Гордые Бессмертные

      Шэнь Цинцю, плотно закутавшись в чёрный меховой плащ, по лестнице в сто ступеней спустился с горы. Он устроился в экипаже, приготовившись к мучительному долгому путешествию. Нефритовая пластинка в руках была гладкой и прохладной. Жаль, что иероглиф на ней чётко указывал место назначения. Как мастер ни пытался, изменить символ не смог. Ло Бинхэ стал пугающе силён.       Шэнь Цинцю больше не знал, как ему быть. Вернись он в Цанцюн, упади к ногам Юэ Цинъюаня, прося о помощи и защите, никто в этом мире не смог бы дотянуться до чудом выжившего лорда Цинцзин...       Никто в мире заклинателей не сумел превзойти Юэ Цинъюаня в силе и величии. А единственной слабостью старшего брата был Шэнь Цинцю.       Но вернуться... Нет... Только не это... Только не место, где он может встретить... Лю Цингэ.       Экипаж был достаточно скромен, а кони стремительны, чтобы быстро домчать его в проклятый город у границ лесов Байлу, отделяющих Хуаюэ от Дворца Хуаньхуа. Ло Бинхэ выбрал самое неудачное время из всех – большое собрание Бессмертных. Там обязательно будут лорды Цанцюн.       Чжу Луну стоит избегать основных дорог и скопления людей. Однажды он уже едва не столкнулся с родной сектой.       Это было три года назад в Цзинлане. Возвращаясь с очередного задания, заклинатель собирался пересечь этот огромный торговый путь. Город был оживлён – ликовал, празднуя избавление от чумы. Говорят, причиной стали странные демоны, о которых никто не слышал раньше.       Шэнь Цинцю не мог совладать с любопытством. Беда была в том, что заклинания, меняющего лицо и голос у него ещё не было. Вся его маскировка состояла из чёрного плаща, густыми складками тьмы опадающего к ногам.       Существа и впрямь были любопытны. Шэнь Цинцю и не заметил, как оказался в первых рядах. Он очнулся лишь тогда, когда заметил перед собой широкую спину Лю Цингэ.       Резко развернувшись, он стал пробираться сквозь толпу прочь. Но, видимо, этот проклятый запах хризантем, который он так любил, что не мог отказаться, выдал его. Выбравшись из толпы, он с ужасом заметил лорда Байчжань, спешащего вслед за ним. Его ладони вмиг вспотели, а в горле пересохло.       «Не смей... Не смей подходить! Убирайся! Прочь!» – вопил Шэнь Цинцю глубоко в душе, призывая меч. Ступив на клинок, он уже готов был взвиться к небесам, когда обе его руки оказались перехвачены.       – Господин Чжу! Герой Чжу Лун! – радостно закричала с одной стороны юная миловидная девушка, обнимая его, едва не сбросив с меча.       – Чжу Лун? – раздался знакомый голос с другой стороны.       Шэнь Цинцю не смел взглянуть в это лицо. Ему достаточно было того, что он слышал этот голос, что он чувствовал сильные пальцы, сжимающие плечо.       Лю... Цин... Гэ... Взрывался болью каждый звук.       Три года он запрещал себе помнить о нём. Три года это имя, похороненное глубоко в душе, разрушало его.       Пальцы разжались.       – Прошу простить. Этот мастер принял вас за другого.       Шэнь Цинцю кивнул, так и не подняв головы. Он видел взметнувшиеся полы светлых шёлковых одежд. Слышал удаляющиеся шаги сквозь девичий щебет. В покрасневших уголках глаз собрались жемчужины слёз, повисли на длинных пушистых ресницах.       Лю... Цин... Гэ...             Лю... Цин... Гэ...                   Лю... Цин... Гэ....       Удалялись шаги.       Цингэ! Цин... Гэ... – пропускало удары сердце, колоколом набата оглушительно колотясь в груди.       Шэнь Цинцю смотрел вслед. Глубокий капюшон скрывал лицо, искажённое болью. Он дышал сквозь зубы, вдыхал пронизывающий ледяной осенний ветер. Его порывы раздували полы плаща, обнажая сжавшиеся бессильные пальцы и багровый шёлк ханьфу.       