Знаю ли я

Эдвард решил побаловать ученика, не нарушая собственных запретов. Сходил на рынок с утра, выбрал кролика побольше и, посадив в переноску, чтобы не шумел и не мешал, отправился домой к Даниилу. Не было и десяти утра, вампир должен был лечь спать, а упырёнок обычно ещё бодрствовал. Так кардинально менять режим тяжело. Свежее животное мясо, как говорили, было вкуснее забитого. Янис открыл дверь и вместо приветствия Эдварду невежливо застыл на пороге, мешая пройти. Уставился на переноску. Он уже знал, что там, и рот наполнился слюной. — Я рад тебя видеть, Эдвард, — всё-таки сказал он, — ещё и вот так. Пожалуйста, скажи, что это мне. — Это тебе, — вампир расплылся в улыбке. Реакция мальчика превзошла все ожидания. — Ты ведь не ел живых никогда? — Он был доволен. Это было приятной частью учительства, показать упырёночку то приятное, что он может найти. Янис принял переноску и чуть не заурчал. Поднял к лицу, чтобы взглянуть, и обернулся в упыря. Кролик в страхе забегал, а парень лишь глухо засмеялся. — Ещё не ел. Какая прелесть, как вкусно пахнет. — Пойдём на кухню, не будем мешать Дане спать, — едва слышно хохотнул мужчина. — Я тебя сегодня угощаю, золотце. Он тоже улавливал запах живого, но он был не таким приятным, как люди. Трава, просто чтобы набить желудок. Они прикрыли все двери, чтобы не мешать спящему вампиру. Янис выпустил кролика на пол. Тот тут же забился в угол к холодильнику. Дрожал и дёргал ушами. Парень практически обливался слюной, страшно улыбался, но держал контроль. С животными уже научился, больше не хотелось сожрать каждую мимо пробегающую по парку собаку или жирную кошку тётушкии Марии из сто одиннадцатой. Опустился на коленки почти порыкивая, сам как животное. — Вкусно пахнет, свежо. Люблю кроликов. У всех упырей разные вкусы, Янис вот полюбил крольчатину и, что удивительно, халяльную свежую баранину. Свинину же он есть более не мог, его просто тошнило от аромата. Короче, обратился в мусульманина. — Значит, я угадал, — вампир прикинулся удивлённым, хотя прекрасно знал, какие вкусы сформировал ученик. — Посмотри, какой он свеженький. Сочный. Очень многое в упырёнке теперь радовало его. Как тот уверенно себя чувствует, как спокоен. Как научился сдерживать себя. — Не дразни, — усмехнулся парень, — я и так сожру его с большим аппетитом. — Я просто радуюсь. Чуть-чуть кольнула жалость к крольчонку, который своим звериным умом чуял опасность, идеального хищника, и боялся. Не хотел умирать. Эдвард как-то всё больше привык иметь дело с уже мёртвым. Ян глянул на мужчину. — Можно? — спросил на всякий случай, вдруг это была тренировка на выдержку, а парень не понял и сожрёт сразу. — Да, пожалуйста, наслаждайся, — махнул рукой вампир и, не удержавшись, потрепал упырёнка по голове. — Не сдерживай себя. Янис прирыкнул и бросился, вгрызаясь в дрожащее животное. Хрустнула шея, полилась кровь под холодильник. Парень задним умом подумал, что дохера уборки потом будет. Зверёк трепыхался недолго и как только перестал, Янис почти голыми руками его разорвал. Поднял кровавый взгляд на наставника. — Ты не мог бы не смотреть? Мне неловко, — за время обучения он стал вполне разумным монстром. Присутствие других не вызывало желание зарычать, защищая добычу, наоборот, появлялось вполне человеческое смущение. Вряд ли это приятно выглядело, как он ест, да и не хочется, чтобы тебе в пасть смотрели. Некомфортно. — Да, конечно, прости, — Эдвард спохватился, что, наверное, слишком любовно пялился на мальчика, и отошёл. Присел на стул у окна и достал из сумки книжку, надеясь, что прислушивается к треску за спиной не очень заметно. Да, он расслабился с учеником, которого нужно было едва ли не дрессировать, и забыл об элементарной вежливости. Паренёк не стал собачкой, хотя даже собачки, бывает, смущаются. Янис расслабился и принялся вовсю чавкать и похрустывать костями. Он быстро разделался со всем кроликом с голодухи и почти промычал от удовольствия, сел на пол, облизывая пальцы. От несчастного осталась только шкурка да косточки, ну ещё голова. Голов он не жаловал. — Очень вкусно, — сообщил наставнику просто так, — невероятно. — Рад, что тебе понравилось, — засмеялся тот. Эдвард боялся, что после свежей человечины мальчик не сможет распробовать животное. — Что Даниил тебя не испортил… Теперь он позволил себе повернуться и кинул упырёнку полотенце. Тот весь перемазался в крови, а на полу лежали какие-то ошмётки мяса и разломанные кровавые кости. Не особенно приятное зрелище даже для видевшего многое вампира. Он грязи не жаловал, это Даниил