Гордые Бессмертные

      Шэнь Цинцю в который раз взял в руки алый свадебный талисман. Если быть честным, открыв глаза после разрушения Майгу, он надеялся, что его жизнь станет иной. Он испытал так много боли, он тонул в крови и отчаянии! Шэнь Цинцю так хотел быть счастливым!       Но судьба по-прежнему была против него. Надо же... Лю Цингэ всё-таки женится на свой принцессе. Завтра... Это будет уже завтра!       Усмехнувшись, лорд Цинцзин закутался в одеяло, едва сдерживая слёзы. Наступила весна. Мир стал похож на Персиковый Источник, благоухающий и безмятежный. Задыхаясь от тоски, пытаясь избыть острую боль в груди, Шэнь Цинцю обнял свои колени. Как же он сумел остаться в этом горьком одиночестве? Как он сумел потерять Лю Цингэ?!       Он попытался успокоиться.       В прошлый раз, когда Шэнь Цинцю расстался с богом войны, рядом с ним был Ло Бинхэ. Лорд Цинцзин по-своему любил этого юношу. Этого чистого, удивительного ребёнка... Даже когда тот стал демоническим императором, он всё ещё доверял этому ученику...       С битвы на Майгу прошло достаточно много времени. Но Царство Демонов не давало о себе знать... Неужели... Ло Бинхэ действительно мёртв? Почему-то от этой мысли стало ещё тоскливей.       Нет, дело было не в тех, кто его окружал. Это было в нём самом – страх одиночества. Шэнь Цинцю боялся остаться совсем один, потому готов был искать любви в каждом, кого встречал на пути... Каждый раз разбиваясь от разочарования.       Цингэ.       Капала боль, долгим эхом царапаясь в груди.       Цин-гэ...       Уголки глаз покраснели. Шэнь Цинцю уткнулся лицом в колени.       Циингээ...       За окном стояла чудовищная тишина. Его любимая бамбуковая роща погибла и пик Цинцзин не хотел принимать молодых сосен, посаженных взамен...       Цин... Цин... Цин...       Тяжело падали первые капли дождя по крыше. Без зелёных листьев звуки казались ошеломительно голыми, обнажёнными, словно стон наслаждения в комнате, полной... тишины...       Цингэ?       Удивился ветер, швыряя в затянутое бумагой окно ледяные капли.       Цингэ.       Согласился первый гром.       Шэнь Цинцю сходил с ума. Ему хотелось оглохнуть, чтобы не слышать ничего вокруг, но игла имени жила в глубине сердца лорда Цинцзин. Он пробовал закрыть уши, но оглушительный гул крови был гораздо страшнее – он звучал пожеланиями счастливой жизни.       Откинув одеяло, Шэнь Цинцю нахмурился, не открывая глаз.       За окном бушевала гроза. Первая молния, прорезав небеса, осветила комнату и алые веки сверкнули свадебным покрывалом.       Задохнувшись, он распахнул взгляд в тот момент, когда комнату осветила вторая вспышка. Рядом с его кроватью стоял чёрный силуэт.       Шэнь Цинцю закричал. В этом крике было отчаяние и тоска, боль и безысходность всей его жизни. Чёрный силуэт никуда не исчез, лишь слегка вздрогнул.       – Мастер Шэнь, да вы разбудите весь Цанцюн! – зашептал Инь Бай Ху. – Чего вы опять раскричались? Ваши кошмары давно в прошлом.       Шэнь Цинцю застыл.       – Совсем с ума сошёл?! Стоит у моей постели ночью, в грозу! А потом спрашивает! Чего тебе нужно?!       Инь Бай Ху помолчал.       – Есть у этого лаоцзы одна идея, – довольно улыбнулся лис.       – Упаси меня небеса... – с отчаянием прошептал лорд Цинцзин. – Что ты там задумал?!       Инь Бай Ху склонился к его уху и что-то быстро зашептал. Шэнь Цинцю только тихо поскуливал от страха, слушая его.