Сглотнув, Шэнь Цинцю мягко высвободился из захвата девичьих рук.       – Прошу простить, этому мастеру пора отправляться в путь, – произнёс он тихо.       Девушка высказала сожаление, заливаясь краской смущения, и тепло попрощалась. Он и не помнил её. Наверное, это кто-то из тех, кому он когда-то сумел помочь.       Заклинатель кивнул и, встав на меч, бросился прочь. Шэнь Цинцю и представить не мог, что встретит кого-то из своего прошлого в этом далёком городе. Наверное, ему всё-таки не стоило здесь останавливаться... Храм Чжаохуа был слишком близок... И там было достаточно тех, кто помнил его лицо.       Шэнь Цинцю прерывисто вздохнул, выглянув в окно. Они приближались к первой заставе. Теперь, спустя столько лет, заклинатель имел тысячу лиц. Сейчас он выбрал обычную, непримечательную маску – никто не должен запомнить этих черт.       С удивлением и глубоким поклоном воин принял нефритовую пластинку и тут же назначил в сопровождение эскорт из двух сильных мужчин на статных скакунах.       Шэнь Цинцю вновь завернулся в плащ, устраиваясь на подушках в глубине экипажа. Он искренне жалел, что не взял в дорогу кувшин с вином. Первая остановка ожидалась через два дня в городе у главной дороги. Там он сможет смыть пыль и выспаться в мягкой постели, оставшись на пару дней.       Шэнь Цинцю с несчастным видом уткнулся в книгу. Это путешествие сводило его с ума. Заклинатель не терпел длинных путешествий. Они навевали воспоминания, будили уснувшую было в глубине души боль...       В дороге он не мог не думать о прошлом...       Лю Цингэ никогда не любил Шэнь Цинцю, но был любопытен...       Они встретились в далёкие годы ученичества. Тогда юному Шэнь Цзю исполнилось шестнадцать и он впервые попал в Цанцюн. Под навязчивой опекой Юэ Цинъюаня юноша не мог разглядеть ничего, кроме чувства вины. Это злило его: почему ты просто не можешь любить меня?! Словно дикий лесной зверь, позволяющий гладить себя кормящей руке, Шэнь Цзю готов был укусить в любой момент.       Он был полон холодной яростью. Его раздражали эти дети. Святые Небеса! Вокруг него было полно детей и молодых юношей, которых он ненавидел всей душой! Они были так успешны и прекрасны! Куда ему, шелудивому псу, подобранному гением Цанцюн Юэ Цинъюанем в грязных трущобах мародёрства, гнаться за ними! Ведь ему уже шестнадцать, а он только ступил на путь заложения основ. Его израненное тело не такое гибкое и сильное, искалеченные запястья и лодыжки никогда не позволят ему освоить техники мгновенных перемещений и некоторых печатей для управления мечом... Он отброс... который никогда не сравнится с самым худшим из них...       Шэнь Цзю изводил себя ненавистью, озлобляясь всё больше. Он разрушал себя этим, готовый убить любого, кто осмелится бросить ему в лицо обвинение в слабости!       Ученики Цинцзин обходили его стороной. Не имея друзей, даже с Юэ Цинъюанем он сохранял дистанцию и ледяное почтение: «Этот Шэнь благодарит дашисюна за наставления...»       Старший брат... он никогда не опускал рук. Он и впрямь изо всех сил пытался пробить эту ужасающую холодность, эту ледяную стену между ними. Наверное, не единожды израненный, он всегда был на стороне сяо Цзю...       Шэнь Цинцю вновь выглянул в окно экипажа. Стемнело. Приближались городские огни и стража вдруг потребовала прервать путь и остановиться на ночь в гостинице.       Заклинатель вовсе не планировал привал в этом месте. В конце концов, они были в дороге всего четырнадцать часов и не могли себе позволить задерживаться.       Но единственным ответом был приказ о комендантском часе.       