держалась. - Миш, погоди еще немного. Останься с нами на первое время, пока мы будем давать концерты памяти. – Руки у Ренегата чуть заметно дрогнули. Он чуть не выронил гитару. Наши уговоры начинали сплетаться в один общий гул у меня в ушах. Я не знал, как его можно удержать еще ненадолго. И можно ли вообще это сделать? Я уже знал ответ на этот вопрос. Это должно было случиться рано или поздно. А сейчас я готов был схватиться за голову и заорать. - Ребят! – Миша улыбался нам. – Я не могу задерживаться. Они зовут меня! - Кто? – Хором задали вопрос мы. Миша ничего не ответил. Он только повернулся в сторону клуба и сделал несколько шагов вперед. Потом вновь обернулся и посмотрел на нас. В миг его внешность изменилась. Он вновь был тем двадцатилетним панком в кожаном плаще, в гадах с белыми шнурками и любимой черной майке с белым черепом – эмблема группы Misfits. Передние зубы полностью отсутствовали, а волосы на голове торчали в разные стороны колючками. Он улыбался искренне и бодро. И хрен кто узнает, что творилось в его душе сейчас. Если бы не… Но ведь перед нами и была его душа! Она была полностью открыта нам. И Миша бы не стал лицемерить и как-то ее кривить. Но это была не последняя странность. Воздух вокруг него стал другим. Сам Миша становился прозрачным постепенно. Я вспомнил первый день нашей встречи на похоронах. Его похоронах. Он был призраком. И уходил туда, где ему место, где ему будет хорошо. Напоследок он решил показать нам себя. Таким, каким он хотел быть всегда. Таким я его и запомню. Он уже был практически полностью прозрачным. На землю начали падать первые капли дождя. Но ему непогода теперь была нипочем. Вода проходила сквозь него. Молния на мгновение ослепила меня. Мне даже пришлось закрыть глаза, но я тут же в панике их открыл и посмотрел на Мишу. Он еще стоял на месте и улыбался, глядя поочередно на каждого из нас. А дождь продолжал капать. Холодный ветер пронзил меня, казалось, до мозга костей. Волосы потихоньку начинали прилипать к коже, промокая. Как, в прочем, и одежда. Но я стоял. Я смотрел на Мишу, готовый кинуться к нему в любую секунду, сгрести в охапку и потащить домой. Или же проснуться… пусть все будет дурным сном! Очередным кошмаром, вызванный алкоголем. И Миша сам меня разбудит, заявив, что я слишком громко храплю. А на дворе будет начинаться двухтысячный год, к примеру… Но я не спал. - Я не прощаюсь! – Крикнул он нам. Его голос звучал откуда-то издалека, хотя он был в пяти-шести метрах от нас. – Я буду ждать вас. Только не плачьте! Не надо! Я не хочу видеть ваши слезы. Улыбайтесь, друзья! Улыбайтесь! А мне пора. Я буду рядом. Я буду рядом всегда. Когда вы будете петь мои песни, я буду тихо подпевать. Буду поддерживать вас на концертах и в любых других начинаниях. Я буду рядом, пока вы меня помните. До свидания! Прощайте! Сверкнула слишком яркая молния, а дождь тут же обрушился стеной на нас. Мы молча стояли какое-то мгновение и только потом до нас дошло то, что только что произошло на наших глазах. Мы одновременно рванули к тому месту, где стоял Миша. Там, в луже, плавала часть афиши. Небольшой такой кусок, примерно А3-его формата. Краски поблекли, но еще было читаемо «Король и Шут. Зеленый театр. 20 июля 2013.» Слезы смешались с дождем. Мы обнялись, уткнувшись лицами в плечи друг друга. Я слышал, как Машка всхлипывала меня на груди. Я гладил ее по волосам, но ничего не мог сказать утешительного в ответ. Я посмотрел на остальных. Князь вытирал и так мокрым рукавом рубашки лицо. Лиц Каспера и Балу я не разглядел – они были спрятаны в волосах друг друга. Яша смотрел перед собой невидящим взглядом. Его за плечо обнимал Куликов. Паша пытался закурить, но бросил размокшую сигарету в лужу вместе с зажигалкой. Поручик уткнулся в плечо Ренегата. Маша вдруг подняла голову и посмотрела в небо. Она шмыгала носом и чуть дрожала. - Миша! Ты слышишь нас?! – Крикнула она. Мы тоже подняли глаза к небу и закричали. Со стороны мы казались кучкой пьяных идиотов, но нам было плевать на мнение. Мы пытались докричаться до небес, где был наш друг. Не могло так быть, чтобы панк не попал в рай. - Миша! - Миха! - Горшок! Мы пытались перекричать друг друга. В горле начинало страшно першить. Я даже не замечал холода. Я ждал ответа. - Хой! – Заорал Князь из последних сил. - ХОЙ!!! – Уже хором поддержали его все мы. И небо нам ответило. Раздался гром, но до нас отчетливо долетел голос Миши – «Хой!». А мы стояли посреди лужи, орали, пока голос совсем не пропал. А ливень все не прекращался. Он стирал наши слезы с щек. Пронизывал нас холодом. Он стирал чьи-то следы с земли. Но мы не боялись его. Мы жались друг к другу, делясь своим теплом. И смотрели в небо. В свете молний мы видели силуэты людей, идущих по небу. И только один стоял в стороне и смотрел на нас. Он и кричал нам. И его голос долетал вместе с громом.