Гордые Бессмертные

      Двадцать три... Шэнь Цинцю исполнилось двадцать три.       Пять лет пролетели в беспрестанных тренировках и горьких попытках забыть Лю Цингэ.       Шэнь Цинцю так и не смог увидеться с ним до того, как тот отправился на север. Испытание Ихэюань повредило рассудок и теперь юному богу войны предстояла долгая медитация в далёкой секте Таолу. Но ученик Цинцзин не знал, что случилось. Отчего лорды Цанцюн смотрят на него укоризненно? Он что-то сделал не так? Так скажите, что!       Но кто бы посмел произнести хоть слово под пристальным взглядом молодого главы Юэ Цинъюаня? Впрочем и сам Ци-гэ молчал. Стоило Шэнь Цинцю спросить об этом, старший брат ссылался на важные дела и спешил прочь. Вокруг юного ученика Цинцзин образовалась звенящая невыносимая пустота. Даже соученики больше не раскрывали рты.       Юэ Цинъюань без конца отправлял младшего брата на задания. За эти пять лет Шэнь Цинцю приобрёл большой заклинательский опыт и успел прославиться. За эти годы он занял второе место на Собрании Союза Бессмертных, уступив лишь ученику храма Чжаохуа Чжуан Юаню* в силе и даже высокомерии. Впрочем, таким поражением стоило гордиться, ведь Чжуан Юаню в скором времени предстояло занять место главы.       Буквально несколько сезонов назад старый лорд Цинцзин передал Шэнь Цинцю свой пост и теперь юноша мог надеть гуань**, убрав волосы в изящную причёску. Он даже успел побывать на Собраниях Двенадцати Пиков Цанцюн в Главном Зале.       От спокойной речи Ци-гэ молодого лорда Цинцзин бросало в дрожь. Старший брат занимал пост главы Цанцюн шесть лет. Это большой срок. Его сила и слава катилась по миру волной. На земле не сыскался бы бессмертный, не слышавший имени Юэ Цинъюаня.       Шэнь Цинцю не мог избавиться от неприятного чувства. Он и впрямь своими силами добился успеха или всё дело в этом человеке, с ледяным лицом раздающем указания и приказы? Человеке, под взглядом которого лорды секты, присмирев, становились кроткими, словно ягнята? Он никак не мог развеять настороженность, возникшую пять лет назад. Шэнь Цинцю не доверял адептам секты. Лорды Цанцюн в ответ считали его щенком, жалким ублюдком, существующем только благодаря главе Юэ.       Молодой лорд Цинцзин был вспыльчив. Даже наставники и старейшины собственного пика относились к нему с недоверием. Почтительная скромность в лицо и насмешливый шёпот за спиной причиняли боль, делали Шэнь Цинцю всё более замкнутым и мрачным. Ядовитый и колкий, словно морской ёж, он вполне оправдывал своё прозвище – экзотический (ядовитый) цветок (колючка) Цинцзин.       За короткий срок недоразумений, случайностей и недосказанностей Шэнь Цинцю не сумел сблизиться ни с одним человеком. Даже Юэ Цинъюань... испытывал неловкость рядом с лордом Цинцзин.       Едва вступив на стезю управления пиком, Шэнь Цинцю не мог брать личных учеников. Поглощённый новыми заботами, он часто подолгу отсутствовал, высматривая новые техники и навыки, способные облегчить жизнь лорда одной из главных заклинательских сект. В тот день, в очередной раз утомлённый долгим путешествием, Шэнь Цинцю покинул экипаж, проклиная сто ступеней пика. До побелевших пальцев сжав Сюя и зябко закутавшись в плащ, он неспеша добрался на Цинцзин. У Бамбуковой Хижины его с почтением встретили ученики, готовые услужить в любой момент.       Опустившись на подушки и сделав глоток согревающего напитка, лорд Цинцзин жестом попросил оставить его в покое. Он так чудовищно устал. В этом путешествии Шэнь Цинцю успел столкнуться с главой храма Чжаохуа, Чжуан Юанем, и вновь проиграть ему, на этот раз в харизме. У него до сих пор болела голова от одного воспоминания об этом человеке. Его надменное лицо и гордая осанка, сильное тело и твёрдый, непоколебимый дух не оставляли Шэнь Цинцю и капли здравого смысла. Он готов был плеваться ядом в его сторону, и только чудо в виде юной ученицы одной из соседних сект спасло могущественных соперников от потасовки. Говорили, хрупкий лорд Цинцзин – единственный человек в целом свете, способный поколебать ледяное спокойствие Чжуан Юаня.       