Городские ворота закрылись, едва экипаж въехал на мощёную камнем мостовую. Постоялые дворы были переполнены. Только нефритовая пластинка позволила Чжу Луну получить скромные комнаты.       Проходя по коридору второго этажа, Шэнь Цинцю по привычке кутался в плащ, скрывающий чужое лицо. Он был уверен – его невозможно узнать, но всё равно вздрогнул, услышав знакомые голоса.       – Если бы шимей Нин вышла за меня замуж, мы могли бы устроиться с большим удобством!       Шэнь Цинцю невольно усмехнулся. Значит, даже в этой маленькой гостинице, в городке, отстоящем от секты Цанцюн на добрых десять дней пути, ему встретились собственные ученики?       – Если бы лорд Мин был в своё время более терпим к А-Ло, мы точно могли бы этого избежать! – прозвучал звонкий девичий голос с обидой.       Святые небеса! Она по-прежнему зовёт его А-Ло! А Мин Фань... возмужал.       Шэнь Цинцю задумался, с горькой улыбкой остановившись в нескольких шагах. Очевидно, бурная ссора едва утихла. Глаза Нин Инъин сверкали гневом. Мин Фань явно испытывал перед ней неловкость.       – А-Ло тут! А-Ло там! Как будто нет других тем для разговоров! – вспылил Мин Фань.       Они заняли весь коридор, окружённые учениками. Видимо, пику Цинцзин пришлось ехать на большое собрание Бессмертных с тренировки.       – Чего вы уставились! – рявкнул Мин Фань на учеников.       Те послушно забились в комнату. Новоявленный лорд Цинцзин выдохнул, надув щёки.       – Как же тяжело отвечать за целый пик! – воскликнул Мин Фань. – Как учитель справлялся с этим?!       Шэнь Цинцю криво усмехнулся под чёрным мехом капюшона, и двинулся по освободившемуся коридору к комнатам. В это же время Нин Инъин резко развернулась, чтобы уйти и врезалась в грудь Шэнь Цинцю, едва не упав. Мастер мягко поддержал её, невольно заключив в объятия. Лицо Мин Фаня затянула пелена гнева.       – Как ты смеешь прикасаться к ней! – воскликнул он, обнажая меч.       Шэнь Цинцю вздохнул. Ему так и не удалось исправить этот неправильный захват. Неверно выполненный взмах так и остался слабым местом старшего ученика.       Нин Инъин испуганно застыла.       Заклинатель, развернувшись, не выпуская девушку из кольца рук, поставил её позади и, поклонился.       – У этого мастера нет времени на подобные глупости, – произнёс Чжу Лун хрипло, отводя пальцем кончик меча Мин Фаня.       – Ты! – взорвался тот. – Как можно считать честь женщины глупостью?! Открой своё лицо! Я, Мин Фань, второй лорд секты Цанцюн хочу взглянуть на наглеца, осмелившегося оскорбить эту девушку!       Святые небеса! Второй лорд, сцепившийся в коридоре провинциальной гостиницы с бродячим заклинателем?.. Какой... позор.       Шэнь Цинцю остался неподвижен.       Мин Фань, видя, насколько его положение чудовищно, решил усугубить конфликт и одним резким движением рассёк капюшон прохожего.       Шэнь Цинцю невольно нахмурился, позабыв о сдержанности – его брови привычно задрожали. На чужом незначительном лице эта привычка, присущая учителю, лишила Мин Фаня последних остатков разума. Ярость пеленой заволокла рассудок. Выкрикнув что-то оскорбительное, он ринулся в атаку.       Нин Инъин, на которую встреча, видимо, произвела иное, прямо противоположное, впечатление, бросилась между ними.       Досадливо прицокнув языком, Шэнь Цинцю, перехватив её тонкую руку, дёрнул прочь, встретив удар меча кожаным наручем с тонкими чёрными пластинками закалённого металла. Они не раз спасали ему жизнь. Вот и сейчас он мог лишиться руки, если бы не доспех.       Чёрная пластинка, рассечённая яростным ударом клинка, со звоном рассыпалась, открывая белую кожу руки с алой нитью раны, из которой тут же хлынула кровь.       