был неприхотливым. И труп на балконе порезать, и людей немытых, непонятно что принимавших, кусать. — А что ты? — кивнул на наставника, утираясь. — Ты не пьёшь крови живых, как Даниил? — Только если очень голодный, — улыбнулся вампир. Его улыбка была не такой выразительной, как у Даниила, без клыков. Ещё не хватало столько внимания привлекать. — Для нас животная кровь не такая сытная, просто как трава. Не предназначена для насыщения, можно просто приглушить голод на время. Человеческая, даже несвежая, лучше. — Мне тоже надо время от времени есть человечину и охотиться, хоть на кого-нибудь, иначе крыша едет, — Янис поднялся, а потом понял, кому, собственно это рассказывает. Эдвард знал всё и так. Парень обернулся на беспорядок и вздохнул. Очень много места в жизни монстров занимает уборка. Эдвард легко поднялся и подошёл к нему, потрепав по голове. — Помогу тебе, — кивнул на беспорядок, — я, в конце концов, виноват, — мужчина засмеялся тихо, помня о спящем в соседней комнате вампире. Он был бы не против позже посидеть ещё немного с довольным упырёночком, просто так, поболтать, пока тот не пошёл спать, но пока не предлагал. Как Янис и предполагал, хуже всего вымывать было кровь из-под холодильника. К тому же затхлый, железный запах уже начинал активно захватывать местность, и пока их квартира, которая и так пахнет весьма специфично, не превратились в логово вампиров, парень пооткрывал окна. — Как думаешь, — начал неспешный разговор, отдраивая брызги со светлой гарнитуры кухни, — Даниила удастся переубедить? Не убивать. — Сомневаюсь, — не стал зря обнадёживать вампир, протирая сухой тряпкой уже отмытый холодильник. — Только если из большой любви к тебе он согласится сдерживаться. А так, он уже много лет живёт, и с самого начала не видел проблемы в убийствах. Сейчас он уже забыл, что значит быть человеком и бояться за свою жизнь. Мужчина повернулся к Янису и улыбнулся чуть грустно. — Он ещё не из плохих. Хотя бы старается как-то себя оправдать, а не убивает тех, кто просто понравился. Янис закусил губу. — А я? Я ведь тоже могу убивать, какая уже разница, раз я монстр, — он начал задаваться такими вопросами совсем недавно. Изначально он был гуманен и дорожил человеческими жизнями, но неделя за неделей он ел людей. Так, собственно, в чём смысл? — Мой отказ от убийств не сделает меня человеком обратно. — Нет, конечно, — кивнул вампир неторопливо, — но смысл воздержания не в том, чтобы быть человеком, а только в том, чтобы причинять как можно меньше вреда. Не убивая животных, если можешь, человек не становится животным, и мы, будучи милосердными к людям, не становимся людьми. Мы просто избегаем ненужной жестокости. Он даже остановился, Янис очень неожиданно и впервые заговорил о таких своих мыслях. Это не было тревожно, многие гуманные вампиры проходили через подобное, и он сам. Невозможно вечно держать себя в тисках, иногда контроль слабел. Важно было сейчас мягко направить. Не силой и авторитетом, а подтолкнуть к собственным размышлениям. — Я человек, — тихо сказал Ян, — ты мог бы просто сказать, что я человек. Я не понимаю, почему монстры так боятся этого. То, что мы живём другой жизнью, не делает нас не людьми, мы всё ещё граждане своей страны и всё ещё платим налоги, поэтому люди. Я хочу оставаться человеком. Эдвард замер на мгновение, а потом мягко улыбнулся. — Это тоже правда, если ты хочешь так считать. Я знаю тех, кто думает так же, как ты. Это просто точка зрения, комфортная для каждого, — мужчина серьёзно смотрел на ученика, а внутри гордился. Молодец, приспособился уже настолько, что формирует своё мнение об обществе. Янис выжал тряпку в ведро. Вода, сменённая уже не единожды, была изрядно розовой. Когда-то он так кухню от гранатового сока оттирал. Если закрыть глаза, удастся ли представить былое? — Так почему нужно быть милосердным к людям? Испытывать к ним эмпатию, зачем? В чём твой смысл этого? — Если каждый будет так делать, наша жизнь станет куда приятнее, — улыбнулся вампир. — Она ведь не заканчивается, как человеческая, поэтому в моих интересах сделать её комфортнее. В конце концов, в ней будет меньше тревоги. И поэтому я делаю так сам и учу тех, на кого имею влияние. К тому же возможность преследования со стороны людей огромна. Глупая ошибка новичка, невнимательность, и пойти прахом может не одна вампирская жизнь. Под ударом окажется всё сообщество. Это удивительно, что о монстрах ещё никто не знает. Спасает фольклор и фанатики, вероятно. — Понятно. Но почему я должен быть именно тем, кто ведёт себя так же. Будто бы я