Гордые Бессмертные

      Когда Шэнь Цинцю с огромным трудом открыл глаза, рядом никого не было. Ещё не рассвело и он не мог понять, что его разбудило и куда делся Лю Цингэ?       Протерев глаза, словно ребёнок, он сел на постели, проклиная младшего Лю. Спина нещадно болела. Надув щёки и медленно выдохнув, он, наконец, позвал:       – Цингэ? Цингэ!       В ответ пик Байчжань содрогнула чья-то яростная магическая атака.       Задохнувшись от чудовищного предчувствия, Шэнь Цинцю вскочил на ноги, но тут же повалился на пол от нового толчка. Да что здесь происходит?! Разве за окном не ночь?!       Так и не поднявшись на ноги, лорд Цинцзин на коленях прополз к окну, пытаясь повернуть узорчатую раму. Окно не поддавалось. Он не мог разорвать даже тонкой бумаги, которой оно было затянуто. Не веря своим глазам, едва сдерживая страх, Шэнь Цинцю кинулся к столу за мечом. Его не было. Клинок Лю пропал!       Взвыв не своим голосом, он призывал его снова и снова. Но отклика так и не получил. Успокоившись, он нанёс заклятие на окно. Оглушительно взорвавшись, бумага, наконец, прорвалась. Шэнь Цинцю закричал от отчаяния, словно раненный зверь – солнце садилось за горизонт. Он проспал всю ночь и весь день! Байчжань содрогался потому, что на Цюндин шёл смертельный бой!       Дом Лю Цингэ был обнесён сильнейшим барьером. Без меча такой не прорвать! Отчаявшись, он колотил в дверь, пока не содрал кожу.       Лю Цингэ, что ты творишь! Он убьёт тебя! Он убьёт всех! Выпустите! Выпустите меня! Я ведь обещал... Цингэ!       Но сколько бы он не кричал, никто не ответил ему.       Хорошо.       Подумал Шэнь Цинцю. Он тщательно умылся. Заколол волосы и оделся. Думая о своём, осторожно развернул ци в сторону света, приглушив энергию тьмы, и попробовал призвать Чжулун.       Безуспешно.       Ни на что не надеясь, он собрал последнюю печать и вдруг почувствовал отклик.       Сюя! Святые небеса, Сюя слышит его! Он едва не прослезился от подобной преданности. Говорят, у каждого меча есть своя душа. Свой первый клинок Шэнь Цинцю любил всем сердцем.       Прорвав бумажный барьер, сияющая сталь ворвалась в комнату. Не удержавшись, заклинатель поцеловал свой давно потерянный меч. Он не видел его восемь лет!       Теперь он сможет выбраться отсюда. Он сможет спасти тех, кто ему дорог!       Закрыв глаза, Шэнь Цинцю нанёс в центр комнаты заклинание. Спустя мгновение истосковавшийся в безделье клинок с оглушительным воем обрушил барьер.       Дом лорда Байчжань залили алые лучи заката. Выбравшись наружу, Шэнь Цинцю бросился к пику Цюндин.       Значит, Лю Цингэ решил его запереть под барьером, не пропускающим внутрь ни звук, ни свет? Он не поверил ни единому слову? Лорд Байчжань испугался, что Ло Бинхэ согласится? Что за дурак! Разве он не желает вернуть свою сестру?!       Пик Цюндин был объят огнём. Над ним клубились чёрные тучи, низким лиловым брюхом пытаясь придавить тонкие силуэты людей. Беспрестанные молнии обрушивались с оглушительным громом, взрываясь, вспыхивая, содрогая всю горную цепь. Порывы ветра проносились, едва не сбивая с меча, закручивались ураганным кольцом вокруг лордов Цанцюн. Лю Цингэ был ранен. Сквозь поднявшуюся пыль, несущуюся вперемешку с листвой и щепой, Шэнь Цинцю успел разглядеть алую струйку крови, что его возлюбленный раздражённо стёр тыльной стороной ладони.       Потянуло дымом. Густой и чёрный, он исходил алыми всполохами огня, истекал вспышками ледяной ясной ци.       Какая чудовищная мощь! Святые небеса, он не мог даже приблизиться к горе! У Шэнь Цинцю был только один шанс. Собрав все силы, он швырнул собственное тело вперёд.       