Что же, Юэ Цинъюань мог бы ему посочувствовать – главе Чжаохуа. Шэнь Цинцю не нуждался ни в сочувствии, ни в понимании, ни в любви. Всё это было в прошлом...       Откинувшись на деревянные плиты пола, заклинатель прикрыл глаза. Целую палочку благовоний длилась волшебная тишина, нарушаемая только далёким перебором струн гуциня и шумом рощи. Бамбуковая хижина лорда Цинцзин была достаточно далеко от ученических домов. Открыв глаза, он нахмурился – перед ним парил талисман призыва. Ах, конечно же, ведь сегодня собрание двенадцати пиков! Словно не может Юэ Цинъюань провести его без этого Шэня! В конце концов, отсутствовал же он целых шесть сезонов***!       Яростно сбросив на пол изысканный сервиз и, с трудом подавив раздражение, Шэнь Цинцю поднялся на ноги. Что же, придётся принять неизбежное. Заодно можно отчитаться в поездке перед... перед главой секты.       Где-то глубоко в груди заныла тупая боль. Когда он в последний раз называл его Ци-гэ? Старший брат? Даже в мыслях Юэ Цинъюань давно был главой Цанцюн. Только усилием воли он мог бы выдавить сквозь зубы «дагэ». Не больше.       Приведя себя в порядок и сжав меч, Шэнь Цинцю двинулся в путь.       Войдя в Главный Зал Цюндин и поклонившись, лорд Цинцзин, не поднимая глаз, занял свой стул. Его тут же обуяла тревога – человек напротив. Волей судеб им оказался лорд Байчжань. Но ведь эти руки... не слишком ли молоды и белы они для старика, что занимал этот пост? Шэнь Цинцю вскинул голову и едва не лишился чувств: Лю Цингэ. На месте лорда Байчжань с чинным равнодушным лицом восседал Лю Цингэ...       Шэнь Цинцю ждал хотя бы едва заметного кивка, движения век, улыбки. Но тот словно впервые видел его.       Ни-че-го!       Несчастному заклинателю хотелось вскочить с места и трясти ледяное изваяние бога войны за плечи... Хотелось броситься прочь, пока душа сгорает дотла в агонии боли!       Неужели, ничего?       С тихим треском распахнулся веер, качнулся его в изящной руке. Взгляд тёмных глаз молодого лорда Байчжань на мгновение остановился на белом бумажном крыле и вернулся к Юэ Цинъюаню.       Цингэ? Цингэ! Эй! Цин-гэ!       Испуганно метались мысли в голове Шэнь Цинцю. Он столько раз представлял эту встречу. Не зная, что произошло, не видя своей вины, он ждал любой реакции – радости или гнева, злости или счастья, насмешки... Чего угодно, только не этого ледяного равнодушия!       Веер бессильно опустился на стол. Бесшумен и мёртв, как и побелевшие слабые пальцы, больше не способные удерживать его в руках. Веер казался таким тяжёлым, словно был сделан из камня.       Лицо Шэнь Цинцю медленно теряло краски. Он был ещё так молод и неопытен. Совсем не умел сдерживать свои эмоции и темперамент. Всё, что лорд Цинцзин способен был сделать – опустить взгляд. В этих прекрасных глазах цвета цин было столько боли и горечи; столько разочарования и тревоги, что не выдержало бы и каменное сердце, разорвавшись от жалости. А Шэнь Цинцю ненавидел жалость. С некоторых пор он многое стал ненавидеть. И теперь у него не было никого, кто захотел бы... кто решился бы узнать его истинное лицо. Молодому лорду Цинцзин предстояло научиться невозмутимому хладнокровию. Затаив боль, он медленно повернул голову и постарался прислушаться к словам Юэ Цинъюаня.       Ледяное лицо лорда Байчжань было устремлено на главу секты. Для того, чтобы не смотреть на Шэнь Цинцю ему почти не понадобилось усилий. После испытания Ихэюань сердце Лю Цингэ, словно в глубоком сне, не чувствовало к этому человеку никакой привязанности. Некогда любимый человек раздражал его.       