***

      Лю Цингэ, держа в руках ленту, одетый в свадебные одеяния, ожидал алый паланкин. Его лицо, словно высеченное изо льда, не позволяло прочесть истинных чувств.       Шэнь Цинцю так и не появился среди гостей. Несмотря на боль, он испытывал облегчение. Как же он сможет связать свою судьбу с другой, если его сердце принадлежит одной изысканной ядовитой колючке?       Вечернее небо распустилось огненными цветами фейерверков¹. Паланкин пройдя над огнём², опустился в саду.       С небес летели лепестки цветов и яркие лоскуты шёлка, устилая каменную тропу ковром³.       Приветственные речи отзвучали и полы алого шёлка с золотыми письменами, раздвинулись. Невеста протянула холёные белые руки женщинам рода Лю, встречающим паланкин⁴. Лю Цингэ с грустью подумал, что одной из них должна быть Лю Минъянь...       Впрочем, и вместо этой избалованной юной прелестницы в свадебных одеяниях... должен быть другой человек.       Он с трудом сохранил лицо под тяжестью обрушившейся на него боли... Шэнь Цинцю... не пришёл. Смог бы этот Лю, увидев его, сохранить это ледяное спокойствие?       Невеста, облачённая в алые раззолочённые шелка, из-под полы которых вытекала прозрачная вуаль, изящно ступая по ковру из цветов, приблизилась.       Выслушав новые поздравления и наставления, молодожёны, сжав концы алой ленты, вошли в главный зал.       Невесте не дозволено разговаривать во время свадебной церемонии. Жениху не пристало касаться даже края её одежд. Всему свое время – в брачных покоях он отбросит это алое покрывало с её лица и насладиться своей болью сполна.       Алтарь... Лю Цингэ словно во сне возжигает палочки ладана... Возжигает свечи...       Слушая наставления, молодожёны опускаются на колени... Дым благовоний густ и приятен. От него клонит в сон и странные мысли носятся в голове: «Твои пальцы, словно цвет яблони, упавший в мои ладони...»       Лю Цингэ не видит рук своей невесты. Они скрыты под слоями лёгкого текучего шёлка.       Он закрывает глаза.       Земные поклоны... Небу и земле... Предкам... И друг другу...       Бамбуковые палочки старейшины касаются лба, призывая благополучие и счастье, мужество и обильное цветение весенних садов...       Долго... Как мучительно долог этот ритуал! Наконец, их ведут в комнату новобрачных. Украшенная шёлком и алыми свадебными огнями, вызолоченная, словно шкатулка для редчайшей драгоценности, огромная комната светла и тепла. В высоких золотых подставках горят палочки благовоний, на широкой кровати, застеленной алым шёлком, светлая полоса покрывала. Лю Цингэ краснеет, думая о другом... Совсем другом человеке. Он всегда был осторожен. Перламутровая хризантема его возлюбленного никогда не окрашивалась кровью...       Лю Цингэ усаживается на край кровати. Он прекрасен, словно небожитель в этом алом свадебном халате, с вышитыми золотыми драконами, вздымающимися к небесам... Высокая гуань в водопаде чёрных волос сверкает, словно заходящее солнце.       Бог войны с трудом сдерживает боль. В этот момент он желал бы бросить всё и сбежать. Лю Минъянь... она поступила так, как велело ей сердце. А он... так и не нашёл в себе сил противиться воле родителей. Что об этом теперь страдать! Он уже связан с другой...       Распорядительница, позади которой ожидают последнего ритуала родственники, подаёт золотой поднос: две чаши церемониального вина, связанные алой нитью, и свадебный веер.       