спаситель. Это не так, от меня ничего не зависит. Одним трупом больше или меньше. Вряд ли именно я приведу к коллапсу, так для чего ограничения? — А представь, если каждый станет так думать, — о, сколько раз Эдвард уже объяснял подобное. Что молодым вампирам, что людям, своим студентам. Для него давно этот выбор был лёгким. — Так коллапс и происходит. Один за одним. — И всё же это не ответ, почему я должен, — они по-дурацки сидели на полу кухни, хотя уборка была уже кончена. — И должен ли вовсе? Мы монстры, мы едим людей. Да, это истина, так и есть. — Ты сам сказал, что не хочешь быть монстром, — напомнил осторожно Эдвард. — Если человечность для тебя значит милосердие, будь таким человеком. Это хорошая позиция. Он сидел, напряжённо выпрямившись, с желанием приобнять паренька, но терпел. Это отвлекло бы от разговора. — Я ещё ничего не решил, просто задаюсь вопросами, как жить с этим. Почему я должен быть проводником этичности в то время, как многим совершенно плевать. Что, если я не хочу ограничивать себя, постоянно испытывать усталость и голод? — Это будет твой выбор. Твои приоритеты, — качнул головой Эдвард. — Я не вправе тебе запретить, хоть и буду расстроен. Янис кивнул. — Я ждал этого ответа, — честно признался парень, — ничто не держит меня, никаких ограничений, кроме собственного морального выбора. Просто потому что, — он хмыкнул. — Всё как у людей, почти. — Да, примерно так, — усмехнулся Эдвард и всё же потянулся к мальчику, тронув за плечо. — Ты свободный и взрослый. — Тогда, выходит, чтобы быть последовательным до конца, я не могу дружить с Даниилом, жить в его доме. Самим фактом я одобряю его неправильный выбор. — Нет, это не так, — упырёнок продолжал его удивлять своими выводами. — Если бы ты выбрал убивать без контроля, я бы не перестал с тобой общаться. Ты остаёшься мне дорог, золотце, и я бы хотел продолжить общение в любом случае, что бы ты ни решил после обучения. Если выбирать друзей только по их позиции, рано или поздно ты останешься один. — Почему?! — воскликнул он слишком громко и осёкся. — В таком случае всё это тупо. Люди выбирают людей своего круга. Праваки-нацисты не вхожи в круг адекватных людей, почему убийцы желанные гости среди монстров? Они всё ещё убийцы. Вы же не могли просто взять и забыть человеческую мораль? — Нас слишком мало, чтобы отказываться, — вампир постарался отреагировать спокойно на вспышку. — Вполне возможно, что когда-то ты сам был другим. Или он был другим. А ещё всегда есть шанс, что ты повлияешь. Убедишь Даниила не охотиться, например. А не будь тебя, некому было бы ему сказать об этом. Парень потёр себя по рукам. — Как много тех, кто убивает? Если вы за века не додумались до вампирских судов, не стоит ли этим озаботиться сейчас? Сраный двадцать первый век, любая случайность, и всё пойдёт по пизде. Это будет колоссальная охота на ведьм. — О, конечно, те, кто неосторожен, отвечают, — Эдвард сначала удивился, а потом понял, что и правда не рассказывал ничего пареньку. — Старые обычно и сами понимают, а за молодых головой отвечают их учителя. Вот как с теми вампирами, которые напали на тебя. Они уже не ученики, но их учитель несёт ответственность ещё несколько лет. Как я за тебя. Как тот, кто укусил тебя, за тебя, если бы его нашли. Ян смутился своей дерзости. Он будто бы пытался обвинить мастера во всех грехах мира монстров. — Мы можем сделать что-то, чтобы больше людей перешло на нашу сторону? Только аккуратно, не хочу быть «ебанутым веганом». Мне просто жалко людей. Парень не любил, что Даниил, подшучивая, называет его вегетарианцем. Это не совсем то же самое. Животные не имеют самосознания, у них нет уникальной личности. Худший человек, ценнее лучшей собаки. — А ты попробуй, пойди, скажи Станиславу, чтобы он не охотился, — тихо хохотнул вампир, — мы делаем, что можем, и с тем, с кем можем. Старших не просто в чём-то убедить, а они авторитет для многих молодых. Таких сознательных, как ты, мало. Как у людей, — повторил вампир за Яном. — Я бы мог попробовать, если он пообещает не убивать меня, — голос задрожал от одного только воспоминания о мужчине. Глава стаи. Вожак. — О нет, он не станет, — Эдвард вновь приобнял упырёнка в стремлении успокоить. — Никто из старших не станет, если ты не провинишься действительно серьёзно, не бойся. Он вспомнил Всеволода, перед которым сам каждый раз чувствовал себя мальчишкой. — Им нужно внушать трепет, — вампир усмехнулся своим мыслям, — но если ты правда, хочешь, попробуй. Если что-то случится, я помогу, помни, я всегда на твоей стороне. — Спасибо.