Старый лорд Байчжань говорил, что Шэнь Цинцю совершил ошибку, назвав на испытании имя Лю Цингэ. Тогда, сминая сильными пальцами табличку с незнакомым именем, юный бог войны в последний раз чувствовал боль. С тех пор он больше никогда не испытывал и нежности. Только странная необоримая тоска иногда сжимала грудь, вызывая вспышки ярости.       Сейчас, встретившись с прошлым лицом к лицу, Лю Цингэ видел немой вопрос в глазах цвета цин. Он видел отблеск боли в их глубине, но его собственное сердце так и не откликнулось на этот призыв.       Лучше всего, если они будут молчать.       Всё собрание Шэнь Цинцю оставался неподвижным. Только по окончании, когда глава Юэ пригласил его в кабинет, лорд Цинцзин поднялся. Накинув на плечи плащ, он взметнул волну горьковатого аромата хризантем.       И в тот миг Лю Цингэ едва не лишился чувств. Этот запах, ошеломительно свежий, чистый аромат ясной осени, всегда сводил его с ума. Маятник души качнулся, но вновь застыл, стоило развеяться прекрасному миражу.       Вернувшись в ту ночь в Бамбуковую Хижину, Шэнь Цинцю без сил повалился на постель. Комната вновь сияла чистотой, словно и не было яростной вспышки гнева. Сердце заклинателя разрывалось от боли. Казалось, даже стены пропитаны именем Лю Цингэ. Шэнь Цинцю не испытывал голода или жажды – захлёбывался тьмой. Его единственная надежда, солнечный луч в этом царстве мрака и лицемерия, погас. Он не видел причин тянуться к небесам. Там больше не было ничего, кроме ледяных ветров.       Лорд Цинцзин так и не снял одежд. Тревожные, страшные сны опрокидывали его в прошлое – в колодцы горьких лет жестоких пыток и унижений, смешивались в причудливом танце. Лицо Цю Цзяньло неуловимо менялось на черты Лю Цингэ, беспощадно срывавшего с него тонкий шёлк и выставлявшего на посмешище. Он и сам хохотал, а затем, яростно шлёпнув по обнажённой коже ягодице, толкался в глубину его тела. Не слыша мольбы и слёз, так чудовищно больно. Шэнь Цинцю чувствовал запах крови, слышал, как хлюпает она при каждом толчке. Больше не в силах выносить эту пытку, он заходился в немом крике...       Шэнь Цинцю, проснувшись, вскочил. Такой чудовищный кошмар ещё никогда не посещал его снов. Зубы выбивали дробь. Наверное, теперь он долго не сможет взглянуть в лицо лорда Байчжань. Лорд Цинцзин вдруг понял, что ему уже не удастся заснуть. А ночь была в самом начале.       Невыносимо!       Переодевшись в скромный наряд городского жителя, Шэнь Цинцю тайком спустился к подножию Тяньгун. Дом Увеселений гостеприимно распахнул свои двери. Купив кувшин вина и указав на приглянувшуюся девушку, лорд Цинцзин поднялся в комнату второго этажа. Здесь было тепло и уютно. Сладкие пары алкоголя и нежность девичьего тела дарили иллюзию безопасности.       – Господин не желает...       Шэнь Цинцю обняв, прижал девушку к себе.       – Помолчи. Этот господин чудовищно устал и хочет спать. Будь хорошей девочкой.       – Но...       – В другой раз, – вновь оборвал её лорд Цинцзин.       Юной прелестница оставалось лишь пожать плечами. У всех свои странности. Этот молодой мужчина так прекрасен, что при взгляде на его лицо замирает сердце. Девица не осмелилась возражать, прижимаясь к сильной груди и вдыхая приятный горьковатый аромат. Ах, какая жалость, что ничего не вышло! Но, может быть, он и впрямь вернётся?       Но ни в следующий, ни в какой другой, прекрасный гость так и не прикоснулся к её телу. Шэнь Цинцю приходил изредка, когда кошмары становились невыносимыми. Чаще всего после столкновений с Лю Цингэ на собраниях пиков. В эти полгода они толком не перемолвились и словом.       