Лю Цингэ молчит. Глотает судорожный вздох, поднимается. Невеста смущена настолько, что её плечи сотрясает дрожь. Он сочувственно смотрит на девушку, разворачивает её к свадебным огням так, чтобы никто больше не увидел лица.       Взяв в руку веер, жених прикасается гардой к алому шёлку.       Он помнит её лицо... Они ведь знакомы с детства... Медленно выдохнув, Лю Цингэ поднимает свадебное покрывало.       Ах...       Бог войны, ошеломлённо смотрит на зарумянившееся лицо невесты. Прикасается к нежному нефритовому подбородку, приподнимая его вверх. Улыбается.       Пушистые ресницы, обрамляющие прекрасные глаза феникса, распахиваются в тревожном ожидании. Алые губы раскрываются с лёгким вздохом.       Под ликующие возгласы и поздравления им преподносят вино. Алая нить скользит сквозь тонкие нефритовые пальцы, соединяя, пока смерть не разлучит эти руки.       Гости спешат покинуть комнату новобрачных. Им так важно побыть наедине... И пусть никто так и не увидел смущённого лица невесты, жених был поражён её красотой.       Ах, они будут пить вино за долгую счастливую жизнь этих новобрачных!       Дверь в комнату запирается... Замкнута на ключ и затянута барьером. Невеста дрожит так, что чуть постукивают зубы.       Бог войны склоняется к лицу новобрачной, жадно захватывает в плен нижнюю губу. Как сладко... Словно и не кармин на них – мёд. Он хотел бы спросить одну вещь, столь важную, что никак нельзя оставить до завтра.       – Где она? – тихо шепчет Лю Цингэ в алеющее ушко.       В ответ он слышит судорожный вздох.       – Инь... Бай... Ху... – слышит он лёгкий, словно шелест листвы, ответ, – вернул её назад.       Лю Цингэ безжалостно и жадно впивается в сочный алый плод губ. Язык, скользнув в обжигающую глубину, исполняет танец дракона и феникса. Изящная ладонь опускается на его скулу, тонкие пальцы погружаются в волны волос...       Губы Лю Цингэ, испачканные кармином, скользят ниже – вдоль шеи, к ключичной ямке, где свежий горький аромат хризантем и нефритовой кожи особенно ошеломителен...       – Ах! – взмывает к алым огням первый стон, когда белые зубы смыкаются на тонкой косточке ключицы.       Со скользящим звуком распускаются узлы халатов, с шорохом падают на пол, сверкая золотом. Лю Цингэ осторожно вынимает фэнгуань из волос новобрачной и чёрный водопад скользит по обнажённой изящной спине с острыми лопатками.       Глаза цвета цин закрываются в предвкушении острого наслаждения, когда ладонь бога войны, скользнув по отвердевшей жемчужине соска, двигается вниз...       – Цинцю... – шепчет Лю Цингэ, вновь погружаясь во влажный плен губ.       Он не мог даже представить, как Шэнь Цинцю пришло в голову подобное! Не хотел думать, что последует дальше! Он так скучал, святые небеса! Так неужели он не воспользуется этим?!       – Когда ты?.. – начал было Лю Цингэ, но, пригвождённый к кровати хрупким сильным телом, так и не смог закончить.       – С самого начала, ай-жень⁵, – прошептал тот.       Лю Цингэ взял его за подбородок и взглянул в глаза.       – Значит, мы теперь связаны супружескими узами? Боги, Цинцю!       Он сжал лорда Цинцзин в объятиях, смеясь и перекатился, подмяв его под себя.       – Значит, сегодня наша первая брачная ночь? – его голос стал низким и таким соблазнительным, что у Шэнь Цинцю поползли по спине мурашки.       Он сжал талию Лю Цингэ бёдрами, выгнувшись от возбуждения.       – Цингэ...       Тот в ответ рассмеялся, уткнувшись в его шею губами.       