Гордые Бессмертные

      Мастер Чжу Лун, дрожа, ступил на голубую диоритовую лестницу пика Цюндин. Ровно сто ступеней... Ему нужно преодолеть их, смотря на прямую спину Юэ Цинъюаня. Шэнь Цинцю думал, что она напряжена от беспокойства. А кто бы не был обеспокоен, когда по пятам за тобой следует столь беспринципный тип. Надо же, додумался до сговора с демонами! На что ещё он способен? Вонзить нож между лопаток? Оттого и вытянуты позвонки, каждый, словно пик гряды Тяньгун, словно струна гуциня. Что же, глава Юэ впервые относится к нему так, как должен. Разве не сжёг этот Шэнь поместье Цю, убив всех его обитателей? Вот и Ци-гэ...       Как зябко! Здесь по-прежнему холодно? Или этот озноб из самой глубины души? Не помогает даже тёплый плащ. Зубы слегка постукивают – такая дрожь... Да и как ему не дрожать. Ведь лорд Цинцзин не был в Цанцюн почти семь лет! За это время здесь всё изменилось...       В груди теплилась тихая радость: неужели, он сможет проводить закат на Цюндин, полюбоваться огромной луной на Байчжань, нарисовать горы на Цинцзин?.. Но тут же оборвал себя. Чжу Лун – преступник. Он не лорд секты, вернувшийся домой из долгого путешествия. Он здесь, чтобы дождаться приговора. И ничего его, кроме мучений, одиночества и презрения, не ждёт!       На мгновение заклинателя объяла такая боль, что Шэнь Цинцю остановился. Он не мог идти дальше, словно перед ним выросла стена. Не мог решиться перешагнуть очередную ступень. Он ведь поклялся себе, что его нога больше никогда не ступит на хребет Тяньгун. Но вот, обрадовался... Кто бы мог подумать... Ведь он и впрямь верил, что ненавидит это место.       Юэ Цинъюань обернулся. Его спина и впрямь была сведена чудовищным напряжением. Но он опасался вовсе не подлой атаки. Глава Цанцюн до дрожи боялся обернуться и не увидеть там Шэнь Цинцю. Боялся, что это очередной сон, иллюзия, созданная его утомлённым разумом. Ведь он так хотел, чтобы этот человек был жив.       И в какой-то момент, обернувшись, Юэ Цинъюань пришёл в ужас, не встретив взглядом этой придуманной шиди маски. Его взгляд лихорадочно заметался по длинной лестнице, а похолодевшие пальцы едва не выпустили Сюаньсу.       Шэнь Цинцю остался далеко внизу.       Глава Цанцюн медленно выдохнул и нахмурился. Он должен играть роль вежливого надзирателя. Застыв неподвижным каменным изваянием, Юэ Цинъюань ожидал, пока мастер Чжу справится с собой и, наконец, поднимется.       Инь Бай Ху за спиной Чжу Луна спросил, что случилось. Отчего мастер стоит на самой середине лестницы к небесам, словно статуя Будды?       Тот бледно улыбнулся в ответ и, склонив голову, двинулся вперёд. О чём он только думал? Юэ Цинъюань суров и справедлив ко всем, кто не касается секты Цанцюн. Он внушает благоговение и страх своей беспрестрастностью.       Мастер Чжу Лун – бродячий заклинатель, испачкавший руки в крови жителей Ханчоу... По законам бессмертных ему в лучшем случае грозит изгнание на северные рубежи. Шэнь Цинцю поёжился. Он не переносил даже этой восхитительной горной свежести, что же станет с ним там, где тело пожирает ледяной солёный ветер? Его прекрасное лицо застынет алой маской, а тонкие нефритовые пальцы не смогут гнуться.       Если бы в руках Шэнь Цинцю был меч, он не смог бы его удержать – так вдруг ослабли руки. Но кто бы доверил преступнику клинок? В голову вновь пришла мысль о том, что в защиту чести и достоинства... В конце концов, он всё ещё может умереть в любую минуту. Его хрупкую душу легко развеять. Может быть это не так уж и плохо? Пусть летит золотой пылью... Пусть качается на волнах морей и океанов...       Порыв ветра сдул капюшон, разметал багровые ленты. Словно свежая кровь, пролитая из раны, реяли они, чуть слышно хлопая на пронзительном холоде. Шэнь Цинцю задумчиво взглянул на них и тихо улыбнулся. В это мгновение он принял решение покончить со всем этим раз и навсегда.       Лорд Цинцзин не мог вернуться в Цанцюн... Не мог. Это место, что так долго было его домом, теперь принадлежало другим. И даже если здесь ничего не изменилось, Тяньгун давно стал чужим. Шэнь Цинцю умер семь лет назад. Ему больше не было места среди бессмертных секты.       На хрупкое плечо мастера Чжу вдруг опустилась широкая ладонь.       – Мастер Чжу плохо себя чувствует?       Он и позабыл, что позади идёт лорд Байчжань. За столь долгий срок, впервые с той ужасной встречи в пещерах Линси, Лю Цингэ прикоснулся к нему. Теперь он и впрямь не мог и шагу ступить. Тело пронзила такая слабость, что колени могли подогнуться в любой момент. Лицом белее траурных покрывал, он не знал, что ответить.       Да и нужно ли?       Святые небеса, Лю Цингэ прикасается к нему!       Шэнь Цинцю чувствовал даже сквозь тёплый плащ, как горяча и тверда эта мозолистая ладонь...       Невыносимо!       Отрицательно покачав головой, Чжу Лун сделал шаг. Сто ступеней на Вансянтай¹... Ладонь соскользнула с его плеча и отчаяние вдруг стало совсем беспросветным. Цингэ, не прикасайся ко мне! Никогда больше... Или никогда... Никогда не отпускай!..       Шэнь Цинцю судорожно вздохнул и ускорил шаг, догоняя главу Цанцюн. Старый слуга едва успевал подниматься следом.       Если наверху ему суждено потерять сердце², этот Чжу хотел сделать это как можно скорее... Как он мог забыть, что дальше его ждёт встреча с собственным прошлым?       Лю Цингэ не отрывал взгляда от хрупкого силуэта. Сейчас, в золотой дымке заходящего солнца, когда он не видел лица мастера Чжу, иллюзия была полной: эта походка, чуть надломленная элегантность – торопливые движения, словно он постоянно куда-то спешит, отдавались оглушительным эхом в душе бога войны.       Чжу Лун и впрямь был похож на Шэнь Цинцю... И даже если это всего лишь мираж, Лю Цингэ хотел быть рядом. К сожалению, лорд Цинцзин никогда не обладал столь ранимой натурой...       Бог войны сжал пальцы. Ладонь хранила прикосновение к чужому плечу. Он улыбнулся, подумав, что навестит его в ночной час. Не изменится ли это лицо непостижимым образом в темноте?       Чжу Лун прикусил от досады губу. Как глупо! Ведь ему необходимо поговорить с лордом Байчжань о Инь Бай Ху... Не мог бы ты, Цингэ, позаботиться о старом лисе, когда этот мастер... отойдет в Царство Духов?..       Юэ Цинъюаня беспокоило выражение на лице пленника. Ему ведь известно, кто скрывался под этой маской. И этого белого дракона он знал ещё со времён детства. Такое лицо у Шэнь Цинцю появлялось, когда он собирался совершить очередную глупость. Глава Цанцюн хотел поселить его в павильоне на вершине Цюндин, но теперь об этом не могло быть и речи! Сяо Цзю должен остаться у него на глазах!       Увидев мрачное настроение главы Цанцюн, мастер Чжу совсем пал духом. Он так давно отвык от мысли, что кого-то может беспокоить его судьба, что любой знак недовольства принимал как символ ненависти, всё больше замыкаясь в надменном одиночестве.       Они, наконец, достигли площадки перед Главным Залом. Чжу Лун давно скрыл лицо в тени плаща. Его тело ещё не оправилось после ужасающей лихорадки и внезапная слабость заставляла колени дрожать.       Голубая площадка была полна зевак. Шэнь Цинцю стиснул руки. Впервые он был рад, что его прикрывает широкая спина Юэ Цинъюаня.       Глава школы обвёл их удивлённым взглядом. Из первых рядов к нему бросилась Нин Инъин. Когда-то она была ученицей Шэнь Цинцю, а теперь просила разрешение сопровождать мастера Чжу до его покоев. Юэ Цинъюань кивнул и девушка отправилась вместе с ними. Она молчала, словно её переполняли чувства. Никак не могла найти слов. Если бы рядом никого не было, Нин Инъин бросилась бы Чжу Луну на шею. Она слепо верила, что не могла ошибиться в той гостинице... Учитель мёртв? Какой вздор!       Гостевые покои огромного павильона главы Цюндин были полны роскоши и удобства.       Шэнь Цинцю бесконечно долго выпроваживал всех прочь. Он так и не снял плаща, поняв, что всё же угодил впросак – это лицо не совпадало с тем, что видела Нин Инъин.       Оглянувшись, Чжу Лун кивнул Лю Цингэ, и тихим голосом всё же осмелился доверить ему заботу о старом слуге. Бог войны долго смотрел на Инь Бай Ху, а затем кивнул.       После осмотра и новой порции пилюль и эликсиров, ушёл и Му Цинфан.       Для укрепления тела ему оставалось принять травяную ванну и хорошо отдохнуть.       