Наступила осень. Шэнь Цинцю принял первого ученика. Мальчишке было десять. Он обещал не доставлять проблем и казался талантливым. Мин Фань... Его звали Мин Фань. В подарок учителю он вручил прекрасный чай с плантаций родителей.       Первая стычка произошла не без его участия. Узнав, что лорд пика Байчжань и есть известный Лю Цингэ, Мин Фань ринулся взглянуть на него. Надо же! Бог войны! Сам мастер Чэнлуань!       Тот только хмыкнул в ответ на подобное поклонение. Ему показалось весьма забавным, что единственный ученик лорда Цинцзин преклоняется перед ним. Тогда Лю Цингэ решил лично вернуть щенка на родной пик. Цинцзин навевал воспоминания. Он был пропитан духом Шэнь Цинцю.       Тот, увидев, кто прибыл, вопросительно взглянул в лицо своей боли, изогнув тёмную бровь.       – Твой ученик ошибся пиком? – с издёвкой спросил лорд Байчжань.       Шэнь Цинцю, окинув тяжёлым взглядом покрасневшего Мин Фаня, отправил его к ученическим домам и лишь затем позволил себе ответить.       – До сегодняшнего дня он не проявлял... подобного интереса. В любом случае, этот Шэнь благодарен за помощь. Ученик самовольно покинул пик и будет наказан.       Он уже собирался вернуться в дом, но Лю Цингэ резко развернул его к себе, схватив за плечо. В этот момент того самого приступа тоски и ярости, с которыми он так и не смог научиться справляться, лорд Байчжань был так чудовищно зол, что хотел убить это глупое создание.       – Лорд Цинцзин считает себя выше других? Он не желает извиниться за причиненные... неудобства? – процедил бог войны.       Шэнь Цинцю взглянул на него с недоумением.       – Шиди Лю, должно быть, шутит? Никто не заставлял лорда Байчжань лично возвращать на Цинцзин ученика!       Тот онемел. Он серьёзно? Что, даже не понимает, о чём речь?!       – При чём здесь ученик?! Я говорю о том, что произошло в Ихэюань!       Шэнь Цинцю вскинул голову, заглянув в его глаза.       – И что же там произошло? – спросил он с горькой обидой.       Действительно, что? Он должен извиниться за то, что спасал его жизнь?! Извиниться за то, что был ранен его чёртовым мечом?! Или за то, что Лю Цингэ позволил Чэнлуаню пронзить их насквозь?!       Лорд Байчжань, размахнувшись, влепил лорду Цинцзин пощёчину. От неожиданности Шэнь Цинцю рухнул на колени, распахнув глаза и прижав ладонь к покрасневшей скуле.       – По твоей вине мой рассудок разбит! Если бы ты не солгал, назвав моё имя, этому Лю не пришлось бы потерять целых пять лет своей жизни!       – О чём... ты... говоришь? – прерывистым шёпотом спросил лорд Цинцзин. Он не испытывал злости или ненависти. Шэнь Цинцю и впрямь не знал, что происходит.       – На твоей табличке не было моего имени! – зашипел Лю Цингэ. – Эта ложь... Из-за неё мы оба едва не погибли! Ты не мог войти со мной под барьер, держа в руках другое испытание!       Шэнь Цинцю прерывисто вздохнул. Он так и не поднялся с колен, смотря на склонившегося лорда Байчжань.       – Но ведь это ошибка, Цингэ! Этого человека не существует!       Тот сжал пальцы в кулак, чудовищным усилием сдерживаясь, чтобы не избить этого... упрямца! Он и впрямь ничего не понимает! Делает вид, словно ни в чём не виноват! Как будто тот ледяной ад, что пришлось пройти этому Лю, ничего не значит!       – Не существует?! – взревел бог войны, достав из рукава предсказание, сделанное перед испытанием Ихэюань. – Надеюсь, ты изведаешь всё, о чём здесь говорится. Ответишь за каждое мгновение этих безумных лет!       Развернувшись, лорд Байчжань, ступив на меч, устремился в ночную темноту. ___________ *​状​元 (zhuàng yuán) – победитель, лучший; человек, получивший высшую оценку в дворцовом экзамене. **Гуань – мужская заколка-корона. Шпилька совершеннолетия, которую закалывали в 20 лет. ***Около 3 месяцев.