Шэнь Цинцю закусил губу, дрожа от желания. Его нефритовый корень налился соками до боли. Но Лю Цингэ не спешил. Он медленно спускался цепочкой поцелуев к груди, обводя языком розовые жемчужинки сосков... ниже, чуть прикусывая кожу у пупка... ниже, пока не коснулся губами роняющего слёзы страсти бутона. Осторожно обвёл его языком.       Лорд Цинцзин содрогнулся. Он был смущён и напуган. Что с ним происходит? Зачем? Особый сорт любопытства?       – Цингэ, ты... – он так и не нашёлся, что сказать.       – Ты должен принадлежать мне без остатка. Весь, – ответил тот, словно видел его насквозь.       Его ласки были медленными и лёгкими. Перехватив руки Шэнь Цинцю, он продолжал сладкую муку до тех пор, пока тот не закричал, не забился в отчаянии, требуя немедленно... Немедленно взять его!       Лю Цингэ улыбнулся и измученный нефритовый бутон скользнул в горло.       – Ах! – вскрикнул лорд Цинцзин, взрываясь обжигающим нектаром.       Наслаждение пришло столь неожиданно, что они не успели подготовиться. Лю Цингэ слегка закашлялся.       – Цингэ, я ведь говорил тебе, не делать так! – разозлился Шэнь Цинцю, помогая ему восстановить дыхание.       Тот рассмеялся, опрокидывая его на постель. Он больше не мог ждать. Его влажное горячее естество, преодолев перламутровые врата, ворвалось в нежные глубины тела, устремляясь к привычной точке, содрогающей тело в танце наслаждений.       Утро наступило слишком быстро. Лю Цингэ настаивал на том, что Шэнь Цинцю должен бежать и дать остыть остальным. Но хрупкий лорд был неумолим. Он будет бороться за этого человека до конца!       Когда они явились перед очи родителей Лю Цингэ, тот попытался заслонить возлюбленного от гнева родных.       – Объяснись, – сурово приказал старейшина Лю. Атмосфера в зале заискрилась от его гнева.       Лю Цингэ поклонился.       – Отец, мама, это человек, которому принадлежит моя душа и жизнь. Этот... – замешкался он, – Этот Цингэ готов покинуть клан, если...       – Опять то же! – тихо произнёс старейшина Лю.       Госпожа Лю внезапно звонко рассмеялась.       – Твои дети знают, чего хотят и как этого добиться! Чем ты недоволен?       Старейшина Лю нахмурился.       – Как будто эту упрямую натуру можно переломить! В конце концов, хорошо, что эта свадьба не состоялась... Как оказалось, твоя невеста ждала дитя. Но! Лю Фэн! Ты не оставишь пути совершенствования!       – Почему бы старейшине Лю самому не ступить в чертоги небес? – возмутился Шэнь Цинцю.       – Ах ты, мальчишка! – взорвался тот и его обнажённый меч в мгновение ока оказался в руке.       Шэнь Цинцю призвал свой клинок.       – Если этому Шэню предстоит отстаивать право быть супругом Лю Цингэ огнём и мечом, Шэнь готов!       Лю Цингэ, вздохнув, встал за плечом матери.       – Кажется, нам будет весело. – улыбнулась госпожа Лю.       От первого удара дом клана Лю содрогнулся. Встретившись, клинки сцепились, не уступая друг другу и на цунь.       Старейшина Лю был восхищён.       – Это и есть меч Сюя? – спросил он, смутно припоминая имя меча.       – Нет. Этот меч зовут Лю, – гордо ответил Шэнь Цинцю.       – Мастер... Лю?.. – Оторопел глава клана под смех Лю Цингэ. Шэнь Цинцю и впрямь всё продумал давным давно! ___________ ¹Фейерверками встречали и провожали свадебный паланкин, чтобы отогнать злые силы. ²Паланкин с невестой проносили над огнём перед воротами для благополучной жизни. ³Путь невесты устилали ковром из лоскутов шёлка и монет, чтобы не нести сор и грязь в дом будущего мужа. ⁴Встречали паланкин и помогали невесте выйти из него женщины из семьи жениха – девица и замужняя. ⁵爱​人 (ài ren) – жена или муж; любимый человек.