Мин Фань замер, со страхом переводя взгляд с Нин Инъин, которую он мог пронзить насквозь, на заклинателя.       – Шимей Нин... я... не хотел... – прошептал он, содрогнувшись.       Заклинатель, скрыв раненную руку, истекающую кровью, под полой плаща, развернувшись, чинно двинулся к двери в свой номер.       – Подождите, мастер, вам нужна помощь! – крикнула девушка вдогонку.       Заклинатель не обернулся. За ним по светлому дереву пола тянулась алая цепочка кровавых капель.       – Не стоит беспокойства, – ответил он хрипло, захлопывая дверь.       – Ты! – зашипела Нин Инъин, уставившись сверкающими глазами на Мин Фаня. – Немедленно извинись!       – Шимей... Нин... – вновь произнёс тот, ничего не понимая.       Голос девушки дрожал, а в глазах стояли слёзы.       – Дурак! – крикнула Нин Инъин, ударив его маленьким кулаком в плечо и скрылась в своей комнате, с грохотом закрыв дверь.       Мин Фань, опустив меч, сглотнул. Его лицо пылало от стыда. Он не знал, как быть. Понимая, что не прав... Он не мог... Не мог заставить себя извиниться перед этим высокомерным бродягой! Да с чего бы вдруг ему, лорду Цинцзин, просить прощения за то, что тот на его глазах лапал Нин Инъин! Никогда!       Зачехлив меч, он отправился прочь.       Шэнь Цинцю с огорчением взглянул на испорченный плащ. Как назло, он и не подумал взять другой. Старый слуга утешил его, обещав завтра с самого утра отнести вещь в мастерскую, но эта задержка тревожила заклинателя не на шутку. До Хуаюэ ещё четыре дня пути, а до встречи осталось семь. Если они будут двигаться только днём, вполне могут и опоздать. Заклинатель вовсе не рассчитывал на подобное.       Обработав рану мазью и стянув её льняной повязкой, он принялся за восстановление доспеха. К сожалению, в запасе остались лишь низкопробные пластины, сделанные из духовных камней, но выбор был небольшим. Оказалось, и это путешествие совершенно непредсказуемо.       Когда работа была почти завершена, в дверь кто-то тихо постучал.       Шэнь Цинцю вскинул взгляд в зеркало, проверяя чужое ли на нём лицо. Иногда, если он был увлечён или сильно взволнован, маска сползала, искажая черты.       Он вставил пластинку в последний уголок и отворил дверь на пару цуней. В коридоре, сверкая огромными, полными слёз глазами, стояла Нин Инъин.       Шэнь Цинцю почувствовал, как нарастает головная боль. Он никогда не мог выносить женских слёз.       – Если барышня пришла оказать мне помощь, это лишнее.       Он продемонстрировал раненую руку. При этом дверь распахнулась достаточно широко.       – Мой старый слуга прекрасный лекарь.       Нин Инъин схватила белую изящную кисть незнакомца, жадно впиваясь взглядом в нежную нефритовую кожу. Почувствовав неосознанную тревогу, Шэнь Цинцю отнял руку и уже собирался закрыть дверь, оставив её обиженно сопеть в коридоре, как девушка бросилась ему на грудь, обвив руками тонкую талию. Она зарыдала так неожиданно, что заклинатель совершенно растерялся не зная, как себя вести. Рука по привычке опустилась и осторожно погладила девушку по спине, отчего она разрыдалась ещё сильнее.       Боясь, что эта история станет тут же известна всей гостинице, он всё же боялся закрыть дверь, оставшись с ученицей наедине. Подхватив девушку на руки, Шэнь Цинцю выпрыгнул в окно, кивнув вернувшемуся слуге.       Оказавшись в саду, среди других, несколько удивлённых столь бесцеремонным вторжением, людей, он проводил Нин Инъин к беседке, где её чести ничего повредить не могло.       – Барышня, верно, по ошибке, приняла меня за другого? – спросил заклинатель, сведя чёрные брови.       Нин Инъин всхлипнула, с благодарностью принимая из его рук платок.       – Вы очень похожи на моего учителя, – ответила она наконец.