Но Шэнь Цинцю вовсе не собирался ничего укреплять. Всё с точностью до наоборот. Он хотел умереть, растратив остаток ци. Но ему никак не удавалось избавиться от общества главы Юэ. Удобно устроившись за чашкой чая, он просматривал свитки. Бывший лорд Цинцзин узнавал их – Цанцюн готовилась к очередному Собранию Союза Бессмертных. Оставшись лишь в тонком исподнем белье, мастер Чжу всё больше поддавался безмятежному спокойствию и ароматному обволакивающему теплу этой комнаты. Свернувшись, словно котёнок, в нутре меховых одеял, он медленно погружался в сон, отложив жестокую расправу над собственной жизнью на другой срок. Ведь Юэ Цинъюань никогда не позволил бы преступнику ускользнуть от справедливого возмездия.       Му Цинфан забыл восстановить печать, лишающую снов. Стоило ему закрыть глаза, Шэнь Цинцю провалился в кошмар.       Ло Бинхэ всё сильнее сдавливал горло лорда Цинцзин. Как бы ни бился заклинатель, избавиться от этих пальцев не получалось, хотя он и хрипел оскорбления в прекрасное нефритовое лицо демона: бешеный пёс, ублюдок, демоническое отродье, отпусти!       Шэнь Цинцю не чувствовал ног, словно их и не было – лишь странная лёгкость и боль.       Демон и впрямь разжал пальцы. Лорд Цинцзин хотел опереться о стену и отойти прочь, но рухнул на каменный холодный пол. Какое зловоние... Пахло протухшей кровью и рвотой. Всё вокруг было залито вязкими багровыми лужами. Ладони погрузились в отвратительную жижу. Заклинатель отпрянул, стряхивая с тонких пальцев вонючую грязь, метнулся взглядом к собственным ногам.       Полумрак каменного тюремного мешка не позволял разглядеть ничего и в шаге. Шэнь Цинцю пробрала крупная дрожь. Зубы застучали от ужаса, и боль вновь пронзила тело, разрывая на куски – там ничего нет... Нижняя половина тела, два жалких обрубка были туго стянуты льняной тканью.       Вся эта кровь на полу, на руках – его собственная?! Побелевшие губы дрожали от ужаса. Глаза цвета цин с ненавистью и страхом уставились на лицо Ло Бинхэ.       Тот расхохотался. Оглушительно, с искренним наслаждением. И замолчал лишь затем, чтобы, схватив Шэнь Цинцю за подбородок, тихо произнести:       – Мы отправим эту жемчужину в подарок Юэ Цинъюаню. Ведь одному письму, даже написанному твоей собственной рукой и кровью, глава Цанцюн может и не поверить. Учитель так долго не соглашался ничего писать, что этому ученику пришлось разбудить собственную кровь в твоём теле...       – Будь ты проклят... ублюдок! Оставь! Оставь... в покое Цанцюн!       Ци-гэ... Ци-гэ!       Юэ Цинъюань, отложив свиток, взглянул на мечущегося в бреду мастера Чжу. Пленник звал его. Звал со слезами в голосе, срываясь на стоны и хрип.       Так шиди и впрямь мучают кошмары? Глава Цанцюн опустил ладонь на пылающий лоб Шэнь Цинцю, улыбнувшись. Под действием страшных снов незнакомое лицо вновь обрело собственные черты.       Шэнь Цинцю вцепился в руку Юэ Цинъюаня ледяными дрожащими пальцами, словно утопающий, нашедший спасение. Тот в ответ сжал его ладонь. Он был так счастлив, что, наконец, отыскал младшего брата. Больше Юэ не позволит Шэнь Цинцю делать глупости! Он избавит шиди от тревог и забот! Боги, неужели сяо Цзю сомневается, что Ци-гэ на его стороне? Сомневается в том, что Ци-гэ узнает его под любой личиной? Его энергия так неспокойна... Юэ Цинъюань улыбнулся, медленным потоком вливая в слабое тело золотистую тёплую ци.       – Всё будет хорошо... Ци-гэ никому не позволит обидеть тебя, сяо Цзю. Ведь чтобы защищать тебя, я отдал свою душу и жизнь Сюаньсу... Спи. Никто не осмелится причинить тебе боль. Спи...       Удивительно. Шэнь Цинцю всегда пытался быть сильным. Он никогда не разбирал средств для достижения этой цели. Ему всегда хотелось защищать Ци-гэ от бед. Быть героем... Неужели он и впрямь всегда был так одинок? Такой нежный цветок. Такой привлекательный и ужасающий... Зачем же шиди пытался начать жизнь заново?       Дыхание Шэнь Цинцю стало глубоким и тихим. До утра больше ничего не тревожило его покой. _________ ¹Вансянтай – терраса, откуда смотрят на родной дом в пятом судилище Диюй. Поднимаются на неё по лестнице, 63 ступени которой представляют собой ножи. На террасе души имеют возможность увидеть и услышать близких, остающихся на земле. Это наказание предназначено презревшим последнюю волю родителей, кто плохо исполнял свои семейные обязанности, при живой жене или муже допускал грезить о близости с другим. ²В пятом судилище Диюй лишаются сердец.