Скорей всего, его просто разорвёт в этом кольце слившихся сил.       Но в последнее мгновение оглушительная атака Сюаньсу разорвала кольцо, прибив озверевшие стихии к земле. Силы бились, сопротивляясь, пытались вырваться из-под гнёта сводящего с ума свиста.       Один за другим падали на колени израненные заклинатели...       Усмирив вражескую атаку, сеть Сюаньсу погасла.       Шэнь Цинцю приземлился на площадку перед Главным Залом в относительном спокойствии, крепко сжав в руке Сюя.       Юэ Цинъюань, единственный, кто ещё мог стоять, упал навзничь, шепча:       – Не смей... Шиди Шэнь, не смей... Сяо...       Его глаза медленно закрылись. Глава Цанцюн истощил в бою все свои силы.       Закрыв ладонью губы, расширенными в паническом ужасе глазами обвёл лорд Цинцзин поле боя. Пик Цюндин алел... Пропитанный кровью, он полнился сдержанными стонами.       Пылая от ярости, он повернулся к Ло Бинхэ, что высился темной глыбой посреди алых лучей закатного солнца. Он больше не носил золотых одеяний Дворца Хуаньхуа. Казалась, оттененная черными одеждами светлая кожа светится, словно драгоценный нефрит, темные глаза сверкают далёкими ледяными звёздами, надменное лицо под стать сгустившейся мрачной убийственной ауре могло лишить самообладания кого угодно.       – Доволен?! – прошипел он в лицо ученику.       Его верхняя губа презрительно дёрнулась. Подняв Сюя, влив в него духовные силы, заставившие его сиять, Шэнь Цинцю процедил сквозь зубы:       – Не думал, что ты настолько меня ненавидишь, Ло Бинхэ. Ну что же, раз так, у этого лорда нет иного пути. Он может лишь присоединиться к остальным, пострадав за свободу праведных сект.       – Учитель ошибается, – холодно возразил Ло Бинхэ. – Мне пришлось защищаться.       – Пришлось?! – рявкнул Шэнь Цинцю в ответ. – На тебе ни царапины! Чем ты защищался?! Силами тех, кто должен стоять на этой стороне?! Ты превратил почтенных бессмертных в собственных марионеток! Ты убил их, привнеся раздор в мирную жизнь!       – Хватит! – вспылил тот. – Мир светлых искусств полон обмана и подлости! Взгляни на себя, учитель! Твоё ядро, твоя прекрасная Звёздная Пыль, никому не причинившая зла! Да они уничтожат тебя, узнав, какое сокровище ты хранишь в своём даньтяне!       Он сделал шаг вперёд, протянув к Шэнь Цинцю руки, но у его груди мелко дрожал кончик Сюя.       – Не подходи ко мне, – глухо сказал лорд Цинцзин.       – Учитель, – с отчаянием тихо прошептал Ло Бинхэ. – Разве не желал ты пойти со мной?       На его лице отразилась искренняя боль, а голос дрогнул. На мгновение Шэнь Цинцю засомневался, объятый жалостью. Он всё ещё видел в нём того юношу, с обидой закусывающего губу, когда лорд Цинцзин опаздывал к ужину. Сюя дрогнул, крепче перехваченный обеими руками. Веки заклинателя покраснели.       – Нет, – прошептал он тихо. – Этот учитель был готов пойти за тобой на край небес в обмен на спокойствие мира бессмертных... Ты всё разрушил...       Ло Бинхэ упал на колени и подполз к ногам Шэнь Цинцю, обхватив его бёдра.       – Учитель, я обещаю тебе, никто... никто из них не умрёт! Я больше никогда не посмею причинить зло никому из них! Если ты...       – Ло Бинхэ, закрой рот, – устало произнёс лорд Цинцзин. – Ты лживый ублюдок. Как я мог подумать, что ты способен держать своё слово?       – Учитель... – прижался ученик к его ногам, словно побитый мокрый пёс, что ищет защиты и ласки у того, кто был к нему добр.       Шэнь Цинцю разрывался от боли и отчаяния. Да разве имеет значение...       – Конечно, они будут жить... Но их память, Ло Бинхэ, их память сохранит каждый миг предательства. Как и моя. Думаешь, я могу это забыть?!       Он попытался вырваться из цепких рук, но ничего не добившись, опустил взгляд вниз.       – Посмотри на меня.       Ло Бинхэ и впрямь поднял взгляд. Его прекрасное лицо было залито слезами, а обсидиановые глаза полнились чувством вины.       Шэнь Цинцю застыл. Ему было так жаль это дитя... Святые небеса, не столкни его лорд Цинцзин в Бесконечную Бездну, разве стал бы он таким?!       Шэнь Цинцю совсем позабыл, что хотел сказать. Чувствуя себя преданным, он разрывался на куски. Как же может в одном сердце жить такая обида и... вина?       – Прости меня, учитель... На самом деле... Я искал тебя с тех самых пор, когда юный ученик Цинцзин Шэнь Цинцю прибыл в поместье мастера Чжана и спас от голодных духов и человеческой жестокости грязного бродягу. Учитель не помнит меня... Конечно же нет... Но...       Шэнь Цинцю почувствовал, как небо обрушилось на его хрупкие плечи... Тысячи даней¹ чёрных грозовых туч окутали его, оглушительным громом раскатываясь в висках... Тот ребёнок – Ло Бинхэ?!.. Нет... Этого не может быть!       Он помнил его. Помнил измождённое бледное личико, покрытое грязью и разводами слёз. Помнил чудовищный страх в обсидиановых глазах... И это он?.. Шэнь Цинцю покачнулся, вцепившись в плечо ученика.       – Нет... – прошептал он, не в силах избежать этой тьмы.       Ло Бинхэ вскочил, мягко заключая учителя в объятия. С ним что-то произошло, с Шэнь Цинцю, его прекрасные глаза цвета цин были совершенно безумны.       – Учитель? Учитель! – всерьёз испугался Ло Бинхэ.       Что же он такого сказал? Отчего лорд Цинцзин оцепенел?!       – Учитель! – он испуганно встряхнул его за плечи.       Голова Шэнь Цинцю поднялась, но глаза были мертвы.       – Скажи мне! Скажи! Да что с тобой! – разъярился ученик.       Он ударил лорда Цинцзин по щеке. На нежной нефритовой коже вмиг заалел след, а лицо опухло. Он не сопротивлялся, его голова бессильно повисла.       Ло Бинхэ встревоженно оглянулся.       – Шишу Му! – закричал он. – Тебе никто не запрещал оказывать им помощь! Почему ты до сих пор не явился?! Может быть, мне убить их?!       – Ему невозможно помочь, – ответил меланхоличный голос позади.       Ло Бинхэ, подхватив учителя на руки, повернулся. Адепты Цаньцао работали быстро, беззвучно и слажено, оказав помощь множеству раненых.       – Что ты такое говоришь, шишу Му? Что значит, не помочь?       – Он использовал Сюя, вызвав искажение светлой энергии. Это во первых. И если всё дело было бы только в этом, мы могли бы справиться. Но ты сказал ему нечто такое, что окончательно свело его с ума. Даже если сейчас ты мог бы стереть из его памяти эти слова, он, возможно, навсегда остался бы таким.       – Таким?! – с ужасом прошептал Ло Бинхэ, сглатывая ком. – Учитель, что же тебя беспокоит?       Шэнь Цинцю вдруг нежно улыбнулся ему. Среди этой войны, где пострадали его близкие, эта улыбка казалась чудовищной, жуткой, неправильной.       – Дитя... Почему ты привязан здесь? Кто посмел так обращаться с тобой? Не бойся, скажи мне, как твоё имя? Хм... Вот как... Тебя зовут Шэнь Цзю?.. Как странно... – от тихого шёпота человека, безмятежно и доверчиво лежащего в его руках, Ло Бинхэ вдруг почувствовал, как волосы на его голове начинают шевелиться. – Меня тоже раньше звали Шэнь Цзю...       Что он говорит?! Что с ним?! Это он сделал? Ло Бинхэ виноват, в том, что с ним случилось?!       – Ты... Щенок! Отдай! – раздался болезненный хрип позади.       Бог войны, вынесший более сотни ударов, израненный, с залитым кровью лицом и ослепший от боли, пришёл в себя, поднимаясь на ноги.       – Шиди Лю, не смей! – рявкнул Му Цинфан за мгновение до атаки.       Перехватив Шэнь Цинцю за талию, Ло Бинхэ успел поставить щит. Он сам, Му Цинфан, раненные заклинатели... Все были защищены этой преградой. Ровно до того момента, как она, разлетевшись осколками, не осыпалась дождём ледяных клинков.       От боли, пронзившей грудь, Шэнь Цинцю пришёл в себя. Он с удивлением взглянул на лицо ученика, перекошенное ужасом и болью. Осколок задел его плечо. Опустив взгляд, лорд Цинцзин понял, отчего так болит в груди – ведь она пронзена насквозь. Он закашлялся, выплёвывая кровь.       – Цинцю... – Лю Цингэ сделал пару шагов вперёд.       Но атака забрала его последние силы. Он не мог даже вдохнуть.       – Цинцю... – прошептал он, падая во тьму... – Неужели я больше никогда не смогу увидеть тебя? Не умирай, Цинцю! Дай мне прикоснуться к тебе ещё раз...       Он всё пытался дотянуться до истекающего кровью возлюбленного. Он так долго стремился к нему! Так тосковал! Не смей! Не смей умирать... вновь! Разве смогу я пережить твою смерть?! Пальцы Лю Цингэ дрогнули и застыли, холодея.       – Учитель... Учитель, пожалуйста!       Ло Бинхэ испуганно взглянул на Му Цинфана, в удивлении качающего головой.       – Бинхэ... – прошептал Шэнь Цинцю, задыхаясь, – на самом деле я всегда помнил то дитя... Я никогда... Так никогда и не простил себя за то, что не спас его. Я... я возвращался за ним, но... не застал... А потом... Потом в Цанцюн явился ты... Так похожий на него... Я и впрямь подумал, что ты и есть... тот... мальчишка... Но ты солгал. Ты солгал, что у тебя всё хорошо. Что твоя мать самая лучшая... в мире и ты... любишь её... Прости... – Он вцепился в его руку. – Этот учитель... он... и не подумал спросить... жива ли она...       Ло Бинхэ застыл. Он внезапно всё понял и ужас пронзил ледяными иглами каждый позвонок. Шэнь Цинцю видел в том ребёнке самого себя? У учителя была такая чудовищная судьба?! Нет, не так! Он ненавидел его столько лет потому, что... Вот он, так похожий на Шэнь Цинцю, счастлив, ему довелось нежиться под искрящимся взглядом любимых глаз, у него была мать, которую он безмерно любил и которая любила его, а то дитя... То, в котором он узнал себя... Так и сгинуло в неизвестности? Так ведь не может быть! Боги, такого не может быть! Неужели такое глупое недоразумение лишило его любви этого человека?! Как же так?! Единственный человек, которого он так любил! Единственный человек, который должен был любить его, возненавидел из-за того... Из-за того, что он солгал?..       Ло Бинхэ не чувствовал слёз, холодным дождём падающих на лицо Шэнь Цинцю. Тот дышал тяжело и хрипло. Так же... как умирающий Линьгуан Цзюнь, чья смерть ещё болела в его душе.       – Учитель... – прошептал он, прижимая его к себе, – этот ученик больше никогда не солжёт... Он сделает всё, что ты захочешь, только прошу тебя, живи! Дай мне шанс всё исправить! Это ученик... Он натворил столько бед потому... Я думал, что ты никогда меня не любил... Я тонул в отчаянии и тьме... Пытался заменить тебя... спал с теми, кто никогда не был дорог. Мне было так больно от мысли, что ты ненавидишь меня! Я... Я причинял боль другим, потому что не мог вынести своей... Прости меня... Прости! Я был готов уничтожить весь мир! Я думал, что покорив его, смогу заставить тебя признать... Полюбить меня... Прости! Этот Ло... недостоин быть твоим учеником!       Шэнь Цинцю улыбнулся из последних сил. Протянув руку, он коснулся губ ученика кончиками пальцев.       – Я прощаю тебя, Бинхэ. Этот учитель счастлив, что ты осознал свою ошибку.       Рука, перехваченная учеником, бессильно упала. Шэнь Цинцю утопал в собственной крови. _______ ¹1 дань = 50 кг.